Литература по Идеологии / Европейская перспектива Беларуси

Восточная Европа как новый подчинённый субъект

из всех товаров в мире мы неизменно будем выбирать наш белорусский; язык или культурная история здесь не играют никакой роли (что в условиях белорусского двуязычия чрезвычайно перспективный и беспроигрышный ход). Что это – потребительская логика политической культуры или политическая логика потребительской культуры в стихийно складывающемся белорусском капитализме?

Подведение консюмеристского фундамента под идею нации позволяет решить одновременно несколько проблем: поднятие национального духа способствует росту национальной экономики, ибо члены воображенного сообщества (нации) одновременно (или уже) являются членами ещё более сплочённого сообщества – потребителей. В аспекте же соотнесённости с внешним миром, которая является неотъемлемым признаком глобализации61, оказывается, что человек, которого призывают/вынуждают потреблять «белорусское», волейневолей становится на защиту внутреннего рынка страны. Дух ксенофобии, воспитываемый в обывателе через потребительские практики, надёжнее всего оберегает его от вредного воздействия международных политических институций. Так видится со стороны идеальный план, сценарий капитализма по-белорусски, который пытается реализовать нынешняя власть.

Несмотря на то что политику Лукашенко зачастую интерпретируют как рецидив советского, на самом деле проблема здесь в другом. Конечно, это завершение процесса модернизации (который, как известно, не был завершён при социализме) и стадия «запоздалой национализации». Следует заметить, что после революции 1917 г. коммунизм как космополитическая универсалистская идеология должен был прийти на смену партикуляристским националистическим идеологиям в качестве программы для экономической модернизации; после 1945 г. эта идеология в сочетании с советским господством и последствиями холодной войны служила целям подавления национальных дискурсов в коммунистических странах. Так что посткоммунистическая Европа после 1989 года должна была столкнуться с тем фактом, что её собственная история национального строительства оказалась «недописанной страницей».62 В то же время нынешняя социальная и экономическая политика Беларуси хоть и является реакцией на 70 лет советской власти, но в действительности, кроме риторики просоветского типа, эта власть ничего собственно советского не производит63 и не поддерживает; скорее уж речь может идти о своего рода крестьянском реван- шизме – в том числе по отношению к репрессивной политике советской власти, всё время «воевавшей» с деревней и крестьянством как классом. Следует, правда, заметить, что «социалистический способ производства» в действительности представлял собой неустойчивое сочетание государственного капитализма и стремления пролетариата к коммунизму64, так что реставрация в постсоветских

131

Альмира Усманова

условиях не капитализма вообще, а именно госкапитализма с сельскохозяйственным уклоном выглядит вполне естественно.

Упразднение национально-государственного фактора (когда органы управления отдельного государства всё менее оказываются в состоянии решить внутренние проблемы без учёта внешних обстоятельств) является одним из ключевых признаков глобализации. Согласно этому признаку национальные государства представляют собой лишь подсистемы общей мировой политики. В соответствии с этим они всё больше делегируют свой суверенитет в пользу объединения в наднациональные организации. И, соответственно, процессы глобализации делают невозможной автономию национального государства. Многие страны постсоветского региона, включая Беларусь, с одной стороны, испытывают на себе все «прелести» глобализации – я имею в виду и поспешную демократизацию/приватизацию по образу и подобию развитых западных обществ, и распространение информационных технологий, и появление новых форм потребления (возьмем те же ночные клубы, гипермаркеты или покупки в кредит), и участие в их судьбе мировых бюрократических институций (таких как МВФ или Евросоюз), – но одновременно в этих странах происходит явный ренессанс идеологий нации-государства. Восточно-европейских политиков всё ещё волнуют вопросы герметичности территориальных границ, сохранения и укрепления национальной идентичности и национальной гомогенности культур и пр. Здесь усиливается тенденция националистического популизма за счёт ослабления либерально-демократических сил. И всё это никак не согласуется с позитивными намерениями политических глобалистов.

В Беларуси, похоже, процесс формирования нации-государства ещё не завершён, но мы живём в эпоху, когда развитые страны давно перешагнули эту фазу, двигаясь навстречу капитализму и либерализму. В итоге неизбежно возникает противоречие между «локализмом» (речь идёт о территориально ограниченной культуре и образе жизни людей, привязанных к ней) и «космополитизмом» (транснациональные культурные сети).65 При этом не глобальные ценности и ориентиры получают априорное доминирование по отношению к местным (локальным) ценностям, а, скорее, «локальное» обретает статус высшей нормативной ценности. Такая характеристика глобализации, выделяемая американскими теоретиками, как признание гражданского общества единственной формой социального порядка в любой части света, так же вряд ли распространяется на современную белорусскую ситуацию.

Беларусь – непризнанная страна, которая живёт в пространстве собственного фантазма (с верой в то, что «мы лучшие»), экономически же и политически она никому не интересна. Запад не приемлет Беларусь в качестве полноценного партнёра, и потому мы постоянно наблюдаем, как белорусские власти пытаются

132

Восточная Европа как новый подчинённый субъект

найти наиболее эффективные механизмы символической компенсации за это непризнание и таким образом уйти от навязываемой Западом роли «подчинённого субъекта» с её ограниченным поведенческим сценарием. И если изменить правила коммуникации в политике белорусским властям не под силу, то в сфере культуры и спорта остаётся небольшой шанс на то, что «Беларусь» прозвучит гордо. Олимпиада – это, конечно, пункт «номер один» в борьбе за символическое признание нации (которую сплотил вокруг самого себя Лукашенко), следом за ней идут конкурсы красоты, олимпиады для школьников и в последние годы – «Евровидение» (надежды на теннис и хоккей себя пока не оправдали). Победа Ксении Ситник в детском «Евровидении» до сих пор преподносится официальной пропагандой как главное свидетельство «европейскости» Беларуси. Ирония состоит в том, что согласно громким политическим заявлениям Запад нам якобы не нужен и считаться с его мнением Беларуси не пристало, однако Беларусь изо всех сил старается добиться от Запада если не политической, то хотя бы культурной компенсации, и, таким образом, вопреки официальной риторике, Запад как был, так и остаётся универсальным референтом политических высказываний.

Для нас же – белорусских интеллектуалов – Запад (Европа в первую очередь), как и в советские времена, сохраняет своё значение в качестве наиболее влиятельной интеллектуальной (а не только консюмеристской) утопии. И подобно тому, как эта «фантазия» позволяла советским диссидентам оппонировать коммунистическому режиму, наша вера в то, что мы – европейцы по языку и способу мышления, помогает нам держать дистанцию по отношению к существующему политическому режиму. Утопия, как пишет болгарский теоретик Миглена Николчина, – это способность мыслить безместность того, что не существует, вплоть до невозможного и включая это невозможное.66 Однако если или когда на смену нынешнему режиму придут другие политики, утопия может превратиться в гетеротопию67, и все те вопросы, которые я сформулировала выше по поводу условий коммуникации Восточной Европы со своим новым «патроном», актуализируются и для нас.

Примечания

1См., в частности: Спивак Г. Ч. Могут ли угнетённые говорить? // Введение в гендерные исследования. Часть II: Хрестоматия. Спб.: Алетейя, 2001.

С. 649–670. Полная оригинальная версия см.: Spivak G. C. Can the Subaltern Speak? In: C. Nelson, L. Grossberg (eds.) Marxism and the Interpretation of Cul-

ture. Macmillan Education: Basingstoke, 1988. Р. 271–313. Или: Spivak G. C.

Subaltern Studies: deconstructing historiography. In: G. Ranajit, G. C. Spivak (eds.) Selected Subaltern Studies. Delhi: Oxford University Press, 1988.

133

Альмира Усманова

2Миньоло В. Оксидентализм, колониальность и подчинённая рациональность с префиксом «пост» // Перекрёстки. 1–2 (2004). С. 184.

3См.: Chakrabarty D. Provincializing Europe. Postcolonial Thought and Historical Difference. Princeton University Press, 2000. Р. 4, 27.

4Одним из первых европейских критиков европоцентризма можно считать Жака Деррида, который в своей работе О грамматологии (1968) обратил внимание на то, как в западной истории письма представлена проблема неевропейских видов письменности (пиктография, иероглифика и т. п.). По сути, говорит он, эта история есть не что иное, как отказ признать, что другие народы тоже умели писать (подобно тому как греки считали, что другие народы не умеют говорить). Отказ назвать тот или иной способ записи «письмом» есть не что иное, как проявление европейского «этноцентризма», которым пропитана вся западная наука. Соответственно, по мнению Деррида, история алфавита станет возможной лишь после того, как будет осуществлена децентрация, отказ от идеи (перво)начала письма, после того, как будет осмыслена принципиальная множественность систем письма, обладающих своей историей (см.: Деррида Ж. О грамматологии. М.: Ad Marginem, 2000.

С. 205–218).

9Бобков И. Этика пограничья: транскультурность как белорусский опыт //

Перекрёстки. 3–4 (2005). С. 132.

10Помимо того что в западных СМИ вялый интерес к нашей стране поддерживается лишь фигурой Лукашенко, среди академических публикаций последнего десятилетия о современной Беларуси на английском или французском языках мы найдём буквально одно–два наименования, и то, при ближайшем рассмотрении оказывается, что редакторами или авторами этих книг являются выходцы из Беларуси, уехавшие на Запад и пытающиеся извлечь из своего положения «туземных информаторов» хоть какую-нибудь пользу.

11Понятие, которое часто используется в гендерной теории для обозначения предела возможностей для дальнейшего продвижения по иерархической лестнице.

12Петровская Е. Этот смутный образ девяностых // Художественный жур-

нал. 25 (1999). С. 14.

13См.: JanosA. C. From Eastern Empire to Western Hegemony. East Central Europe under Two International Regimes. In: M. Minkenberg, T. Beichelt (eds.) Сultural Legacies in Post-Socialist Europe. The Role of Various Pasts in the Current Transformation Process. Frankfurter Institut fűr Transformationsstudien, 2003. Р. 19–20.

14Дословно с франц. «совместно нажитое имущество». Здесь: весь комплекс правовых норм ЕС, без подчинения которым или согласования с которыми членство в Евросоюзе невозможно.

134

Восточная Европа как новый подчинённый субъект

15Cм.: Borneman J. Belonging in the Two Berlins: Kin, State, Nation. Cambridge University Press, 1992. Р. 316. Цит. по: Рис Н. Русские разговоры. Культура и речевая повседневность эпохи перестройки. М., 2005. С. 316.

16Там же.

17Wolton D. Eloge du grand publique. Une théorie critique de la télévision. Flammarion Champs, 1990. Р. 253.

18См.: Мизиано В. Институционализация дружбы // Художественный жур-

нал. 28–29. С. 43.

19Балибар Э. Глобализация/Цивилизация – 2 // № 1. Зима 2003. М.: Ecce homo.

С. 112.

20Buck-Morss S. Dreamworld and Catastrophe. The Passing of Mass Utopia in East and West. The MIT Press, 2000. Р. 32.

21См.:SchmittC.DerNomosderErdeimVölkerrechtdesJusPublicumEuropaeum. Berlin: Duncker&Humblot, 1972.

22Мне много раз приходилось видеть европейские «карты» – от политических до железнодорожных, где территория, располагающаяся восточнее Польши, вообще никак не маркирована – ни цветом, ни названием. Это то «пустое пространство», которое в европейском воображаемом ассоциируется с Беларусью, Украиной, Россией.

23См.: Усманова А. Концептуализируя пограничье: от культурной антропологии к семиотике культуры // Перекрёстки. 1–2 (2003). С. 209.

24Gal S., Kligman G. The Politics of Gender After Socialism. A Comparative Historical Essay. Princeton University Press, 2000. Р. 7.

25Кевин Мартин отмечает, что в мировой истории были два ключевых момента, сигнализировавших об установлении новых мировых порядков и радикальном изменении картографии: географические открытия (и последовавшая за ними колонизация) в XIV–XVI вв. и «холодная война» в ХХ в. Что же каса-

ется современного мира, то Мартин полагает, что новый мировой порядок ещё только устанавливается, а картография находится в процессе концептуального, семантического и технологического изменения. См.: Martin S. K.

Changing Borders, Changing Cartography: Possibilities for Intervening in the New World Order. In: А. Callari, S. Cullenberg, C. Biewener (eds.) Marxism in the postmodern age. Confronting the new world order. London&New York: The Guilford Press, 1995. Р. 459.

26Zizek S. Enjoy Your Nation аs Yourself? In: Zizek S. Tarrying with the Negative. Kant, Hegel and the Critique of Ideology. Duke University Press, 1991. P. 200.

27Buck-Morss S. Op. cit. Р. xiii.

28См.: Рис Н. Указ. соч. С. 316–317. К этому я могу только добавить, что со вступлением отдельных стран Восточной Европы в ЕС месторасположение «свалки» сместилось дальше в восточном направлении. Во всяком случае, это касается как вывоза и захоронения экологически опасного мусора (от автомобильных покрышек до радиоактивных отходов), так и переноса промышленного производства и продажи устаревшего оборудования и техноло-

135

Альмира Усманова

гий. Всегда найдётся кто-то, кто будет вынужден занять структурную пози-

цию Subaltern.

29См.: Žižek S. Enjoy Your Nation as Yourself! In: Tarrying with the Negative. Durham: Duke University Press, 1993. Р. 222.

30Wood N., Iordanova D. Introduction to Eastern European cinema. In: R. Taylor,

N. Wood, J. Graffy, D. Iordanova (eds.) The BFI Companion to Eastern European and Russian Cinema. BFI Publishing, 2000. Р. 2.

31См.: Гапова Е., Усманова А. Размышления на темы географии и истории // Е. Гапова, А. Пето, А. Усманова (ред.) Гендерные истории Восточной Ев-

ропы. Мн.: ЕГУ Пресс, 2002. С. 5.

32Gal S., Kligman G. Op. cit. Р. 119.

33Kennedy M. D. Op. cit. Р. 44.

34См.: Wolton D. Op. cit.

35Boym S. The Future of Nostalgia. Basic Books, 2001. Р. 221–222.

36См.: Гапова Е., Усманова А. Указ. соч. С. 6.

37Подробнее об этом см. статью Андрея Горных в этом же сборнике.

38См.: Рис Н. Указ. соч. С. 300.

39См.: Мизиано В. Указ. соч. С. 44.

40Featherstone M. Introduction: Globalizing Cultural Complexity. In: Undoing Culture. Globalization, Postmodernism and identity. SAGE Publications, 1995. P. 9.

41Трубина Е. Г. О соотношении глобального и локального в циркуляции социального знания // Социемы. 8 (2002) С. 62.

42Он пишет: «We cannot even afford an equality or symmetry of ignorance at this level without taking the risk of appearing “old-fashioned” or outdated» См.: Chakrabarty D. Provincializing Europe. Postcolonial Thought and Historical Difference. Princeton University Press, 2000. Р. 28.

43Mohanty Ch. Under Western Eyes: Feminist Scholarship and Colonial Discourses // Feminist Review. 30 (Autumn, 1988). P. 64.

44Mohanty Ch. Op. сit. P. 61.

45Девятко И. Ф. Модернизация, глобализация и институциональный изоморфизм: к социологической теории глобального общества // А. Согомонов, С. Кухтерина (ред.) Глобализация и постсоветское общество («Аспекты

2001»). М.: Стови, 2001. С. 36.

46Под которым он имел в виду нечто такое, что не подчиняется не только контролю говорящего, но и научному изучению.

47Кагарлицкий Б. Ю. Глобализация и международные радикальные движе-

ния // А. Согомонова, С. Кухтерина (ред.) Указ. соч. С. 94.

48В подтверждение последнего тезиса (о присвоении Евросоюзом полномочий «репрезентировать» идею Европы) приведу один маленький, но красноречивый пример. Не так давно в одном из немецких аэропортов я обратила внимание на огромный постер, размещённый в зале ожидания (что по-своему симптоматично, учитывая, как в европейских аэропортах сегрегированы зоны прилёта и отлёта для прибывающих из стран Евросоюза и всех остальных, а также разделены потоки для прохождения паспортного контроля, где

136

Восточная Европа как новый подчинённый субъект

обладатели заветных паспортов со звёздочками имеют очевидные преимущества безвизовых перелётов – в отличие от не-граждан ЕС, то есть пассажиров из стран второго и третьего миров…), надпись на котором гласила: «Европа приносит счастье». При этом в слове «Европа» заглавными буквами выделены первые две буквы – EUrope, – чтобы ни у кого не могло возникнуть даже малейших сомнений в том, что за тем огромным счастьем, которое сулит иностранцам пребывание в Европе, невидимо, но надёжно стоит Евросоюз, он же – главный гарант благополучия и безопасности европейцев.

49См.: Neumann I. B. Uses of the Other. «The East» in European Identity Formation. V. 9. Minneapolis: University of Minnesota Press, 1999. Р. 96–102.

50Примеров тому не счесть: недавно мне на глаза попался номер литовской ежедневной газеты «Республика» (от 13 февраля 2006), в котором речь шла об«объединенииЕвропы» – противугрозисламскогомиравсвязиспублика- цией карикатур «Лики Мухаммеда». По мнению газеты, свою солидарность с Европой можно было проявить лишь одним способом – перепечаткой карикатур. Литва, таким образом, оказалась среди «свободных, смелых и достойных стран». Соответственно, те страны, которые не стали этого делать, были заклеймены литовским изданием как «равнодушная, коварная и трусливая компания». Конечно, была в этом списке и Беларусь, но в сугубо визуальном плане главенствующая роль отводилась России – изображение российского флага было в четыре раза больше всех остальных.

51Neumann I. B. Op. cit. Р. 110.

52См.: Crawford B. Old Legacies, New Institutions: What will Shape the EU Enlargement Process? In: M. Minkenberg, T. Beichelt (eds.) Сultural Legacies in Post-Socialist Europe. The Role of Various Pasts in the Current Transformation Process. Frankfurter Institut fűr Transformationsstudien, 2003. Р. 36.

53Рыклин М. Back in Moscow, sans the USSR // Жак Деррида в Москве. М.: РИК

«Культура», 1993. С. 132.

54С точки зрения «Лукашенко» (то есть того политического режима, который он воплощает), сущностными признаками суверенитета являются неподконтрольность и неподотчётность действий белорусских властей другим государствам или международным институтам, т. е. подразумевается определённая обособленность внутренней политики, несопоставимость её с любыми внешними системами оценок.

55Белорусские телезрители имеют возможность регулярно наблюдать выступления пресс-секретаря Министерства иностранных дел РБ, которые представляют собой гневную отповедь с соответствующей риторикой в ответ на попытки международного сообщества хоть каким-то образом повлиять на действия белорусских властей.

56Горных А. Беларусь: случай антимодернистской идеологии // Топос. 1/10 (2005). С. 33.

57См.: Балибар Э., Валлерстайн И. Раса, нация, класс. Двусмысленные иден-

тичности. М.: Логос, 2004. С. 213.

137

Альмира Усманова

58Например, присутствие арабского капитала его ничуть не смущает. Предполагается, что «взаимовыгодное» сотрудничество с арабскими странами будет осуществляться по принципу: деньги – ваши, идеи и продукты – наши, то есть Беларуси здесь отводится роль поставщика технологий и качественной продукции. Очевидно, что в отношениях с Западом это в принципе невозможно.

59Балибар Э., Валлерстайн И. Указ. соч. С. 42.

60Более подробно я рассматриваю эту проблему в статье Женщина как нация как товар, или Культурная логика капитализма по-белорусски, которая будет опубликована в коллективной монографии «Белорусский FORMAT: другая реальность» (ЕГУ Пресс, 2006; в печати).

61Глобализация подразумевает состояние «соотнесённости» (даже в негативном смысле – как отрицания чего-либо) с другими странами, с некими реалиями, находящимися вне данной местности или данного государства. Прежде всего, конечно, с западным миром, его политикой и экономикой. Именно Запад выступает как «референт», как некий универсальный стандарт, по отношению к которому определяется специфичность той или иной культуры.

62См.: Crawford B. Op. cit. Р. 35.

63«Одной рукой» это государство обещает нам всем бесплатную медицину, с другой – ничего от этой бесплатной медицины уже не осталось (разве что пару часов бесплатного приёма в поликлиниках). Государство якобы гарантирует всем право на образование, но вообще-то более 50 процентов от общего числа студентов сейчас вынуждено платить за своё образование; громогласно озвучиваемые цифры о количестве построенного жилья и о снижении стоимости за квадратный метр на деле означают лишь то, что люди самостоятельно изыскивают деньги на решение квартирного вопроса, а государство об этом радостно рапортует, точно так же, как оно – в лице Лукашенко – за- явило после закрытия ЕГУ, что студентам были обеспечены все условия для завершения образования, тогда как на деле государство к этому не имело никакого отношения – скорее, наоборот, создало саму проблему.

64Балибар Э., Валлерстайн И. Указ. соч. С. 11.

65Featherstone M. Op. cit. P. 11–12.

66См.: Николчина М. Запад как интеллектуальная утопия // Гендерные иссле-

дования. 12 (2005). С. 5–6.

67По мысли Мишеля Фуко, который писал об этом в работе О других мирах (1967), гетеротопия – это эффективно воплощённая утопия.

138

Пётра Рудкоўскі

Адкрытае грамадзтва і спосабы яго замыканьня*

Preliminaria I

«Адкрытае грамадзтва» (open society) ёсьць – на першы погляд – няўлоўным і «неэмпірычным» паняткам. Гэта, так бы мовіць, абстрактная ідэя, таксама як і іншыя ўнівэрсаліі, тыпу «дэмакратыя», «свабода», «грамадзянская супольнасьць», лёгка паддаецца сэмантычнай інфляцыі, а ў выніку можа зрабіцца чыста рытарычнай фігурай безь якога-кольвек акрэсьленага значэньня. Суровы наміналіст мог бы зьедліва зацеміць, што гэта – чарговы flatus vocis, пусты гук, пазбаўлены «намацавальнага» дэсыгнату, чарговая ілюзія наіўных розумаў.

Але вось парадокс – менавіта наміналіст Карл Раймунд Попэр стаўся штандаровым прадстаўніком ідэі адкрытага грамадзтва. Яго сацыяльна-філязафічныя працы хоць і не зрабілі гэту ідэю цалкам яснай і выразнай, ўсё ж паказалі шлях яе праясьненьня. Інакш кажучы, хоць адназначная ідэнтыфікацыя тыпу: «Вось тут – адкрытае, а там – замкнёнае грамадзтва» – і не зьяўляецца магчымай, то ўсё ж існуе сукупнасьць распазнавальных пазыцыяў і перакананьняў, якія канстытуююць ці то адкрытае, ці замкнёнае грамадзтва. Гэтыя пазыцыі і перакананьні паспрабуем выявіць і назваць у нашай працы.

Нас будуць цікавіць два абшары – Беларусь і Эўропа. Зноў жа, аналягічна як і ў выпадку вышэй уведзеных паняткаў, Беларусь і Эўропу будзем разумець не эсэнцыяльна, як два быцьці са сталай і нязьменнаю сутнасьцю, а намінальна, як назвы, якія адносяцца да шэрагу разнастайных фэномэнаў і працэсаў. Хочучы дасьледаваць праяўленьні адкрытага/замкнёнага гра-

*В авторской транскрипции (прим. редакции).

140