Семья Шамшуриных: все, кроме папы (1944 год) [68]

Часто, особенно в период каникул, мы все вместе ходили в клуб «Заветы Ильича», который по-прежнему являлся основным культурным центром Кунцева. Мы приходили сюда посмотреть очередной новый фильм. Собирались командой – девчонки и мальчишки – человек по восемь. Покупали в кассе по 3 рубля билеты на один и тот же сеанс, но так, чтобы сидеть всем рядом. Конечно, мы стремились попасть и на вечерние сеансы «только для взрослых», на которые не пускали детей до 16-ти лет. Перед началом таких сеансов здесь обычно играл баян и мы могли танцевать. Я с детства любил танцы. Поэтому, как правило, первым приглашал кого-нибудь из наших девочек, и этот «почин» с удовольствием подхватывали другие ребята. А потом после кино все вместе шли пешком домой и пели песни.

С берез, неслышен, невесом,

Слетает жёлтый лист.

Старинный вальс «Осенний сон»

Играет гармонист…

На позиции девушка

Провожала бойца.

Тёмной ночью простилася

На ступеньках крыльца…

Расцветали яблони и груши,

Поплыли туманы над рекой.

Выходила на берег Катюша,

На высокий берег, на крутой…(70)

Ещё нам нравилось, когда шли из школы по 5-6 человек, договариваться о том, чем будем заниматься дальше. Приходили домой, выполняли домашние задания, ужинали и шли на улицу. То вечернюю зарю посмотреть, а то просто о чём-нибудь поболтать. А иногда просто сидели на мостике и о чём-нибудь разговаривали. Тогда не было всяких прижиманий, поцелуев в щёчку, как сегодня. Никто не ругался матом. Всё было просто и скромно, обычные дружеские отношения. Может быть, поэтому, когда пришло время, мы все без исключения сочетались законным браком. Воспитанные в атеистическом духе, мы, как правило, женились или выходили замуж только один раз и на всю оставшуюся жизнь (71).

Постепенно жизнь налаживалась и стала входить в нормальное русло. Но в поведении каждого добавилось что-то новое.

Например, Мила и Дина – дочери капитана ВВС Николая Петровича Рождествина, служившего в полку аэрофотосъёмки, – всё время что-нибудь читали. Вот придут из школы и всё книжки читают. Как не придёшь к ним – они всё кверху попой лежат, прикрывшись чем-нибудь для тепла, и всё читают.

Или Оля Цветкова, которая часто помогала родителям мотыжить и пропалывать грядки с картошкой, морковкой и свёклой. Завод, где работал её отец, эвакуировали за Урал, а сам он по возрасту остался в посёлке и работал на Машинно-тракторной станции (МТС), от которой вскоре получил надел земли. Благодаря полученному урожаю они и выжили.

А Галя Чернышева с помощью преподавателя музыки, который жил по соседству и работал в Школе им. Гнесиных, упорно осваивала пианино. За это он брал с неё хлебную карточку на одну декаду.

Даже моя сестра Маргарита не только научилась вышивать крестиком, но и помогать по дому: чистить и варить картошку, носить воду из колодца, мыть посуду, а потом и полы во всём доме.

Я же, будучи добытчиком еды (карточную систему отменили только в 1948 году), большую часть времени проводил на улице.

Ученик 7-го «а» класса ю. Баумштейн (весна 1945 года) [69]

Одним из последствий Великой Отечественной войны были брошенные на полях сражений и военных полигонах целые арсеналы оружия и боеприпасов. Их подбирали не только мирное население, но и бандиты. Среди них – державшая в это время в страхе всю Москву банда «Чёрная кошка». В Кунцеве также орудовали её «котята».

У кого-то из наших 13-15-ти летних мальчишек тоже хранилось оружие: пулемёт, несколько пистолетов, гранаты и патроны. Чем не военный арсенал?! Не случайно совсем близко от нас, в двухэтажном доме, во время игры с гранатой одного мальчика убило.

Боеприпасы также ввозились из ранее оккупированных территорий. Двое из приезжих ребят – учащиеся старших классов местного Интерната – периодически привозили из-под Гжатска Смоленской области целые пачки немецких и русских патронов, чтобы потом их здесь взрывать. Для этого во дворе сооружали маленький (10 х 10 см.) игрушечный блиндажек. В него высыпали большую часть пороха, предварительно вынутого из патронов. Любопытная деталь: в русских патронах порох находился в таких маленьких цилиндриках, а в немецких – в прямоугольных квадратиках, хотя по свойствам они примерно были похожи. Из оставшейся части пороха делали узкую метровую дорожку, выполняющую задачу замедлителя – бикфордова шнура. Затем поджигали её с одной стороны и быстро прятались в каком-нибудь укрытии. Через несколько секунд вся эта конструкция эффектно и шумно взрывалась. Впечатлений была масса! Это были «игры» и «игрушки» военного и послевоенного времени.

Один раз из-за такой «игры» Игорь Журкин чуть не лишился глаз. Как-то сооружая очередной «блиндажек» у нас неожиданно закончился винтовочный порох. Что делать? У приятеля Гоги оказался охотничий порох, и мы, не долго думая, решили сделать «замедлитель» не из обычного винтовочного пороха, а из чёрного охотничьего, и подсыпали его в дорожку. Естественно, в тот момент мы не знали, что чёрный порох сгорает гораздо быстрее. Короче, привычного замедленного горения не получилось – он вспыхнул весь разом. И это пламя опалило Игорю лицо. Он чудом не ослеп: повезло, что наш «заряд» оказался по мощности не большим. Зато с тех пор многие из нас на всю жизнь запомнили разницу между охотничьим и винтовочным порохом.

В начале весны 1945 года домой стали возвращаться участники Великой Войны. К сожалению, многие их них из-за серьёзности ранений, полученных заболеваний и недостаточной медицинской помощи, вскоре умерли.

В 40-е военные и трудовые мы нередко провожали их в последний путь. Хоронили под музыку – унылый оркестрик из 3-4 человек – и в гробах, которые медленно везли на открытой грузовой машине до Кунцевского или Троекуровского кладбища, а потом на руках несли до самой могилы. Из-за недоедания и бессилия особенно тяжело было хоронить зимой или ранней весной, когда земля почти не поддавалась лопате, и гроб клали в промерзшую, а иногда ещё и залитую водой, землю. Кого-то, по желанию родных, перед этим отпевали в церкви. Несмотря на голодное время, поминки были всегда, но очень скромные.

9 мая 1945 года пришла долгожданная Великая Победа! Этого известия мы ждали каждый день! Но всё равно сообщение о ней в 6 утра по всесоюзному радио Юрием Левитаном стало для всех неожиданным. От переполнявших нас чувств мы выбежали на улицу, стали обниматься и кричать «Ура»! А потом весь день ходили по посёлку и как сумасшедшие орали от радости! Удержать в себе такое огромное, переполняющее всех счастье было уже невозможно. Поэтому во второй половине дня часть ребят стихийно, ни с кем ничего не согласовывая, поехала на поезде до Белорусского вокзала, и оттуда, влившись в общий неудержимый поток таких же обалдевших от счастья людей, пошла по улице Горького до Красной площади, чтобы там – на Главной Площади Великой Страны выплеснуть эту Великую Радость Победы!