опыт трансформации старопромышленных городов / EP_3_2012

__________________________________________________________________________________

ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ И ПРАКТИКИ ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ

УДК 340.1

Г. М. Азнагулова

ГЛОБАЛЬНАЯ ПРАВОВАЯ СИСТЕМА: ПЕРСПЕКТИВЫ ФОРМИРОВАНИЯ

Настоящая статья дает лишь самое общее представление о тех существенных новых моментах во взаимодействии национальных правовых систем, которые порождаются развивающимся процессом глобализации. Их предстоит в растущей мере учитывать как в нормотворческой, так и в правоприменительной деятельности. Юристам самых различных видов деятельности – от судей до юрисконсультов компаний – приходится все чаще сталкиваться с вопросами взаимодействия национальных правовых систем, а, следовательно, и иметь о них представление.

Ключевые слова: правовая система, глобализация, глобализм, глобальная правовая система.

Мировое сообщество в настоящее время переживает сложные времена. Основными действующими лицами на международной арене выступают национальные государства, которые в свою очередь определяют и собственную внутреннюю политику. Правопорядок каждой страны является ее важнейшей характеристикой. В то же время усиление интеграционных процессов ведет к необходимости ответов на вопросы настоящего и будущего, и в особенности по поводу взаимодействия правовых систем. Следует согласиться с мнением академика Примакова Е. М. о том, что «после окончания холодной войны начала складываться многополярная мировая система. Ее становление было предопределено неравномерностью развития различных государств» [1, с. 157]. Мы живем в то время, когда от обеспечения международного мира и международной безопасности зависит дальнейшее существование человечества. Происходящая в современном мире глобализация отражает усиление взаимозависимости государств в сферах экономики, экологии, образования и др. Это наглядно было выражено еще в документах Международной конференции об охране окружающей природной среды в Рио-де-Жанейро (1992) и Конференции стран об устойчивом развитии в Йоханнесбурге (2002). Но процессы, связанные с глобализацией, не должны полностью «стирать» национально-государственные различия, делать единственной доминантой «капитализацию» и ослаблять социальные аспекты развития. В этих условиях доктринальные попытки обосновать произвол и анархический подход к взаимодействию с другими существующими в мире национальными правовыми системами способны не просто расшатывать международный правопорядок, но и приносить вред делу всеобщего мира.

Примечательно то, что проблема взаимодействия правовых систем до настоящего времени получала «прописку» в сфере науки международного права. Представляется, что эта проблематика должна быть рассмотрена в рамках теории государства и права, равно как и увязана с отраслевыми юридическими науками. Нам необходимо увидеть новые тенденции в мировом развитии процесса взаимодействия правовых систем, сближении, своего рода переплетении разных его граней, так как системное понимание содержания ч. 4 ст. 15 Конституции настойчиво диктует осовременить взгляд на эту проблему.

© Азнагулова Г. М., 2012.

51

__________________________________________________________________________________

Устойчивое признание параллельности развития национального и международного права всегда сочеталось с оценками их взаимного влияния, которое, в свою очередь, то усиливалось, то ослабевало, соответственно отражаясь на правовом фоне взаимодействия. Объяснение данным процессам (объективные и субъективные основы) мы видим в следующем:

во-первых, на переменчивость этих тенденций существенным образом воздействуют объективные условия и факторы (конфликты, войны, мир, экономический рост и т.п.); во-вторых, влияют качественные государственно-правовые перемены в отдельных странах (революции, перевороты, новые политические курсы, конституции); в-третьих, весьма неравномерно и неодинаково взаимное влияние международно-правовых массивов и их «потоков» применительно к разным странам (деструкции, «обвалы» правовых состояний и институтов).

Следует признать, что постепенно конституции большинства государств мира обретают черты основных законов членов международного сообщества. Это находит выражение в первую очередь во все более широком признании приоритета международного права. Наблюдается тенденция к росту роли международного права. Знаменательно, что ее констатируют не только юристы-международники, но и, например, компаративисты. «...Международное право представляет собой главную цитадель правопорядка... Международный правопорядок... оказывает непосредственное влияние на государственно-правовое регулирование» [2, с. 8].

Углубление взаимодействия национальных правовых систем ведет к образованию глобальной правовой системы или суперсистемы. В ее рамках национальные правовые системы активно взаимодействуют друг с другом, с региональными системами и общим международным правом. В основе ее лежит принцип демократии, дающий возможность согласования различных правовых систем. Такая система не имеет ничего общего ни с мировым государством и соответствующим правом, ни с аналогичными концепциями.

В формировании глобальной правовой системы сделаны важные, но лишь первые шаги. Процесс будет длительным и сложным. При этом мы считаем, что ее не следует понимать упрощенно, как означающую стандартизацию национальных правовых систем. Такое понимание весьма распространено среди западных политиков и ученых, полагающих, что правовые системы всех стран будут перестраиваться по западному образцу. Документы ООН подчеркивают значение сохранения многообразия цивилизаций. В Декларации тысячелетия ООН говорится: «Различия внутри обществ и между ними не должны ни вызывать опасений, ни подавляться, они должны оберегаться как ценный вклад в человеческую цивилизацию. Культуру мира и диалог между всеми цивилизациями следует активно поддерживать». Согласимся со словами о том, что «проблема нынешнего международного права, этики и культуры, в частности прав человека, заключается в том, что они все еще односторонне ориентированы только на западную этику, «золотой миллиард». Это обстоятельство является источником нескончаемого взаимонепонимания и, без сомнений, требует коррекции [3, с. 25-26].

Речь идет о создании такой глобальной правовой системы, которая обеспечила бы нормальное функционирование как взаимосвязанных национальных обществ, так и мирового порядка, способного создать условия для решения глобальных проблем. Она будет опираться на принципы демократии, общепризнанные права человека и верховенство права. Это подчеркивается и упомянутой Декларацией ООН: «Мы не пожалеем усилий для поддержки демократии и верховенства права, а также уважения международно признанных прав человека и основных свобод, включая право на развитие». В то же время многими авторитетными авторами отмечается «проблематичность совместимости в едином мировом сообществе и государстве таких трудносовместимых между собой цивилизаций и их носителей, как западная и восточная, как мусульманское и иудейское мировоззрение и миропонимание и др.» [4, с. 56].

Библиографический список

1.Примаков, Е. М. Мысли вслух / Е. М. Примаков. – М.: Российская газета, 2011.

2.Королев, С. В. Компаративистика публичного права / С. В. Королев. – М., 1998.

3.Яновский, Р. Глобальные изменения и социальная безопасность / Р. Яновский. – М., 1999.

4.Марченко, М. Н. Государство и право в условиях глобализации / М. Н. Марченко. – М.: Про-

спект, 2009.

Статья поступила в редакцию 26.02.2012.

__________________________________________________________________________________

АЗНАГУЛОВА Гузель Мухаметовна – кандидат юридических наук, доцент, ГОУ ВПО «Башкирский государственный университет».

52

__________________________________________________________________________________

ИСТОРИЯ ИЗБИРАТЕЛЬНОГО ПРАВА

УДК 342.8

Т. В. Герасименко

СОВЕТСКОЕ ИЗБИРАТЕЛЬНОЕ ПРАВО В СВЕТЕ ПРИНЦИПОВ ВСЕОБЩИХ, РАВНЫХ, ПРЯМЫХ И СВОБОДНЫХ ВЫБОРОВ

Статья посвящена ретроспективному исследованию советского избирательного права с точки зрения нормативного оформления и практики реализации принципов всеобщих, равных, прямых и свободных выборов.

Ключевые слова: Советы, активное и пассивное избирательное право, равные выборы, прямые выборы, свободные выборы.

Развитие избирательной системы в Советском государстве началась с принятия Конституции (Основного Закона) РСФСР 1918 г. [1]. Регламентируя активное и пассивное избирательное право, Конституция РСФСР наряду с традиционными устанавливала крайне специфичные условия для обладания и осуществления избирательных прав. Избирательную правоспособность она признавала не только за гражданами РСФСР, но и за иностранцами, проживающими на территории Российской Республики для трудовых занятий и принадлежащими к рабочему классу или к не пользующемуся наемным трудом крестьянству (ст. 20). Избирательную дееспособность данная Конституция связывала с вменяемостью, с достижением предусмотренного возраста (18 лет, как для активного, так и для пассивного избирательного права), а также с определенными моральными и трудовыми характеристиками лица. Дело в том, что Конституция 1918 г. впервые в мировой практике закрепляла трудовой ценз. Правом избирать и быть избранным пользовались все, добывающие средства к жизни производительным и общественнополезным трудом, лица, занятые домашним хозяйством, обеспечивающим для первых возможность производительного труда, а также граждане, входящие в эти категории, но потерявшие трудоспособность. Соответственно избирательных прав лишались лица, прибегающие к наемному труду с целью извлечения прибыли; лица, живущие на нетрудовой доход (проценты с капитала, доходы с предприятий, поступления с имущества и т.п.); частные торговцы, торговые и коммерческие посредники. Кроме того, избирательных прав лишались монахи и духовные служители церквей и религиозных культов; бывшие служащие и агенты полиции, особого корпуса жандармов и охранных отделений, а также члены царствовавшего в России дома. Таким образом, суть трудового ценза состояла в лишении избирательных прав эксплуататорских элементов.* С целью преувеличить представительство рабочих, поддерживающих большевиков и готовых проводить их курс, Конституция 1918 г. предусматривала неравенство в избирательных

© Герасименко Т. В., 2012.

* Официальная идеология, нашедшая свое отражение в Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа (раздел I Конституции РСФСР 1918 г.), оправдывала неравенство политических прав граждан сутью основной задачи, стоящей перед Советским государством. Эта задача формулировалась как «уничтожение всякой эксплуатации человека человеком, полное устранение деления общества на классы, беспощадное подавление эксплуататоров, установление социалистической организации общества и победы социализма во всех странах» (ст. 3).

53

__________________________________________________________________________________

правах между городскими и сельскими жителями, то есть между рабочими и крестьянами. Это неравенство проявлялось на выборах депутатов губернских и областных съездов Советов, Всероссийского съезда Советов. Так, Всероссийский съезд Советов формировался из представителей городских Советов по расчету 1 депутат на 25000 избирателей и представителей губернских съездов Советов по расчету 1 депутат на 125000 жителей (ст. 25). В ходе прямых выборов избирались депутаты только городских и сельских Советов. Все остальные звенья системы Советов формировались путем косвенных выборов – из числа представителей низовых советов. В результате городское (пролетарское) население отделялось от Всероссийского съезда Советов двумя (тремя) звеньями Советов, а сельское население – четырьмя. Принципы свободных выборов и тайного голосования Конституция 1918 г. оставляла без внимания. В ст. 70 формально закреплялось, что «подробный порядок производства выборов… определяется местными Советами согласно инструкции Всероссийского Центрального исполнительного Комитета Советов». Однако само отношение государства пролетарской диктатуры к этим принципам заключалось в том, что процесс создания советского представительства (в ходе которого пролетариат образуется в класс с целью уничтожения всякого классового деления общества) нелепо было бы делать «тайно образующе» [2].

Основной Закон (Конституция) СССР 1924 г. [3] выборов касался в незначительной мере. Он содержал лишь положение о нормах представительства при выборах делегатов на съезд Советов СССР. При этом в духе Конституции РСФСР 1918 г. норма представительства для городов пятикратно превышала норму представительства для губерний (ст. 9). Остальные вопросы организации выборов в Советы регулировались конституциями союзных республик и инструкциями о выборах в Советы и на съезды Советов, издаваемыми центральными исполнительными комитетами этих республик. Что касается Конституции (Основного Закона) РСФСР 1925 г. [4], то она сохраняла аналогичные Конституции 1918 г. основания приобретения и осуществления права избирать и быть избранным, неравную норму представительства для городского и сельского населения, непрямые выборы в Советы и, так же как упомянутая Конституция, умалчивала о свободе выборов и тайне голосования (гл. 6). Однако определенные «коррективы» вносила и реальная жизнь. Уже после принятия Конституции СССР 1924 г., на протяжении 20–30-х гг., круг лиц, не допускавшихся к участию в выборах, постоянно увеличивался. Так, в 30-е гг. список «лишенцев» пополнился раскулаченными крестьянами, составлявшими, между прочим, 20% от общей численности крестьянства [5]. Сама же категория «лишенцев» просуществовала до 1936 г.

Дальнейшее развитие избирательной системы в Советском государстве было связано с Конституцией (Основным Законом) СССР 1936 г.[6]. Эта Конституция стала первым советским основным законом, провозгласившим, что выборы депутатов во все Советы депутатов трудящихся «производятся избирателями на основе всеобщего, равного и прямого избирательного права при тайном голосовании» (ст. 134). Исходя из факта ликвидации эксплуататорских классов, субъектами активного и пассивного избирательного права Конституция СССР признавала всех граждан СССР, достигших 18 лет, за исключением умалишенных и лиц, осужденных судом с лишением избирательных прав.** Вместе с тем иные нормативные правовые акты отнюдь не всегда следовали данным конституционным положениям. В частности, Постановление Президиума Верховного Совета СССР от 1 декабря 1945 г. «О внесении в списки избирателей лиц, имеющих судимость и находящихся под следствием» фактически предписывало не вносить в списки избирателей лиц, находящихся в следственном изоляторе или изоляторе временного содержания. Конституцией объявлялось, что выборы депутатов являются равными: каждый гражданин имеет один голос; все граждане участвуют в выборах на равных основаниях (ст. 136). Однако конституционный принцип равных выборов соблюдался не в полной мере. В частности, при избрании Совета Союза – одной из палат Верховного Совета СССР – разброс числа голосующих в различных избирательных округах доходил до 50% и более. Зато формирование всех Советов, начиная от сельского и городского и вплоть до Верховного Совета СССР, на самом деле производились путем прямых выборов. Принципу же тайного голосования соответствие конституционной нормы и практики было незнакомо вовсе. Несмотря на закрепление

** В 1945 г. возрастной ценз для осуществления права быть избранным депутатом Верховного Совета СССР

был повышен до 23 лет, а в 1957 г. лишение по суду избирательных прав было отменено. С этого момента моральный ценз в советском избирательном праве формально не существовал, однако в реальности в исправительных учреждениях просто не создавались избирательные участки, и содержащиеся в них заключенные лишались возможности участвовать в выборах.

54

__________________________________________________________________________________

этого принципа, фактически бюллетень с единственной фамилией опускался в урну на глазах у окружающих, без уединения избирателя в кабине. Вместе с тем Конституция СССР 1936 г. всетаки некоторым образом ограничила возможности искажения картины избирательских предпочтений. То же самое справедливо и в отношении Конституции (Основного Закона) РСФСР 1937 г. [7], которая вслед за Конституцией СССР провозгласила принципы всеобщего, равного, прямого избирательного права и тайного голосования (ст. 138).

В отличие от названных принципов, принцип свободных выборов в Конституции СССР

1936 г. (и соответственно в Конституции РСФСР 1937 г.) закрепления не получил. Его непризнание вело к существенным изъянам в советской избирательной системе. Избирательный процесс в Советском государстве протекал под жестким руководством и контролем Коммунистической партии Советского Союза (КПСС). Свобода выборов отсутствовала. Во-первых, кандидаты в депутаты, формально выдвигаемые коллективами трудящихся, фактически назначались партийными инстанциями. При этом последние руководствовались разнарядками: сколько в органах власти должно быть депутатов соответствующего возраста, пола, социальной принадлежности, как их следует выдвигать. Во-вторых, жесточайший контроль устанавливался за ходом предвыборной агитации в средствах массовой информации. Никаких выступлений против уже утвержденных кандидатов не допускалось. Коммунистическая партия очень серьезно относилась к проведению предвыборной агитации, рассматривала ее как самую массовую политикопропагандистскую акцию, призванную продемонстрировать достижения социализма. Организационные мероприятия партийных организаций (создание агитационных пунктов при избирательных участках под руководством парткомов учреждений и организаций, закрепление агитаторов за группами избирателей, ответственность парткомов за явку избирателей) во многом обеспечивали высокую активность избирателей. В-третьих, советские выборы не знали альтернативности. Граждане были лишены возможности выбирать не только из различных предвыборных программ, но и из числа нескольких кандидатов, поскольку на практике выдвижение кандидата в избирательном округе происходило по принципу «один кандидат – один депутат» (вопреки, например, Положению о выборах в Верховный Совет СССР, утвержденному Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 января 1950 г. [8], которое в ст. 65 предусматривало включение в избирательный бюллетень всех зарегистрированных кандидатов).

Конституция (Основной Закон) СССР 1977 г. [9] провозглашала те же принципы выборов, что и предыдущая Конституция СССР, в целом сохраняя сформированную ею избирательную систему. С точки зрения реализации принципов выборов значение Конституции 1977 г. состояло в установлении положения о том, гражданам СССР и общественным организациям гарантируется «свободное и всестороннее обсуждение политических, деловых и личных качеств кандидатов в депутаты, а также право агитации на собраниях, в печати, по телевидению, радио» (ст. 100). Конституция (Основной Закон) РСФСР 1978 г. [10] фиксировала аналогичное положение. Кроме того, она устанавливала, что число кандидатов в народные депутаты не ограничивается (ч. 2 ст. 96). Таким образом, впервые в советский период развития института выборов, пусть частично, но все-таки предусматривался принцип свободных выборов.

Реальное движение к реализации принципа свободных выборов было связано с социаль- но-экономическими и политическими изменениями в стране во второй половине 80-х гг. Оно нашло выражение, в первую очередь, в Законе СССР от 1 декабря 1988 г. «О выборах народных депутатов СССР» [11]. Этот акт предоставлял право выдвижения кандидатов в депутаты собраниям граждан по месту жительства, закреплял за трудовыми коллективами, избирателями, общественными организациями право беспрепятственной агитации за своих кандидатов, не ограничивал количество выдвигаемых кандидатов. Вместе с тем закрепленное Законом движение к воплощению принципа свободных выборов не отличалось последовательностью. Так, предоставляя право выдвижения кандидатов собраниям граждан по месту жительства (ст. 9), Закон ставил данные собрания под контроль органов советской власти (ст. 37). Устанавливая, что к регистрации представляется любое число кандидатов, Закон предусматривал возможность выдвижения альтернативных кандидатов, но не альтернативность выборов как таковую.*** Закрепляя право беспрепятственной агитации, Закон не учитывал Указ Президиума Верховного Со-

*** Интересно, что первоначально альтернативность выборов вообще ставилась некоторыми отечественными учеными под сомнение. В частности, С. А. Авакьян полагал, что она будет для России «искусственно насаждаемым явлением» и неприемлема потому, что агитация за одного может перерасти в выступление против другого, а при таком противоборстве не исключены отказы баллотироваться. См.: Авакьян С. А. Самоуправление и выборы // Советы народных депутатов. – 1986. – № 10. – С. 80.

55

__________________________________________________________________________________

вета СССР от 28 июля 1988 г. «О порядке организации и проведения собраний, митингов, уличных шествий и демонстраций в СССР» [12], который требовал получения предварительного разрешения на проведение митинга или собрания. Кроме того, рассматриваемый Закон сам весьма серьезно нарушал такой принцип, как принцип равных выборов. Дело в том, что он, стремясь обеспечить преимущества для кандидатов-коммунистов, предусматривал избрание депутатов не только от простых граждан, но и от определенных общественных организаций: по 100 – от КПСС, от профессиональных союзов СССР и от кооперативных организаций (колхозов, потребительских обществ и т.п.); по 75 – от ВЛКСМ, от женских советов, объединенных в Комитет советских женщин, от организаций ветеранов войны и труда, объединенных Всесоюзным советом, от объединений научных работников, сплоченных соответствующими всесоюзными обществами, от различных творческих союзов. В результате избиратель, являющийся членом различных общественных организаций, получал право голосовать за нескольких кандидатов в депутаты, а избиратель, не состоящий в них, имел на выборах лишь один голос. Те же черты были характерны и для Закона РСФСР от 27 октября 1989 г. «О выборах народных депутатов РСФСР» [13].

Таким образом, советское избирательное право не соответствовало принципам выборов и допускало серьезное искажение воли избирательного корпуса. Искажение воли народа при избрании Советов – основных выборных органов Советского государства – до принятия Конституции СССР 1936 г. достигалось через нарушение, прежде всего, принципов всеобщих, равных и прямых выборов, а после принятия названной Конституции – посредством нарушения, главным образом, принципа свободных выборов.

Библиографический список

1.Собрание узаконений РСФСР. – 1918. – № 51. – Ст. 582.

2.См.: Михайлов Г. С. Советское представительство и избирательное право / Г. С. Михайлов. – М., 1922. – С. 16.

3.Основной Закон (Конституция) СССР. – М., 1924.

4.Собрание узаконений РСФСР. – 1925. – № 30. – Ст. 218.

5.Борисов Ю.С. История СССР. – М., 1989. – С. 70.

6.Известия ЦИК СССР и ВЦИК. – 1936. 16 дек.

7.Известия ЦИК СССР и ВЦИК. – 1937. 22 янв.

8.Ведомости Верховного Совета СССР. – 1950. – № 2. – Ст. 107.

9.Ведомости Верховного Совета СССР. – 1977. – № 41. – Ст. 617.

10.Ведомости Верховного Совета РСФСР. – 1978. – № 15. – Ст. 407.

11.Ведомости Верховного Совета СССР. – 1988. – № 49. – Ст. 729.

12.Ведомости Верховного Совета СССР. – 1988. – № 31. – Ст. 504.

13.Ведомости Верховного Совета РСФСР. – 1989. – № 44. – Ст. 1305.

Статья поступила в редакцию 26.02.2012.

__________________________________________________________________________________

ГЕРАСИМЕНКО Татьяна Владимировна – кандидат юридических наук, профессор, АНО ВПО «Алтайская академия экономики и права (институт)».

56

__________________________________________________________________________________

ВОПРОСЫ ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

УДК 347.19

Е. П. Ковалѐва

АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ АВТОНОМНЫХ УЧРЕЖДЕНИЙ

Статья посвящена рассмотрению деятельности автономных учреждений, становлению, развитию, функционированию данной организационно-правовой формы и актуальным проблемам реализации еѐ автономии.

Ключевые слова: автономия, учреждение, некоммерческая организация.

Всоответствии с действующим законодательством одним из принципов государственной политики в социальной сфере является наличие автономии юридических лиц. Под автономией прежде всего понимается независимость в управлении, которой государство наделяет некоммерческие организации для осуществления ими социальных функций и, в свою очередь, инвестируя в данную сферу, закладывает основы стабильного экономического и культурного развития общества. Однако нормативы финансирования, установленные законодательством, государством систематически не выполняются.

Вначале 90-х годов XX в. в целях сохранения существующей системы некоммерческим организациям в России было разрешено осуществлять предпринимательскую деятельность. Следующим шагом в данном направлении стал поиск новой организационно-правовой формы и

ееучреждение, с одной стороны, путем наделения большими финансовыми и хозяйственнораспорядительными полномочиями, а с другой – путем отказа от ее финансирования. Данный поиск закончился принятием Федерального закона «Об автономных учреждениях» [1] (далее – Федеральный закон). Закон об автономных учреждениях разрабатывался в соответствии с принципами реструктуризации бюджетного сектора в Российской Федерации, во исполнение распоряжения Правительства РФ от 21 ноября 2003 г. № 1688-р [2], предусматривающего, в частности, преобразование бюджетных учреждений в различные организационно-правовые формы. Суть такого преобразования состоит в снятии с государства обязанности гарантирован-

ного финансирования таких организаций на основе сметы доходов и расходов и ответственности государства по их обязательствам*

Всоответствии со ст. 2 Федерального закона автономным учреждением (далее – АУ) признается некоммерческая организация, созданная Российской Федерацией (далее – РФ), субъектом РФ или муниципальным образованием для выполнения работ, оказания услуг в целях осуществления предусмотренных законодательством РФ полномочий органов государственной власти, органов местного самоуправления в сферах науки, образования, здравоохранения, культуры, социальной защиты, занятости населения, физической культуры и спорта. В соответствии с Федеральным законом помимо имеющихся у учреждения функций АУ вправе распоряжаться закрепленным за ним имуществом без согласия его собственника (кроме недвижимого и особо ценного), быть учредителем и участником других юридических лиц, открывать счета в кредитных организациях, осуществлять деятельность сверх государственного заказа и не связанную с основной, обращать доходы от осуществления данной деятельности в свою собственность.

© Ковалѐва Е. П., 2012.

* См.: пояснительная записка к проекту ФЗ «О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «Об автономных учреждениях», а также в целях уточнения правоспособности государственных и муниципальных (бюджетных) учреждений» // СПС «КонсультантПлюс».

57

__________________________________________________________________________________

Закон об АУ предусматривает создание нового типа государственного (муниципального) учреждения – автономного учреждения для оказания услуг в целях осуществления предусмотренных законодательством РФ функций государства (муниципальных образований) в области науки, образования, здравоохранения, культуры, социальной защиты, занятости населения, физической культуры и спорта. В связи с принятием этого Закона внесены изменения в ГК РФ (в целях применения режима оперативного управления для автономного учреждения), Закон о некоммерческих организациях, а также уточнены иные нормы законодательства (Основы законодательства Российской Федерации о культуре, ФЗ «Об образовании», ФЗ «О высшем и по-

слевузовском профессиональном образовании», ФЗ «Об исполнительном производстве», Бюджетный кодекс РФ).**

Трудно прогнозировать, насколько массовым будет создание автономных учреждений, каким образом это скажется на доступности и стоимости услуг, оказываемых населению, выполнении государственных функций за счет средств соответствующих бюджетов и, соответственно, будут ли достигнуты провозглашенные при принятии Закона цели «дальнейшего развития отраслей науки, образования, здравоохранения, культуры, социальной защиты, занятости населения, физической культуры и спорта» [3].

Реальная возможность АУ самостоятельно осуществлять вышеуказанные полномочия достаточно ограничена. Согласно п. 2 ст. 8 Федерального закона основными органами АУ являются наблюдательный совет и руководитель. Что касается руководителя АУ, то он, вопервых, назначается учредителем, во-вторых, за исключением утверждения плана финансовохозяйственной деятельности и выбора кредитных организаций для вклада денежных средств, руководитель не вправе самостоятельно принимать решения по важным вопросам. В-третьих (и это является новизной), руководитель не входит в коллегиальный высший орган АУ – наблюдательный совет (п. 4 ст. 10 Федерального закона). В то же время функции наблюдательного совета АУ по важнейшим вопросам (за исключением совершения крупных сделок и сделок, в отношении которых имеется заинтересованность) носят лишь рекомендательный характер.

Таким образом, возможность осуществления АУ своих функций напрямую зависит от воли учредителя АУ, так как по большинству предусмотренных Федеральным законом полномочий окончательные решения принимает именно он. К тому же руководитель может воздействовать на деятельность АУ через наблюдательный совет, в который обязательно входят представители учредителя АУ, а общая численность государственных должностных лиц должна превышать 1/3 от общего количества членов. Хозяйственно-распорядительная и финансовая самостоятельность АУ может не компенсировать отказ государства от его финансирования, поэтому вопрос об автономии АУ можно поставить под сомнение. Последствия учреждения АУ могут повлечь за собой стремление АУ осуществлять несвойственную ему предпринимательскую деятельность, что, в свою очередь, может повлиять на качество предоставляемых работ и услуг. Кроме того, отсутствие государственного финансирования является нарушением гражданского законодательства, так как финансирование является атрибутом учреждений, своеобразной гарантией для вступающих с ним в правоотношения субъектов гражданского права.

Библиографический список

1.ФЗ от 3 ноября 2006 г. № 174-ФЗ «Об автономных учреждениях» // СЗ РФ. – 2006. – № 45. – Ст. 4626; Российская газета. – 08.11.2006. – № 250.

2.Распоряжение Правительства РФ от 21 ноября 2003 г. № 1688-р «О плане мероприятий по обеспечению реструктуризации бюджетного сектора на 2003-2004 годы» // СЗ РФ. – 2003. – № 47 – Ст. 4584.

3.Пояснительная записка к проекту Закона об автономных учреждениях // СПС «КонсультантП-

люс».

Статья поступила в редакцию 29.02.2012.

__________________________________________________________________________________

КОВАЛЕВА Елена Павловна – аспирант кафедры «Гражданское право и процесс», Государственный университет управления.

** См.: ФЗ от 3 ноября 2006 г. N 175-ФЗ «О внесении изменений в законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «Об автономных учреждениях», а также в целях уточнения правоспособности государственных и муниципальных (бюджетных) учреждений» // СЗ РФ. – 2006. – № 45. – Ст. 4627; Российская газета. – 08.11.2006. – № 250.

58

__________________________________________________________________________________

УГОЛОВНОЕ ПРАВО

УДК 343.54

М. П. Лаптев

ОСОБЕННОСТИ КВАЛИФИКАЦИИ СОВОКУПНОСТИ ИЗНАСИЛОВАНИЯ

ИНАСИЛЬСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ СЕКСУАЛЬНОГО ХАРАКТЕРА

СДРУГИМИ СОСТАВАМИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

Встатье рассматриваются проблемные вопросы квалификации преступлений, совершенных в совокупности с деяниями, предусмотренными статьями 131 и 132 УК РФ. Предложена классификация преступных посягательств, сопряженных с вышеуказанными преступлениями, в зависимости от наличия в их составе совокупности с изнасилованием или насильственными действиями сексуального характера.

Ключевые слова: половые преступления, изнасилование, насильственные действия сексуального характера, совокупность преступлений.

Преступления, предусмотренные статьями 131 («Изнасилование») и 132 («Насильственные действия сексуального характера», далее – НДСХ) УК РФ, являются одними из наиболее тяжких посягательств на личность. Структура квалифицирующих признаков и санкций данных преступлений идентична, а объективные стороны включают в качестве обязательного признака насилие, угрозу его применения или использование беспомощного состояния потерпевшего лица. В виду высокой степени общественной опасности данных деяний важно правильно их квалифицировать для назначения справедливого наказания и предотвращения их повторного совершения в будущем. Данные посягательства, несмотря на тенденцию к сокращению их числа в последние годы, остаются самыми распространенными среди преступлений против половой свободы и половой неприкосновенности.

В соответствии со статьей 17 УК РФ совокупностью преступлений признается совершение двух или более преступлений, ни за одно из которых лицо не было осуждено, за исключением случаев, когда совершение двух или более преступлений предусмотрено статьями Особенной части УК РФ в качестве обстоятельства, влекущего более строгое наказание [1].

Проблемой при квалификации насильственных половых преступлений является то, что указанные деяния сопровождаются насилием или угрозой его применения, которые в свою очередь могут представлять собой самостоятельные составы преступлений против личности, но не образующие совокупности и не требующие квалификации по другим статьям УК РФ, поскольку полностью охватываются объективной стороной изнасилования или НДСХ; либо эти преступления входят в состав квалифицирующего признака изнасилования или НДСХ и влекут более строгое наказание, что в соответствии со статьей 17 УК РФ не требует дополнительной квалификации по совокупности [2].

© Лаптев М. П., 2012.

59

__________________________________________________________________________________

Целью настоящей работы является классификация противоправных посягательств, сопряженных с преступлениями, предусмотренными статьями 131 и 132 УК РФ, и образующих совокупность с данными деяниями, а также выявление наиболее общих признаков, позволяющих их квалифицировать по совокупности с изнасилованием или НДСХ.

Анализ действующего законодательства и судебной практики позволяет выделить следующие группы противоправных посягательств, сопряженных с изнасилованием или НДСХ:

1)посягательства на жизнь и здоровье личности, входящие в объективную сторону квалифицирующих признаков статей 131 и 132 УК РФ, влекущие за собой общественно опасные последствия и не образующие совокупности;

2)преступления против жизни, здоровья и свободы личности, образующие совокупность

взависимости от направления умысла преступного посягательства;

3)преступления, всегда образующие совокупность с изнасилованием и НДСХ:

а) тяжкие преступления против жизни и здоровья личности; б) преступления, видовой объект которых отличен от жизни, здоровья и свободы лично-

сти.

Квалифицирующие признаки преступлений, предусмотренных статьями 131 и 132 УК РФ, включают в себя следующие деяния, которые также предусмотрены диспозициями статей главы 16 УК РФ и влекущие общественно опасные последствия:

п. «в» ч.2 – заражение потерпевшего лица венерическим заболеванием (ст. 121 УК РФ);

п. «б» ч.3 – причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности (ст. 118 УК РФ), заражение потерпевшего лица ВИЧ-инфекцией (ст. 122 УК РФ), иные тяжкие последствия, например, самоубийство потерпевшего лица (ст. 110 УК РФ);

п. «а» ч.4 – причинение смерти по неосторожности (ст.109 УК РФ).

Совершение данных деяний в ходе изнасилования или НДСХ полностью охватывается объективной стороной преступлений, предусмотренных статьями 131 и 132 УК РФ, что исключает совокупность [3].

Необходимым условием для включения преступных посягательств, не образующих совокупности, в первую группу является совершение деяния, подпадающего под признаки преступлений против жизни и здоровья с материальным составом (гл. 16 УК РФ) и наступление общественно опасных последствий. Достаточное условие состоит в указании данных деяний или вызванных ими общественно опасных последствий в качестве квалифицирующих признаков изнасилования или НДСХ.

Наибольшие сложности в квалификации вызывают преступления второй группы. Данные посягательства могут входить в объективную сторону изнасилования или НДСХ как насилие, примененное к потерпевшему лицу или иным лицам для преодоления сопротивления (например, побои, связывание, угроза убийством). Важным моментом, который требуется установить лицу, ведущему предварительное расследование, является умысел и направленность данных действий на преодоление сопротивления и совершения именно изнасилования и НДСХ. Если данные факты будут установлены, то имеет место единое двухобъектное преступление (основной объект – половая свобода или половая неприкосновенность, дополнительный объект – здоровье или свобода личности). В противном случае, данные преступления образуют реальную совокупность.

К преступлениям данной группы можно отнести следующие деяния: умышленное причинение вреда здоровью средней или легкой степени тяжести (статьи 112, 115 УК РФ), побои (116 УК РФ), истязание (117 УК РФ), угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью (119 УК РФ), похищение человека (126 УК РФ), незаконное лишение свободы, торговлю людьми, использование рабского труда (127, 127.1, 127.2 УК РФ), незаконное помещение в психиатрический стационар (128 УК РФ).

Совершение вышеуказанных преступлений после изнасилования или НДСХ, например, в целях заставить потерпевшее лицо не сообщать в правоохранительные органы о случившемся, исключает их направленность на преодоление сопротивления жертвы и требует квалификации по совокупности [3].

Необходимым условием для включения преступных посягательств во вторую группу является совершение умышленных преступлений против жизни, здоровья или свободы личности (главы 16, 17 УК РФ), за исключением деяний, влекущих причинение смерти или тяжкого вреда здоровью, и преступных посягательств, относящихся к первой группе. Достаточным условием существования совокупности с преступлениями данной группы является то, что указанные

60