Конфуцианство и легизм

слова Мэн-цзы: «Человек по своей природе добр; то, что в нем есть

злого,— это результат потери человеком своих врожденных качеств»

(2, 202),— Сюнь-цзы заявляет: «Я утверждаю, что это неправильно»,

так как на самом деле всякий человек рождается с «инстинктивным

116

желанием наживы» (2, 200); «стремление к наживе и алчность — это

врожденные качества человека» (2, 203), инстинктивная же алчность

восстанавливает людей друг против друга, делает их алыми. Если бы

человек был от природы добр, то не нужны были бы ни воспитание,

ни ритуал, ни законы, ни долг, ни сама государственная власть. Однако

все это существует. Именно воспитание делает человека способным

уживаться с другими людьми.

Общество. Оно было не всегда. Оно возникло лишь тогда, когда

первые правители, «совершенномудрые после долгих размышлений и

изучения действий людей, ввели нормы ритуала и [понятие] чувства

долга и создали систему законов» (2, 203), смысл которых —привитие

равным от природы людям сознания своего неравенства, без которого

не может быть единства, а тем самым и самого общества. А ведь именно

благодаря единству слабые от природы люди превзошли животных.

Сюнь-цзы с одобрением приводит слова «Шу#цзин»: «Чтобы достичь

равенства, нужно неравенство» (2, 152). Не отрицая значения законов

и принуждения, Сюнь-цзы как конфуцианец предпочитает убеждение,

силу традиции, привычки, ритуала. Он говорит, что «если в управлении

[государством] прибегать лишь к угрозам, запугиванию и жестокости

и не стремиться великодушно вести за собой людей, низы будут

напуганы, не осмелятся сблизиться [с правителем], будут скрытны и

не посмеют открыть ему [истинную картину дел в стране]. В этом случае

большие дела [в государстве] будут запущены, а малые — погублены»

(2, 151).

Активизм. Мировоззрение Сюнь-цзы активно. Выступая против

широко распространенного в Древнем Китае преклонения перед

судьбой как волей Неба, Сюнь-цзы говорил, что «вместо того чтобы

возвеличивать небо и размышлять о нем, не лучше ли самим, умножая

вещи, подчинить себе небо? Вместо того чтобы служить небу и

воспевать его, не лучше ли, преодолевая небесную судьбу, самим

использовать небо в своих интересах?...Чем ожидать самоумножения

вещей, не лучше ли, используя возможности (человека), самим

изменять вещи?» (2, 173).

Знание. Сюнь-цзы был уверен как в познаваемости мира, так и в

способности людей к его познанию. «Способность познавать [вещи] —

врожденное свойство человека: возможность быть познанными —

закономерность вещей» (2, 189). Сюнь-цзы материалистически

определяет знание как соответствие способности к знанию состоянию

вещей (см. 2, 191). Знания накапливаются в сердце. Оно от рождения

наделено способностью познавать вещи. Сердце управляет пятью

органами чувств. Именно сердце отличает истину от лжи, т. е.

размышляет. Источники заблуждения: однобокое рассмотрение вещей, когда

часть приравнивается к целому; неправильное употребление имен —

великое коварство, равносильное подделке мандатов и мер; и заблуж-

117

дение часто сознательно, когда «сто школ имеют свое, отличное от

другого, учение» (2,181).

Сюнь-цзы призывает ликвидировать разномыслие, «безжалостно

убивать» тех, кто «хотя и обладает талантами, но в своих поступках

идет наперекор времени» (2, 150). Шестая глава трактата «Сюнь-цзы»

называется «Против двенадцати мыслителей». Деятельность всех иных,

чем конфуцианство, философских школ Сюнь-цзы объявляет крайне

вредной. Эти школы стремятся посеять смуту, затуманить головы

людей, чтобы те не знали, где правда, а где ложь.

Учение Сюнь-цзы о злой природе человека, о значении в переделке

этой природы государства и правителей, о необходимости единомыслия

было подхвачено школой фа-цзя и направлено против самого

конфуцианства. Материалистические же моменты мировоззрения Сюнь-цзы

были забыты.

В начале первого тысячелетия н.э. конфуцианство проникло в

Корею, а через Корею — в Японию.