benin_nakanune_pervyh_kontaktov

11, 79-82; 532, с. 38-47; 574, с. 22; 643, с. 118; 704, т. 2, с. 308/. Наличие при дворе верховного правителя многочисленных придворных, связанных с представлениями о сакральности царской власти, в том числе жрецов придавало управлению страной необходимый в подобных обществах ореол сверхъестественности и мистичности /188, с. 34-35/. Оба как верховный жрец назначал лиц, которые должны были отправлять те или иные ритуалы, обряды, включая жертвоприношения /396, с. 47; 361, с. 154, 155/. Не существовало налаженного обучения жрецов, "большинство служителей культов сочетали светские и жреческие обязанности, среди них было немало рабов" /187, с. 151/. Придворным жрецом или служителем культа божества могла оказаться и женщина

/269, с. 306; 425, т. 2, с. 302-303, 306, 314, 315; 462, с. 36; 507, с. 24/.

Жрецы и на надобщинном уровне нередко выполняли знахарские функции /396, с. 47; 499, с. 30, 52, 74; 504, с. 12; 507, с. 25, 81, 82, 83; 695, с. 139-143/. Так как в Бенине не произошло разделения регалии на официальную и народную, не существовало высшего религиозного знания и необходимости в его профессиональных хранителях и официальных толкователях.

Бесспорно, правы К.О. Дике, Н.Б. Кочакова, Х.Л. Росс, Б.И. Шаревская, утверждающие, что особая жреческая каста, существующая в классовых обществах, а тем более сословие в Бенине не сложилась

/113, с. 13; 187, с. 145-146, 151; 673, с. 50; 360, с. 205; 361, с. 154/. Из вышесказанного становится очевидным отсутствие в Бенине самой общественной потребности в ее существовании. Не случайно жрецы в Бенине приравнивались к ремесленникам /300, с. 106, 108, 110; 427, с. 23-26/. В организации культа процесс социального расслоения общества нашел и иные формы отражения /187, с. 153-154/.

261

Как и на общинном уровне, жрецы не были хранителями значительных эзотерических (за исключением астрологии /499, с. 31/) или положительных знаний, хранителями и трансляторами из поколения в поколение этнических традиций, культуры, как это происходило в письменных обществах, где служители культа выполняли эту роль в силу своей образованности, когда грамотность сама по себе для подавляющего большинства людей была знанием едва ли не богоданным /см.: 105, с. 93, 95-96/. В условиях общества с бесписьменной культурой, но сильной системой возрастных рангов эти обязанности возлагались на старший возрастной ранг. Как отмечал К.О. Дике, жрецы никогда не представляли собой оппозиционной обе силы /113, с. 13/ и едва ли активно участвовали в борьбе за власть, будучи именно служителями культов, зависящими от обы, постепенно утрачивавшего рацио- нально-реальную власть в пользу верховных старейшин, а также от общинной организации, из которой не выделились /187, с. 153/. В то же время жрецы не были вообще отстранены от важных дел, но зачастую участие в них не было связано непосредственно с их жреческими обязанностями: уже упоминалось о дипломатической миссии служителя культа Олокуна; жрецом был воспитатель будущего обы Эведо /507, с. 10/... Бенинские жрецы не имели собственного хозяйства, как это было, в частности, на древнем Востоке, где оно велось при храмах божеств, отсутствовавших в Бенине, и, в отличие от жрецов Месопотамии или Египта, не получали земельных владений. Они не превращались с течением времени в богатых и влиятельных представителей господствующей верхушки общества в силу особой зависимости от обы, а с конца XVI в. - фактически от верховных старейшин. Тенденцией развития института жречества в Бенине было все большее замыкание в рамках относительно небольшой, маловлиятельной и внутренне не однородной

262

группы лиц, что в "европейскую" эпоху и произошло /326, с. 183/. Организация культа и положение его служителей подтверждает мнение о характере бенинского социума как "зависшего" между доклассовым состоянием и классовым /144, с. 426-429/, но все же ближе к первому.

Тайные союзы

"К сожалению, - писал Л.Е. Куббель, - в Африке, в отличие, скажем, от Полинезии, трудно говорить об аристократическом пути политогенеза в сколько-нибудь "чистом" виде. Как правило, он принимал здесь форму преобладающей роли мужских союзов в потестарнополитических отношениях" /200, с. 75/. Однако Бенин, как показывает наш анализ, вступил именно на "аристократический путь" становления государства еще до прихода европейцев, причем одновременно и "снизу" - более долго, опосредованно, "усилиями" оногие и более быстро, непосредственно благодаря деятельности собственно аристократов (верховных старейшин) при сохранении и увеличении рои верховного правителя как символа общебенинского единства и в немалой степени породителя "насажденных" чифдомов.

Кстати, в бенинской тайный союз Окерисон, действительно игравший немалую роль в жизни людей и в протекавших в их социуме потестарно-политических процессах, входили и жрецы /360, с. 205206/. Возглавлял же его оба. В условиях неразделенности администра- тивно-политической и судейско-полицейской власти, о чем и свидетельствует факт руководства им верховным правителем, тайный союз компенсировал отсутствие особых институтов последней, будучи их предтечей и отчасти зародышем, выполняя в том числе карательные функции. Невыделенность же идеологической сферы проявилась и в том, что Окерисон выполнял также целый ряд обрядов, участвовал во

263

многих ритуалах и церемониях, связанных с основой будущей идеологии - культами верховного правителя и его предков /360, с. 205-206/. Действуют же тайные союзы всегда от имени предков, их членов связывают тайны, разглашение которых карается смертью. "Как можно полагать, объективная основа существования... тайных обществ заключается в необходимости поддержания существующей социальной системы, опирающейся на сложившееся разделение труда" /196, с. 123/. Однако со временем (довольно поздно, в XVIII-XIX вв.) тайный союз стал в Бенине и орудием в борьбе за власть между группировками внутри правящей династии /501, с. 5-8/.

Тайные союзы действовали и на общинном уровне, где, окутанные таинственностью и страшными рассказами о способностях и делах их членов, сосуществовали с общебенинским Окерисоном /360,

с. 206; 468, с. 250-251; 499, с. 87, 95; 673, с. 65; 694, с. 314/. Причем в

"империи" тайный союз уже открыто выполнял роль детали административного механизма. Так, в руках союза находилась власть в некоторых отдаленных от Бенина, а потому не могущих контролироваться из центра областях /486, с. 199-201; 704, т. 3, с. 764/. В самом же Бенине политическая роль Окерисон заключалась не только в напускании страха на жителей с целью поддержания "общественного порядка", но и в придании дополнительного сакрального ореола верховному правителю, внушении людям (лишний раз) веры в его всемогущество, всеведение, абсолютную справедливость. Вместе с верховными старейшинами и правящим линиджем-кланом Окерисон активно влиял на выбор нового верховного правителя, его деятельность /486, с. 199; 673, с. 65/.

Но тайный союз объективно выполнял и важную социальную функцию, будучи одним из каналов вовлечения людей в надобщинную деятельность через структуру надобщинную, но выросшую из общины

264

исохранившую с ней тесную связь. В способствовании внутренней трансформации социума в направлении перестройки его на принципах прежде всего территориальной организации, когда интересы человека как члена общебенинского тайного союза могли при определенных разнообразных обстоятельствах прийти в противоречие с интересами его родственной группы, и сложению адекватного аппарата управления

исостоит историческая прогрессивность тайных обществ, в том числе бенинского Окерисон.

Что же касается ключевого института "доевропейского" бенинского социума - общины, то, подводя итог всему вышесказанному, следует сделать вывод: она не эксплуатировалась надобщинными институтами, не существовало и внутриобщинной эксплуатации, ее внутренняя структура и система производства были характерны для общин в не государственных обществах. Не существовало ни частного землевладения, ни - вследствие этого - рентных отношений и личной зависимости одних членов общества от других. Не достаточно велик для сложения уже в "доимперскую" эпоху государства был и прибавочный продукт, не идеальны его объем, структура и механизмы производства, сохранения, распределения. В "доевропейские" времена ментальные установки всех без исключения бенинцев ориентировали их на сохранение услов- но-эгалитарных, догосударственных отношений, базировавшихся в экономическом плане на поло-возрастном разделении труда, а в социальном - на системе возрастных рангов, охватывавших все слои общества.

Рабы же, хотя и играли даже в "доевропейские" времена определенную роль в бенинском обществе, "не были вовлечены в производственную деятельность, основные экономические структуры неизменно опирались на иные формы труда, и, следовательно, общество не было

265

основано на рабстве" /607, с. 9/ (см. также: /607, с. 12-13; 547, с. 16-17/).

Существование рабов-администраторов и служителей культов (а впоследствии - солдат, гвардейцев и даже военачальников), как и домашний характер рабства и особенности морального отношения к рабам, также свидетельствуют об отсутствии в Бенине характерных для государственных обществ достаточно жестких межсословных, а тем более межклассовых барьеров. Не было тенденции к сложению единого класса или касты рабов, а общество отнюдь не было не только феодальным, но и рабовладельческим /49, с. 53, 54; 50, с. 41/, если вообще признать факт существования рабовладельческих обществ (то есть основанных на рабстве) в истории.

Таким образом, вследствие указанных обстоятельств, стать в Бенине основой процессов полито- и классогенеза, превращения общества из позднепотестарного в государственное в полном смысле слова, если кто и мог бы, то только верховные старейшины - официально организованные в корпорации администраторы (хотя еще и не подлинные чиновники), осознавшие свои интересы, со сложением "империи" и узурпацией ими торговых и прочих связей с европейцами получившие действительные возможности для их реализации.

Таким образом, существуя для народа - во имя единения миров людей и духов, божеств, субъективно, в его глазах власть в сохранявшем, несмотря ни на что, "консервативный" характер "предъевропейском" Бенине оставалось неотделенной от народа, народный и на самом деле, что подразумевает, помимо прочего, упомянутого выше, и формирование институтов власти, рекрутирование в них людей и отправление ими властных функций не помимо, но в соответствии с автохтонными общинно-родственными институтами, традициями, обычаями, посредством обусловленных ими механизмов.

266

При этом, как утверждает П. Скальник, "последние работы, посвященные царской власти, показывают, что сакральность последней напрямую связана с применением силы. Можно считать, что государство возникает в результате насилия (особенно войны), но длительное существование иерархической политической системы во времени невозможно понять, не изучая идеологию, которая узаконивает социальное устройство, основанное на неравенстве... Выработка в людях примирения с системой господства и подчинения является, по-видимому, более важным моментом, чем экономическое или политическое насилие. Сакрализация правителя... значительно облегчает процесс объединения разных социальных сегментов в единую систему с центральной администрацией. Царь - символ такого единства" /310, с. 145/. Как пишет В.В. Бочаров, "сущность власти, ее истоки несводимы лишь к физическому принуждению, а коренятся во многом в социально-психологической сфере жизни общества" /71, с. 27/, что в числе прочего пытался продемонстрировать и автор данной работы.

При этом в рамках мегаобщины соответствующий "этап развития доколониальных обществ выражался прежде всего" не "в борьбе общины и государства за гегемонию в общественном развитии" /280, с. 83/, но в их взаимонеобходимости, дополнительности по отношению друг к другу, способствовании становлению второго за счет первого и во многом еще большему укреплению, хотя и определенной трансформации первой благодаря второму. Кстати, и в латинском языке civitas значит одновременно и "община", и "государство".

Нетрудно заметить, что такая четырехкруговая структура социума воспроизводит систему Мироздания в глазах бенинцев, будучи в целом ее важнейшим вторым кругом; все его круги оказывались миникругами Мироздания (также и первый круг Мироздания - человеческая

268

душа - считался состоящим из четырех мини-кругов). С этой точки зрения, если земная часть общества в целом оказывалась важнейшей частью Мироздания, будучи его вторым кругом, а, в свою очередь, второй круг социального мира бенинцев - община - важнейшим для него, следует прийти к выводу, что именно община оставалась в Бенине не просто центром, фокусом общества, но и ядром ядра всего бенинского Космоса. Именно в общине осуществлялись сохранение и трансмиссия культуры и традиций в самом широком значении этих понятий. Только общинный по структуре социум мог быть подобен строению бенинского Космоса - являться системой кругов, а не социальных сегментов. Из вышесказанного вытекала роль общины и в ментальной, и в социальноэкономической, и в управленческой подсистемах социума-мегаобщины, взаимосвязанность изменений в них в процессе эволюции позднепотестарного общества /292, с. 65-66/. Здесь же кроется разгадка многих реально и уже псевдо-, мини-, квазиобщинных черт и свойств бенинского социума, члены которого - носители по преимуществу мифологического сознания - были склонны во всех сферах своего бытия подменять причинно-следственные отношения "внешним сходством объектов" или явлений /301, вып. 4, с. 78/.

В то же время город, особенно его сакрализованная часть, где располагался дворец обы, виделся центральной не кругом, но точкой Мироздания, расположенной в его главном круге, а уже сердцевиной этой точки, сердцевиной главной точки ядра Мироздания - сам верховный правитель, находившийся во дворце - оберегаемой общенародной святыней. Таким причудливым образом структура Мироздания, существовавшая в головах бенинцев, находила отражение и в действительном мире, поле взаимодействия с ним. Реальное и ирреальное, рациональное и иррациональное, социальное и мифологическое, столь нераз-

269

рывно переплетенные в представлениях африканцев, и в самом деле были тесно взаимосвязаны, как и члены исследованной в работе триады "человек - общество - власть". Мегаобщина оказывалась и моделью Мироздания (системой кругов), и важнейшей его частью одновременно, причем для бенинцев границы между этими кругами, с одной сторон, несомненно существовали, а с другой, были весьма условны. По крайней мере, целое (Мироздание или мегаобщина)всегда оказывалось для них важнее частного - отдельного круга вплоть до мельчайших: индивида в Мироздании и большой семьи в мегаобщине. Главной же целью деятельности людей виделось постоянное поддерживание вселенского и в том числе, естественно, социального status quo как динамического равновесия.

Как и в кругах Мироздания в целом, так и в его основном круге, каждый с точки зрения представлений о Космосе мини-круг подобен, но не идентичен предыдущим, более узким по структуре, "функциям", воспроизводя их на более высоком уровне, так что изменения от круга к кругу, как было продемонстрировано, опять же, при сопоставлении обы с правителями более низких уровней, имеют не только количественный, но и качественный характер. Как показывают же исследования ряда ученых /716, с. 325-326; 166, с. 151-200; 174, с. 111-112/ феномен мега-

общины был, очевидно, достаточно широко распространен в истории человечества.

Насколько мегаобщина в том виде, в каком она представлялась бенинцам, была лишь порождением их сознания, а насколько являлась таковой на самом деле? С момента ее возникновения на грани XII и XIII вв. и до сложения "империи" и прихода европейцев (вторая половина XV в.) реалии и представления о них - сущее и должное - в главном совпадали. Но с началом сложения "империи", в непосредственно

270