6

Где кончается Белоруссия? Юрий Дракохруст

http://magazines.russ.ru/nz/2006/47/lu12.html

Юрий Александрович Дракохруст (р. 1960) - политолог, журналист. Автор многочисленных публикаций в белорусской, российской и европейской прессе.

© Журнал «Неприкосновенный запас. Дебаты о политике и культуре». 2006, №3(47)

Издательский дом "Новое Литературное Обозрение"

Раздел Конструируя будущее: Проект "Белоруссия"

Белорусский философ Валентин Акудович очень точно определил противоречивость белорусского отношения к великому восточному соседу, когда написал: "Россия не на восток от земель Белоруссии, Россия - востокБелоруссии. Это значит, что Россия неким свои контуром (как и Европа)естественнонаходится внутри нашей собственной самости. Составная часть "Россия" в самости белорусов есть как раз один из элементов нашего отличия. Кстати - в первую очередь от непосредственно России. Последнее не является парадоксом. Аналогично "Азия", "азийство" в теле России не приближает Россию к собственно Азии, а отделяет от нее - в экспансионизме и непреодолимом антагонизме"[1].Отношение белорусов к России и даже само существование белорусской государственности действительно ставят в тупик не только тех, кто считает распад СССР чудовищной случайностью, кошмарным сном, от которого нужно проснуться. Стороннему наблюдателю трудно увидеть в Белоруссии привычные формальные признаки отдельной нации, те опоры, на которых обычно зиждется государственность.

Язык? Даже согласно переписи населения, почти две трети населения страны в семье говорит по-русски, при этом среди городского населения эта доля еще выше - 80%. Религия? Большинство населения - по разным оценкам, от 60% до 75% - не только исповедует православие, но и принадлежит к белорусскому экзархату Русской православной церкви. Историческая память? Давняя история двух народов была, мягко говоря, непростой - в войнах XVI столетия погиб каждый второй житель территории, на которой размещается сегодняшняя Белоруссия, но это уж слишком седая старина. Белорусская Народная Республика, образованная в 1918 году, просуществовала несколько месяцев и для массового русского (и в значительной степени белорусского) сознания два народа жили вместе всегда.

Раз нет традиционных различий, то на чем же основана отдельная от русской белорусская государственность?

Мы постараемся ответить на этот вопрос, используя данные социологических общенациональных опросов, проведенных в Белоруссии Независимым институтом социально-экономических и политических исследований (НИСЭПИ)[2]в 1997-2005 годах.

1. Иллюзия национальной невнятности

"Низкое национальное самосознание", - сетуют приверженцы традиционной версии белорусской национальной идеологии. "Да это те же русские!" - другими словами, но фактически то же самое твердят их идеологические антагонисты. Данные опросов подтверждают такие мнения лишь отчасти.

Таблица 1. "Чем белорусы отличаются от русских?" (на вопрос можно было дать несколько ответов, поэтому сумма превышает 100%)

Вариант ответа	09.2002	03.2003
Отличаются языком	39,1	38,1
Отличаются культурой, традициями	27,3	33,6
Отличаются историей	22,3	26,3
Отличаются психологией	20,5	20,1
Отличаются внешним видом	2,6	2,5
Ничем не отличаются	44,0	37,5

При явной постановке вопроса выясняется, что отличий от своих ближайших соседей белорусы видят довольно много. Однако куда более показательными являются многие факты массового поведения белорусов, которые никак не вписываются в схему, отказывающую им в национальной идентичности.

После распада СССР миграционные потоки между бывшими республиками имели четко выраженное сальдо в пользу России - в нее ехало гораздо больше людей, чем из нее. Это правило менялось на противоположное в отношении единственной постсоветской страны - Белоруссии. Причем миграционный баланс в пользу Белоруссии был и до Александра Лукашенко, и при Александре Лукашенко. Лишь буквально в последние годы он изменился в пользу России, но сейчас речь идет о тоненьких миграционных ручейках, не имеющих, по существу, большого значения. То же можно сказать и об эмиграции в "дальнее зарубежье", причем и в годы экономических неурядиц, и в годы относительной стабилизации, и при демократической вольнице (впрочем, весьма относительной), и при нынешнем авторитаризме - во все эти периоды эмиграция из Белоруссии в "дальнее зарубежье" находилась на гораздо более низком уровне, чем из стран, граждане которых вроде бы отличаются от белорусов высоким национальным самосознанием.

Пророссийские симпатии белорусов общеизвестны. Однако на всем протяжении своей независимости Белоруссия не знала регионального пророссийского сепаратизма, не бывало такого, чтобы, скажем, гомельчане, могилевчане или витебляне декларировали, что Россия им куда ближе и роднее, чем белорусские "западники" и ненасытный Минск. Хотя такое течение вполне могло бы возникнуть, особенно учитывая то обстоятельство, что именно восточные области, граничащие с Россией, - Могилевщина и Гомельщина - в наибольшей степени пострадали от чернобыльской катастрофы и испытывали (да и теперь испытывают) необходимость в поддержке. Могли бы быть свое Приднестровье, своя Абхазия, хотя бы свой Крым - а не было. И не потому, что кто-то это запрещал или подавлял, - просто не было. И это при том, что идея очутится в России всей Белоруссией была достаточно популярной.

В начале 1990-х годов в Белоруссии была образована общественная организация "Полісьсе" ("Полесье"), объединяющая приверженцев полешуцкой, ятвяжской культуры. Утверждалось, что полешуки - жители юга Брестской области, говорящие на своеобразной смеси белорусского и украинского языков, - особый этнос, осторожно высказывались предположения о желательности ятвяжской автономии. Что в разных странах начиналось с таких культурологических изысканий - известно. В Белоруссии это закончилось иначе. И белорусская элита (причем вся), и белорусское общество в целом, причем в годы, когда государственность была еще очень хлипкой, мобилизовали против этих начинаний весь набор средств. При этом административная острастка играла самую незначительную роль - осмеяние, тотальное неприятие самой возможности автономизации части страны, вовлечение представителей полешуцкого движения в движения общенациональные - все это вместе взятое привело к тому, что автономистское движение не то чтобы ослабло или удовольствовалось малым, оно просто исчезло к 1994 году. Эта коллизия прошла незамеченной на фоне куда более "звучных" сепаратизмов в других странах и не менее "звучных" усилий по их обузданию.

Каждый из описанных феноменов был а) массовым явлением, а не результатом действия (или бездействия) активных меньшинств, стремящихся "заразить" все общество своей идеологией, б) не был связан с особенностями правления Александра Лукашенко.

При желании всем этим явлениям можно дать объяснения ad hoc. В Белоруссии не дискриминировали русских, они и не уезжали, уехать из Белоруссии на Запад сложнее, чем, скажем, с Украины, в Белоруссии не было такого драматического падения уровня жизни, как на той же Украине, "Полісьсе" было образованием несерьезным и так далее. И все же более плодотворным представляется взгляд, согласно которому, скажем очень осторожно, у людей, населяющих эту территорию, существует довольно сильное чувство общности. Причем по силе это чувство, возможно, даже и превосходит более традиционно "устроенные" чувства соседних наций.