Значение криминалистической идентификации как способа доказывания

Большой интерес криминалистов к идентификации объясняется ее особой ролью в процессе доказывания по уголовным и гражданским делам. Она стала одним из важнейших научных способов доказывания наличия или отсутствия фактов тождества как существенных обстоятельств по делу, без установления которых не­возможно выяснение объективной истины. В следствен­ной и судебной практике нередко производятся следст­венные действия, имеющие своей целью идентификацию каких-либо объектов, например опознание лица, трупа, предметов и т. п. Но, пожалуй, еще больше назначает­ся различных видов криминалистических экспертиз с целью решения идентификационных вопросов и потому называемых идентификационными экспертизами. Вы­воды таких экспертиз нередко содержат фактические данные, имеющие решающее значение для раскрытия преступления и изобличения виновного.

Органами прокуратуры за кражу товарно-материальных ценностей из магазина № 3 на станции Изюм (Харьковская обл.) был арестован не имевший доку­ментов, удостоверяющих его личность, гражданин, назвавшийся Кочергиным Владимиром Петровичем. По данным криминалистического учета Кочергин был идентифицирован как судимый ранее Рейшель Влади­мир Иосифович, приговоренный к высшей мере наказа­ния, замененной 25 годами лишения свободы. Отбывая под этой фамилией наказание, Кочергин (он же Рей­шель) несколько раз менялся фамилиями и иными личными данными с другими заключенными, таким образом присвоив себе фамилии: Генералова Николая Афанасьевича, Волкова Василия Дмитриевича, Волко­ва Ивана Васильевича, Поповича Алентия Федоровича, Кондрашова Виктора Ивановича. До последней своей судимости он был уже дважды судим за убийство и ограбление и оба раза приговаривался к высшей мере наказания, но высшая мера наказания ему заменялась лишением свободы на длительный срок. Из мест лише­ния свободы Кочергин, поменявшись с другими заклю­ченными фамилиями, неоднократно совершал побеги, вновь задерживался и водворялся в места лишения свободы. На допросе у следователя Кочергин катего­рически отрицал, что он когда-либо был судим, отрицал и то, что он под фамилиями Генералова, Волкова В. и Волкова И., Рейшеля, Поповича, Кондрашова отбывал меру наказания и бежал из мест лишения свободы.

Идентификации личности Кочергина препятствовало то, что в истребованных следователем личных тюрем­ных делах на заключенных Генералова, Поповича, Рей­шеля, Кондрашова, Волкова В. и Волкова И. отсутство­вали опознавательные фотоснимки. Отпечатки пальцев имелись не во всех делах, а там, где они имелись, были выполнены небрежно либо Кочергину не принадлежали. Как потом выяснилось, в ряде личных тюремных дел отпечатки пальцев были оставлены теми лицами, с которыми Кочергин менялся фамилиями. Следователь избрал новый путь идентификации личности подозрева­емого. Для этого он изъял из личных тюремных дел 14 заявлений от имени Генералова, Волкова И. и Волкова В., Поповича, Кондрашова. В заявлениях содержа­лись просьбы и ходатайства, в основном о направлении на лечение в тюремную больницу в связи с различными заболеваниями. Добившись по таким заявлениям госпитализации, эти осужденные бежали из тюремных больниц. С целью установления, одним ли лицом написаны изъятые из тюремных личных дел 14 заявлений, была назначена судебно-почерковедческая экспертиза. В ка­честве идентифицирующего материала следователь представил образцы почерка задержанного Кочергина в виде собственноручно написанных им заявлений на имя прокурора.

В ходе экспертного исследования было обращено внимание на то, что между исследуемыми документами имелся разрыв во времени около десяти лет. Изучение 8 заявлений от имени Генералова показало, что, во-пер­вых: у автора этих заявлений имелась значительная вариабельность почерка; во-вторых, при достаточно выработанном почерке у него наблюдались много­численные и стойкие идентификационные признаки в виде грамматических ошибок. Эти ошибки были систе­матизированы. Оказалось, что Генералов допускал грам­матические ошибки, связанные с неправильным написа­нием мягких согласных и безударных гласных в корнях слов, с неправильным употреблением твердого и мягкого знаков; ошибки, состоящие в смешении звонких и глу­хих согласных; ошибки в правописании суффиксов при­лагательных и существительных; ошибки в правописа­нии приставок и предлогов, частиц, наречий; ошибки, состоящие в искажении слов.

Поскольку исследуемых документов от имени Гене­ралова оказалось больше, чем от имени других лиц, в экспертную разработку было включено много таких ошибок, в частности весьма редких: «пресудсътвие», «обвенение», «законых», «прозьба», «ходатайствие», «каторых», «сахор», «полность», «тюрма», «метраскоп» (микроскоп), «туркубелез» (туберкулез) и др.

Изучение письменной речи в исследуемых докумен­тах от имени Поповича, Волкова И., Волкова В., Рей-шеля, Кондрашова и Кочергина показало наличие та­ких же грамматических ошибок. Совпадали также весьма редкие и характерные ошибки в написании слов, например «пресудсътвие» было одинаково выполнено в заявлениях от имени Генералова и Волкова И., «обве­нение»—в заявлениях от имени Генералова и Волко­ва В., «следственые»—в заявлениях от имени Генера­лова и Волкова И., «законых»—в заявлениях от имени Генералова, Поповича, Волкова И., Волкова В., Рейшеля, Кондрашова и Кочергина. Слово «прозьба» было одинаково выполнено в заявлениях от имени Генерало­ва, Поповича, Волкова И., Волкова В., Рейшеля и Ко­чергина. Характерна ошибка в слове «тюрма», повторя­ющаяся в заявлениях от имени Генералова, Поповича, Волкова В. В заявлениях от имени Генералова слово «наконецто» имело такое же написание, как и в заявле­нии Кочергина. В заявлении от имени Рейшеля имелась аналогичная ошибка: «какойто», в заявлении от имени Волкова В. — «чтото» и «никакой». Особенно редкими и характерными были ошибки в написании ряда слож­ных слов в заявлениях от имени Генералова: «метра­скоп», «туркубелез», «унистожить», «ходатайствие». Такие же ошибки имелись в заявлениях от имени По-' повича — «ходатайствие», «задержшки»; в заявлении от имени Волкова В.—«тутуреровки» (татуировки), «паралельным линиям» (вместо «папиллярным»), «хо­датайствие»; в заявлении от имени Рейшеля — «хода­тайствие», «каперы» (купюры); в заявлениях от имени Кочергина—«фотографирували», «ходатайствие». Со­впадения перечисленных идентификационных призна­ков в виде грамматических ошибок, особенно редко встречающихся, позволили эксперту прийти к категори­ческому выводу о том, что автором всех 14 исследуемых документов является одно лицо.

Следующим этапом экспертизы было собственно почерковедческое исследование, показавшее, что все заявления написаны искаженным почерком. Так, одни заявления от имени Генералова были написаны право-наклонным крупным почерком, другие—левонаклон-ным мелким. Среди заявлений от имени Кочергина, написанных с небольшим разрывом во времени (два дня), одно было написано крупным почерком, дру­гое — мелким. Таким образом, основным способом ис­кажения почерка в заявлениях от имени Генералова и Кочергина было изменение размера, наклона, связности и других общих признаков, а также попытки снизить выработанность почерка, что оказывало определенное влияние и на изменение частных идентификационных признаков. Однако тщательным сравнительным иссле­дованием были установлены совпадения таких частных признаков, как способ начала движения при написании различных букв, особенно заглавных «Н», «К», «Г», «З», «А», «Б», «В», «Р». Совпадали и другие частные признаки. Почерковые идентификационные признаки привели эксперта к выводу, что все 14 заявлений на­писаны одним и тем же лицом, которым является за­держанный за кражу Кочергин В. П.¹.

Данное заключение в ходе дальнейшего следствия полностью подтвердилось другими доказательствами по делу. Идентификация личности Кочергина позволила следователю и суду полностью изобличить особо опас­ного преступника-рецидивиста и строго его наказать.

Из приведенного примера видно большое доказа­тельственное значение фактов, устанавливаемых путем криминалистической идентификации. При помощи кри­миналистической идентификации возможно установле­ние обстоятельств самого разнообразного характера, и главным образом:

а) личности подозреваемого, обвиняемого;

б) личности свидетелей, потерпевших;

в) связи различных предметов с приготовлением, совершением и сокрытием преступления;

г) связи животных с обстоятельствами дела (на­пример, использование животных для прибытия пре­ступника на место происшествия или отбытия его от­туда) ;

д) связи определенных участков местности с обстоя­тельствами расследуемого события.

Все получаемые фактические данные в указанных случаях не исчерпывают значения криминалистической идентификации в процессе доказывания. В литературе обращалось внимание на возможность путем идентифи­кации устанавливать причинную связь по уголовному делу², последовательность действий участников рас­следуемого события, взаимосвязь (взаимодействие) различных объектов и т. п.

Использование идентификации как научного способа доказывания требует, чтобы следователи, судьи, работ­ники оперативно-розыскных органов, эксперты хорошо знали теоретические основы идентификации, ее отличие от групповой принадлежности и свои действия по иден­тификации строили в строгом соответствии с положениями закона и науки. В этой связи прежде всего сле­дует рассмотреть основы идентификации.