Шестой вопрос

“Возможна ли кемалистская революция в Китае?”

Я считаю ее невероятной и потому невозможной в Китае.

Кемалистская революция возможна лишь в таких странах, как Турция, Персия, Афганистан, где нет или почти нет промышленного пролетариата и где не имеется могучей аграрно‑крестьянской революции. Кемалистская революция есть верхушечная революция национальной торговой буржуазии, возникшая в борьбе с чужеземными империалистами и направленная в своем дальнейшем развитии, по сути дела, против крестьян и рабочих, против самих возможностей аграрной революции.

Кемалистская революция невозможна в Китае потому, что:

а) там, в Китае, имеется известный минимум боевого и активного промышленного пролетариата, пользующегося громадным авторитетом среди крестьян;

б) там имеется развернутая аграрная революция, сметающая на своем пути пережитки феодализма.

Многомиллионное крестьянство, дорвавшееся уже до земли в целом ряде провинций и руководимое в своей борьбе революционным пролетариатом Китая, – вот где противоядие против возможности так называемой кемалистской революции.

Нельзя ставить на одну доску партию кемалистов и партию левого Гоминдана в Ухане, так же как нельзя ставить на одну доску Турцию и Китай. В Турции нет таких центров, как Шанхай, Ухан, Нанкин, Тяньцзин и т. д. Ангоре далеко до Ухана, так же как партии кемалистов далеко до левого Гоминдана.

Следует также иметь в виду разницу между Китаем и Турцией с точки зрения международного положения. В отношении Турции империализм уже добился целого ряда своих основных требований, отобрав у Турции Сирию, Палестину, Месопотамию и другие важные для империалистов пункты. Турция теперь низведена до размеров небольшого государства с населением в 10–12 миллионов. Она не представляет ни серьезного рынка, ни решающих точек приложения для империализма. Это могло случиться, между прочим, потому, что старая Турция представляла конгломерат национальностей, и компактное турецкое население имелось лишь в Анатолии.

Не то с Китаем. Китай представляет компактную в национальном отношении страну в несколько сот миллионов населения, составляющую важнейший рынок сбыта и вывоза капитала во всем мире. Если там, в Турции, империализм мог удовлетвориться отрывом ряда важнейших областей на Востоке, используя национальные антагонизмы внутри старой Турции между турками и арабами, то здесь, в Китае, империализм должен бить по живому телу национального Китая, разрезая его на куски и отбирая у него целые провинции для того, чтобы сохранить свои старые позиции или, по крайней мере, удержать часть из этих позиций.

Поэтому, если там, в Турции, борьба с империализмом могла кончиться куцей антиимпериалистической революцией со стороны кемалистов, то здесь, в Китае, борьба с империализмом должна принять глубоко‑народный и ярко‑национальный характер и должна углубляться шаг за шагом, доходя до отчаянных схваток с империализмом и потрясая самые основы империализма во всем мире.

Глубочайшая ошибка оппозиции (Зиновьев, Радек, Троцкий) состоит в том, что она не видит всей этой разницы между Турцией и Китаем, смешивает революцию кемалистскую с революцией аграрной и валит все, без разбора, в одну кучу.

Я знаю, что среди китайских националистов имеются люди, лелеющие идею кемализма. Претендентов на роль Кемаля имеется там теперь немало. Среди них первый – Чан Кай‑ши. Я знаю, что некоторые японские журналисты склонны считать Чан Кай‑ши китайским Кемалем. Но это все мечты, иллюзии перепуганных буржуа. В Китае должны победить либо китайские Муссолини, вроде Чжан Цзо‑лина и Чжан Цзун‑чана, для того, чтобы быть потом свергнутыми размахом аграрной революции, либо Ухан.

Чан Кай‑ши и его сподвижники, старающиеся удержаться посередке между этими двумя лагерями, должны пасть неминуемо, разделив судьбу Чжан Цзо‑лина и Чжан Цаун‑чана.