ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПОВЕДЕНИЕ:

МЫСЛЯЩИЕ ИЗБИРАТЕЛИ И МНОГОПАРТИЙНЫЕ СИСТЕМЫ

Ф. У. ПАППИ

Со времени первых исследований 60-х годов в изучении электорального политического поведения произошли значительные изменения. Тогда в них до­минировала мичиганская социально-психологическая модель, которая сосед­ствовала с теорией рационального выбора Э. Даунса (Campbell et al., 1960; 1966; Downs, 1957). Понятие «мыслящего избирателя» появилось при пересмотре ос­нований такого типа голосования, при котором избиратель голосует, ориенти­руясь на ту или иную социально значимую проблему, или «голосования по проблеме», далее оно развивалось как в традиции ретроспективного голосова­ния, так и в теории рационального выбора (Rusk, 1987; Fiorina, 1981).

Это понятие стало мостом между политической психологией и «реалисти­ческой» версией теории рационального выбора — версией, позволяющей пред­сказать реальное поведение избирателей в ходе голосования, а не сосредото­чиваться исключительно на выявлении баланса политических потребностей и реализации политических идей. Мыслящие избиратели достаточно рациональ­ны, они пытаются справиться с ситуацией принятия решения при наличии довольно расплывчатой информации. Они используют эвристические прин­ципы для разрешения «загадки Саймона» о том, как принять рациональное решение «при ограниченной информации и возможности анализа» (Sniderman, Brody, Tettlock, 1991, p. 18).

В рамках теории рационального выбора, С. Попкин применяет термин «мыс­лящий избиратель» для описания похожей ситуации, когда «избиратели дей­ствительно размышляют о партиях, кандидатах и политических проблемах», «вкладывая» свой голос в коллективное благо на основе «дорогостоящей и неполной информации и в условиях неопределенности» (Popkin, 1991, р. 10). В отличие от частных вкладчиков, эти «общественные вкладчики» имеют мень-

262

ший стимул для сбора информации, требующего значительных затрат. Таким образом, Попкин характеризует эту ситуацию выбора как одну из разновид­ностей рациональности, стремящейся к минимизации затрат, когда экономия усилия достигается за счет сбора лежащей на поверхности информации (на­пример от друзей) и ее простейшей обработки.

Основное содержание понятия «мыслящего избирателя» не ново. Когда первоначальный homo economicus превратился в искателя максимальной выгоды (т.е. субъекта, подсчитывающего вероятность последствий), остава­лось сделать лишь небольшой шаг к пониманию того, что приобретение полной информации часто требует слишком больших затрат (это идея уже присутствовала в работе Даунса 1957 г.). Новое в это понятие привнесла когнитивная психология, которая получила ряд экспериментально прове­ренных результатов. Например, было установлено наличие у избирателей схемы получения, анализа и переработки информации, выявлено также на­личие доминирующих «рамок», упрощающих структуру задачи, предложено рассмотрение привычек в качестве правил принятия решений в часто повто­ряющихся ситуациях (Esser, 1991).

Эти концептуальные обобщения позволили когнитивистам моделировать индивидуальное принятие решений. Но в политической науке в целом и в электоральных исследованиях, в частности, необходимо принимать во внима­ние взаимосвязь индивидуального выбора с миром партийной и правитель­ственной политики. Эта глава посвящена проблемам формирования предпоч­тений и партийного выбора мыслящих избирателей в многопартийных систе­мах. В ситуации, когда объектом большинства исследований являются амери­канская двухпартийная система и президентские выборы, рассмотрение много партийных систем приобретает особое значение.

Рациональный выбор — это поведение, соответствующее предпочтениям индивида. При этом сами предпочтения должны удовлетворять минимальным условиям соответствия, таким, как транзитивность и тому подобное. В первую очередь будут рассмотрены проблемы партийных предпочтений избирателей в многопартийных системах. Затем — силы, которые влияют на эти предпочте­ния. Основываясь на понятии мыслящего избирателя, мы посмотрим, как такие переменные, как близость позиций, ретроспективные оценки деятель­ности правительства и партийная идентификация, могут быть интерпретиро­ваны с помощью модели формирования предпочтений в многопартийных си­стемах. И наконец, будет дан анализ самой проблемы принятия решений с учетом ожидания возможных правительственных коалиций, стимулов осмыс­ленного и инструментального голосования в отличие от голосования экспрес­сивного и символического.

Общая идея этой главы базируется на предположении о том, что в много­партийных системах партийные предпочтения избирателей являются связую­щим звеном между всеми факторами, влияющими на оценку партий, и окон­чательным решением о голосовании. В этом смысле «партийное предпочтение» имеет то же значение, что и «сравнительные оценки кандидатов» в усовер­шенствованной модели мичиганских исследователей (Markus, Converse, 1979). Наибольшее влияние на формирование партийного предпочтения оказывают, по общему признанию специалистов, близость позиций избирателя и партий \/ по конкретному политическому вопросу и ретроспективные оценки. Измере­ние близости позиций касается возможного будущего развития событий, в то

263

время как ретроспективные оценки относятся к уже совершенным действиям данного правительства¹.

Первый и третий параграфы этой главы затрагивают вопросы, которые Р. Хакфельд и Э. Карминес (гл. 8 наст, изд.) называют «вызовом экономис­тов» социологическому и социально психологическому подходам относитель­но электорального поведения. Предварительным условием целенаправленного рационального действия являются четкие предпочтения (§ 1 наст, гл.) и осознание последствий своих действий (§ 3 наст. гл.). Последняя задача ос­ложняется, когда результат является совокупным выражением мнения всего населения, высказанного при голосовании, а не в единичного действия от­дельного индивида. Дискуссия о формировании предпочтений, описываемая во втором параграфе, касается процесса получения информации и возможно­сти противопоставления личных целей индивида и тех средств, которые дик­туются его партийной принадлежностью и политическими предпочтениями.

§ 1. Партийные предпочтения в многопартийных системах

В двухпартийных системах складывается достаточно простое отношение между партийными предпочтениями и партийным выбором, если только избиратель вообще решает принять участие в предстоящих выборах. Либо избиратель пред­почитает партию или кандидата Лив этом случае выбирает одну альтернати­ву; либо он отдает предпочтение партии или кандидату Б и, таким образом, предпочитает другую альтернативу. В двухпартийных системах считается нера­циональным голосовать за партию, которую вы не поддерживали с самого начала.

Проблема выбора в трехпартийных системах не может быть прямой экстра­поляцией опыта двухпартийных систем. В данном случае рациональным может стать голосование по стратегическим соображениям за партию, стоящую на втором месте по близости к предпочтениям избирателя, если наиболее близ­кая ему партия, скорее всего, проиграет, а вторая может выиграть. Строгий порядок предпочтений между тремя партиями содержит 3! = 6 логических возможностей и даже больше, если принять во внимание соединение двух или всех трех партий. При трех возможных ответах на каждое парное сравнение между тремя партиями, считая пары для одной и той же партии только один раз, а не дважды как порядковые пары, существует 27 различных возможных вариантов распределения предпочтений; среди 13 индивидуальных порядков ранжирования, есть один, объединяющий все три партии, 6 вариантов, объе­диняющих по две партии на первом или последнем месте, и еще 6 вариантов строгого ранжирования. В случае политической системы с тремя и более парти­ями уже не очевидно, что избиратели имеют последовательный ряд предпоч­тений (в противоположность предположению, часто используемому в таких социологических инструментах, как «термометр настроений»).

¹ Ожидания относительно будущего труднее интегрировать в модели многопартийных систем, так как будущее правительство зависит не только от результатов выборов, но также и от будущей коалиции. Ожидания по поводу коалиции влияют на окончательное решение, поскольку избирателю приходится думать о том, какое правительство может быть создано в результате его выбора, сделанного в соответствии с его партийными предпочтениями.

264

В идеале хотелось бы, чтобы предпочтения отдельных избирателей были достаточно последовательными, чтобы их можно было выразить в терминах полезности, которую не так просто замерить. Используя парное сравнение немецких партий, можно показать, что минимальное условие для рациональ­ного избирателя — транзитивность строгих предпочтений — выполняется для более чем 90% электората (Pappi, 1983). Аналогичное исследование Г. Брейди и С. Ансолабехере показало, что лишь от 2 до 10% американских респондентов имеют нетранзитивные предпочтения относительно кандидатов на президент­ских выборах² (Brady, Ansolabehere, 1989, p. 149).

В обычных исследованиях выборов нет данных, которые могут понадобить­ся при обоснованном создании функции полезности для какого-то ряда партий. Во многих исследованиях европейских выборных кампаний опросы типа «тер­мометра настроений» или «шкалы симпатий» проводились относительно всех партий, соревнующихся за места в парламенте; такие данные можно исполь­зовать для создания общей картины партийных предпочтений избирателей. Прежде чем обсуждать различные способы измерений, необходимо прояснить теоретический статус понятия «партийное предпочтение».

Я предлагаю считать «партийное предпочтение» срединной переменной, находящейся между мнениями и оценками партий, с одной стороны, и пове­дением в ходе голосования — с другой. Статус этой переменной, как я уже сказал, совпадает со «сравнительной оценкой кандидатов» в американских моделях президентских выборов. Но для того чтобы они стали строго одинако­выми, партии должны стать конкретным объектом избрания в предстоящей кампании. Таким образом, надо спрашивать избирателей об их партийных предпочтениях относительно конкретных выборов. Если речь идет, например, о федеральных выборах, можно задать такой вопрос: «Какая партия наиболее предпочтительна для проведения федеральной политики в течение ближайше­го срока?», а в ситуации, когда одновременно проводятся выборы двух уров­ней (например федерального и отдельного штата), надо задавать два вопроса о партийных предпочтениях применительно к каждому уровню.

Альтернативой этому подходу являются понимание партий как игроков, последовательно играющих в разные игры, и предположение о том, как избиратели (особенно в многопартийных системах) вырабатывают основные партийные предпочтения. В большинстве демократий различные уровни вла- О сти неодинаково важны для избирателей, тем не менее в эмпирических исследованиях партии оцениваются в основном относительно их националь­ной роли.

Специфика, свойственная данным выборам или конкретной ситуации, — Т это первое измерение, характеризующее партийные предпочтения. Второе из­мерение — это время. Отражают ли «партийные предпочтения» сиюминутное отношение к той или иной партии или они свидетельствуют о более постоян­ной установке? Теоретически кажется, что на конкретные партийные пред­почтения индивида, высказанные в данный момент, влияют его взгляды пред­шествующего периода: должна же существовать некая преемственность пред­почтений. Но можно задать вопрос несколько иначе, чтобы подчеркнуть сию­минутный, а не преемственный характер предпочтения. Так, во временном измерении партийные предпочтения могут представать как в виде более по-

² Они сообщают о том, что аксиомы транзитивности в случаях высказывания нейтраль­ных и негативных суждений обычно работают так же, как и при высказывании позитивных

предпочтений о кандидатах.

стоянных, так и в виде сиюминутных установок. То же можно сказать и относительно первого, ситуационного измерения: партийные предпочтения могут быть привязанными к данным выборам или ситуации, а могут иметь более общий характер.

Понятие «партийное предпочтение», безусловно, связано с понятием «партийной идентификации». В первоначальной версии теории мичиганских исследователей партийная идентификация определялась как постоянная пози­тивная идентификация с партией в качестве основного, а не ситуативного объекта установки. В европейских многопартийных системах партийная иден­тификация осложняется тем, что определенная степень идентификации с од­ной партией не означает обратного, т.е. отсутствия идентификации с другими партиями. Американская семибальная шкала (начинается с неявных сторонни­ков демократов, далее идут лица с демократическим уклоном, независимые и, наконец, явные сторонники республиканцев) не подходит для многопар­тийных систем. Голландские авторы предложили альтернативный способ из­мерения партийных предпочтений, позволяющий избежать «застревания» на одной наиболее предпочитаемой партии. Предложенный ими вопрос исполь­зуется для оценки общей электоральной полезности партий. Респондентам задается вопрос относительно каждой партии: насколько вероятно, что они за нее «когда-либо проголосуют»? (Eijk van der et ah, 1986). Так как формулиров­ка «когда-либо проголосовать» выходит за рамки временного предпочтения, поскольку в ней делается акцент на выборах вообще, а не на конкретных выборах, ответы на этот вопрос можно интерпретировать как выражение партийной идентификации в многопартийных системах.

Более распространенный рейтинг партийных «симпатий» избирателей, ско­рее, подчеркивает сиюминутный "(хотя свойственный не только выборам, как это часто думают) характер этих установок. Ежемесячные исследования пока­зывают немало взлетов и падений различных партий. Но эти движения, как правило, нельзя представить в виде отдельных составляющих, например, в виде общей средней оценки устоявшихся партий или изменения оценки рес­пондентами относительных рейтингов партий. Последняя может оставаться относительно стабильной, даже если изменится средний уровень симпатии или дистанция между оценками разных партий. То, что на первый взгляд кажется явной претензией на «главное политическое предпочтение дня», может содержать информацию о более постоянных аспектах партийных пред­почтений, если измерить установки, расположенные где-то между одно­дневными и постоянными предпочтениями. Такая интерпретация близка к определению партийной идентификации как «текущего счета ретроспектив­ных оценок» по каждой приемлемой для избирателя партии, на который он постоянно добавляет позитивные и снимает негативные оценки каждой партии в зависимости от своего опыта за предыдущие межвыборные периоды (Fiorina, 1981, р. 89).

Рассмотрим две другие возможности соединения привязки к конкретной ситуации или выборам и временного измерения. В ходе предвыборных опросов иногда задаются вопросы, привязанные к ситуации, рассматривается рейтинг партий на данный момент. Единственной комбинацией двух измерений, кото­рая, как может показаться, не даст эмпирических результатов, является ком­бинация постоянных предпочтений и их привязанности к данным выборам. Но даже в этом случае можно представить себе избирателей, у которых относительно стабильные партийные предпочтения будут отличаться в зави-

266

симости от уровня проводимых выборов. Например, они никогда не прого-1 лосуют за посткоммунистическую партию на национальном уровне, но по-! >у считают вполне приемлемым заметное присутствие этой же партии на мест-, ном уровне. Так как исследования выборов обычно посвящены национальным выборам, то они пренебрегают такой переменной, как привязка к конкрет­ным выборам.

Существуют различные методики сбора данных о распределении партий­ных предпочтений отдельного избирателя: попарное сравнение, ранжирова- J/ ние и рейтинги. Последние два метода специально предназначены для созда­ния последовательного распределения всех возможных вариантов, в то время ! как парное сравнение данных позволяет делать эмпирическое тестирование \ предлагаемой последовательности. Традиционное ранжирование или шкалиро-вание часто применяются для получения простого пространственного распре­деления партийных предпочтений. В этих исследованиях результаты факторно­го анализа (или открытых методов анализа доминирующих тенденций) объяс­няются как общее пространство решений электората, суммирующее расхож­дения избирателей различных партий наилучшим из возможных статистических способов. Многочисленные исследования такого рода были проведены в мно­гопартийных системах, включая ранние исследования Ф. Конверса в Финлян­дии и недавно проведенное сложное исследование П. Наннештада в Дании (Converse, 1966; Nannestad, 1994). Развернутый анализ позволяет нам прове­рить гипотезу об одномерности партийного пространства. Факторный анализ, напротив, чаще применяется для объяснения, а не для подтверждения; что касается интерпретаций результатов, то они не всегда оказываются правдопо­добными, особенно когда проводится идентификация более чем по одному измерению.