Рябова Т.Б. Гендерные стереотипы в социокультурных процессах средних городов России. М., 2001. 82 с

Этнические стереотипы наряду с иными факторами обусловливают характер межэтнической коммуникации, способствуют формированию образов как союзников, партнеров, так и соперников. Они делают мир понятнее и доступнее и потому стереотипы экономят усилия человека при восприятии сложных объектов и защищают ценности человека и группы [20, с. 224]. Этнический стереотип формируется на основе сравнения — важнейшей характеристики этничности. Когда стереотип обращен на отличительные черты другого народа, выделение какой-либо особенности его неизбежно осуществляется путем сопоставления со свойствами собственного народа. Именно в этом смысле, в частности, определяет различия в гендерных и в семейных отношениях между русскими и поляками такая, к примеру, пословица: «У нас — не в Польше: жена мужу не больше» [19, с. 114].

Этнические стереотипы выполняют важную функцию в этнокультурной социализации, определяя поведение человека в различных социальных ситуациях, влияя на этнические симпатии—антипатии, на национальные установки, определяющие межэтническое взаимодействие людей [18, с. 95].

Существенное влияние на характер межкультурной коммуникации оказывает миф о русской женщине. Чтобы проследить, как функционирует этот миф в массовом сознании, мы проанализировали 325 документов о русской женщине на 268 сайтах.

Наиболее часто в брачных объявлениях американцы, объясняя, почему они отдают предпочтение русским женщинам, упоминают внутреннюю красоту русских женщин: «В них есть жизнь, а в глазах можно прочесть и радость, и ненависть, увидеть солнце в улыбке, — и это не подделано, это искренне» [5]. Они представляют русских женщин исключительно щедрыми душой и чрезвычайно внимательными. Только русская жена способна искренне восхищаться и гордиться своим мужем даже по самому незначительному поводу, полагают они. Среди наиболее часто упоминаемых качеств, приписываемых именно русским женщинам, называют душевность, искренность, способность выслушать, открытость к душевным контактам, щедрость, доброту. («Эти женщины умеют быть благодарными» [9]).

Характеризуя русских женщин, авторы брачных объявлений указывают на их физическую красоту: «Русские женщины — самые красивые в мире» [21], — считают они. Но главное, что привлекает американских мужчин в русских женщинах, так это женственность — то, что они одеваются как женщины, стремятся быть домашними и сексуальными, называют их «правильными, такими, какими и должны быть женщины» [15]. Русские женщины кажутся старомодными и женственными. Но следует отметить, что женственность, как показывает исследование А.В. Кирилиной, ассоциируется не со слабостью, а с силой, решительностью, выносливостью, терпением, любовью, умом и красотой [8, с.157]. По мнению иностранных мужчин, «русская жена сделает все, лишь бы ее муж был счастлив» [22].

В связи с этим стоит также отметить, что зачастую мужчины-иностранцы ищут себе русскую жену через интернациональные брачные агентства не только оттого, что российские женщины милее, но и потому что обязательств перед ними меньше. Муж- чины-американцы считают, что русская женщина мечтает о мужчине, который не пьет и не курит, но в то же время и не маменькин сынок, и не грубиян-пьяница. Если русская женщина вступает в брак с хорошим человеком со Среднего Запада с приличной зарплатой, который к тому же усыновляет ее ребенка и сам готовит пищу через день, а она, кроме того, еще имеет возможность каждый месяц посылать некоторые деньги родителям, то, по мнению иностранцев, такая женщина будет счастливейшим человеком в мире [15]. Считая таким образом, зарубежные мужчины пишут письма в интернациональные службы знакомств, подробно объясняя, что русская жена выгодна, поскольку требования ее невысоки.

Русская женщина воспринимается авторами брачных объявлений, прежде всего, как мать. В большинстве случаев акцент делается на то, что русская женщина будет

62

прекрасной матерью, хранительницей семейного очага, воспитательницей детей, не стремящейся к полному равенству с мужчинами и «не зараженная феминизмом» [15]. Несмотря на то что многие русские женщины работают, они не принимают идеологию феминизма, согласно которой, по их мнению, женщины получают право делать все, что делают мужчины. Слово «феминистка» имеет в массовом сознании российского общества преимущественно негативное звучание и означает «женщину, которая ненавидит мужчин». Итак, черты русской женщины — физическая и нравственная сила, забота, жалость, жертвенность, асексуальность — относятся именно к материнскому архетипу

[17, с.2].

Таким образом, русской женщине атрибутируется, прежде всего, дом, приватная сфера деятельности. В связи с этим возникает другая ипостась образа русской женщины — нечто среднее между «безропотной бабулей и доброй тетушкой из пятидесятых с половником в руках» [13], с которой семейное счастье гарантировано. Такая жена и накормит, и оденет, слова грубого не скажет, и дом будет содержать в порядке, и о детях позаботится, словом, настоящая хозяйка. О.В. Рябов полагает, что образ русской женщины иногда ассоциируется с бабушкой, в которой, по сути, те же материнские черты выражены, быть может, еще сильнее, отчетливее [17, с. 2].

Но сфера деятельности русской женщины не ограничивается семьей. Русская женщина рассматривается авторами брачных объявлений и как «женщина-работник», при этом профессиональные характеристики женщин имеют в большинстве случаев исключительно положительное звучание. Прежде всего, подчеркивается высокий уровень образования и профессиональной подготовки, которыми обладают русские женщины, а также отмечается их невероятная трудоспособность и выносливость. Устраиваясь на работу, женщины (в отличие от мужчин) часто соглашаются на невыгодные экономические условия, например значительно низкий уровень оплаты труда при высоких профессиональных требованиях и степени занятости [3]. Иностранцы отмечают, что русская женщина способна работать везде: и учительницей в школе, и менеджером крупной фирмы, и врачом, а также электриком-монтажницей и даже космонавтом. И в то же время она может плодотворно трудиться и на свежем воздухе где-нибудь в штате Колорадо. При этом русские женщины не перестают быть добрыми, нежными и заботливыми.

Изучение закономерностей функционирования мифа о русской женщине предполагает также необходимость рассмотрения того, как соотносится этот миф с образом русского мужчины. Поисковая система «Апорт» нашла 291 документ на запрос «русский мужик» и лишь 84 документа на запрос «русский мужчина».

Русский мужчина на страницах Интернета представлен, прежде всего, как мужчи- на-работник: «вкалывает на двух-трех работах, чтобы семью прокормить…» [12]. Более того, работа вменяется ему в обязанность: «мужик должен работать». Русские женщины, в первую очередь, ценят в русских мужчинах золотые руки и ум: «Пусть они неказисты, без пиджаков и галстуков, зато все делать умеют» [25]. Русский мужчина, по мнению авторов, стремится действовать в собственном ритме и по своему плану, он последователен и упорен в достижении своей цели. «Русский мужик работать умеет, ему бы только не мешали….» [14]. Но с другой стороны, в спокойном состоянии (когда никто не мешает) он склонен к апатии, плохому настроению, вялости и т.п., к тому, что называют «русской ленью». Переход от одной деятельности к другой дается русскому мужчине с трудом, требует время для адаптации к новым условиям. Говоря словами автора одной из статей, ему необходимо время для «раскачки», привыкания к новым обстоятельствам [2]. Причиной этого, по мнению одних авторов, и следствием, по мнению других, является пьянство, также постоянно атрибутируемое русскому мужчине. «Если у тебя плохое настроение, нужно выпить, чтобы взбодриться…» [26] — таков рецепт избавления от скуки [cм. также: 8, с. 158].

63

Но следует вспомнить известную пословицу: «русский долго запрягает, но быстро едет». Так и русский мужчина может мобилизоваться и дать адекватный ответ на вызов судьбы, проявив волю, ум и смекалку в «труднейшей борьбе за выживание». Подтверждение этому также можно найти на русскоязычных сайтах Интернет: «наши мужики и умнее, и с критическими ситуациями лучше справляются» [12]. Таким образом, русскому мужику не страшны никакие сложности, он выстоит в любых ситуациях, будь-то пожар, наводнение или экономический кризис и невыплата заработной платы.

Помимо этого к положительным чертам русского мужчины авторы относят также честность, верность, преданность: «Русские мужики не продаются!» [16]. Большое значение для русского мужчины имеет «настоящая дружба». Он способен отменить заранее назначенную деловую встречу только потому, что его друг, с которым он видится ежедневно, попросил «встретиться и поболтать по душам» [1].

Наконец, отметим, что и авторы — мужчины, и авторы — женщины часто акцентируют внимание на внешней непривлекательности русских мужчин. «Более уродливых мужчин, чем на улицах наших городов, нет…» [23]. «Русские мужчины еще не научились любить себя и относиться к себе с заботой и пониманием» [23], – считают авторы. Но для русских женщин данное обстоятельство не имеет большого значения. По мнению русских женщин, а также и мужчин, внешний вид мужа — это забота жены. Более того, складывается впечатление, что русские мужчины, в настоящее время, вообще исключены из сферы домашнего хозяйства. Дом — это объект деятельности русской женщины. Вот так, например, описывает идеальную жену «настоящий мужик» (как он сам себя характеризует): «…нашему брату, в шахте смену отпахавшему, нужна русская Маша, которая и накормит, и рюмашечку поднесет, и выслушает, и жарко прижмет к холодной стеночке….» [12].

Но такое описание отнюдь не свидетельствует, что, по мнению русских мужчин, женщина должна оставаться лишь домохозяйкой, содержать дом в порядке, заботиться о детях и муже. Наоборот, наши мужчины с большим пониманием относятся к желанию жены продолжать работать и делать карьеру, если только это не мешает ей выполнять домашние обязанности.

Подводя итог, скажем, что нельзя однозначно охарактеризовать образ русского мужчины. С одной стороны, это образ сильного, «крепкого», способного «на все» мужчины, который выстоит при любых обстоятельствах, а с другой стороны, образ мужикалапотника, «неконкурентоспособного» [23] на международном брачном рынке.

Итак, в своем исследовании мы выяснили, что, во-первых, стереотип русской женщины реально функционирует в российском и зарубежном массовом сознании, и, во-вторых, образ слабого, несостоятельного русского мужчины вполне коррелирует с мифом о сильной, независимой русской женщине.

Библиографический список

1.Агуреев А. Что русскому хорошо, американцу… / «Эхо планеты» 52 / 1998 // http://www.explan.ru/archive/1998/52/s4.htm

2.Аксючиц В. Апология русского характера. // http://sobor.vinchi.ru/pages/author/axs/ apology.html

3.Антонова В. Жены на вывоз: Службы знакомств в отдельно взятой стране / телеграф

—Германия. Восточный экспресс. // http:// www.telegraf.de/ OstExpress/1999/62/9962/807.shtml

4.Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Этносоциология. М., 1999.

5.Газета «Хорошие новости» (г. Курск) № 51 (430) 14 октября 1999 г. // http:// goodnews.kursknet.ru/number/14-10-99/32.sht

6.Дискуссия на тему: «За что я люблю русского мужчину и за что я его ненавижу» // «Губерния» // http://home.onego.ru/gubernia/love/love 14.html

7.Здравомыслов А.Г. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве. М.,

1996.

8.Кирилина А.В. Гендер: лингвистические аспекты. М., 1999.

64

9.Лиллиенталь А. Секрет молодости / Аномалия № 05 (113) 5 марта 1996 статья 2 // http://www.pressa.spb.ru/newspaper/anomal/arts/ anomal-133-art-2. html

10.Лурье С.В. Историческая этнология. М., 1997.

11.Нечаева Н.А. Идеал женщины в структуре гендерных картин мира // Гендерные тетради. Выпуск второй; СПб филиал Института социологии РАН. СПб., 1999.

12.Новости редакции 6 января 2001/www.Aif.ru|Старые архивы // http://www.aif.ru/old/ show.php/898-899/art023.html

13.Петрова Л. Только идиот может жениться на русской // На дне. № 07(26) 1996 г. ста-

тья 10 // http://www.pressa.spb.ru/newspapers/na_dne/ arts/na_dne-26-art-10.html

14.Полушин Д. Мы русские — с нами Бог // Русская линия. Русский дом. № 2 // http:// www.rusk.ru/press/rus_home/99/home2/home2_7.html

15.Про русских невест // Новости (New’York) от 17 июня 1998 // http://www.naritsyn.ru/ Komu.htm

16.«Русские мужики…» // http: // www.server.ru/~kominter/story/mujiki.htm

17.Рябов О.В. Миф о русской женщине в отечественной и западной историософии / Философские науки. 2000. № 3.

18.Сикевич З.В. Национальное самосознание русских: (Социологический очерк). М., 1996.

19.Сикевич З.В. Социология и психология национальных отношений: Учеб. пособие.

СПб., 1999.

20.Стефаненко Т. Этнопсихология. М., 1999.

21.«Считаю вполне патриотично призвать русских женщин любить себя»// «Гильдия» // http://lordson.syzrun.ru/press/gild/99030403.html

22.Феминизм, ревизионизм и русская литература // http://massmedia. msu.art.ru/newspaper/ 19-98b/femin.html (на эту статью есть сноска).

23.Шигарева Ю. Русского Аполлона кастрировала экономика / АиФ — Новости. № 38 (1039) 2000 г. // http:// old.aif.ru/46/Apollo.thm

24.Шихирев П.Н. Современная социальная психология. М., 2000.

25.http://koi.subscribe.ru/archive/piople.znakomstva/200006/30023544.html

26.Postfactum.Ру — Водка стала национальной идеей // http://www. posfactum.ru/2000/11/ 30/22122.html

Е.А. Шибанова

СТЕРЕОТИП МАСКУЛИННОСТИ В СОВЕТСКОЙ И СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ ПЕСНЕ

Одной из центральных проблем гендерных исследований является вопрос о конструировании в обществе гендерных стереотипов, которые обычно понимаются как устойчивые для данного общества в конкретный исторический период представления о различиях между мужчиной и женщиной [см.: Бс., 1, с. 15].

Наша статья посвящена изучению специфики функционирования стереотипа маскулинности в популярной советской и современной российской песне.

Сразу отметим, что такой источник как песня имеет ограниченную репрезентативность для изучения гендерных стереотипов. Во-первых, это художественное произведение, которое подчиняется определенным законам жанра; в песне, как правило, эксплуатируются строго определенные сюжеты, темы; во-вторых, это авторское произведение, и мы обязаны учитывать особенности позиции автора.

Однако, на наш взгляд, массовая песня потому и популярна, так как адекватно отражает основные ценности, социальные представления, стереотипы (в том числе и гендерные) определенной эпохи и передает их следующим поколениям, создает допустимые модели поведения, нормы. Кроме того, в песне главной темой являются взаимоотношения мужчины и женщины, конструируются представления о настоящем мужчине

65

и настоящей женщине, следовательно, она, безусловно, подходит как источник для исследования гендерных стереотипов.

Для анализа мы взяли популярные песни советского и современного российского общества. Нами было проанализировано 70 песен советского периода и 70 песен — 90-х годов.

Выбор именно такого источникового массива был обусловлен необходимостью исследования как содержания стереотипа маскулинности, так и динамики гендерных стереотипов в условиях смены культурных норм и ценностей.

Стереотип маскулинности предполагает, что мужчина сильный, активный, любит борьбу, соревнование. Он не мыслится без работы. В связи с этим он часто находится вне дома, вне семьи. В то же время мужчина может проявить нежность, заботу, он любящий сын, муж, отец [см.: Бс., 3].

Теперь рассмотрим, как стереотип маскулинности отражается в советских и современных российских песнях. В целом он претерпевает определенную эволюцию; однако, на наш взгляд, изменения не являются значительными — мы обнаружили в трактовке маскулинности в советский и постсоветский период больше сходств, чем различий. Начнем с того, что в песнях обоих периодов присутствуют характеристики внешнего вида, хотя они крайне скудны. Мы встретили лишь указания на цвет волос (напр.: «Был он рыжим, как из рыжиков рагу…» («Баллада о красках», сл. Р. Рождественского) [И., 18, с. 58]), цвет глаз — «серые глаза», «карие очи» и др. (напр., «Серые глаза» исп. Н. Королева, «Там вдали за ре-

кой», сл. Н. Кооля) [И., 17, с. 38].

Описание одежды также встречается редко, и только как атрибут, как символ групповой принадлежности, чаще всего связанный с военной службой: «Солдатской службы срок окончился уже, / Но с плеч шинель я все же не снимаю… / В кирзовых сапогах я по полю шагал. / И выцвела совсем пилотка у меня, / И гимнастерка крепко просолилась…» («Шумят хлеба», сл. С. Гребенникова) [И., 16, с. 98].

Теперь посмотрим, какие характеристики и стандарты поведения атрибутирует мужчине массовая песня.

Одно из ключевых качеств, которыми наделяется мужчина — «сила»: «Сила есть у нас, и нам не привыкать / Горы двигать и на плечи поднимать…» («Ходят горы по горам», сл. В. Харитонова) [И., 18, с. 201]. Тенденция приписывания именно мужчине физической силы фиксируется исследователями в рекламных роликах, политической пропаганде [см.: Бс., 2, с. 334; 4, с. 48]. Эта характеристика присутствует также в песнях 90-х годов: «Во тьме бегут фонари. / Где же, на какой дороге мой милый друг. / Он затерялся вдали, / И мужские руки сильные держат руль…» («Дальнобойщик», исп. Т. Овсиенко).

Важной чертой стереотипа маскулинности считается преобладание публичной сферы над приватной; мужчина почти всегда где-то вне дома, в дороге [см.: Бс., 3]. Образ дороги, отметим, часто используется для характеристики мужчины. Подтверждение этому мы находим в текстах песен и советских, и постсоветских. Причем следует отметить, что дорога для мужчины имеет два значения: дорога вынужденная, т.е. в силу своей профессии, каких-либо жизненных ситуаций мужчина должен быть в дороге

– «Прощай, любимый город, / Уходим завтра в море…» («Вечер на рейде», сл. А. Чуркина), «Дорога, дорога, ты знаешь так много / О жизни такой непростой…» (исп. «Любэ») [И., 19, с. 29]. Другое же значение дороги — дорога как призвание, образ жизни, содержится, например, в песне А. Губина «Мальчик-бродяга»:

Что же ты ищешь, мальчик-бродяга, В этой забытой богом стране?

Что же тебя снова манит куда-то? Что ты так ясно увидел во сне?

[см. также: И., 1; 21, с. 15].

В массовых песнях и того, и другого периода достаточно широко представлена дружба, причем подразумевается именно «мужская дружба». Укажем на то, что

66

«дружбе» придается большое значение. Друг — это не просто хороший знакомый, приятель, он отдаст последнее, ничего не пожалеет для друга («Мы хлеба горбушку – и ту пополам! / … Тебе половина и мне половина!», сл. А. Прокофьева).

Он никогда не предаст, будет рядом в трудную минуту («Друг остается с тобой. / Рядом с ним и беда не беда…», сл. О. Газманова и др.), разделит с тобой и труд, и заботы.

Кроме того, следует отметить такую функцию мужчины, как «защитник» – любимой женщины, матери, Родины. Это встречается и в современных песнях, но чаще – в советских. Такая функция отражена, например, в известных строчках «Песни о Родине» Лебедева-Кумача («как невесту Родину мы любим, бережем как ласковую мать»), песнях «Катюша» М. Исаковского, «Офицеры» О. Газманова и др. [см.: И., 8; 16, с. 43. См.

также: И., 14; 19, с. 13].

Согласно стереотипу маскулинности мужчина не мыслится вне профессиональной сферы деятельности, и это широко подтверждается текстами песен. Следует обратить внимание на то, что для мужчины важна не только профессия, но и сам факт работы как таковой.

Профессиональная принадлежность неоднократно упоминается в песнях и того и другого периода. Однако именно здесь можно обнаружить наиболее значительные различия в анализируемых нами двух группах источников. Во-первых, в советской песне больше разнообразие профессий: упоминаются, например, такие профессии, как солдат, моряк, полярник, строитель, докер, рыбак, ткачиха, рабочий, кочегар, плотник, монтажник-высотник, т. е. преимущественно рабочие профессии:

Не кочегары мы, не плотники, Но сожалений горьких нет, как нет. А мы монтажники-высотники…

(«Марш высотников», сл. В. Котова). [И., 16, с. 134; см. также 20, с. 71; 17, с. 223].

В современной песне мы также обнаружили целый перечень профессий — солдат, моряк, художник, музыкант, фотограф, доктор и др. (см., напр.: «Пляжный фотограф», исп. В. Сташевский; «Художник, что рисует дождь», исп. А. Варум; «Играй, музыкант», исп. М. Распутина; «Солдат», исп. «Любэ» и др.). Рабочие же профессии практически не упоминаются.

Во-вторых, в советской песне присутствует несомненная героизация рабочих профессий: «А кто я есть? Рабочий малый, / Семейный, добрый человек...» («Песенка моего друга», сл. Л. Ошанина). Среди песен 90-х годов встречаются примеры, где к рабочим профессиям относятся по-другому. Так, например, в песне И. Аллегровой «Сударь» героиня разочарована простым происхождением своего возлюбленного, который оказался «родом из рабочих и потомственных крестьян».

Тем не менее, можно сказать, что солдат, моряк, летчик остались героическими профессиями, о чем свидетельствует, к примеру, песня В. Сюткина:

Любите, девушки, простых романтиков, Отважных летчиков и моряков.

Бросайте, девушки, домашних мальчиков, Не стоит им дарить свою любовь.

Однако в этот период на арену вышли и другие герои. Вспомним песню «Бухгалтер» в исполнении гр. «Комбинация».

Немаловажным нам показалось упоминание в современной песне о том, что мужчина занимается домашним хозяйством:

Есть в Черемушках дом, В нем квартиру снимаю, Суп варю по ночам И стихи сочиняю…

(«У меня нет жены», сл. В. Байкова).

Но данное поведение мужчины мы все же склонны рассматривать как отступление от стереотипа. Исключительность данной ситуации зафиксирована уже в названии примера.

67

Стереотип маскулинности допускает присутствие мужчины не только в профессиональной, но и в приватной сфере. По отношению к женщине и детям он выступает в разных ролях. В большинстве анализируемых источников мужчина либо муж, либо возлюбленный: «Лейся, песня, на просторе. / Не грусти, не плачь, жена!» («Лейся, песня, на просторе», сл. А. Апсолона); «А на войне, как на войне. / Подруга вспомни обо мне …» («Комбат», исп. «Любэ») [И., 18, с. 82. См. также: 1, 25].

Другая роль мужчины в семье — сын. В одних случаях мужчина прямо называется сыном: «Блудный твой сын, твой мальчишка упрямый / Ходит по свету в обмотках дорог…» («Не остуди свое сердце, сынок!», сл. В. Лазарева) [И., 19, с. 199]; в других он в песне обращается к матери, и лишь поэтому мы можем утверждать, что он сын: «Мама, я без тебя всегда скучаю. / Мама, хожу и поезда встречаю…» («Мама», сл. О. Газманова) и др.

Мужчина фигурирует в песнях и как отец. Этот образ также укладывается в стереотипный. Отец любит свое дитя, он гордится своим ребенком, становится его другом, которому можно все рассказать, обо всем поговорить: «И гордишься ты своей любимой, / Ты гордишься сыном и женой…» («Пусть дни проходят», сл. Р. Гамзатова) [И., 20, с. 51]; «Друзья хорошие встречаются не часто, / И оттого мы нашей дружбой дорожим. / Ты — папа мой, и между нами, это ясно, / Не может быть ни недоверия, ни лжи…» («Ты мой лучший друг», исп. Т. Байкова и В. Байков).

Таким образом, результаты исследования показали, что стереотип маскулинности, несомненно, функционирует как в советской, так и в современной российской песне, причем достаточно полно. «Настоящий мужчина» — сильный, смелый, верный друг. Он постоянно трудится. Он защищает слабых, отстаивает свою честь. Эти характеристики в основном совпадают с чертами стереотипа маскулинности, хотя есть и расхождения. Так, все чаще мужчине в песнях атрибутируются характеристики и стандарты поведения, традиционно ассоциирующиеся с женственностью. Это характерно, на наш взгляд, прежде всего, для песен 90-х годов, где мужчина может плакать, любить «до слез». Подобный мотив неоднократно встречается в песнях таких исполнителей, как «Руки вверх», «Турбомода» и др. Эта тенденция нуждается в дальнейшем изучении. Предстоит выяснить, является ли она признаком изменений стереотипа маскулинности в российской массовой культуре, или же наличие данных характеристик в современной массовой песне имеет другое объяснение. Среди причин появления новых черт стереотипа маскулинности, как нам кажется, могут быть общие изменения, происходящие в культурной сфере российского общества в последнее десятилетие, в частности смена норм, ценностей, изменение роли в семье и обществе.

Библиографический список

1.Введение в гендерные исследования: Учеб. пособие / Под ред. И. В. Костиковой. М., 2000.

2.Грошев И. В. Образ женщины в рекламе // Женщина. Гендер. Культура. М., 1999.

3.Кон И. C. Введение в сексологию. М., 1989.

4.Рябова Т. Б. Маскулинность в российском политическом дискурсе: история и современность // Женщина в российском обществе. 2000. № 4.

68

Э.А. Васильченко

ГЕНДЕРНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ В СИСТЕМЕ ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ В 20-Х ГОДАХ XX ВЕКА

Вдореволюционный период на Дальнем Востоке существовало единственное высшее учебное заведение – Восточный институт, открытый во Владивостоке 21 октября 1899 года, в котором обучались представители мужской части населения.

Вначале XX века на четырех курсах (китайско-японском, китайско-корейском, китайско-монгольском, китайско-маньчжурском) готовились стать специалистами около 190 студентов. Среди них были гражданские лица, а также офицеры армии и флота.

Социальный состав обучающихся, например в 1912 году, представляли дворяне и

чиновники (36 чел.), купцы (7), выходцы из духовенства (14), мастеровые и мещане (22), крестьяне (99), выходцы из казаков (7)1.

Восточный институт был центром культуры. В нем преподавали известные ученые

вобласти географии, этнографии, истории А.В. Рудаков, П.П. Шмидт, А.В. Гребенщиков и др. Издавалась литература на 7 языках стран Дальнего Востока.

К этому храму культуры и образования женщины не были допущены. Справедливости ради следует отметить, что царская администрация придавала

большое значение развитию женского образования в крае. В 60-е годы XIX века здесь

появились первые женские гимназии, количество которых в 1900 году превосходило численность мужских более чем в два раза (7 против 3)2.

Для женщин были открыты учительские семинарии. Например, в НикольскУссурийске семинария по подготовке учителей начальных школ по итогам работы была признана одной из лучших в России.

Предпринималась попытка сделать доступным высшее образование для дальневосточниц. Генерал-губернатор Гродеков просил высочайшего разрешения открыть в Хабаровске институт благородных девиц, но решение по этому вопросу не было принято.

Ситуация в образовательной сфере коренным образом изменилась с приходом советской власти на Дальний Восток. Провозглашенное равенство полов во всех сферах жизнедеятельности общества, в том числе и в образовании, открыло дорогу дальневосточницам в школы, техникумы, вузы. Однако в 20-х годах число девочек в школах

значительно уступало числу мальчиков. Половой состав учащихся школ социального воспитания в 1925 – 1928 годах отражен в таблице3.

69

Приведенные в таблице данные позволяют сделать вывод о том, что в школах социального воспитания в 1925 – 1928 годах соотношение мальчиков и девочек изменилось в пользу девочек совсем незначительно (0,6%).

Наблюдается отставание девочек и в общественной жизни школы.

Анализ участия представителей полов в юношеском движении, например в 1927/28 учебном году, показывает меньшую активность девочек в пионерской и комсомольской организациях. Пионерами были 9,66% мальчиков и 8,16% девочек от общего числа учащихся. Соответственно в организации ВЛКСМ эти показатели составили

1,43% и 0,98%4.

На фоне общего образования рассмотрим изменения в вузовской системе. Осенью 1923 года произошло слияние Восточного, политехнического и педагоги-

ческого институтов – в результате во Владивостоке открылся новый Дальневосточный государственный университет (ДВГУ).

Будучи единственным в крае высшим учебным заведением, университет осуществлял подготовку специалистов на четырех факультетах: техническом, агрономическом, педагогическом и восточном. Первый готовил инженеров-механиков, инженеровстроителей, горных инженеров; второй – агрономов, зоотехников, растеневодов, лесоводов; третий – экономистов, работников-востоковедов для обслуживания советских учреждений в Китае и Японии, преподавателей иностранных языков.

В1928 году преподавательский персонал университета состоял из 152 человек, в числе которых были 29 профессоров, 56 доцентов, 42 ассистента, 2 лаборанта, 8 лекторов, 2 руководителя трудового процесса, 13 преподавателей военных дисциплин.

Административно-технический персонал представляли 126 человек.

Впреподавательском и административном составе приоритет был на стороне мужчин.

ВДВГУ обучались 1326 студентов, из них 934 мужчины и 392 женщины, то есть женская половина студенчества составила 29% от общего числа обучающихся. Другими словами, в составе студенчества мужчин было почти в 2,4 раза больше, чем женщин.

Начиная с 1928/29 учебного года в университете значительно изменился социальный состав студентов: повысился удельный вес рабочих.

Для подготовки в вуз лиц исключительно из среды пролетариата и трудового крестьянства при ДВГУ был открыт рабочий факультет с отделениями: русским, корейским, китайским, техническим и экономическим.

Обучались на рабфаке 370 слушателей, среди которых к женскому полу относи-

лись 39 человек (10,5%), к мужскому – 331 (89,5%).

Столь низкий процент женщин в составе слушателей рабфака ДВГУ свидетельствовал о незначительном пополнении студенчества бывшими работницами и крестьянками.

Иное положение сложилось в количественном соотношении мужчин и женщин на средней и низшей ступени профессионального образования. Так, в 1928 году в 19 техникумах получали образование 2972 человека, среди которых было 1016 женщин (34%). В этом же году в 13 профшколах проходили обучение 1380 человек, из них 139 женщин (31%). В 19 школах ФЗУ из 1292 учащихся 206 были представительницами женского пола (15%). На 10 долгосрочных профессиональных курсах 39% слушатель-

ского состава представляли женщины (194 из 494). Еще больше женщин (67%) обучались на краткосрочных профессиональных курсах (1589 из 2365)5.

Анализируя соотношение численного состава мужчин и женщин, получающих профессиональное образование в учебных заведениях края, можно сделать некоторые обобщения.

Во-первых, женский состав в вузе оказался малочисленным в силу того, что общий образовательный уровень женского населения был значительно ниже мужского. Например, в 1926 году на 100 человек всего населения приходилось грамотных 53,7% мужчин и 31,6% женщин. Наиболее грамотными были женщины из евреев (77,4%) и поляков (65,3%), менее грамотные – из бурят (4%) и коренных народов (5,6%). Среди русских грамотность женщин составила 35,5% и мужчин – 57,6%.

70

Во-вторых, в массовом патриархальном сознании существовал стереотип необязательностипрофессиональногообразованиядляженщин, посколькуихудел– семьяидети.

В-третьих, статистика показывает, что женщины в большей мере осваивали профессиональное образование на средней и низшей ступенях, мужчины же значительно превалировали на высшей, а также сохраняли свое преимущество на двух других.

В 20-е годы наблюдалось повторение тенденции в выборе образования по признаку пола: женщины в основном осваивали педагогическую профессию, которая с полным основанием превратилась в «женскую». Мужчины же преобладали в профессиях технической направленности.

Гендерный стереотип сложился в оплате труда, которая у специалистов «женских» профессий была значительно ниже.

Выступая на IX Дальневосточной краевой партийной конференции (1929 г.), руководитель Крайпроса Кузьмина отметила: «При окончании вуза специалист по другой отрасли получает заработную плату в два-три раза больше, чем окончивший педагогический вуз, который получает 80 – 90 рублей. При трудностях, которые имеются в педагогической работе, стимула для привлечения работников в эту отрасль нет»6. По этой причине мужчины игнорировали культурно-просветительскую сферу трудовой деятельности, к которой относилась и педагогическая работа. Ее с успехом осваивали женщины.

При сравнении участия мужчин и женщин в различных видах занятости в 1929 году выяснилось, что эта сфера оказалась единственной, где численно женщины превосходили мужчин (3060 против 2675)7.

Таким образом, в системе профессионального образования в 20-х годах XX века на Дальнем Востоке формировались гендерные стереотипы:

-были провозглашены равные права мужчин и женщин в образовательной сфере, однако при общей доступности образования женщины в меньшей степени пользовались этим правом;

-в профессиональном образовании женщины в основном занимали его низшую и среднюю ступень, поскольку для высшего образования женщинам явно не хватало общей образовательной подготовленности, препятствием был патриархальный женский менталитет;

-в профессиональном выборе мужчины стали более свободными, предпочитая высокооплачиваемые профессии в сфере производства (сельское хозяйство, лесное дело, железнодорожный транспорт, рыболовство и др.), а также профессии служащих (руководящий, хозяйственный, технический, учетно-контрольный, торговый персонал). За свой труд женщины получали более низкую зарплату по сравнению с мужчинами, поскольку в большей степени были заняты менее престижными профессиями (прислуга, младший обслуживающий и культурно-просветительский персонал, пищевики, работники гигиены, швеи и др.).

Обозначенные в 20-х годах гендерные стереотипы в системе профессионального образования в последующие годы закрепились и стали гендерными тенденциями в об- разовательно-профессиональной сфере.

Список использованной литературы

1Григорцевич С. Из истории отечественного востоковедения // Советское востоковеде-

ние. 1957. № 4. С. 132.

2Всеподданнейший отчет генерал-губернатора, генерала от инфантерии Гродекова. 1898

–1900. Хабаровск, 1901. С. 29.

3Дальневосточный край в цифрах. Хабаровск, 1929. С. 60.

4Там же. С. 62.

5Там же. С. 63.

6IX Дальневосточная краевая партийная конференция 22 февраля – 1 марта 1929 года: Стенографический отчет. Хабаровск, 1929. С. 223-224.

7Дальневосточный край в цифрах. С. 42.

71