7

НЕКОТОРЫЕ СОВРЕМЕННЫЕ ШКОЛЫ И ТЕЧЕНИЯ

7.1. Историзм

Внастоящей главе я остановлюсь на некоторых течениях.в лин­ гвистике XX в., которые отражают современные подходы и допущения. Первое из таких течений, которое я называю историзмом, считается при­ сущим раннему этапу развития лингвистической мысли. Этот период важен для нас в связи с тем, что он подготовил почву для структурализма.

В1922 г. великий датский лингвист Отто Есперсен так начал са­ мую интересную и спорную из своих книг по общей лингвистике: «Как теперь становится ясно, отличительной чертой науки о языке является

ееисторический характер». Здесь Есперсен высказал ту же мысль, что

и Германн Пауль в свой книге Prinzipen der Sprachgeschichte {Принци­ пы истории языка), впервые опубликованной в 1880 г., которая обычно считается библией ортодоксальных младограмматиков. Пауль писал, что «как только мы идем дальше простой констатации отдельных фактов, как только мы пытаемся уловить их связь [нем. den Zusammenhang], понять эти явления [нем. die Erscheinungen], тогда мы оказываемся в обла­ сти истории, хотя, быть может, и не вполне осознанно» (цитируем по пятому изданию книги Пауля, которая вышла в 1920 г.). Следует отметить, что и книга Есперсена, и пятое издание Принципов Пауля были опубликованы всего несколькими годами после того, как вышло посмертное издание книги Соссюра Курс общей лингвистики {Cours de linguistique général), появление которой ознаменовало венчание на цар­ ство направления, известного как структурализм, и лишь несколькими годами раньше основания Пражского лингвистического кружка, кото­ рый соединил структурализм с функционализмом и породил некоторые идеи современного генеративизма. Структурализм, функционализм и генеративизм —· это и есть те течения, или подходы, которые мы будем обсуждать в данной главе.

Попутно интересно отметить, что Блумфилд в своей книге Язык (1935), признавая великое значение книги Пауля Принципы, критико­ вал ее не только за историзм, но и за способ рассуждения и замену им того, что Блумфилд считал «философскими и психологическими

псевдообъяснениями», на которых базируется индуктивное обобщение на основе «изучения языка путем его описания». Наконец-то колесо совершило полный оборот! Потому что, как мы увидим далее, дескрип- тивизм Блумфилда (который можно считать своеобразной американской разновидностью структурализма) и стал той благодатной почвой, на ко­ торой возник генеративизм Хомского, причем как раз в противовес этому самому дескриптивизму. В данной книге мы не можем уделить должного внимания всей сложности отношений, существующих между лингвистическими школами XX в. и тому влиянию, которое одни школы оказывали на другие. То, о чем говорится далее, это всего лишь выбороч­ ное изложение, которое, по необходимости, отражает главным образом личные взгляды автора. Достаточно очевидно, что описать современ­ ные идеи и взгляды в подлинно исторической перспективе практически невозможно. Даже попытку сделать это можно расценить как своего рода историзм!

Но что же все-таки такое историзм — в том смысле, в котором мы употребляем здесь этот термин? Это взгляд на лингвистику как на науку, которая является по своей сути исторической, или по крайней мере долж­ на быть таковой. Наиболее четко это положение было сформулировано Паулем — в том месте его книги, откуда выше мы процитировали одно предложение. Говоря точнее, сторонники историзма полагают, что един­ ственное правильное объяснение в лингвистике — это то, которое может дать историк, а именно: языки являются такими, какие они есть, в силу того, что с течением времени они подвергаются действию внутренних и внешних факторов (эти факторы были перечислены нами в последнем разделе главы об исторической лингвистике — см. 6.5). Руководствуясь этим принципом, великие лингвисты XIX в. оспаривали идеи француз­ ских философов эпохи Просвещения и их предшественников, традиция которых восходила в конечном итоге к Платону, Аристотелю и стоикам, которые пытались вывести универсальные свойства языка из того, что они считали, или полагали, универсальными свойствами человеческого ума.

Историзм, в том смысле, в котором этот термин употребляется здесь, не обязательно означает эволюционизм, т.е. предположение о том, что в историческом развитии языков наблюдается определенная напра­ вленность. На самом деле эволюционизм оказал значительное влияние на лингвистику конца XIX в.; в частности, сторонником одной из раз­ новидностей эволюционизма выступал Есперсен — в книге, которая была упомянута выше. Другие варианты эволюционизма разрабатыва­ лись идеалистами разных школ, а также, разумеется, марксистами — в рамках диалектического материализма. Следует, однако, признать, что, за несколькими примечательными исключениями, в XX в. большин­ ство лингвистов отказались от идей эволюционизма (см. 1.4). Как мы увидим в следующем разделе, историзм — это одно из тех течений, с которым полемизировал структурализм и на фоне которого он может быть охарактеризован.

7.2. Структурализм

Направление, которое принято называть структурализмом, особенно

вЕвропе, имеет разные истоки. В качестве удобной и общепринятой даты его возникновения как отдельного направления в лингвистике обычно считают публикацию в 1916 г. Курса общей лингвистики Соссюра. Многое из того, что Соссюр обобщил в своих лекциях, которые он читал

вЖеневском университете с 1907 по 1911 гг. (и на которых основана его книга), является развитием лингвистических идей XIX в. и даже более раннего времени.

Некоторые из наиболее важных противопоставлений, на которых основан соссюрианский структурализм, уже были введены в научный обиход ранее (хотя и в иной терминологии). Достаточно просто напо­ мнить читателю об этих противопоставлениях и показать, как они соот­ ветствуют соссюрианским понятиям. Поскольку мы только что обсуждали историзм, естественно начать с противопоставления между синхрониче­ ским и диахроническим взглядом на изучение языка (см. 2.5).

Как мы уже видели, младограмматики придерживались мнения о том, что лингвистика, будучи объяснительной наукой, должна непременно быть исторической по своей сути. В противоположность этому, Соссюр считал, что синхроническое описание конкретных языков может быть столь же научным и объяснительным. Синхроническое толкование фак­ тов языка отличается от диахронического, или исторического, прежде всего тем, что оно направлено именно на структуру языка, а не на причи­ ны, лежащие в ее основе, и поэтому дает иной ответ на вопрос «Почему в языке все устроено именно так, а не иначе?» Вместо того, чтобы просле­ живать историческое развитие разных форм и значений, синхроническое описание показывает, как эти формы соотносятся с соответствующими значениями в конкретный момент времени в конкретном языке. При этом важно понимать, что, полемизируя с младограмматиками, Соссюр вовсе не отрицал значимость исторического толкования фактов. Будучи еще со­ всем молодым человеком, он начал свою карьеру с того, что блестяще вы­ полнил реконструкцию праиндоевропейской системы гласных, да и в по­ следующие годы никогда не терял интереса к исторической лингвистике. В своих Женевских лекциях он лишь подчеркивал, что синхроническое и диахроническое толкования языковых фактов находятся в отношении дополнительной дистрибуции и что второе логически зависит от первого.

Это похоже на то, как если бы, скажем, нас попросили объяс­ нить, почему определенная модель двигателя автомобиля Ролле Ройс конкретного года выпуска выглядит так, а не иначе. Мы могли бы на­ чать рассказывать историю о том, как изменялся с течением времени дизайн карбюратора, коленчатого вала и т.д., и все это было бы вполне удовлетворительным ответом на данный вопрос. Но можно поступить и иначе, а именно: описать роль каждого компонента в синхронической системе. Таким способом мы бы объяснили, как в моторе все соединяется вместе и как он работает. И это будет уже не историческим, а струк-

турным (и функциональным) объяснением фактов. Поскольку языки не являются чьим-либо дизайном и, как полагал Соссюр, их изменение не направлено на достижение каких-то внешних или внутренних целей, мы не должны проводить слишком прямую аналогию между примером

савтомобильным двигателем и языком (точно также мы не должны при­ давать слишком большого значения предложенной Соссюром аналогии

сигрой в шахматы — см. 2.5). В силу допущения об отсутствии авто­ ра дизайна и о существенной разнице между машиной и социальным явлением, мы имеем все основания утверждать, хотя и метафоричес­ ки, что структурное описание языка просто объясняет нам, как в нем соединяются вместе разные компоненты.

Впротивопоставлении Соссюром диахронического и синхроничес­ кого взгляда на язык существуют некоторые спорные, если не сказать парадоксальные, аспекты. Это, в частности, его утверждение о том, что структурализму нет места в исторической лингвистике. Это особенно па­ радоксально, если учесть, что в своей собственной ранней работе 1879 г.

опраиндоевропейской системе гласных Соссюр исп(?льзовал прием, кото­ рый позже получил название метода внутренней реконструкции. Как мы уже видели, этот метод впоследствии усовершенствовали и приняли лин­ гвисты, которые считали себя структуралистами и черпали вдохновение (по крайней мере некоторые из них) из работ Соссюра (см. 6.5). Тем не ме­ нее, похоже, Соссюр был убежден, правильно это или нет, что все измене­ ния в языке происходят в силу причин, находящихся за пределами самого языка, и не могут быть объяснены тем, что впоследствии стало считаться структурным давлением внутри системы, играющим роль внутренних при­ чин языкового изменения. Больше по этому поводу нам нечего сказать.

Не стоит также говорить и по поводу соссюрианской дихотомии

языка и речи, т. е. языка как системы и языковой деятельности. На что нужно в связи с этим обратить внимание, так это на абстрактность соссюрианского понимания языка. Язык (фр. langue), говорил Соссюр, это форма, а не субстанция. Термин «форма» употребляется в таком смысле в философии и соотносится, с одной стороны, с понятием внутренней формы языка Вильгельма фон Гумбольдта (нем. innere Sprachform), а с дру­ гой, с понятием формы в противоположность содержанию, введенному русскими формалистами для литературного анализа. Но это понятие мо­ жет ввести в заблуждение (см. 2.6). Мы не исказим идею Соссюра, если скажем, что язык — это структура, имея в виду, что структура незави­ сима от физической субстанции, или средства, при помощи которого она реализуется. В этом смысле понятие «структура» более или менее эквивалентно понятию «система», а именно: язык — это двухуровневая система синтагматических и субстанциональных (или парадигматических)

отношений (см. 3.6). Именно такое понимание структуры, при котором особый акцент делается на внутренних комбинаторных и контрастивных отношениях внутри языковой системы, позволяет употреблять термин «структурализм» по отношению к нескольким различным лингвистиче­ ским школам XX в. Эти школы, очевидно, отличаются друг от друга

многими признаками, включая степень абстрактности понятия языка

исвоим отношением к иллюзии однородности языка (см. 1.6). Как мы увидим далее, с точки зрения такого общего понимания структуры, генеративизм также является некоторой разновидностью структурализма.

Но существуют и другие черты соссюрианского структурализма, которые можно считать его отличительными чертами. Одна такая осо­ бенность заключается в том, что «единственным и истинным объектом лингвистики является язык [фр. la langue], рассматриваемый в самом себе

идля себя» (цит. по: Соссюр 1977, 269). На самом деле, эта известная цитата из последнего предложения Курса, возможно, не отражает взгляды Соссюра, поскольку это предложение было добавлено публикаторами без соответствующей записи в конспектах лекций. Кроме того, есть сомне­ ние в том, что именно означают слова «в самом себе и для себя» (фр. elle-même el pour elle-même). Тем не менее, в соссюрианской традиции обычно подразумевается, что язык — это структура, которая должна быть отделена не только от породивших ее исторических процессов, но также

иот социальных условий, в которых она функционирует, и от психологи­ ческого процесса, который способствует ее усвоению и делает пригодной для использования. При таком понимании языка приведенный выше лозунг, будь то собственное высказывание Соссюра или чье-то еще, часто используется для обоснования принципа автономности лингвистики (т.е. независимости лингвистики от других дисциплин) и методологического различия того же типа, что и обсуждавшееся нами ранее различие меж­ ду микролингвистикой и макролингвистикой (см. 2.1). Этот лозунг иногда отождествляют с другим, не менее структуралистским лозунгом, согласно которому любой язык уникален и должен описываться в своих собствен­ ных терминах. Позже мы еще вернемся к этому вопросу (см. 10.2).

Может показаться, что существует противоречие между положением Соссюра (если только это действительно было его высказывание) о том, что язык должен исследоваться в отрыве от языкового сообщества, в ко­ тором он используется, и положением (которое он, конечно, разделял) о том, что язык — это социальный продукт. Однако конфликт существует только на поверхности. Поскольку даже если язык и является социаль­ ным продуктом — в том смысле этого термина, в котором его употреблял современник Соссюра, великий французский социолог Эмиль Дюркгейм (1858-1917), все же он имеет свои собственные конструктивные особенности. Как мы уже объясняли выше, структурный анализ языка не следует путать с объяснением причин, которые привели к его нынеш­ нему состоянию. Говоря о том, что язык является социальным продуктом, Соссюр имел в виду несколько разных вещей, а именно: что он отличает­ ся от материальных объектов, хотя и не менее реален, чем последние; что он является чем-то внешним по отношению к индивиду и навязывает ему определенные правила; что он представляет собой систему обозначений, принятую в данном обществе.

Иными словами, Соссюр считал, что языки являются семиотически­ ми системами, в которых то, что обозначается — означаемое (фр. le signifié),

произвольным образом соотносится с тем, при помощи чего это обозна­ чается — означающим (фр. le signifiant). Это — знаменитый тезис Соссюра о произвольности языкового знака (фр. l'arbitraire du signe), тезис, ко­ торый уже обсуждался нами ранее (см. 1.5), вне зависимости от того, какую роль он играет в соссюрианском структурализме. Здесь нам важно подчеркнуть — и это существенно для понимания соссюрианского струк­ турализма, что знак вовсе не является формой без содержания. Знак — это сложная сущность, которая является результатом установления соотноше­ ния между двумя типами субстанции с использованием комбинаторных и контрастивных отношений в системе данного языка. Значения не могут существовать отдельно от форм, в которых они выражены, и наоборот. Мы не должны, говорит Соссюр, думать о языке как о номенклатуре, где су­ ществуют имена, или ярлыки, для существующих понятий, или значений. Значение слова, или скорее то, что Соссюр называл «означаемым» (тот аспект значения, который является внутренним фактором по отноше­ нию к языку, т.е. скорее смысл слова, а не способ его соотнесения с действительностью — см. 5.3), есть продукт семантических отношений, связывающих данное слово с другими словами того же языка. Если ис­ пользовать традиционное философское противопоставление между сущ­ ностью и существованием, можно сказать, что слово выводит не только сущность (т.е. то, чем оно является), но и существование (т.е. тот факт, что оно существует) из системы отношений, накладываемых языком на то, что в противном случае было бы неструктурированной ментальной суб­ станцией. Аналогичным образом, то, что Соссюр называл «означающим» слова — т.е. его звуковую оболочку — в конечном счете является резуль­ татом тех противопоставлений и отождествлений, которые накладывает данный конкретный язык на континуум звуковой субстанции.

На этом мы можем остановиться в нашем анализе соссюрианского структурализма как такового. То, что было уже сказано о нем, довольно трудно понять, когда это сформулировано в таких общих терминах, как здесь. Легче понять ту часть нашего изложения, которая касается структурирования звуковой субстанции, учитывая то, что говорилось ранее о фонетике и фонологии (см. 3.5). Иное дело, когда речь идет о ментальной субстанции. Не вполне ясно, можем ли мы и в этом случае говорить на законных основаниях о подобном структурировании.

Утверждение Соссюра об уникальности языка и уникальности от­ ношения между структурой и субстанцией естественным образом, хотя и не обязательно, приводит к тезису о лингвистической относительности, который заключается в том, что не существует универсальных свойств естественных языков (отличных от таких наиболее общих семиотических свойств, как произвольность, продуктивность, дуализм и дискретность, ср. 1.5). Этот тезис означает также, что каждый язык является законом для самого себя. Любое лингвистическое направление (или подход), которое принимает такую точку зрения, обычно считается релятивизмом и проти­ вопоставляется универсализму. В той или иной форме релятивизм присущ большинству разновидностей структурализма XX в. С методологической