kuku03-12

Рубрика «Точка на карте»

Юрий Кушак

Там, где танцует тюлень

Порою мне кажется, Что про Кильдин На всём белом свете Я знаю один.

Да старый маячник, Да внучка его, А больше я там

Не встречал никого.

Конечно же, каждый Бывалый моряк На Севере знает Кильдинский маяк

Ималенький остров, Где волны гремят, Где камни

Суровые тайны хранят.

Ия вспоминаю,

Как радостный сон – Вот с Машенькой я Завожу граммофон, Старинный, латунный, С огромной трубой На каменном береге В день голубой.

Ах, если б вы знали, Как любит тюлень Кружиться под музыку В солнечный день.

Да кто ж неуклюжим Его назовёт – Он даже танцует, Он даже поёт!

Пластинка была, К сожаленью, одна,

И знал её каждый – От самого дна До самого неба, Где чайка кричит,

Когда граммофон Хоть на миг замолчит.

А музыки нет – И тюлени прощай!

Мы в доме маячника Сядем за чай:

Он в миску морошку Подкладывал мне – Такой не сыскать Ни в одной стороне.

Как море, шумит В самоваре вода,

АМашенька нам Называет суда:

– Вон сейнер на рейде,

Авон – сухогруз…

Адед, усмехаясь, Покручивал ус.

Сверкал и кружился Огонь маяка…

Иснова мне слышится

Издалека, Как где-то срываются

Капли со льдин: «Киль-дин!»

Иеще раз тихонько: «Киль-дин…»

РЕДАКЦИЯ: Главный редактор

Евгений Александрович

Выпускающий литературный редактор

Дина Крупская

Заместитель главного редактора

Анна Немальцина

Художественный редактор

Александра Парушина

Корректор

Жанна Евсеева

Художники:

Алёна Макарова, Юлия Сиднева, Анна Салимзянова, Галина Фёдорова, Екатерина Глейзер, Анастасия Рогах, Ольга Матушкина, Иван Григорьев, Мария Бржезинская, Дарья Любар, Юлия Хохлова, Любовь Судоплатова, Анна Карпова, Светлана Дударчик, Яна Хорева, Светлана Короткова,

Андрей Кортович, Александра Парушина

Обложка: Яна Хорева

КОНТОРА:

Распространение

Валентина Шлыкова

Технический редактор

Иван Потрахов

Экспедиция

Михаил Гусак

Кадровая работа

Ирина Веселовская

Перепечатка любых материалов и фрагментов без предварительного согласования с редакцией категорически запрещена

УЧРЕДИТЕЛЬ Московский городской фонд

поддержки школьного книгоиздания

©ООО «Издательство «Мир детства»

©РИГ «НАША ШКОЛА», 2012

©«КУКУМБЕР», №2, 2012

АДРЕС РЕДАКЦИИ:

125252, г. Москва, ул. Зорге, 15, влад. 9а, «Си-Ди-Пресс», комнаты 214, 215 Тел.: 8 (499) 195-0679

www.redakzia.ru

Литературный редактор: dina.kru@mtu-net.ru тел. 8 (495) 468-3240

Сайт журнала: www.kykymber.ru

ЗАКАЗ № ... ТИРАЖ: 300 экз.

Отпечатано в ООО «Дилижанс» Подписано в печать 20.08.2011

Журнал «КУКУМБЕР» зарегистрирован 2 февраля 2001 года Министерством РФ по делам

печати. Свидетельство о регистрации средства массовой информации №77-7248

Подписаться на журнал или купить его можно в редакции, тел. для справок 8 (499) 713-1051

Приобрести «Кукумбер» можно также в магазине «Маленький гений», Б. Козихинский пер., 6

1

4

6

10

14

16

17

18

22

25

1 разв – Рубрика «Точка на карте» – Юрий Кушак – Там, где танцует тюлень – 2

2-3 – содерж 4– Дикабрев – Грохоталка –

1

5– Стамова – Летела ворона

– 1 6-9 Татьяна Павлова – Клара

– 4 10-15 Александра Зайцева –

Уж – 6 16-17 Лев Яковлев, Марина

Туманова, Татьяна Корниенко – 2

18-21 Бекенская Юлия – Тот берег – 4

22-23 Собенина – Маршруты

– 2 24-25 Рубрика «Бывает же!»

– Сигайлова – Косточка – 2 26-27 Светлана Пшеничных –

Всюду лето, Воздушный гимнаст, Римма Алдонина – Верхом на ветерке

28-33 – Ирина Зартайская – Все бабушки умеют летать – 6

34-35 Марина Бородицкая – Феи, Ольга Иванова – Храбрый куст, Дедушка Володя – Кукарекай правильно, Елена Братухина

–Листок на стекле, Олег Бундур

–Зимнее утро, Римма Алдонина

–Дождик – 2

36-39 Боярская Анна – Все будет – 4

40 – 42 – Лидия Гусева – Самозаколдованное чудо – 3

43 Игорь Шандра, Олеся Улыбышева– 1

26 44-45 Рубрика «Истории из 38 нашей жизни» – Алексей Мурзин, Маша Мурзина – Заяц на дереве – 2

44

48

28

50

32

60

34

64

Павлова Татьяна

Клара

Клара сидела на тонком ободке ржавой бочки и смотрелась в зеркальную гладь дождевой воды. Она замечательно выглядела на фоне серого осеннего неба.

– Кр-р-р-р-асавица! – подумала Клара. – Пр-р-р-осто кр-р-р-асавица! Занавеска на веранде старой бревенчатой дачи дрогнула, в сад выглянул

дед Ефим.

Клара, переступая лапками, немного переместилась, чтобы дед мог видеть её чёрный, как смоль, профиль. Скосила бусинки глаз на воду. Так было ещё лучше, теперь она отражалась на фоне зелёной сосновой шапки.

Ефим отошёл от окна. Ничего – ничего, дед мог сколько угодно изображать сердитого старика, Клару-то ему не провести. Она всё про него знала.

Впервые Клара увидела деда Ефима весной, когда с товарками прилетела в Подмосковье после зимовки на Украине.

Дед перекапывал землю под старыми яблонями и белил известью стволы. Был он сухощав, подтянут, однако замедленные, осторожные движения выдавали его преклонный возраст.

За ним по пятам ходил серый «в яблоко» кот. Наметанным глазом Клара сразу определила, что этот Кузя из многочисленной породы тех подзаборных существ, которые наполняют городские помойки и шныряют по заброшенным дачным участкам. Видно, Кузя отъелся у деда, заматерел, вон, как гордо выступает, хвост трубой. Да уж…. Такой будет охранять хозяйские посевы от ворон на совесть.

Клара чуть было не решила обосноваться на другом участке, но больно хороша была высокая сосна с толстыми, удобными ветками, росшая около крыльца старой дачи.

Так всю весну и всё лето у деда на сосне и прожила, став свидетельницей Ефимовой жизни.

Приезжала к деду Ефиму из Москвы внучка Марина, помогала с посадками. Только из их разговора Клара узнала, что она внучка, сама бы никогда не догадалась: вполне взрослая женщина. Оказывается, в Москве у Ефима была квартира, где жила Марина со своим женихом. Что-то там у них не очень ладилось.

Марина волновалась за деда: как он перезимовал впервые один после смерти бабушки, звала его переехать в Москву. Дед отказывался, говорил, что не хочет их стеснять. Правильно отказывался. Знает Клара эту Москву, камни кругом да машины. Суета. А здесь, на даче – благодать.

Хозяином дед Ефим был отменным. Старый, силенок мало, а столько всего успевал. Заметила Клара, это оттого, что не делал дед ничего лишнего, всё загодя продумывал.

У Ефима в заборе с соседями была калитка. Через эту калитку приходил к нему шестилетний Антошка. Мальчик воспитанный, без спросу не входил. Стоял у калитки и кричал:

– Георгич! Георгич!

Антошка знал, что дед глуховат и переходил на крещендо:

– Гео-ргич!!!! Гео-ргич!!!!

А когда Ефим выглядывал, спрашивал:

– Ты дома? Что делаешь? И тут же бежал к деду.

Вместе они стекло на веранде меняли. Ефим надел толстую рукавицу и осторожно вытащил из рамы остатки стекла, сделал замеры. Потом вынес из сарая старую раму с целым стеклом и пристроил её на столик в саду.

–Ну-ка, принеси мне алмазный резец, он на кухне, в верхнем ящике стола.

Тошка мигом.

–Этот?

–Он самый.

Ефим водил тонким мелком по линейке, разметку делал, а Тошка за ним носом водил, любопытствовал.

– А дай я резать буду!

Ефим не одёргивал мальчишку, мол, мал ещё, показывал, как резец держать.

– Ну, режь потихонечку.

От напряжения Тошка высовывал язык, старался. Смотри ты! Справился.

– Теперь замазку из сарая неси, на третьей полке снизу. Тошка с восторгом мчался в сарай. У него самого деда не было,

только бабушка, а Ефима он обожал.

На веранде, наблюдая, как Ефим, аккуратно подбив стекло маленькими гвоздиками, вдавливал в щели оконную замазку, Тошка приступал к расспросам.

–Ефим Георгич! А ты правда на войне воевал?

–Немного довелось.

–Расскажи.

–Да что рассказывать. Кончил я артиллерийское училище в начале 1945 году, мы тогда уже в Европе воевали.

–А ещё война будет?

–Нет, брат, не будет. Для этого мы тогда и сражались, чтобы впредь никому не повадно было.

Вот какой он непростой дед, Клара с тех пор его зауважала. Вспомнилось, как Ефим разгонял ворон со своей крыши. Утро

было солнечное, слетелись приятельницы к Кларе. И тут одна неловкая ворона оступилась на верхнем коньке и скатилась по уклону прямо на водосточный желоб. Вскочила, отфыркиваясь, а все засмеялись. Тут и затеяли игру. Уже нарочно скатывались, разметая во все стороны зелёный мох с шифера. И каждое падение сопровождалось дружным:

–Кр-ха, кр-ха, кр-ха!

Такой переполох устроили! Вышел дед Ефим из дома.

– Кы-ы-ы-ыш! – закричал.

Да только кто ж его испугается, голосовые связки слабые, его даже не расслышали.

Вернулся дед в дом и вышел оттуда с длинной метлой, поднял её как будто ружьё и прицелился. А потом как ударил по сливной трубе.

Все вороны испугались, раскаркались и разлетелись в разные стороны, а Клара осталась.

–А тебе что, особое приглашение надо? – спросил Ефим и по- чему-то добавил: – У-у! Клара... Клара у Карла украла кларнет!

Очень Кларе это понравилось, все повторить она не смогла, но имя получилось очень хорошо.

–Кррра-ра.

Вот так и стала она Кларой, а деда начала воспринимать как своего. В конце концов, чем она хуже этого Кузьки? Гораздо лучше, да и красивее.

Старалась, как могла, старику помогать. Когда чужие вороны пристроились клевать дедовы огурцы, Клара устроила им такую головомойку, что враз отбила охоту хулиганить. Жаль только, дед этого не понял, решил, наверное, что Клара вместе с ними мародерствовала. С тех пор не раз грозил ей палкой. Обидно!

Незаметно наступила осень. Вороны прикидывали, как перебраться в более тёплые края, на их места уже начали прилетать северные соседки.

Клара же приняла для себя твёрдое решение.

–Ну, что ж пора, а то темнеет, – подумала она и спланировала на крыльцо Ефимовой дачи.

Осторожно постучала клювом в деревянную дверь – ответа не было. Вскочила на перила и аккуратно стукнула пару раз в оконное стекло.

–Кто это там? – удивился дед Ефим.

–Крра-ра, – ответила застенчиво Клара, а потом вспомнила о дедовой глухоте и заорала:

–Крра-ра!!!!

Дед открыл дверь и замер, увидев свою заклятую подругу. Некоторое время они молча смотрели друг на друга, потом Ефим отодвинулся чуть в сторонку, пропуская Клару в дом.

Александра Зайцева

Уж!

–Я умею свистеть как соловей, – сказал папа и засвистел: – Фьюти-фьюти- фьюти!

–А я, – говорю, – умею свистеть как дрозд. – И тоже засвистел: – Фиу- фиу-фиу!

–Тогда я умею свистеть как сова, – говорит папа и начинает: – У-ух-ху-у!

–Безобразие какое, – сказали две маленькие старушки, проплывая мимо нас. Папа шепнул, что безобразие – это как раз такие вредные старушки, ко-

торые приходят в лес и не желают там слышать прекрасного пения птиц. А мы

– настоящие любители лесного массива, и готовы столкнуться с любыми проявлениями дикой природы.

–Например, пением совы можно отпугнуть мышь, – сказал папа. Тогда я спросил, чьим пением можно отпугнуть волка. Но папа не ответил. Он вдруг упал на землю и по-пластунски пополз в кусты. Пока я думал, ползти мне за ним или это учебная тревога, папа вернулся. В руках у него было что-то длинное и извивающееся.

Старушки, неодобрительно поглядывавшие на нас издалека, рванули по своей тропинке, громко возмущаясь.

–Кое-кто может решить, что в нашем подмосковном лесу можно запросто встретить гадюку, – сказал папа, провожая взглядом старушек. – Между тем, перед нами обыкновенный уж.

–Но ведь уж – змея, – тихо сказал я, стараясь пятиться как можно незаметнее, чтобы не обидеть папу.

–Ужи не кусаются. – В доказательство папа повесил ужа себе на шею. – Смотри, какой он ласковый и домашний. Возьмём себе?

Я с кислой миной провёл ладонью по горлу. Это был наш секретный жест. Он означал: «Мама убьёт».

–Ты прав, – сказал папа. С большой неохотой он выпустил ужа на землю. Уж не спешил уползать. Он как будто переживал неожиданный взлёт наверх. Мы оставили его в глубокой задумчивости.

Вечером из леса нас забрал автобус. Мы ехали в самой середине автобусной колбасы, где ходят ходуном резиновые бока-гармошки. На задней площадке ребята в три раза старше меня громко смеялись и махали руками.

Я закричал:

–Папа, смотри, смотри!

У этих ребят в руках была стеклянная банка, а в ней сидел сердитый уж. Он извивался, бился боками об стеклянные стенки.

– Они поймали нашего ужа!

Папа отправился на заднюю площадку. Я не слышал, о чём они говорили. Сначала папа вроде бы уговаривал ребят отдать ему банку. А потом зачем-то повернулся ко мне спиной, как-то странно сгорбился, шаря по карманам, и ребята тоже обступили его таинственно. Папа вернулся с банкой.

–Уж за полтинник – приятнее, чем уж задаром, – сказал он.

–Почему это? – Я держал в руках холодную банку. Уж смотрел на меня блестящими глазами.

На это папа ничего не сказал. Может быть, он сам не знал ответа.

–Они ловили его палками, – сказал он и погрозил ребятам кулаком, когда те отвернулись.

Уж выглядел очень усталым. И мы тоже устали. Автобус давно въехал в черту города.

–Отнесём его в лес завтра, – предложил папа. – Сегодня пусть

унас переночует.

Папа был немного несчастный. Наверное, заранее представлял, что скажет мама.

Но мама ничего не сказала. Она увидела ужа и сразу сбежала в гостиную.

–Ладно-ладно, – сказал папа, – можешь выходить. Это уж, он никого не кусает.

–Рома, котлеты на плите, и разогрей себе макароны, – сказала мама из-за двери, как будто папы тут вообще не было. Я отправился на кухню, а папа остался говорить с мамой через дверь. Он рассказывал ей, что ужи – безобидные существа, не обижают людей, и что бывали даже случаи одомашнивания ужей.

–Кроме того, – декламировал папа в дверную щёлку, – ужи хорошо переносят неволю и быстро привязываются к человеку!

Один раз мама поддалась и выглянула. Но, увидев, что уж висит на папиной шее будто шарф, захлопнула дверь и теперь вообще не подавала признаков жизни. В семь часов никто не вышел готовить нам ужин.

–Ничего не поделаешь, – сказал папа и сам приготовил ужин на троих. На меня, на себя и на ужа. А маме он приготовил пирог, чтобы не обижалась. Но мама пирог не взяла. Она теперь боялась дверь открыть, вдруг на неё уж прыгнет.

Уж не стал есть папину стряпню, и тогда мы налили ему в блюдце молока. Папа тыкал ужа мордочкой в молоко, а он отворачивался. Мы забрызгали весь стол молоком, но так и не поняли, поел он или нет.

–Завтра приду с работы, и сразу поедем с тобой, Ромка, в лес,

–сказал папа. Подушечкой большого пальца он гладил ужа по голове. – Отпустим его под деревом, пусть живёт в привычной среде.

Радости в папином голосе не было никакой. Ему не хотелось расставаться с ужом. Очень он ему приглянулся. До ночи папа ходил с ужом на шее. Пока вдвоем они умывались в ванной, мама выскочила из гостиной и одним скачком переместилась в спальню. «На диване спи!» – крикнула она папе. Было слышно, как она подпирает дверь старым креслом.

Папе и раньше приходилось спать на диване, но это была для него трагедия. А теперь он с таким увлечением вил себе и ужу гнездо из подушек, что я подумал – как бы папа не передумал ехать в лес.

–Давай завтра встретимся на остановке в шесть часов, – сказал

япапе, чтобы наверняка. – Ужа принесу в банке.

–Ага, послезавтра, – кивнул папа, почти не глядя на меня. Он беседовал с ужом, как со своим приятелем.

–Никаких послезавтра, – крикнула мама из спальни. – Ребёнок сказал завтра, значит завтра!

Пощекотав ужу горлышко, папа вздохнул:

–Если будешь зоологом, Ромка, женись на зоологине.

При слове «зоологиня» я почему-то представил нашу директрису, но в очках и с совой на плече.

–А ты бы на зоологине сейчас женился, если б можно было? – спросил я папу.

–Сейчас нельзя, – сказал папа и, впервые оторвавшись от ужа, сделал серьёзные глаза. – Я ведь, сам понимаешь, твою маму никуда не отдам.

–Понимаю, – сказал я. Мне стало немного веселее.

Ночью мне снилось, как я иду отдавать маму какому-то профессору по ужам, а папа бежит за мной со стеклянной банкой и кричит «Не отдам!»

Япроснулся и услышал, как в коридоре папа говорит кому-то «Профессор… профессор!»

В комнату зашёл дядька в длинном чёрном пальто. Я не разглядел его лица, потому что оно было спрятано за бородой и усами. Глаз тоже не было видно, очки у дядьки были с затемнёнными стёклами.

– Рома, познакомься, – сказал папа, – это профессор зоологии Чичиричкин. Зашёл к нам взглянуть на ужа.

Яэтого дядьку и раньше видел. Каждый день с ним в подъезде сталкиваюсь. А он всё время спрашивает: «Кто это в вашей квартире так громко бегает, что у меня все кубки и награды на полках дребезжат?»

– Здравствуй, Рома, – сказал профессор. – Ехал с твоим папой

влифте, и он мне рассказал про ужика.

Мама стояла в дверях, сердито скрестив руки на груди. Она боялась, что папа опоздает на работу, а я не успею собраться в школу. Ужа мама больше не боялась: он ночевал в банке.

– Выпускай! – скомандовал папа. Я схватил банку. Мама убежала в кухню. Профессор с интересом поправил очки.

– Нуте-с, нуте-с! – сказал он.

Я отвинтил крышку, и уж выполз на ковер, ленивый после сна.

Вдруг послышался страшный грохот. Это профессор вскочил с ногами на комод.

–Профессор, что с вами? – взволнованно сказал папа. – Так и упасть недолго.

–Ничего, не упаду, – сказал профессор и вцепился в ковёр на стене. – Вы лучше тоже ко мне лезьте. И мальчика возьмите. У вас там гадюка на ковре.

–Ха-ха-ха! – засмеялся папа. – Это разве гадюка! Это ужик, тот самый, из леса! А гадюки там не водятся.

–Уж, – сказал профессор, – из отряда ужеобразных. Семейство неядовитых змей. Отличается яркими жёлтыми или белыми отметинами на голове. А гадюка могла из зоопарка сбежать.

Папа встал на карачки и некоторое время внимательно разглядывал ужа. Потом выпрямился, взял меня на руки и полез на комод.

–Убедились? – сказал профессор, крепче цепляясь за ковёр.

–Убедился, – вздохнул папа. – Что делать-то теперь?

–Пап, давай я его обратно в банку загоню, он меня слушается! – Я хотел спрыгнуть с комода, но папа крепко держал меня за пижамную рубашку. Он не позволил бы мне так рисковать жизнью.

–Одного не понимаю, – сказал папа, – что ж он нас не кусал всё это время?

–Так мы ему жизнь спасли, – объяснил я.

–Скорее, он ждал удобного случая, – сказал профессор. – Но теперь, когда его гадючная сущность раскрыта, он может напасть в любой момент.

Змей лежал на ковре. Иногда он поднимал голову и смотрел на нас.

–Гипнотизирует, – сказал папа. – Все закройте глаза.

Теперь папа и профессор сидели с закрытыми глазами. Я так не мог. Тёмная неизвестность страшнее, чем гадюка.

–Я, кажется, опаздываю на работу, – сказал профессор через пять минут.

–А я давно опоздал, – вздохнул папа. – И ладно. Надоело мне там. Сегодня понедельник, опять бумаги перебирать. Отдохну денёк.

–Пожалуй, тоже отдохну, – согласился профессор. – Сегодня в институте моя очередь кормить подопытного удава. С меня одной змеи хватит.

А я подумал, что, во-первых, совсем не плохо прогулять разок школу, а вовторых, если я буду профессором – не то что змей, динозавров бояться не буду.

Тут дверь приоткрылась, и мы увидели мамин глаз. Она тихонечко подглядывала, что мы тут делаем. Всё закончилось, или ещё нужно прятаться в кухне.

–Спаси нас, спаси! – закричали мы. – Это вовсе не уж, это гадюка! Знаешь, как она кусается?!

Дверь захлопнулась. Папа приуныл. Он решил, что мама в эту секунду собирает вещи и переезжает жить к бабушке.

Но ещё минута – и мама ворвалась в комнату, вооружённая шваброй.

–Пошла, пошла! – кричала она, пихая гадюку шваброй в банку. Гадюка с обиженным видом подчинилась. Мама схватила банку и одним движением закрутила крышку. – Всё, – сказала она. – Можете слезать, зоологи.

И мы слезли. И бросились маму обнимать, а она обнимала нас. Даже профессор Чичиричкин обнимался. Он, кажется, больше всех был напуган.

–Мам, – сказал я, – почему ты ужа боялась, а гадюки не боялась?

Мама показала мне руки. Они мелко-мелко тряслись. Я понял, что мама ещё как перепугалась. Но для неё страшнее было бы, если б гадюка нас укусила. Или если бы я в школу опоздал.

Профессор забрал банку с гадюкой себе. Он сказал, что оставит жить её в институте. А весной поедет в командировку и отпустит в природу, туда, где ей привычнее жить.

Папа долго прощался с гадюкой. Он обнимал банку и стучал по стеклу.

–Эй, ты, – прошептал он, – я же знаю, почему ты не кусался.

–Почему? – спросил я, когда профессор ушел.

–А ты не догадываешься? – спросил папа.

Здесь можно и закончить рассказ. Догадливые сами поймут, почему. Но для тех, кто не понимает, я на всякий случай припишу мелкими буквами:

потому что друзья не кусаются!

Лев Яковлев

Ябегу

Япотому всегда бегу,

Что по-другому не могу.

Бегу на речку во всю прыть Ершей для кошки наловить.

Бегу обратно во всю мочь, С прополкой бабушке помочь.

Сгребают сено на лугу — И я бегу, бегу, бегу!

Бегу я, потому что Стоять на месте скучно.

Марина Туманова

* * *

Мы играли в домино. Было нам играть смешно! Мы уже устали малость,

а по-прежнему – смеялось! Наигрались.

Но зато мы потом нашли лото,

и в лото полдня играли, и от смеха умирали!..

А потом играли в шашки, и какие-то пятнашки, и, хотя совсем устали,

беспрерывно хохотали!.. Просто было воскресенье, просто было настроенье, просто было всё равно - шашки или домино!

Татьяна Корниенко

Смешинка

Мне смешинка в рот попала. Нет! Одной смешинки мало! Мне попал сегодня в рот Целый смехобегемот!

Вдруг я лопну? Вдруг я тресну? Ха-ха-ха, как интересно!

Он ворочается там, Этот ги-ги-попотам!

Уменя устали щёки,

Уменя глаза – как щёлки! Ой, боюсь, не замолчу, Даже если захочу!

Вот умора! Вот потеха!

Ясейчас взорвусь от смеха.

Ясмеюсь уже полдня.

Всё! Не слушайте меня!!!

Юлия Бекенская

Тот берег

–Заходим-заходим, – деловито сказала Наташка. – Шапки не снимать, холодно.

Мы ввалились внутрь. Промороженный дом встретил неприветливо. Пахло холодным и кислым, стёкла раскрасило морозом, а от дыхания шёл пар.

Позади была поездка в электричке, пробежка от станции к даче

илихой штурм забора – калитку замело снегом, и пришлось перелезать и падать в сугроб с той стороны.

–Сперва какао, потом гулять, – предложила Лера.

Мы болтали и уплетали какао с печеньем. Я думала о том, как здорово, что от каникул осталось ещё целых три дня, и сегодняшний вечер можно будет провести в нашей компании, а к бабушке пойти попозже, когда девчонки поедут домой.

…Колоть дрова на морозе – очень смешное занятие. Каждая по очереди воевала с поленом, а остальные смеялись и советовали:

–Осторожней! Не попади себе в голову!

–Пааберегись!

–Девочка с топором – это страшная сила!

После такой разминки стало намного теплей. Мы растопили печь и, не сговариваясь, решили:

– Идём на Неву.

Фонари на улице горели через один. Мы бежали, оскальзываясь на льду. Заснеженный берег был пуст – ни лыжни, ни человечьего следа.

Зимняя река предлагала не меньше развлечений, чем летняя. Можно было скатываться под горку вниз, до самого льда, или прыгать с разбегу в сугробы, или падать на спину, раскинув руки, как крылья, чтоб отпечатать в снегу силуэт ангела.

Черные макушки камней, вмёрзших в лёд, чётко выделялись на белом фоне. Можно было прыгать с камня на камень. Можно…

– А слабо на тот берег сходить? – подала голос Ирка.

Мы знали, что кто-нибудь обязательно предложит и это. И, конечно, мы тут же откажемся – ну не самоубийцы же мы, в самом деле? В темноте, по льду, местами очень тонкому, под которым плещут холодные, смертельно опасные невские воды?

–Слабо, – заявили мы дружно на три голоса.

–И тебе слабо тоже, – сурово добавили специально для Ирки.

–Да я так, шучу, – невинно сказала она.

Но удочка была уже заброшена.

–А давайте только спустимся и посмотрим, какой там лёд, – предложила Наташа.

Мы скатились по берегу вниз. Было светло от снега и от луны, пронзительно-жёлтой, резко очерченной в морозной дымке.

–Потопаем? Ух ты, как крепко! – и мы стали носиться вдоль берега, проверяя льдины на прочность.

–Ой, смотрите, тропинка! – заметила Лера, – Интересно, куда она ведёт?

Мы подошли и увидели, что тропка во льду тянется к середине реки и пропадает во тьме.

–Так что же, получается, люди всё-таки туда ходят? – удивилась Наташа.

–Может, они до середины идут, а там – всё? – предположила я.

–А чего тогда утоптано?

Мы столпились у берега. Росло желание хоть немного пройти вперёд. Я не выдержала:

– Может, пройдём недалеко, посмотрим?

И мы пошли. Шаг за шагом удаляясь от берега. Место это мы хорошо знали, по лету тут был наш любимый пляж. Метров десятьпятнадцать от берега шла отмель с камнями, а дальше – обрыв, с большой глубиной и сильным течением. Тропинка оказалась широкой, а справа и слева от неё на белом льду выросли сугробы, словно кто-то с лопатой ходил и чистил дорожку.

– Как думаете, какой толщины лёд под нами? – спросила я, и мне никто не ответил.

Незаметно мы отошли от берега. Я оглянулась и камней на отмели уже не увидела. Мы были почти на середине.