gosyyy / В_Ф_ Спиридонов_ Механизмы решения задач и проблем в свете «экологического» подхода

В.Ф. Спиридонов. Механизмы решения задач и проблем в свете «экологического» подхода.

Материалы к семинару

Mailto: virtualcoglab@fromru.com Механизмы решения задач и проблем в свете «экологического» подхода В.Ф. Спиридонов

(РГГУ,Москва)

Культурно-исторический подход и проблемы творчества. М., 2003. с.391-402.

Феноменология решения творческих задач широко известна. Описаны этапы этого процесса (H. Poincare, 1913; G. Wallas, 1926; R. Sternberg, 1986), факторы, влияющие на его успешность (P. Oleron, 1963; K. Kotovsky, J.R. Hayes, H.A. Simon, 1985), состав процессов решения (С.Л. Рубинштейн, 1958; А.В. Брушлинский, 1979; Ж.-Ф. Ришар, 1998), виды и функции различных интеллектуальных средств (Ж. Пиаже, 1969; И.И. Ильясов, 1992; В.В. Давыдов, 1972; Л.Н. Ланда, 1969; В.Ф. Спиридонов, 2000), личностные и мотивационные переменные решения (О.К. Тихомиров, 1969; Х. Хекхаузен, 2001; A. Bandura, 1989) и многое другое.

Однако психологические механизмы, которые обеспечивают отыскание решения такой задачи, остаются предметом острых дискуссий.

I. Движение к цели как механизм решения Как выяснили еще вюрцбургские психологи (Н. Ах, Г. Вотт), появление задачи резко изменяет мыслительный процесс, делая его целесообразным, т.е. подчиненным логике достижения цели. Именно в поиске психологических средств, обеспечивающих приближение к ней, чаще всего и видят основную направленность процесса решения (В.В. Петухов, 1987). Такой ход мысли удачно фиксирует и объясняет слой сознательно контролируемых (или, по крайней мере, доступных наблюдению) процессов в ходе решения. Действительно, если понимать задачу как цель, данную в условиях, препятствующих ее достижению (А.Н. Леонтьев, 1965), то именно цель определяет направленность усилий субъекта. Подобные представления типичны для психологии мышления и встречаются в самых разных работах.

Некритичное расширение понятия «цель» привело, однако, к тому, что целесообразным стали считать не только процесс решения репродуктивных, но и творческих задач. Такой ход мысли ведет к явным противоречиям. Если под целью понимать определенный образ будущего (т.е. детализированный, конкретный и отчетливый), то она очевидным образом отсутствует до момента отыскания решения. Собственно в этом и состоит феномен творческой задачи: ее решение, как и способ его достижения, неизвестны человеку, который с ней столкнулся. Каким образом можно целенаправленно приближаться к неизвестной (явно неопределенной) цели, остается совершенно непонятным. Отсутствие цели, т.е. детализированного представления о потребном результате, представляет весьма существенную трудность. Именно о ней свидетельствует хорошо известный факт, что произвольное решение творческих задач (решение «на заказ») невозможно.

Впервые со всей определенностью обсуждаемая теоретическая трудность была выявлена гештальтпсихологами в ходе их полемики с представителями вюрцбургской школы. Так, К. Дункер (K. Duncker, 1926), подчеркивал, что правильное направление и метод решения (даже если они присутствуют в памяти человека) вообще не могут быть выделены до того, как задача оказывается решенной. До этого момента не существует никаких оснований, чтобы извлечь из памяти именно их. В проанализированных Дункером конфликтных проблемных ситуациях (сейчас они носят название дункеровских) решение задачи возможно только с опорой на специфическое отношение между ее условиями и целью, которые составляют неразложимое целое — гештальт. Выделение цели как таковой в этом случае бессмысленно. Цель, вытекающая из одного только требования задачи (например, найти способ уничтожить опухоль Х-лучами, чтобы здоровые ткани не были разрушены, или разделить яблоки между пятью лицами так, чтобы каждый получил по яблоку, и одно яблоко осталось в корзине) или из знания о том, как вообще надо обращаться с задачами (решить задачу, найти ответ и т.п.), оказывается слишком общей, «неспецифичной», недостаточно привязанной к реалиям задачи и никак не может направлять поиски решения.

Возникает достаточно неожиданная ситуация: сознаваемая решателем цель (наличие которой несомненно) по своему содержанию не совпадает с решением творческой задачи. Опираясь только на содержание цели, решения достичь не удается.

Однако объяснительный потенциал обсуждаемого понятия еще не исчерпан. Оно может быть обогащено, по крайней мере, двумя связанными между собой аспектами. Во-первых, цель существенно уточняется и конкретизируется по ходу решения, а во-вторых, она задает лишь общее направление поисков ответа. Решатель, в соответствии с таким взглядом, руководствуется не четким образом решения, а отношением между условиями и требованием задачи или, говоря другими словами, между данным и искомым. Опираясь на эти связи, он может постепенно выявить содержание неизвестных элементов задачи и достичь решения.

Обсуждаемый ход мысли имеет ряд конкретных воплощений. Так, в соответствии с взглядами К. Бюлера (K. Buler, 1907), процесс решения начинается с формулировки задачи. По ее поводу у испытуемого возникает большое количество разноплановых ассоциаций. Все они имеют характер представлений или образов. Однако этого недостаточно для нахождения ответа, потому что только часть из них находится в требуемом отношении с тем, что исходно дано в задаче (скажем, понятием, пословицей и т.д.). Причем, не ясно, какая именно. Поставленная в формулировке цель (требование) «заставляет» решателя понять задачу, т.е. осознать отношение между данным и искомым. Этот акт ведет к выделению правильного ответа, который опять может быть облечен в слова, образы или действия.

Другой представитель той же научной школы О. Зельц (O. Selz, 1924) выдвинул идею «схематически антиципирующего комплекса». В соответствии с точкой зрения этого автора, условия задачи вместе с методом решения («схемой понимания или осознания отношений»), который содержится в памяти решателя, создают настоящий комплекс, имеющий незаполненную позицию. Ее-то и должно занять будущее решение. Такая структура антиципирует параметры правильного ответа, которого еще нет в наличии. Именно эти свойства комплекса позволяют выделить узкий класс объектов или отношений между ними, способных стать решением. Операция восполнения комплекса и служит путем к правильному ответу.

В случае более трудной задачи вскрытие существующих в ней связей требует долгой кропотливой работы. Чтобы иметь возможность объяснять и такие случаи, С.Л. Рубинштейн (1958) и А.В. Брушлинский (1979) ввели представление об «основном отношении задачи», связывающем данное и искомое, при помощи которого искомое только и представлено решателю. Постепенное раскрытие и уточнение этой поначалу очень эфемерной конструкции ведет к правильному ответу. Этому служит основной механизм мышления, получивший название «анализа через синтез». Именно он обеспечивает включение познаваемого объекта во все новые связи и отношения и выявление за счет этого новых и новых его свойств.

Сходство трех описанных точек зрения не вызывает сомнений. Нахождение правильного ответа обеспечивается выделением определенного отношения между известным и искомым. Причем этот момент необходимо предшествует решению. Следовательно, вся критика Дункера остается в силе: не ясно, на основании чего можно выделить такое отношение до обнаружения решения. Ведь реально таких отношений существует великое множество. Получается, что описанная теоретическая позиция применима лишь к объяснению решения репродуктивных задач. Успешное преодоление творческих проблемных ситуаций никак не может быть понято ни с помощью «антиципирующего комплекса», ни посредством «анализа через синтез». Недаром Дункер упрекал Зельца в том, что тот изучает не настоящие, а «уже решенные» задачи.

Универсальность этого критического вывода, т.е. его применимость к процессам решения разных типов задач, не раз подвергалась сомнению (см., например, P. Langley, H.A. Simon, G.L. Bradshow, J.M. Zytkow, 1987). Однако существуют бесспорные случаи. Успешное решение дункеровских задач не может произойти за счет целесообразных процессов решения: способ отыскания ответа непосредственно определяется существенными чертами целостной проблемной ситуации (К. Дункер, 1965). (Собственно потому они и были введены этим автором в обиход экспериментальных исследований мышления).

II. Раскрытие функциональных отношений задачи как механизм решения Для объяснения осмысленного характера решения задач такого типа требуются иные теоретические идеи. Они были предложены гештальтпсихологами. В соответствии с ними любая задача, «доступная пониманию» (термин К. Дункера), является в решенном состоянии целостной структурой сознания — гештальтом. До нахождения же решения — это незамкнутая «напряженная» система. Она содержит в своей структуре конфликт между условиями и целью (требованием), не позволяющий гештальту замкнуться. Именно это обстоятельство «заставляет» решателя двигаться в определенном направлении, старясь снять напряжение и предлагая для этого возможные способы разрешения конфликта. Причем вся эта конструкция имеет ярко выраженный функциональный характер: смысл отдельных условий или требования — их «функции» в структуре задачи — становятся ясными только в рамках целого. Момент замыкания гештальта выступает центральным пунктом в ходе мыслительного процесса — инсайтом. Это и есть момент обнаружения решения, обычно связанный с яркими переживаниями.

В экспериментальном исследовании В. Келера обезьяна, стремясь достать банан, подвешенный высоко к потолку клетки, могла использовать деревянный ящик, лежащий в углу, в качестве опоры для прыжка. Только для этого его нужно было установить в определенном месте клетки. Конфликт задачи — недостаточная высота прыжка обезьяны. Функция ящика — «удлинить» прыжок (В. Келер, 1930). В том случае, если подобные функции «подталкивают» решателя (животное или человека) в определенную сторону, говорят о «направленности конфликта» (К. Дункер, 1965).

Переход от данного к искомому совершается в таких задачах за счет двух связанных моментов: 1) наличия конфликта задачи и его направленности и 2) функциональных отношений в рамках гештальта, где искомое задано с помощью набора функций отдельной «части» в структуре целого.

Все полученные в ходе решения одной задачи осмысленные (т.е. основанные на понимании) ответы могут быть классифицированы по их «функциональному решению» — основной идее, принципу решения — и собраны в единое «родословное дерево» (К. Дункер, 1965). Что лишний раз подтверждает целостный характер мыслительного процесса в данном случае: наличие в его основе единого гештальта.

Однако и эта теоретическая позиция сталкивается с явными трудностями, даже если вынести за скобки то обстоятельство, что работу гештальтмеханизмов удалось обнаружить в ходе решения только отдельных классов задач. В первую очередь, неясной остается природа выявленных закономерностей. Так, совершенно непонятно, что заставляет еще нерешенную задачу «оказываться» гештальтом в сознании человека или поведении животного, за счет чего представление задачи приобретает именно такую форму. Сами гештальтпсихологи считали, что смогли обнаружить общие законы природы, которые, обладая значительной объяснительной силой, сами не требуют дальнейших объяснений. С этим трудно согласиться. Теоретические положения такого рода требуют для своего обоснования четких онтологических схем. Выдвинутое представление о том, что и феноменальный, и физический миры состоят из целостных форм, критики не выдержало. Кроме того, описываемые механизмы в значительной степени игнорируют активность субъекта (по крайней мере, его когнитивных структур) в ходе решения задачи или проблемы.

III. «Экологические» механизмы решения Таким образом, представляется, что для объяснения процессов решения дункеровских задач требуются значительно более дифференцированные схемы. Они должны учитывать целый ряд обстоятельств, таких как:

необходимость совмещения целесообразных (сознательно контролируемых) и спонтанных (например, инсайтных) процессов в структуре решения;

специфику строения задач данного типа;

наличие совокупности «правильных» ответов;

возможности нарушения условий задачи человеком в процессе решения.

В качестве основы могут быть предложены теоретические идеи Дж. Гибсона, реализованные им при анализе перцептивных процессов (J.J. Gibson, 1950; Дж. Гибсон, 1988) и позволившие дать четкие ответы на целый ряд классических вопросов этой области исследований. Нетривиальность (даже экстравагантность) данного подхода, к сожалению, привели практически к полному отсутствию попыток использовать его возможности за пределами психологии восприятия.

Упрощая, можно изложить взгляды Гибсона следующим образом:

мир, в котором живет животное или человек, представлен им объемлющим оптическим строем;

объемлющий оптический строй насыщен информацией; он характеризуется двумя особенностями: иерархическим строением (это иерархия встроенных телесных углов с общей вершиной) и наличием значений;

значения — это возможности, которые предоставляют объекты экологического мира живому существу. Возможность является инвариантным сочетанием переменных объемлющего оптического строя. Поэтому их можно непосредственно воспринимать;

восприятие — непрерывное извлечение информации, которое происходит за счет вычленения в объемлющем оптическом строе инвариантов (например, градиента текстуры, горизонта или своего носа). Такой процесс связан с собственной активностью наблюдателя. При этом извлечение информации не приводит к уменьшению ее количества;

в результате извлечения информации у человека формируется видимый мир — структура, обладающая стабильными временными и пространственными характеристиками, независимая от конкретной стимуляции и собственных усилий человека и опосредующая все процессы зрительного восприятия. Именно видимый мир служит основанием для объяснения таких явлений как константность образов восприятия, обучение в сфере восприятия, различение собственных движений наблюдателя и перемещения внешнего предмета и т.п.

Попробуем использовать возможности, открываемые этим подходом, для описания психологических механизмов решения дункеровской задачи. Для начала уточним строение самого этого явления.

Выше уже говорилось, что в структуре такой задачи заложен конфликт между условиями и требованием: они несовместимы друг с другом. Такое положение дел обычно называют противоречием. Собственно, оно и конституирует подобную задачу. Удобнее всего фиксировать противоречие в структуре такой проблемной ситуации, выделяя какой-то ее элемент, который должен обладать взаимоисключающими свойствами (Г.С. Альтшуллер, 1991). Скажем, для известной задачи про Х-лучи (К. Дункер, 1965) можно указать что, лучи должны быть высоко и низко интенсивными одновременно, должны контактировать и не контактировать со здоровыми тканями и т.д. Возможность многих разных формулировок не должна вводить в заблуждение: это различные вербальные обозначения одного и того же явления, лежащего в основании задачи. Оно очевидным образом имеет предметную, а не вербальную природу. Содержание противоречия может быть весьма многообразным. Известны задачи, построенные на несовместимости суждений, позиций, интересов, функциональных или пространственно-временных характеристик предметов реального мира и т.д. Суть решения дункеровской задачи состоит в «смягчении» или полном преодолении, лежащего в ее основании противоречия. Опишем основные составляющие процессов решения в терминах Гибсона.

Аналогом объемлющего оптического строя выступает достаточно устойчивая совокупность ассоциаций, упроченных функциональных значений предметов, разнотипных образов и иных ментальных конструкций, лексических значений и т.д. В соответствии с принятой логикой анализа надо сказать, что все это — домыслительные образования, лежащие за пределами индивидуального мышления. Будучи насыщены информацией, они составляют «окружающий мир», экологию процесса решения. Таким образом, решение протекает на фоне других структур индивидуального мышления. Хорошего термина для обозначения этого явления пока не существует. Его можно было бы назвать неявной предпосылкой процессов решения — примумом (от лат. primum — находящееся впереди, первое; первоначало).

Роль этого образования громадна. Оно предоставляет возможности для мышления — возможности что-либо представить1. Важно отметить, что это комплексное образование, а не набор отдельных деталей (хорошо расчленяемым на части оно становится лишь из внешней по отношению к нему исследовательской позиции). Количество информации в нем чрезвычайно велико, и, хотя она хорошо организована, ее состав хаотичен. Целиком она никак не может быть интегрирована в процесс решения. Очень важно, что состав примума целиком свободен от рефлексии по его поводу. (Гибсон (1988) писал, что для того чтобы воспринять возможности, которые предоставляются человеку, совсем необязательно их классифицировать и даже именовать).

Принципиальной составляющей этого конгломерата выступают переменные высокого порядка (иначе Гибсон называл их инвариантами). Дункеровские задачи связаны только с одной их разновидностью — противоречиями. Если решателю удается вычленить в составе примума эту переменную, возникает проблемная ситуация обсуждаемого типа. Важно помнить, что это далеко не единственный тип инвариантов — с другими связано существование иных разновидностей задач. Таким образом, в основании любых проблемных ситуаций лежат те или иные переменные высокого порядка. Это значит, что любой процесс решения начинается с извлечения информации 2.

Именно в результате этой процедуры возникают представление различных видов проблемных ситуаций: проблем и задач. Структурные различия между ними заключаются в количестве и составе переменных высокого порядка. Если каждый вид задач связан с одной определенной переменной, то проблемы — одновременно с несколькими разнотипными. Именно этим предопределена существенная дистанция между процессами решения в двух названных случаях.

Таким образом, в силу описанных особенностей примума получает решение старая теоретическая проблема: мышление и предзадано, и беспредпосылочно одновременно. Оно предзадано, потому что объективно информация существует и может быть обнаружена, и совершается «здесь и теперь» — потому что нужную информацию надо еще найти и извлечь.

Примум служит основой для возникновения у человека мыслимого мира — образования во многом аналогичного видимому миру Гибсона (Gibson, 1950). Именно в его рамках протекает индивидуальное мышление. Значение мыслимого мира трудно переоценить, поскольку именно его свойства определяют известную феноменологию решения задач и проблем. Рассмотрим некоторые из его существенных характеристик:

Мыслимый мир обеспечивает представление реальности человеку. В его рамках интерпретируется и используется информация, извлеченная из примума.

При этом он не сводится к актуально извлекаемой информации и обладает своей структурой и своей историей.

Мыслимый мир отличается стабильностью и устойчивостью («инерционностью»). Это касается как его временных и пространственных, но, что еще важнее, — также и семантических характеристик, связанных с процессами решения.

Мыслимый мир обладает существенными индивидуальными особенностями. Например, он задает своей структурой собственного носителя — человека, наряду с решаемой им задачей или проблемой.

Мыслимый мир обеспечивает достижение «комфортного» представления. Напряженные системы не могут быть интегрированы в его структуру. Это касается многозначных, противоречивых и т.д. конструкций, которые могут быть извлечены из примума. То, что противоречиво или несовместимо, не может быть представлено3.

В связи с вышеизложенным, принцип действия психологических механизмов, решающих дункеровские задачи, становится понятным. Они обеспечивают разрешение обнаруженных противоречий и внедрение полученных устойчивых конструкций в «ткань» мыслимого мира. Рассмотрим подробнее процесс решения дункеровской задачи.

В обычных экспериментальных условиях, которые характеризуются наличием сформулированной и предъявленной испытуемому задачи, решение начинается с целеобразования — формирования осознанной цели (или намерения). Это наиболее заметное, абсолютно необходимое, но недостаточное стартовое условие. Оказывается, задачу можно и «не заметить». В исследованиях описаны многочисленные так называемые «насильственные» решения (Дункер) или «плохие ошибки» (Келер), которые свидетельствуют о наличии цели, но в буквальном смысле об «отсутствии» задачи. (Например, когда, решая задачу про Х-лучи, испытуемый предлагает прожечь тело больного до опухоли или разрезать все ткани на пути лучей).

Об этих случаях можно сказать, что решатель не чувствует «сопротивления материала» (термин Л.Г. Кравцова). Возникшее у испытуемого представление задачи соответствует только ее цели (в приведенном примере — ликвидации опухоли), остальное игнорируется. Это значит, что информация о противоречии, лежащем в основании данной задачи, не извлечена из примума. Понятно, что в ходе решения могут иметь место и «потери» информации, ведущие к аналогичным последствиям. Дело доходит до того, что в лабораторных опытах на ранних этапах решения (а бывает, что и на поздних) экспериментатор вынужден брать на себя роль «сопротивляющегося» материала задачи, демонстрируя тем или иным способом неправильность или невозможность предложенных решений и провоцируя дальнейшее продвижение испытуемого.

Составные части примума обладают разной вероятностью обнаружения, образуя существенные индивидуальные и групповые различия процессов решения. Это явление с легкой руки Дункера (1965) носит название «психологической доступности». Тем же автором собраны многочисленные факты направленного экспериментального влияния на нее. Вообще, именно качество процессов извлечения информации составляют основу многократно описанного на практике явления «чувствительности к проблеме» (см., например, Краткий миг торжества, 1989), которое отличает выдающихся ученых.

Постепенно извлекая все больше информации о решаемой дункеровской задаче, человек сталкивается с противоречием, лежащим в ее основе. Именно это ключевое обстоятельство запускает основные механизмы решения. Важно при этом отметить, что цель (цели), которую преследует решатель, не совпадает по своему содержанию с ключевыми направлениями поиска ответа. Скорее, с момента нахождения противоречия процессы целеобразования подчиняются работе обсуждаемых механизмов, выполняя обслуживающую роль.

Действие механизмов решения направлено на разрешение или упразднение противоречия. Собственно говоря, это две основные формы снятия какой-либо контроверзы. Напомню, что противоречие в ходе решения дункеровской задачи предстает как предмет (в максимально широком смысле) со взаимоисключающими свойствами. В таком случае упразднение противоречия связано с ликвидацией или преодолением одного из них. Напротив, его разрешение — психологически гораздо более сложное явление. Оно предполагает нахождение или построение такой ситуации, в которой оба несовместимых свойства оказываются так или иначе реализованными.

Пояснить эти различия можно на следующем примере. Известная задача про яблоки (В корзине лежат пять яблок. Как разделить их поровну между пятью лицами так, чтобы каждый получил по яблоку, и одно яблоко осталось в корзине? Ответ: дать одному лицу яблоко вместе с корзиной.) имеет несколько десятков реальных решений, но всего три функциональных (термин Дункера): а) изменить количество яблок, б) изменить количество «получателей» яблок, в) изменить процесс «владения» яблоком. Варианты ответов, полученных в ходе экспериментальных исследований (В.Ф. Спиридонов, 1997): типа (а) — 1) добавить одно яблоко; 2) разрезать яблоки; 3) изменить их число обратным счетом и т.п.; типа (б): 4) уговорить одно лицо не брать яблоко; 5) поставить всех в круг, причем каждый должен держать яблоко и руку соседа; 6) посадить человека вместе с яблоком в корзину; 7) отдать одному яблоко в корзине и т. п.; типа (в): 8) одному сказать, что яблоко у него; 9) передавать яблоки друг другу; 10) сварить компот из яблок и т.п.

Однако все решения кроме двух (№№ 6 и 7) упраздняют противоречие данной задачи, которое состоит в том, что «получателей» яблок должно быть и пять (т.к. яблок всего пять), и шесть одновременно4. Все они в той или иной форме ликвидируют одну из альтернатив. Шестое и седьмое решения, напротив, создают ситуацию реализации обоих конфликтующих свойств: пространственное совмещение корзины и человека легко интерпретируется и как два, и как один «получатель» яблока одновременно. По-видимому, именно те ответы, которые разрешают противоречия, традиционно считаются правильными ответами дункеровских задач. Хотя этот вопрос требует подробного обсуждения с учетом свойств мыслимого мира.

Можно предположить, что мы имеем дело с двумя тесно связанными между собой механизмами решения: поиском или построением «посредника» (в самом широком смысле), обладающего обоими полюсами обнаруженного противоречия, и использованием «градиента» противоречия5. Первый из них, способный разрешить контроверзу, мы будем называть трикстером (от англ. trickster — плут, ловкач6); второй, упраздняющий ее, — соскальзыванием по градиенту7.

Начнем со второго гораздо более распространенного механизма — обычно его работа обеспечивает «львиную» долю полученных решений дункеровской задачи. Принцип его действия опирается на «градиентное» (следовательно, непрерывное) строение противоречия. Гипотетически описывая данное образование, мы исходим из того, что оно обладает зонами большей и меньшей напряженности. Ненаправленное движение по такому градиенту, который постепенно выявляется в ходе решения (о чем мы можем судить по изменению ответов испытуемого), заставляет человека упразднять те или иные конкретные проявления противоречия, с которыми он сталкивается, «соскальзывать» с них. Работа этого механизма обеспечивает в нашем примере (задаче про яблоки) получение решений №№ 1-3 и 9-10, т.е. тех из них, которые заключаются в ликвидации (редукции) контроверзы8.

Для разрешения противоречия (решения №№ 6 и 7) требуется иной механизм решения — трикстер, позволяющий двигаться по градиенту в противоположную сторону, повышая степень «сопротивления» материала и преодолевая или используя эти возможности. Схематически его работа связана с открытием посредника — какого-то действия или ситуации («поля» в терминологии Г.С. Альтшуллера), — который воплощает в себе оба противоречивых свойства (иногда, в ослабленной форме). Так, Х-лучи, направляемые на опухоль с разных сторон, являются и сильными, и слабыми одновременно, а пятно краски, остающееся на металлическом шарике после удара об окрашенную металлическую плиту (Дункер, 1965) указывает, что его плоская деформация от удара и присутствует, и отсутствует одновременно.

В качестве итога этой весьма схематичной статьи, я хотел бы сформулировать ряд гипотез, вытекающих из выдвинутых теоретических положений и требующих экспериментальной проверки:

существование двух различных типов механизмов решения (извлечения информации и собственно решения) должно находить свое отражение в наличии соответствующих видов мыслительных задач, функционально своеобразных эвристических средств, типических ошибок в ходе решения;

разноплановые градиенты лежат в основании интеллектуальных операций, определяя возможности абстрагирования, обобщения, специализации (скажем, для естественных категорий, анализируемых Э. Рош, это кажется почти доказанным);

реальные структуры индивидуального интеллекта специализированы относительно переменных высокого уровня. Эта специализация носит настолько выраженный характер, что развитие способности решать один тип задач никак не изменяет успешность решения иных разновидностей;

Попытки выяснить устойчивую метрику «субъективного» пространства — решение ложно поставленной проблемы. Мыслимый мир обладает метрикой, характеристики которой в значительной мере зависят от параметров решаемой задачи или проблемы.

ЛИТЕРАТУРА

Home << Публикации CogLab'а << Статьи <<