25 Августа 1823 г.), однако тот через несколько месяцев завел роман с

его женой, и Воронцов его возненавидел. Кроме того, здесь начальство

воспринимало Пушкина чисто бюрократически и, не обращая внима-

ния на его поэтические порывы, требовало реально служить и подчи-

няться в соответствии с должностной иерархией (примером может слу-

жить знаменитая командировка «на саранчу»)1. Тяжелые человеческие

условия Пушкин компенсировал еще более глубоким погружением в

творчество — работой над «Цыганами» и «Евгением Онегиным», ря-

дом стихотворений, среди которых выделяются «Демон» ( 1823), «Про-

стишь ли мне ревнивые мечты...» ( 1823), «Свободы сеятель пустын-

ный...» (1823), «Все кончено: меж нами связи нет...» ( 1824) и др. Поэт

интенсивно занимался и самообразованием (изучал английский и ита-

льянский языки, много читал и т. п.).

По существовавшей практике выборочной проверки корреспон-

денции поднадзорных лиц одно из пушкинских писем было вскрыто в

«черном кабинете» на почте. В нем поэт распространялся о своих ате-

1 Сербский ГЛ. Дело «О саранче»: (Из разысканий в области одесского пе-

риода биографии Пушкина) // Пушкин: Временник Пушкинской комиссии / АН

СССР. Ин-т литературы. М.; Л., 1936. Вып. 2.

205

истических воззрениях. В итоге A.C. Пушкин 30 июля 1824 г. выехал из

Одессы в Михайловское, определенное ему местом ссылки.

В изданиях советского времени данная история обычно подается

как очередная злобная антипушкинская акция «реакционеров», одна-

ко тогда подобные «антирелигиозные» признания были для дворянина

признаниями в весьма серьезном нарушении общественных норм. Со-

ответственно ссылка Пушкина в Михайловское была настоящей ссыл-

кой. Он был исключен из службы, и ему было назначено церковное

покаяние, а надзирать за поведением сына должен был отец Сергей

Львович. После серии конфликтов отец вскоре отказался сидеть с сы-

ном в Михайловском, а надзор был препоручен местному предводите-

лю дворянства и настоятелю Святогорского монастыря. С Пушкиным

в Михайловском осталась няня Арина Родионовна.

Круг общения A.C. Пушкина составила семья соседней помещицы

П.А. Осиповой, с которой в ее имении Тригорском жили несколько до-

черей, а также часто появлялись молодые родственницы. Среди после-

дних была и будущая героиня его стихов А.П. Керн. В январе 1825 г.

поэта посетил его старший друг по лицею И.И. Пущин.

Иван Иванович Пущин (1798—1859) — ближайший друг

A.C. Пушкина, яркий, искренний и мужественный человек, учас-

тник восстания декабристов. Оставил ценные записки о своей

дружбе с Пушкиным. Похоронен в подмосковных Бронницах.

я

Эта встреча сильно ободрила изнывавшего в условиях изоляции

Зпоэта. Затем у него побывал A.A. Дельвиг, а из недалекого Дерпта при-

пехал с целью знакомства поэт Н.М. Языков.

В Михайловском успешно продолжалась работа Пушкина над «Ев-

гением Онегиным», были закончены «Цыганы», написаны юмористи-

ческая поэма «Граф Нулин» ( 1825) и народная драма «Борис Годунов»

( 1825). (Автор не публиковал затем «Бориса Годунова» около шести лет.)

Среди стихов, написанных в Михайловском, выделяются окончание на-

чатого в Одессе «К морю» ( 1824), «КЯзыкову» ( 1824), «Разговор кни-

гопродавца с поэтом» (1824), «Подражания Корану» (1824), «Вто-

рое послание к цензору» ( 1824), «Сожженное письмо» (1825), «Ода»

(«Султан ярится. Кровь Эллады...») (1825), «Козлову» (1825), «Хра-

ни меня, мой талисман...» ( 1825), «Андрей Шенье» ( 1825), «Я помню

чудное мгновенье...» (1825), «Жених» (1825), «Вакхическая песня»

(1825), «19 октября» («Роняет лес багряный свой убор...») (1825),

«Сцена из Фауста» ( 1825), «Зимний вечер» ( 1825), «О муза пламен-

ной сатиры!» ( 1825), «Движение» ( 1825), «Песни о Стеньке Разине»

206

(1826) и др. По дороге из Михайловского в Москву на встречу с новым

царем Николаем I написан «Пророк» (1826).

После восстания декабристов в Петербурге 14 декабря 1825 г.

A.C. Пушкин обратился с покаянным письмом к Николаю I. Тот вызвал

его в сопровождении фельдъегеря в Москву в дни своей коронации и

8 сентября 1826 г. выслушал какие-то его личные признания. Как по-

эта молодой царь ценил Пушкина и раньше и после этой встречи раз-

решил уехать из Михайловского, а себя объявил его личным цензором.

Сначала поэт поселился в Москве, где печатался в журнале «Мос-

ковский вестник» М.П. Погодина. В 1826 г. вышел его сборник «Сти-

хотворения Александра Пушкина». В мае 1827 г. Пушкин вернулся в

Петербург. Временами Пушкин наезжал в Михайловское, где так и ос-

талась его няня. Ей посвящено стихотворение «Няне» ( «Голубка дней

моих суровых...») (1826), написанное вскоре после возвращения из

ссылки.

В 1829 г. поэт совершил вторую поездку на Кавказ, передвигаясь

вслед за русской армией, ведшей военные действия против Турции. Твор-

ческим результатом путешествия по Закавказью стало «Путешествие

в Арзрум». На неоднократные просьбы разрешить поездку за границу

(которые он обычно мотивировал намерением лечить «аневризму аор-

ты») Пушкину на протяжении жизни неизменно отказывали.

Во второй половине 1820-х годов A.C. Пушкин работал весьма

плодотворно. В эти годы написаны поэмы «Полтава» (1828—1829),

«Тазит» (1829-1830) и большое число стихотворений, среди которых

необходимо указать на «Каков я прежде был, таков и ныне я...» (1826),

«И. И. Пущину» (1826), «Стансы» («В надежде славы и добра...»)

(1826), «Зимняя дорога» (1826), «Мордвинову» (1826), «Во глуби-

не сибирских руд...» (1827), «Арион» ( 1827), «Кипренскому» (1827),

«Поэт» (1827), «Послание кДельвигу»( 1827), «19 октября» (1827),

«Друзьям» (1828), «Воспоминание» (1828), «Дар напрасный, дар

случайный...» ( 1828), «Не пой, красавица, при мне...» ( 1828), «Пор-

трет» (1828), «Предчувствие» (1828), «Утопленник» (1828), «Риф-

ма, звучная подруга...» (1828), «Анчар» (1828), «Цветок» (1828),

«Поэт и толпа» ( 1828), «Подъезжая под Ижоры...» ( 1829), «На хол-

мах Грузии лежит ночная мгла...» ( 1829), «Жил на свете рыцарь бед-

ный...» ( 1829), «Зорю бьют... из рук моих...» ( 1829), «Зима. Что де-

лать нам в деревне? Я встречаю...» (1829), «Зимнее утро» (1829),

«Я вас любил: любовь еще, быть может...» (1829), «Брожу ли я вдоль

улиц шумных...» ( 1829), «Кавказ» (1829), «Обвал» ( 1829), «Сапож-

ник» (1829), «Сонет» («Суровый Дант не презирал сонета...»)

( 1830), «Поэту» (1830), «Дорожные жалобы» ( 1830) и др.

207

Пушкин стал пробовать силы в прозе — неоконченный истори-

ческий роман «Арап Петра Великого» (1827), «Роман в письмах»

(1829) и др.

В мае 1830 г. A.C. Пушкин сделал попытку (уже вторичную) посва-

таться в Москве к H.H. Гончаровой и на этот раз получил согласие (Гон-

чаровы быстро разорялись и красавицу Натали выдали за него беспри-

данницей). В августе 1830 г. Пушкин в связи с подготовкой к женитьбе

отправился в отцовское имение Болдино, находившееся в Нижегородс-

кой губернии. Неожиданно ему пришлось задержаться там на три меся-

ца из-за карантинов по поводу эпидемии холеры. Болдинская осень ока-

залась необыкновенно плодотворной в творческом отношении. Здесь

были написаны восьмая и девятая главы «Евгения Онегина», «малень-

кие трагедии» «Скупой рыцарь», «Моцарт и Сальери», «Пир во вре-

мя чумы» и «Каменный гость», «Сказка о попе и работнике его Бал-

де», «Сказка о медведихе», прозаические «Повести Белкина»

(«Выстрел», «Метель», «Гробовщик», «Станционный смотритель»,

«Барышня-крестьянка»), примыкающая к ним «История села Горю-

хина», а также около тридцати стихотворений, среди которых «Элегия»

(«Безумных лет угасшее веселье...»), «Бесы», «Заклинание», «Для

берегов отчизны дальной...», «Стихи, сочиненные ночью во время

бессонницы», «Моя родословная», «К вельможе» и др.

В 1830 г. написана также шутливая поэма «Домик в Коломне»,

которую A.C. Пушкин опубликовал в 1833 г. (анонимно).

Женившись на H.H. Гончаровой 18 февраля 1831 г., Пушкин не-

сколько месяцев прожил с ней в Москве, затем через Петербург они

проехали на дачу в Царское Село, оставаясь там до глубокой осени.

Его творчество 1830-х годов продолжало оставаться поразитель-

но интенсивным. В 1830—1831 гг. Пушкин активно сотрудничает в «Ли-

тературной газете». Среди его стихов гражданско-публицистические —

«Клеветникам России» (1831), «Бородинская годовщина» (1831),

очередная народная сказка — «Сказка о царе Салтане» (1831), ин-

тимные лирические признания — «Нет, я не дорожу мятежным на-

слажденьем...» ( 1831 ), стилизация терцин Данте — «И дале мы по-

шли — и страх обнял меня...» ( 1832), основанная на украинской сказке

баллада «Гусар» ( 1833) и т. д. Не забывает Пушкин и прозу — роман

«Рославлев» (1831, неоконч.)1

1 О «Рославлеве» см.: Гуковский ГЛ. Об источнике «Рославлева» // Пуш-

кин: Временник Пушкинской комиссии /АН СССР Ин-тлитературы. М.; Л., 1939.

Вып. 4/5.; ГрушкинА.И. «Рославлев» // Пушкин: Временник Пушкинской комис-

сии / АН СССР. Ин-т литературы. М.; Л., 1941. Вып. 6.

9ПЯ

Летом 1833 г. A.C. Пушкин совершил поездку в Оренбуржье, где

собирал материалы о крестьянском восстании во времена Екатерины

II под началом Е.И. Пугачева.

Так называемая «вторая болдинская осень» (полуторамесячное пре-

бывание в Болдине в 1833 г.) принесла поэму «Анжело», «Сказку о

рыбаке и рыбке» и «Сказку о мертвой царевне и семи богатырях»,

часть «Песен западных славян», а главное — поэму «Медный всад-

ник» и повесть «Пиковая дама». Тогда же закончена «История Пугаче-

ва» («История Пугачевского бунта»). Среди болдинских стихотворе-

ний — «Осень», «Не дай мне Бог сойти сума...», переводы с польского

(из Адама Мицкевича) «Воевода», «Будрыс и его сыновья» и др.

На исходе 1833 г. A.C. Пушкин запоздало получил придворный чин

камер-юнкера. С другой стороны, он был принят на службу в Колле-

гию иностранных дел с жалованием в 5000 руб. и правом работать во

всех архивах и библиотеках России с целью написания «Истории Пет-

ра Великого и его наследников до Петра III». «История Петра» не за-

вершена Пушкиным1. Хотя и придворные обязанности и архивные изыс-

кания отвлекали его от художественного творчества, в последние годы

жизни Пушкин написал пьесу «Русалка» (1828—1833), «Сказку о

Золотом петушке» (1834), драматические «Сцены из рыцарских вре-

мен» ( 1835), роман «Дубровский» (1832—1833, опубл. 1844), повесть

«Капитанская дочка» (оконч. 1836)2. Из неоконченного отметим «Пу-

тешествие из Москвы в Петербург» (1833—1835, опубл. посмертно).

В 1836 г. Пушкин начал издавать журнал «Современник».

Из стихов этого заключительного этапа пушкинского творчества вы-

деляются «Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит...» (1834), цикл

«Песни западных славян» (законч. 1835) «Полководец» (1835), «Стран-

ник» ( 1835), «ИзПиндемонти»(1835), «...Вновь я посетил» (1835), «Пир

Петра Великого» ( 1835) «Когда за городом, задумчив, я брожу...» ( 1836),

«Памятник» («Я памятник себе воздвиг нерукотворный...») ( 1836).

Люди, разбиравшие бумаги A.C. Пушкина после его гибели на ду-

эли, были поражены и объемом хранимого им в рукописях неопубли-

Пушкин по-иному выстраивает образ героини одноименного романа Загос-

кина, в написанном тексте снимая мотив ее любовной связи с врагом — француз-

ским полковником.

1 О характере этого произведения см.: Попов П. Пушкин в работе над истори-

ей Петра I // A.C. Пушкин: Исследования и материалы / М., 1934. С. 467—512.

(Лит. наследство; Т. 16—18).

2 См.: Гиллельсон М.И., My шина И.Б. Повесть A.C. Пушкина «Капитанская

дочка»: Комментарий. Пособие для учителя. Л., 1977.

1 4 — Минепялоп 209

кованного наследия, и творческой энергией, бушевавшей в нем в годы,

оказавшиеся для него последними1.

Уже тот факт, что творчество A.C. Пушкина распадается на не-

сколько рассмотренных выше периодов, свидетельствует, что оно пре-

терпело на протяжении жизни великого писателя сложную эволюцию.

Начав как сильнейший русский писатель-романтик, он удивитель-

но быстро пришел к той литературной манере, которую сам обозначал

как «истинный романтизм» и которая, будучи подхвачена и разработа-

на далее другими авторами, легла в основу того, что ныне именуется

реализмом.

Первые ростки «истинного романтизма» естественно усматривать

в начатом на юге романе в стихах «Евгений Онегин». Причем эта «проба

пера» появилась на фоне таких вершинных для Пушкина-романтика

произведений, как поэмы «Кавказский пленник», «Братья-разбойни-

ки» и «Бахчисарайский фонтан», «Песнь о вещем Олеге», стихотво-

рения «Черная шаль», «Наполеон», «Кинжал» и т, п. При всем пони-

мании того, что на данном этапе Онегин еще мог внутренне

представляться самому автору как очередной байронический персонаж

в духе Чайлад-Гарольда или Дон Жуана (или же как пародия на Чайльд-

Гарольда), такое соседство вершинного романтизма с «будущим реа-

лизмом» неординарно.

Байронизм A.C. Пушкина — явление в целом хорошо изученное2.

Так называемое «подражание Байрону» у A.C. Пушкина есть подража-

ние-соперничество — то, что в древнегреческой поэтике обозначалось

словом мимесис: творческое подражание, предполагающее глубокую

переработку проообраза по-своему, создание новой внутренней фор-

мы3.

В свое время В.В. Виноградов в ходе скрупулезной работы с худо-

жественными произведениями Пушкина выявил в них много проявле-

ний контакта с «чужим, словом», в частности, массу раскавыченных

цитат, точных и частично видоизмененных реминисценций, много при-

меров стилизации, вариации и т. д. и т. п. В итоге Виноградов пишет:

«Художественное мышление Пушкина — это мышление лите-

ратурными стилями (курсив мой. — ЮМ.\ все многообразие кото-

1 См. подробную биографию Пушкина: Лотман ЮМ. Александр Сергеевич

Пушкин: Биография писателя//ЛотманЮ.M. Пушкин: Биография писателя; Ста-

тьи и заметки, 1960—1990; «Евгений Онегин»: Комментарий. СПб., 1995.

2 См. напр.: Жирмунский В.М. Байрон и Пушкин. Л., 1978.

3 Об этого рода творческих действиях, о внутренней форме как образе опре-

деленного прообраза см.: Минералов Ю.И. Теория художественной словесности.

от

рых было доступно поэту. <...> Пушкин творчески использовал стили

русской народной поэзии, стиль летописи, стиль Библии, Корана. Сти-

ли Тредьяковского, Ломоносова, Сумарокова, В. Петрова, Держави-

на, Хвостова; стили Жуковского, Батюшкова, Баратынского, Вяземс-

кого, Козлова, Языкова, В. Кюхельбекера, Ден. Давыдова, Дельвига,

Гнедича; стили Байрона, Шенье, Горация, Овидия, Вордсворта, Шекс-

пира, Мюссе, Беранже, Данте, Петрарки, Хафиза и других писателей

мировой литературы служили ему материалом для оригинального твор-

чества».

а** Как видим, Байрон, между прочим, «тонет» в обширном ряду дру-

гих авторов, тоже миметически интересовавших A.C. Пушкина. Есте-

ственно, что послужившие таким материалом стили различных авто-

ров получали у Пушкина самое разное конкретное применение.

Например, в послании к Д.В. Давыдову он может дать «портрет» слога

Давыдова. В обращенном к А.П. Керн стихотворении «г# помню чуд-

ное мгновенье...» — привести раскавыченную цитату из «Лалла Рук»

В.А. Жуковского («гений чистой красоты»). Или в поэме «Полтава»

при описании Полтавской битвы на некоторое время заговорить об этом

событии слогом оды XVIII в., в частности, даже изобразив излюблен-

ный в ту эпоху спондей («Швед, русский колет, рубит, режет»).

И В.В. Виноградов учитывает это функциональное разнообразие

пушкинского «мышления стилями», выделяя несколько основных ти-

пов такого применения. Так, в творчестве Пушкина представлены, по

его словам: «стилизация манеры Ден. Давыдова»; «оригинальные

"подражания" Батюшкову, Парни, Шенье, Овидию, Байрону, Кора-

ну, Библии»; «вариации... на темы и сюжеты разных писателей миро-

вой литературы»; «работа над смешением и новым комбинированием

чужих стилей»; «искусство... пародии и карикатуры» (курсив мой. —

ю.м.у.

Перечисленные некоторые функциональные типы пушкинского

«мышления литературными стилями» отнюдь не исчерпывают всего бо-

гатства данного явления у Пушкина. Тот же Виноградов несколько ра-

нее в своем другом исследовании отмечал, что среди такого рода типов

«прежде всего выступает прием семантического намагничивания

слова» (курсив мой. — ЮМ.). Филолог дал такое объяснение этому

введенному им понятию:

«Пушкинское слово насыщено отражениями быта и литературы.

Оно сосуществует в двух сложных семантических планах, их сливая —

в историко-бытовом контексте, в контексте материальной культуры,

1 Виноградов В.В. Стиль Пушкина. М., 1941. С. 486, 487, 489, 492.

14* 211

ее вещей и форм их понимания,— и в контексте литературы, ее симво-

лики, ее сюжетов и ее словесной культуры. Быт, современная действи-

тельность облекали пушкинское слово прихотливой паутиной намеков,

«применений» (allusions). <...> Аспект двойного понимания литератур-

ного слова был задан дворянскому обществу той эпохи как норма худо-

жественного восприятия. За словом, фразой предполагались скрытые

мысли, символические намеки на современность. Своеобразная калам-

бурность возводилась в принцип литературного выражения. ...>

Вокруг слова сгущалась атмосфера литературных намеков. Сло-

во не только притягивало к себе, как магнит, близкие литературные

образы и символы, но и отражало их в себе, как система зеркал. Пуш-

кинское слово было окружено атмосферой литературных тем и сю-

жетов»1.

В своем ярком исследовании В.В. Виноградов говорит также: «Кро-

ме приема эстетического намагничивания слова... характерен для пуш-

кинского стиля принцип семантических отражений, принцип варьиро-

вания одного образа, одной темы в структуре литературного

произведения. Одни и те же слова, фразы, символы, темы, двигаясь

через разную преломляющую среду в композиции литературного про-

изведения, образуют сложную систему взаимоотражений, намеков, со-

ответствий и совпадений»2.

Иллюстрируя эту мысль, автор указывает, что «все сюжетное со-

держание "Метели" как бы проектируется на символику «Светланы»3.

Сказанное напоминает, что даже современные Пушкину читатели,

находившиеся по складу образования и воспитания за пределами куль-

туры «дворянского общества», не ощущали многие из разнообразных

его аллюзий, воспринимая содержание его творчества упрощенно, обед-

ненно, а порою и прямо искаженно. Тем более это относится к читате-

лям позднейших эпох (среди которых наша — пока самая далекая и,

соответственно, пожалуй, наиболее подверженная семантической абер-

рации). Тем важнее читателю-филологу вникать в семантические ню-

ансы пушкинских текстов.

Ода «Вольность», в которой поэт выражает желание «воспеть

Свободу миру, на тронах поразить порок», — одно из важнейших про-

изведений раннего Пушкина. Она одноименна «тираноборческой» оде

А.Н. Радищева. В этом одна из причин, что поэтические заявления

1 Виноградов В. О стиле Пушкина // A.C. Пушкин: Исследования и матери-

алы. М., 1934. Лит. наследство; Т. 16—18. С. 134, 138. ua^uiu -ju i

2 Там же. С. 171.

3Там же. С. 172. ¦•*; .м-, J/ ,;^,-

212

A.C. Пушкина в данном произведении позднейшим читателем нередко

истолковываются тоже как ультрареволюционные:

Тираны мира! трепещите!

А вы, мужайтесь и внемлите,

Восстаньте, падшие рабы!

Между тем здесь отнюдь не содержится призыва к «народному вос-

станию» (мятежу, революции). В соответствии с «высоким» стилем, в

котором выдержано стихотворение, поэтом используется церковно-

славянский смысл глагола восстать — «подняться» (то есть имеется

в виду лишь «поднимитесь, встаньте, обретите человеческий облик по-

вергнутые ниц, поставленные на колени»).

Интересно и то, какие именно «тираны» имеются в виду Пушки-

ным. Советская школа наивно проповедовала, что однозначно подра-

зумевается царская власть, русский царизм. Соответственно тракто-

валось следующее наиболее острое место оды:

Самовластительный Злодей!

Тебя, твой трон я ненавижу,

Твою погибель, смерть детей

С жестокой радостию вижу.

Читают на твоем челе

Печать проклятия народы,

Ты ужас мира, стыд природы,

Упрек ты Богу на земле.

Между тем здесь подразумевается отнюдь не царизм и не какой-

либо конкретный русский царь. Речь идет об узурпаторе Наполеоне I1.

В оде всем формам тирании противопоставляется «Закон»:

Владыки! вам венец и трон

Дает Закон — а не природа;

Стоите выше вы народа,

Но вечный выше вас Закон.

1 Тема русского тирана, впрочем, тоже затронута в оде: здесь есть упоминания

зверского покушения на императора Павла I, которого молодой Пушкин, подобно

многим дворянам его времени, воспринимал как «увенчанного злодея», от времен

коего остался лишь «забвенью брошенный дворец».

213

«Деревня», другое политически окрашенное пушкинское стихот-

ворение данного периода творчества, содержит ставшие традиционны-

ми уже в литературе XVIII в. душераздирающие картины крепостного

«рабства» (противопоставленные красотам природы и поэтически изоб-

раженному сельскому быту). Однако в итоге следует верноподданни-

ческий призыв, обращенный к царю, по своему «манию» уничтожить

крепостное право:

Увижу ль, о друзья! народ неугнетенный

И Рабство, падшее по манию царя,

И над отечеством Свободы просвещенной

Взойдет ли наконец прекрасная Заря?

Этого рода призывы и надоеды — вполне в духе либерального дво-

рянства того времени. Известно, что стихотворение было показано в

рукописи Александру I, и тот поблагодарил поэта за снедающие его

«добрые чувства». Вопреки такого рода фактам «Деревня» также не-

редко воспринималась позднейшим читателем как «революционное»

произведение.

Как еще один пример того, насколько однобоко нередко осознает-

ся читателями семантика произведений A.C. Пушкина, можно указать

на написанный значительно позже «Анчар». Это стихотворение разоб-

рано В.В. Виноградовым, вскрывшим в нем проекцию на песню грека

из «Старой были» П.А. Катенина. По словам иссследователя, «в этой

песне изображение царского самодержавия, его могущества и его ат-

рибутов... вбирает в себя символику неувядающего древа, "древа жиз-

%ш" как образа "милосердия царева"»1 Этому «древу жизни» Катени-

на (ни разу не упомянутому у Пушкина прямо) Пушкин поэтически

противопоставляет древо смерти анчар:

В пустыне чахлой и скупой

На почве, зноем раскаленной,

Анчар, как грозный часовой,

Стоит, один во всей вселенной.

Природа жаждущих степей

Его в день гнева породила,

И зелень мертвую ветвей

И корни ядом напоила.

1 Виноградов В. О стиле Пушкина. С. 144.

0\А

Как пишет В.В. Виноградов, «губительная, всесокрушающая сила

анчара, несущая смерть и разрушение человечеству, драматически кон-

центрируется к концу стихотворения в трагической смерти раба и в

смертоносных стрелах князя. Только тут, в самой последней строфе,

открывается социальное имя и положение человека с властным взгля-

дом (или по одному из черновиков — "с властным словом"). Это «не-

победимый владыка» и точнее — "царь" <...>

Таким образом символический смысл "Анчара" скрытые в нем

намеки разгадываются лишь тогда, когда за этим стихотворением от-

крывается другой, отрицаемый им семантический план катенинской

"Старой были"»1.

О способности Пушкина к стилевому «перевоплощению» уже в