Павел александрович флоренский

Перечитывая отрывки о «Троице» из работ П.П.Муратова, Н.Н. Лунина и Е. Н. Трубецкого, нельзя не обратить внимания на то, что в них нет ни слова о красках «Троицы». Это объясняется тем, что все три автора, когда они писали свои очерки, не видели подлинной иконы, а пользова­лись черно-белыми снимками либо репродукциями из печатных изданий. К тому же первая расчистка «Троицы» не была доведена до конца. Только в 1918 году реставраторы Г. О. Чириков, В. А.Тю-лин, И. И. Суслов и Е. И. Брягин произвели новую и на этот раз последнюю реставрацию иконы. Она велась в Троицкой лавре под наблюдением И.Э.Грабаря и А. И. Анисимова. За ходом рас­чистки с волнением следили и все работники со­зданной в это же время Комиссии по охране памят­ников искусства и старины Троице-Сергисвой ла­вры. Активными сотрудниками комиссии были П. А. Флоренский и Ю. А. Олсуфьев. Отчасти имен­но их заботами и трудами был создан сущест­вующий и поныне замечательный историко-художест венный музей в Троицкой лавре. Комис­сия вела также активную издательскую деятельно­сть. Первым опытом такого рода был сборник ста­тей членов комиссии «Троицс-Ссргиева лавра» (Сергиев, 1919). Несмотря на то, что все издания комиссии выходили мизерными тиражами от 100 до 300 экземпляров и встречаются крайне редко, сохранившиеся экземпляры указанного сборника встречаются еще реже: они исчисляются, вероятно, даже меньшей цифрой, чем уцелевшие экземпляры первого издания «Слова о полку Игорсве» или «Путешествия из Петербурга в Москву». Тем более уместно перепечатать из этого сборника яркий от­рывок о «Троице», написанный П.Л.Флоренским для статьи «Троицс-Ссргиева лавра и Россия». Впервые в литературе о Рублеве здесь дано пред­ставление о цвете «Троицы», а точнее о знаме-

нитом голубце, которым окрашены гиматий сред­него ангела и хитоны двух других ангелов. П.А.Флоренский верно уловил значение лазури не только для колорита иконы, но и для понима­ния замысла «Троицы».

Павел Александрович Флоренский (1882 1937) известный ученый-энциклопедист: мате­матик, физик, философ, искусствовед, историк, фи­лолог, инженер. Диапазон его творческих увлече­ний определяется двумя капитальными трудами: «Столп и утверждение истины. Опыт православной теодицеи» (М., 1914). с одной стороны, и «Диэлек­трики и их техническое применение» (М., 1924) с другой. Обладая широтой интересов, богатыми сведениями в различных областях знания и неорди­нарной формой мышления, он в ряду многих других научных трудов написал такие суще­ственные для историка искусства работы, как «Обратная перспектива» (1919) и «Иконостас» (1921 1922). Обе они опубликованы много лет спустя после смерти автора. О П.А.Флоренском см.: Философская энциклопедия, т. 5. М., 1970, с. 377 379 (статья, указатель сочинений и литерату­ры о нем). В 80-х годах текущего века, в связи с исполнившимся столетием со дня рождения П. А. Флоренского, одно за другим стали печа­таться его собственные сочинения и работы о нем: см.: Андроник (Трубачев). Основные черты личности, жизнь и творчество священника Павла Флоренско! о. Журнал Московской патриархии, 1982, № 4, с. 12 19; Его же. К 100-летию со дня рождения священника Павла Флоренского (1882 1943). Богословские труды. 23. М., 1982, с. 264

276; Его же. Указатель печатных трудов священ­ника Павла Флоренского. Там же, с. 280 309 (338 названий); Возвращение забытых имен. Павел Флоренский. Каталог выставки. М., изд. Совет­ского фонда культуры, 1989.

Нас умиляет, поражает и почти ожигает в произведении Рублева вовсе не сюжет, не число «три», не чаша за столом и не крила, а внезапно сдернутая пред нами завеса ноуменального мира, и нам, в порядке эстетическом, важно не то, какими средства­ми достиг иконописец этой обнаженности ноуменального и были ли в чьих-либо других руках те же краски и те же приемы,— а то, что он воистину передал нам уз­ренное им откровение. Среди мятущихся обстоятельств времени, среди раздоров.

52

ПАВЕЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ ФЛОРЕНСКИЙ

междоусобных распрей, всеобщего одичания и татарских набегов, среди этого глу­бокого безмирия, растлившего Русь, открылся духовному взору бесконечный, невоз­мутимый, нерушимый мир, «свышнии мир» горнего мира. Вражде и ненависти, ца­рящим в дольнем, противопоставилась взаимная любовь, струящаяся в вечном со­гласии, в вечной безмолвной беседе, в вечном единстве сфер горних. Вот этот-то не­изъяснимый мир, струящийся широким потоком прямо в душу созерцающего от Троицы Рублева, эту ничему в мире не равную лазурь — более небесную, чем само земное небо, да, эту воистину пренебесную лазурь, несказанную мечту протосковав­шего о ней Лермонтова, эту невыразимую грацию взаимных склонений, эту премир-ную тишину безглагольности, эту бесконечную друг пред другом покорность — мы считаем творческим содержанием Троицы, ^еловеческая культура, представленная палатами, мир жизни — деревом и земля — скалою, все мало и ничтожно пред этим общением неиссякаемой бесконечной любви: все — лишь около нея и для нея, ибо она своею голубизною, музыкой своей красоты, своим пребыванием выше по­ла, выше возраста, выше всех земных определений и разделений — есть само небо, есть сама безусловная реальность, есть то истинно лучшее, что выше всего сущего. Андрей Рублев воплотил столь же непостижимое, сколь и кристально-твердое и не­поколебимо-верное видение мира. Но чтобы увидеть этот мир, чтобы вобрать в свою душу и в свою кисть это прохладное, живительное веяние духа, нужно было иметь художнику пред собою небесный первообраз, а вокруг себя — земное отобра­жение,— быть в среде духовной, в среде умиренной. Андрей Рублев питался как ху­дожник тем, что дано ему было. И потому не преподобный Андрей Рублев, духов­ный внук преподобного Сергия, а сам родоначальник земли Русской — Сергий Радо­нежский должен быть почитаем за истинного творца величайшего из произведений не только русской, но и, конечно, всемирной кисти.

Флоренский П. Троице-Сергиева лавра и Россия. В кн.: Троице-Сергиева лавра. Сергиев посад, 1919, с. 19 — 20.