Мельников

ЖИЗНЕННЫЙ И ТВОРЧЕСКИЙ ПУТЬ

а) надземную, где расположены: помещение наркома, секторы, главные управления, фабрикакухня и культгруппа;

б) подземную, где располагаются: тресты, имеющие естественное освещение из котлована, подсобные помещения наркомата — библиотеки, кладовые, кухни и выставка-музей.

На уровне 16-го этажа находится главный парадный вестибюль, обращенный в сторону Красной площади, имеющий свои наружные, движущиеся лестницы. Этажность здания: надземная— 41 этаж, подземная—16 этажей...

242

Конструкции — каркас металлический и железобетон» '.

В проекте Мельникова было предложено острое и неожиданное по общей композиции и формам решение (например, углы «пятерок» в сторону Красной площади завершаются, как он писал позднее, «мускульным напряжением десятиэтажного сдвига»,— консольными выступами

Архитектура СССР. — 1 934.— № 1 0.— С. 1 6—1 7.

НАРКОМТЯЖПРОМ

с гигантскими скульптурами), что сразу же вызвало полемику вокруг этого проекта, которая продолжалась многие годы. Этот проект в 30—50-е годы использовали в качестве примера формализма (как и проект Леонидова для этого же конкурса).

Уже при первой публикации конкурсных проектов Наркомтяжпрома в журнале «Архитектура СССР» в редакционной статье говорилось: «Особо следует остановиться на тех двух из представленных проектов, которые носят откровенно утопический и формалистический характер,—

243

именно на проектах архитекторов Леонидова и Мельникова. Эти проекты во многом напомнили ту полосу в развитии советской архитектуры, когда подобный утопизм считался своего рода

обязательной добродетелью и когда создание архитектурных абстракций рассматривалось как проявление «прогрессивной» архитектурной мысли. Сейчас проекты, подобные названным работам тт. Леонидова и Мельникова, выглядят какимто случайным анахронизмом и могут вызвать лишь чувство досады за авторов, применивших не по назначению свою незаурядную художест-

ЖИЗНЕННЫЙ И ТВОРЧЕСКИЙ ПУТЬ

венно-пространственную фантазию и свое бесспорное графическое мастерство» '.

Прошло более полувека, и сейчас, анализируя конкурсные проекты Наркомтяжпрома, нельзя не видеть, что проверку временем выдержали немногие из них. И безусловно, проект Мельникова и сейчас воспринимается как смелое по объемно-пространственному решению архитектурное произведение, которое останется в истории современной архитектуры как заметное явление.

Архитектура СССР.—1 934,—№ 10.—С. 4.

1 2 3

Павильон СССР на Всемирной выставке в Париже в 1937 г. Конкурсный проект, 1935—1936

1 — главный фасад; 2 — перспектива; 3 — главный фасад, эскиз; 4 — боковой фасад, эскиз

246

Павильон для Всемирной выставки в Париже

В 1936 году Мельников принимает участие в конкурсе на проект советского павильона для Всемирной выставки 1937 года в Париже. Для

советского павильона был отведен узкий длинный участок на набережной Сены, что и предопределяло общее плановое решение. Мельников решает павильон в виде вытянутого стеклянного парал-

ПАВИЛЬОН ДЛЯ ВСЕМИРНОЙ ВЫСТАВКИ В ПАРИЖЕ

лелепипеда, плоская кровля которого понижается по наклонной линии по направлению от входа. Со стороны входного торца вся нижняя часть параллелепипеда как бы вырезана на значительную глубину и в нее вставлены два ряда расположенных вразбежку арок-сводов (понижающихся по высоте в глубину), к которым консольно укреплены чаши-эмблемы с кратким названием союзных республик (уровень размещения этих чаш повышается в глубину). Создается сложная

пространственная композиция перед входом в павильон.

247

Это было последнее выступление Мельникова в архитектурном конкурсе перед более чем двадцатилетним перерывом.

В конце 30-х годов он постепенно все больше отходит от активной архитектурно-проект- ной деятельности. Его проекты резко критиковались в архитектурной печати и не принимались к реализации.

Не буду приводить цитаты из статей, в которых проекты Мельникова подвергались разносной критике. Перечислю лишь заголовки некоторых из них, опубликованных в 1936—1937 годах

ЖИЗНЕННЫЙ И ТВОРЧЕСКИЙ ПУТЬ

в общей и специальной периодической печати: «Лестница, ведущая в никуда»; «Архитектура вверх ногами»; «Какофония в архитектуре»; «Игра в «гениальность»; «Художественное» самодурство»; «Архитектурная правда и ее формалистическое извращение»; «Против формализма, упрощенчества, эклектики»; «Покровители формализма в Архитектурном институте»; «Фальшивый стиль»; «Формалисты воспитывают молодежь».

В таких условиях решительного неприятия творческой концепции Мельникова он в течение нескольких лет не только не получал заказов на архитектурные проекты, но и не имел возможности преподавать. Именно в этот период

Мельников делает попытку использовать свою вторую профессию и заняться живописью.

40—70-е годы

В послевоенные годы Мельников почти не участвует в практической архитектурной жизни. Место его работы — ряд высших неархитектурных учебных институтов (Московский ин-

женерно-строительный, Саратовский автодорожный, Всесоюзный заочный инженерно-строитель- ный).

В40—50-е годы Мельников выполняет отдельные проекты (русская баня, дача-особняк, постамент памятника, интерьер универмага, планировка поселка, декоративное оформление мясокомбината и др.), часть из которых была реализована. Но это были работы, не отвечающие масштабу такого архитектора, как Мельников. Они оставались не замеченными в архитектурном мире, в котором Мельников как активно действующая творческая личность практически отсутствовал в эти годы.

В1954 году Мельников участвует в двух открытых конкурсах — на монумент в честь 300летия воссоединения Украины с Россией в Москве

ина Пантеон выдающихся деятелей страны.

Это было время, когда тенденции неоакадемизма в советской архитектуре достигли апогея. На оба конкурса было подано большое число проектов, среди которых много высокопрофессиональных классицистических композиций и стилизаций.

Мельников к этому времени, судя по всему, уже потерял надежду на то, что присущая ему творческая концепция может быть по достоинству оценена его коллегами-современниками. Решив принять участие в этих конкурсах, он попытался вспомнить то, чему его учили в Училище живописи, ваяния и зодчества, и использовать

были простыми стилизациями — в них были пред-

. ложены интересные объемно-пространственные , композиции. Но все же по общей стилистике они не выделялись контрастно из общей массы конкурсных проектов.

Я был на выставках проектов обоих кон-

248

курсов, и мне не запомнились проекты Мельникова. Его проекты не были премированы, и сам факт участия Мельникова в этих конкурсах остался незамеченным. И это естественно. Строго говоря, подлинный Мельников не участвовал в этих конкурсах. Хотя и выполненные Мельниковым, это были все же не мельниковские проекты.

Авот в следующем открытом (совмещенным

сзаказным) конкурсе — на проект Дворца Советов

вМоскве (1958) — выступал уже подлинный Мельников.

Выше я писал, что в 20-е и 30-е годы конкурсные проекты Мельникова резко выделялись среди других. Такое утверждение я позволил себе, опираясь на результаты анализа конкурсных проектов и используя свидетельства тех, кто бывал на выставках 20—30-х годов. Что же касается конкурса 1958 года на Дворец Советов, то в этом случае я могу выступать уже и как очевидец. Конкурс был проведен в тот момент, когда после резкой критики «украшательства» советские архитекторы искали новые пути в творчестве. Прежний профессионализм оказался непригодным в новых условиях, а новый еще только формиро-

вался. Все это проявилось в конкурсных проектах

40—70-Е ГОДЫ

на Дворец Советов. Много было как бы очищенных от декора и ордерных деталей классицистических композиций. Среди них выделялись некоторые проекты, авторы которых более решительно использовали приемы и средства новой архитектуры. Вот эта-то небольшая группа проектов и обратила всеобщее внимание. Многие архитекторы с большим интересом восприняли ростки новой архитектуры, так как от них веяло свежестью после долгих лет неоакадемизма. Так мы и оценивали результаты этого конкурса. Таким наше мнение осталось и тогда, когда коллективу авторов

249

Института теории и истории архитектуры (где я работал) пришлось давать оценку конкурсных проектов в связи с тем, что было решено по результатам конкурса издать книгу.

Но был на этом конкурсе еще один проект, который в условиях конца 50-х годов воспринимался как выходящий за все и всякие рамки.

Я хорошо помню общее впечатление от него в архитектурной среде. Проект этот вызвал резкий протест. Он вообще не воспринимался как архитектура. Казалось, что он сделан не только не на тему конкурса, но, и пожалуй, имеет отношение