7. Ревизионизм по Зиновьеву

Наконец несколько слов о зиновьевском толковании понятия “ревизионизм”. По Зиновьеву выходит, что всякое улучшение, всякое уточнение старых формул или отдельных положений Маркса или Энгельса, а тем более их замена другими формулами, соответствующими новым условиям, есть ревизионизм. Почему, спрашивается? Разве марксизм не есть наука, и разве наука не развивается, обогащаясь новым опытом и улучшая старые формулы? Потому, оказывается, что “ревизия” означает “пересмотр”, а улучшение и уточнение старых формул не может быть произведено без некоторого пересмотра этих формул, стало быть, всякое уточнение и улучшение старых формул, всякое обогащение марксизма новым опытом и новыми формулами есть ревизионизм. Все это, конечно, смешно. Но что делать с Зиновьевым, если он сам ставит себя в смешное положение и воображает вместе с тем, что воюет против ревизионизма.

Имел ли право, например, Сталин изменить и уточнить свою же собственную формулу о победе социализма в одной стране (1924 г.) в полном соответствии с указаниями и основной линией ленинизма? По Зиновьеву выходит, что не имел права. Почему? Потому, что изменение и уточнение старой формулы есть пересмотр этой формулы, а пересмотр по‑немецки означает ревизию. Не ясно ли, что Сталин впал в ревизионизм?

Выходит, таким образом, что мы имеем новый зиновьевский критерий ревизионизма, обрекающий марксистскую мысль на полную неподвижность под страхом обвинения в ревизионизме.

Если, например, Маркс говорил в середине прошлого столетия, что при восходящей линии развития, капитализма победа социализма в национальных границах невозможна, а Ленин в 15 году XX столетия сказал, что при нисходящей линии развития капитализма, при умирающем капитализме, такая победа возможна, – то выходит, что Ленин впал в ревизионизм в отношении Маркса.

Если, например, Маркс говорил в середине прошлого столетия, что социалистический “переворот в экономических отношениях любой страны европейского континента или даже всего европейского континента без Англии – только буря в стакане воды”,²⁷а Энгельс, учитывая новый опыт классовой борьбы, изменил впоследствии это положение, сказав, что социалистическую революцию “начнет француз, а немец доделает”, – то выходит, что Энгельс впал в ревизионизм в отношении Маркса.

Если Энгельс говорил, что француз начнет социалистическую революцию, а немец доделает, между тем как Ленин, учтя опыт победы революции в СССР, изменил эту формулу и заменил ее другой, сказав, что русский начал социалистическую революцию, а немец, француз, англичанин доделают, – то выходит, что Ленин впал в ревизионизм в отношении Энгельса и, тем более, в отношении Маркса.

Вот, например, слова Ленина на этот счет:

“Великие основоположники социализма Маркс и Энгельс, наблюдая в течение ряда десятилетий развитие рабочего движения и рост мировой социалистической революции, видели ясно, что переход от капитализма к социализму потребует долгих мук родов, долгого периода диктатуры пролетариата, ломки всего старого, беспощадного уничтожения всех форм капитализма, сотрудничества рабочих всех стран, которые должны слить все свои усилия, чтобы обеспечить победу до конца. И они говорили, что в конце XIX века будет так, что “француз начнет, а немец доделает”, – француз начнет потому, что в течение десятилетий революции он выработал в себе тот беззаветный почин в революционном действии, который сделал из него авангард социалистической революции.

Мы видим теперь иное сочетание сил международного социализма. Мы говорим, что легче начинается движение в тех странах, которые не принадлежат к числу эксплуатирующих стран, имеющих возможность легче грабить и могущих подкупить верхушки своих рабочих… Дело сложилось иначе, чем ожидали Маркс и Энгельс (курсив мой. – И. Ст. ), они дали нам, русским трудящимся и эксплуатируемым классам, почетную роль авангарда международной социалистической революции, и мы теперь ясно видим, как пойдет далеко развитие революции; русский начал – немец, француз, англичанин доделает, и социализм победит” (см. Ленин , т. XXII, стр. 218).

Вы видите, что Ленин тут прямо “пересматривает” Энгельса и Маркса, впадая по Зиновьеву в “ревизионизм”.

Если, например, Энгельс и Маркс определили Парижскую Коммуну, как диктатуру пролетариата, которой, как известно, руководили две партии, из коих ни одна не была марксистской, а Ленин, учитывая новый опыт борьбы классов в условиях империализма, сказал потом, что сколько‑нибудь развитая диктатура пролетариата может быть осуществлена лишь при руководстве одной: партии, партии марксизма, – то выходит, что Ленин впал в явный “ревизионизм” в отношении Маркса и Энгельса.

Если Ленин в период перед империалистической войной говорил, что федерация является неприемлемым типом государственного устройства, а в 1917 году, учитывая новый опыт борьбы пролетариата, изменил, пересмотрел эту формулу, сказав, что федерация есть целесообразный тип государственного устройства при переходе к социализму, – то выходит, что Ленин впал в “ревизионизм” в отношении себя самого и ленинизма.

И т. д. и т. п.

По Зиновьеву выходит, таким образом, что марксизм не должен обогащаться новым опытом, что всякое улучшение отдельных положений и формул тех или иных классиков марксизма есть ревизионизм.

Что такое марксизм? Марксизм есть наука. Может ли сохраниться и развиваться марксизм как наука, если он не будет обогащаться новым опытом классовой борьбы пролетариата, если он не будет переваривать этот опыт с точки зрения марксизма, под углом зрения марксистского метода? Ясно, что не может.

Не ясно ли после этого, что марксизм требует улучшения и обогащения старых формул на основе учета нового опыта при сохранении точки зрения марксизма, при сохранении его метода, а Зиновьев поступает наоборот, сохраняя букву и подменяя буквой отдельных положений марксизма точку зрения марксизма, его метод.

Что может быть общего между действительным марксизмом и подменой основной линии марксизма буквой отдельных формул и цитатами из отдельных положений марксизма?

Разве можно сомневаться в том, что это есть не марксизм, а карикатура на марксизм?

Маркс и Энгельс имели в виду именно таких “марксистов”, как Зиновьев, когда они говорили: “Наше учение не догма, а руководство к действию”.

Беда Зиновьева состоит в том, что он не понимает смысла и значения этих слов Маркса и Энгельса.