тельно, А воспримет страдания В, находящегося под стражей, как справедливые (хотя бы отчасти, что зависит от той ценности, которую имел для А сгоревший дом).
Предположим теперь, что преступником оказывается Б, но закон не требует от него полной компенсации причиненного жертве ущерба, несмотря на возможность сделать это. Тогда жертва оценит факт заключения Б под стражу как явную несправедливость по отношению к нему, поскольку, как отмечалось, пребывание поджигателя в тюрьме не заменит жертве сгоревший дом. Обычно жертве позволяется в таких случаях подавать гражданский иск к преступнику. Это означает, что восстановление справедливости становится для А результатом его частной инициативы и дополнительных усилий, а не заслугой государства, раскрывшего преступление и выявившего виновника ущерба. Заметим при этом, что пребывание Б в тюрьме, если его имущества недостаточно для полной компенсации нанесенного его действием ущерба, будет фактором, затрудняющим для жертвы восстановление справедливости (ведь в тюремном заключении Б гораздо труднее заработать недостающие средства).
Этот пример показывает, что, с точки зрения жертвы рассматриваемого типа преступлений, заключение достаточно богатого виновника его ущерба под стражу не оказывает позитивного влияния на восстановление справедливости по отношению к ней (жертве). Оно либо становится чрезмерным наказанием (первый рассмотренный вариант), либо мешает восстановлению справедливости (последний вариант). В то же время заключение под стражу бедного виновника, в принципе не способного возместить нанесенный ущерб, воспринимается жертвой как справедливый акт со стороны государства.
Тем самым, исходя изначально из принципа равенства всех перед законом, мы пришли к неожиданному результату: для жертвы преступления — гражданина, ради которого, согласно общеизвестной риторике, и воплощается в жизнь уголовное законодательство, — справедливость может оказаться нарушенной (третий случай)!
Легко видеть, что в случае, когда преступником оказывается Б (т.е. любой индивид, обладающий достатком), наилучший баланс выгод и издержек как для жертвы, так и для государства, имеет место в первом из рассмотренных вариантов. Но именно тогда возникает ситуация, против которой восстают традиционные юристы — последователи неоавстрийской школы: «богатый откупается, а бедный сидит», восстановление справедливости,
208
