1832), «Муромские леса» ( 1831 ), «Неистовый Роланд» ( 1835) и др.;

исторических и сказочно-фантастических романов «MMMCDXLVI1I

год, рукопись Мартына Задеки» (1833), «Кощей бессмертный»

(1833), «Святославич, вражий питомец» (1835), «Лунатик» (1836),

«Александр Филиппович Македонский» (1836), «Ротмистр Черно-

книжников, или Москва в 1812 г.» ( 1837), «Сердце и Думка» ( 1838),

«Новый Емеля, или Превращения» (1845) и др.; цикла поздних рома-

'нов «Приключения, почерпнутые из моря житейского» («Саломея»,

«Чудодей», «Воспитанница Сарра», «Счастье-Несчастье»).

A.C. Пушкин так выразился в письме E.H. Хитрово 8 мая 1831 г.:

«Посылаю вам, сударыня, "Странника", которого вы у меня просили.

;В этой немного вычурной болтовне чувствуется настоящий талант».

Для романа «Странник» характерно прихотливое сочетание про-

зы со стихотворными вкраплениями, нарочитая фрагментация, «раз-

бросанность» текста, преднамеренно запутывающие действие систе-

матические сюжетные отступления, вставные новеллы и инсцениров-

ки, различные виды «перевернутой» композиции и иные проявления

«стилевой пестроты». По словам Странника, «все уже выдумано, все

сказано, все написано, поэтому возможно только по-своему тасовать —

как в калейдоскопе — придуманное до тебя другими». Повествование,

почти неизменно проникнутое романтической иронией, содержит ал-

люзии-отсылки к «Сентиментальному путешествию» Л. Стерна. Стран-

ник путешествует то реально, то по географической карте — но в духе

того же Стерна с озорством затуманивает характер своих путешествий

путаными многословными тирадами по их поводу. Время от времени

Странник как бы проговаривается на тему своей любви к некоей жен-

щине, но эта история сознательно растворена в словесных эскападах,

хотя как бы иллюстрируется стихотворными вставками.

Многое из проявлений «стилевой пестроты» можно найти и в дру-

гих произведениях Вельтмана — например, в романе «Кощей Бессмер-

тный» (подзаголовок — «Былина старого времени») или в романе

«Сердце и Думка». Повесть «Неистовый Роланд» содержит любо-

пытную вариацию сюжета гоголевского «Ревизора»: в ней за важное

лицо провинциальные чиновники принимают заезжего актера, приго-

товившегося играть роль неистового Роланда, но недалеко от города

помятого лошадьми и помутившегося рассудком.

Во всех произведениях автор сыплет остротами и каламбурами

(«Долго взор мой, как взор султана, блуждал по гарему книг», «На-

смотревшись вдоволь на Черное море и не заметив в нем ничего черно-

го, я заехал в Арсенал», «Время летит, пробки летят; кипит молодость,

кипит и шампанское» и т. п.).

Творчество А.Ф. Вельтмана вызывает неизменный интерес лите-

ратуроведов: отзвуки его писательских приемов обнаруживаются у раз-

личных творивших впоследствии художников слова — например, в свое

время В.Ф. Переверзев в результате рассмотрения его поздних рома-

нов прямо называл Вельтмана «предтечей Достоевского», указывая на

особенности психологии его героев, их «двойничество» и т. п. черты1

Однако переизбыток разнообразных экстравагантных черт объектив-

но усложняет читательский контакт с творчеством А.Ф. Вельтмана.

Николай Филиппович Павлов (1805—1864) — прозаик, поэт; сын

вольноотпущенника, закончил Московский университет, был мужем

поэтессы Каролины Павловой. Автор книги «Три повести» (1835),

1 Переверзев В.Ф. Предтеча Достоевского//Московский понедельник. 1922.

Сентябрь.

183

включавшей повести «Именины», «Аукцион» и «Ятаган». В 1839 г.

вышли «Новые повести» Павлова: «Маскарад», «Демон» и «Мил-

лион». «Четыре письма к Н.В. Гоголю» ( 1847) близки по характеру

развиваемых идей к «Письму к Гоголю» В.Г. Белинского.

Основное повествование в «Именинах» имитирует рукопись не-

коего N. В ней описана его случайная встреча с израненным в сраже-

ниях офицером, который в момент откровенности рассказал N о своей

молодости. Он был талантливым музыкантом и служил учителем в доб-

рой помещичьей семье. Дочка хозяев Александрина влюбилась в него.

Однако герой был крепостным человеком, и хозяин как раз проиграл

всю деревню, к которой он был приписан. Герой бежал, и был, как бес-

паспортный, отдан в солдаты, сумев затем личным героизмом из рядо-

вого арестантских рот пробиться в штаб-ротмистры.

Финал истории трагичен: рассказчик зазвал понравившегося ему

офицера в свое поместье как раз в день именин жены. Когда она спус-

тилась к гостям, офицер узнал в ней Александрину. Результатом стала

дуэль, на которой N убил офицера.

Повесть «Аукцион» даже в ряду отличавшейся лаконизмом прозы

пушкинского времени бьет рекорды краткости: это история из жизни

высшего света, суть которой в том, что герой по-светски унижает не-

верную возлюбленную, а она затем по-светски демонстрирует ему, как

мало он ее задел. Основная часть этой истории комически обрамляется

репликами князя, мужа героини: «А на аукцион» — «А я с аукциона».

Время действия повести «Ятаган» автор очерчивает так: «Это

случилось в те недавние годы, как женские лифы были короче и как

военные, кроме армейских пехотных офицеров, торжествовали на всех

сценах: от паркета вельможи до избы станционного смотрителя. Мун-

дир брал в полон балы и не дожидался лошадей. Для мундира родители

сажали сына за математику и хлопотали с дочерью; для мундира лелея-

ла девица богом данную ей красоту; для мундира юноша собирался

жить»1.

О тех же «недавних годах» моды на «мундир», на военную профес-

сию упоминается в монологе Чацкого «Асудьи кто?..» из комедии «Горе

от ума» A.C. Грибоедова. Это первые годы после возвращения русской

армии из заграничного похода 1813—1814 гг.

В день рождения мать вручила сыну, только что произведенному в

корнеты, кинжал, отнятый в бою у турецкого паши прапрадедом, — по

примете взяв с сына грош, чтобы это не было подарком («кинжалами