benin_nakanune_pervyh_kontaktov

есть их функции перерастали границы сугубо общинных, включая производственные. Участие же в жизни страны на надобщинном уровне глав независимых объединений сводилось по большей части к организации сбора дани с сородичей в пользу в том числе и незанятых в земледелии групп придворных ремесленников.

Таким образом, коллективы придворных ремесленников оказывались одновременно и эксплуатируемыми (исключительно внеэкономически), и привилегированными. В них наиболее далеко зашел процесс отделения ремесла от земледелия. Со временем внутри них даже появились зачатки специализации /533, с. 11/. Но в обществе в целом - не внутри, а на стыке придворных и независимых профессиональнородственных объединений возникали элементы социального разделения труда в ремесле. К тому же обе, конечно, нужны были исключительно высококачественные, что бы под этим ни подразумевалось, изделия. В одной же общине, естественно, не могли из поколения в поколение появляться на свет только таланты. Следовательно, придворные группы в потенциале при соответствующей инженерии сверху11 могли бы со временем превратиться в объединения в первую очередь профессиональные, а не общинно-родственные. По мнению же ряда культурных антропологов /225; 274, с. 16/, это едва ли не важнейший показатель степени "цивилизованности" того или иного общества. Но, в любом случае, европейцы застали процесс превращения бенинских общиннородственных ремесленных объединений в чисто профессиональные еще, можно сказать, на уровне невыявившейся тенденции, которая, как показала история, так и не реализовалась в полной мере и по сей день. Все это становится очевидным, например, при рассмотрении групп придворных резчиков по дереву /410, с. 61-92/.

121

Итак, вновь подчеркнем, что говорить о существовании необщинных форм производства в "доевропейском" Бенине не приходится, и относится это как к земледелию, так и к ремеслу.

Обмен, торговля

Роль связующего звена между объединениями родственников в городе и в деревне, между городом и его округой выпонял обмен, выступавший, таким образом, не только условием стадиального прогресса общества, но и одним из факторов единения бенинского социума, придания ему целостности, каналом, по которому осуществлялось взаимодействие между различными его составляющими, приведение социума в состояние организма-системы.

При этом существовало два вида обмена. Первый - ритуальный, дарообмен, основанный на идеях и принципах реципрокности и превалирования социальных богатств над материальными. Эта система обмена доминировала в общине и отчасти во взаимоотношениях общин друг с другом как обмен социальными знаками, при котором "перестать обмениваться значит прекратить существовать как социальному субъекту, то есть не иметь никакой идентичности вообще" /484, с. 30/. Как продемонстрировали И.Б. и Р. Эрнфорсы, дарение представляет собой также основную форму ритуально-идеологических взаимоотношений центра общества и его отдельных членов, является ли таким центром старейшина общины или, как в Бенине, верховный правитель страны. "В последнем случае, - пишут они, - дарение путем символической схожести или структурно растянутой системы может охватывать как старейшин каждой отдельной группы, так и вождей, играющих роль посредников в дарообмене между подданными и королем. Дарение простирается и далее короля, то есть включает божества". Дарение выполняет, таким образом, двойственную функцию, одновременно способствуя и объеди-

122

нению, скреплению единства общества, и выделению внутри него в некоторой степени автономных социальных групп и подструктур /523, с. 53, 134/.

Второй вид обмена - экономически значимый, зародыш торговли, осуществлялся прежде всего и главных образом на надобщинном уровне и при взаимодействии с другими обществами. Это был уже стимулированный развитием ремесла и земледелия товарообмен, хотя и осуществлялся он при отсутствии товарного производства в условиях неотделенности ремесла от земледелия. У участвовавших в обмене такого рода контрагентов был экономический, материальный интерес к его результатам. Но это все же еще не была торговля до тех пор, пока не появился более или менее всеобщий обменный эквивалент.

В Бенине же эквивалент, притом не единственный, а как основной утвердился в виде раковин каури только в XVI в. под влиянием и при участии португальцев /569, с. 18-19, 30-31; 579, ч. 1, с. 18; 681, с. 32-75/. В его появлении были заинтересованы и узурпировавшие связи с португальцами представители бенинского управленческого аппарата. В это же время на Верхнегвинейском побережье бытовали и некоторые другие, не ставшие столь универсально распространенными обменные эквиваленты. Хотя процесс превращения каури, металлических брусков маниллас, отрезов ткани в обменные эквиваленты начался еще до при-

хода европейцев /528, с. 43; 578; 691; 549, с.50-51; 437, т. 3, с. 501; 580, с. 191-192; 633, с. 106-107; 704, т. 3, с. 875/. (Устная традиция же и во-

все говорит об утверждении в качестве обменного эквивалента каури еще во времена последних огисо /527, с. 12/). Появление подлинной торговли привело к значительным, недооцениваемым в науке изменениям в управленческой подсистеме социума и связанным с ними глубоким, хотя и подготовленным в предшествующую эпоху, социальным

123

сдвигам. Не случайно Т. Парсонс называл деньги, подразумевая всеобщий обменный эквивалент как таковой, "языком", но "весьма специфичным, то есть обобщенным средством коммуникации через символы, получившие значение посредством кода" /657, с. 39/. С появлением всеобщего обменного эквивалента, вошедшего в обращение и внутри страны, а не только во взаимоотношениях с внешним миром, возник дополнительный, качественно новый фактор регламентации отношений между людьми, уплотнения коммуникативной и, следовательно, информационной сети, хотя преувеличивать его значение, пожалуй, тоже не стоит12.

В силу жизненной необходимости экономически-значимый обмен существовал изначально, однако, со временем и под оболочкой реципрокного дарообмена все чаще (но далеко не всегда) стали скрываться не только социально-, но и материально-значимые интересы его участников. Собственно же дарообмен, выполнявший функции не экономические, а социальные, с одной стороны, все более ритуализировался, ему как бы отдавалась дань традиции, а, с другой, - обретал совершенно иное содержание при дарообмене, в частности, между представителями различных уровней системы управления бенинского общества13.

Обмен, имевший прежде всего экономическое содержание, пусть, главным образом, и на локальном уровне, был в "доевропейском" Бенине чрезвычайно развит. Благодаря этому у бенинцев (и йоруба) не только сложилась наиболее разработанная в регионе система мер и счета /360, с. 174; 704, т. 3, с. 874/, но и стало возможным столь быстрое появление под воздействием европейцев торговли. Для каждого рынка существовал свой рыночный день - каждый четвертый /427, с. 23; 466, с. 229; 509, с. 13-14; 499, с. 82-83; 706, с. 19-20; 710, с. 153/. Быть "торгов-

цем" признавалось почетным /286, с. 358/, хотя в этой сфере в прежние

124

времена обычно были заняты женщины, дети и рабы /427, с. 25, 46; 473,

с. 165; 499, с. 105; 606, с. 231; 694, с. 314; 695, с. 151; 704, т. 3, с. 921/.

Каждая большая деревня или несколько маленьких имели свой рынок /427, с. 25; 499, с. 40/, а в городе - крупнейшем центре обмена - их было несколько, среди которых к XVI в. выделились два /427, с. 25; 499, с. 82; 704, т. 3, с. 921/. Главный располагался в самом центре, перед дворцом

/486; 509; с. 9; 653, с. 68; 694, с. 313/. О значении же рынка как феноме-

на социокультурного свидетельствует присутствие его как места действия в центральных эпизодах ряда легенд /704, т. 3, с. 962; др./.

Таким образом, несмотря на то, что отделения ремесла от земледелия так и не произошло, город выступал центром обмена, а затем и торговли как катализатора процесса профессиональной специализации. Не случайно, что все-таки именно в городе был достигнут определенный уровень разделения труда в ремесле. А потому сложившиеся только в городе профессионально-родственные группы, в отличие от самодостаточных деревенских, где ремесленные изделия невысокого качества изготовлялись их же членами, не были замкнуты на себя, завися друг от друга: ткач нуждался в орудиях труда, плотник - в одежде, оба они - в плодах труда кузнеца, гончара, как и они - в их и т.д. Город и формировался в том числе как центр торгово-ремесленный. Несомненно, "сама урбанизация (разумеется, в масштабах и формах, свойственных древнему обществу)... есть наинагляднейший пример необходимости торговли" /21, с. 123/, при отсутствии которой, в свою очередь, не может сложиться территориальная организация общества. Городской рынок был наименее локально замкнут, но и его считать (по терминологии Дж. Долтона /471, с. 16/) "региональным" можно лишь с некоторыми допущениями, а "национальным", по-видимому, нельзя вообще.

125

Вновь необходимо подчеркнуть, что сословия в Бенине только начинали складываться. Наиболее медленно этот процесс, вероятно, шел именно в сфере торговли, поскольку существование торгового сословия или даже касты, помимо появления собственно торговли, а не просто обмена, предполагает значительную степень фактического выделения профессиональных торговцев из общины, определенное противопоставление себя ей, привнесение в общинный коллектив имущественного неравенства в других масштабах.

Из фактора скрепления единства общества обмен как непрофессиональное занятие определенной части населения с превращением в торговлю и появлением соответствующего сословия или даже касты становится фактором его трансформации, нарушения социокультурного status quo. К этому в "доевропейские" времена не было подготовлено массовое сознание бенинцев, не представлявших существования людей, отделенных от земли и общинного коллектива, ставящих личные или узкокорпоративные интересы выше неких нередко иррациональных общих целей и задач, в частности, по сохранению вселенского равновесия - свода, для поддержания которого атлантам от коммерции места не находилось. Таким образом, в "доевропейском" Бенине не существовало условий для сложения психологического типа торговца. Иначе говоря, типа человека, в большой мере вырванного из традиционного социокультурного контекста, отчасти даже поначалу противопоставившего себя ему, имеющего не только возможность, но и желание сколотить стартовый капитал, признающего, тем самым, не только важность материальных богатств, но также актуальность и непреложную самоценность настоящего и будущего, ради процветания в которых и осуществляется торговая деятельность. Человека, ставящего личные, в крайнем случае, узкокорпоративные интересы выше общественных, в Бенине -

126

общинных. В социуме же для этого должен произойти идеологический раскол и утвердиться в качестве на первых порах если не доминирующего, то, во всяком случае, престижного новый критерий обретения и поддержания высокого статуса - материальное богатство.

Чтобы зародилось настоящее торговое сословие, кардинальные изменения, как социально-экономические, так и ментальные, должны были совершиться во всем обществе. В "доевропейском" Бенине до этого было еще очень и очень далеко, и его социально-экономическая история в последующую эпоху это подтвердила. Н.Б. Кочакова отметила отсутствие особого торгового сословия даже в XIX в. у изначально имевших более широкие внешние связи и более развитый внутренний обмен йоруба /180, с. 103/. Ю.М. Кобищанов пишет об отсутствии даже торговых каст в каком бы то ни было тропическоафриканском обществе в любой период его истории /162, с. 231/. Что касается Бенина, то в нем торговые корпорации, как и у некоторых других африканских народов, особенно тесно связанных с европейцами, начали складываться лишь в

XIX в. /571, с. 31-33; 572, с. 28-34; 681, с. 90/.

В связи с тем, что горожане занимались земледелием, а жители деревень - и ремеслом, обмен между городом и деревней был менее интенсивным и более примитивным, чем в городе. В силу же заинтересованности управленческих структур в развитии прежде всего престижного сектора экономики, не имевшего выхода на рынок, интенсификация обмена не поощрялась специально и "сверху". И, тем не менее, обмен сыграл немаловажную роль в зарождении на стыке между общинными коллективами (но не внутри них) необщинных по сути отношений. Впрочем, основную роль здесь сыграл не внутрибенинский обмен, а обмен и торговля верховных старейшин с европейцами начиная с конца

XV в.

127

До появления всеобщего эквивалента, в условиях отсутствия резкой социальной поляризации в обществе, сохранения в нем общинных системы ценностей и традиций взаимопомощи вряд ли возможно предполагать и существование института ростовщичества.

Относительно же внешней торговли бенинцев в "доевропейский" период следует отметить, что ее развитию препятствовали окруженность страны труднопроходимыми лесами и невысокий уровень развития многих ближайших соседей. Важное значение имели также схожесть с бенинскими части потенциальных товаров соседей, недостаточная развитость системы коммуникаций и транспортных средств (вьючные животные, носильщики, лодки /14; 476/), ориентация идеологии позднепотестарного общества на предпочтительность завоевания потенциального контрагента и прямого обложения его данью, а не развития торгово-обменных отношений и т.д. С большой долей преувеличения, не вполне разобравшись в ситуации Д. Пашеку Перейра в самом начале XVI в. писал о лагосском регионе, уже тогда входившем в сферу непосредственного влияния Бенина, в его уже активно формировавшуюся "империю": "В этой стране нет торговли или чего-либо, из чего можно извлечь прибыль" /651, с. 133/.

Таким образом, действительно, наиболее удобный и выгодный вариант внешнего обмена, торговли для бенинцев практически со всех точек зрения могли представлять именно связи со стороны океана, с европейцами. Тем не менее, в XIII-XV вв. из района Бенинского залива на север отправлялись наряду с некоторыми другими товарами слоновая кость, ткани, некоторые продукты земледелия, морская соль14, в обратном же направлении шли медь, олово, скот, другие товары. Поддерживались связи и внутри региона, но эти обмен и торговля не были крупными даже в африканских, не говоря уже о мировых, масштабах

128

/396, с. 88, 103; 410; с. 55; 437, т. 3, с. 501; 457, с. 146-149; 477, с. 133; 499, с. 40-41; 567, с. 68; 628, с. 210; 588, с. 16; 633, с. 107-108; 651, с.131; 623, с. 21; 395, с. 27; 458, с. 340; 566, карта 33; 611, с. 361, 436,

рис. 77, 438/. Едва ли правы М. Краудер, Л.Е. Куббель, П. Мерсье, Р.А. Сарджент, Дж. Т. Страйд и С. Ифека, Б.И. Шаревская, полагая, что именно на торговле с соседями основывались величие и могущество Бенина /465, с. 46; 16, т. 1, с. 53; 147, с. 235; 684, с. 409 сл.; 702, с. 11; 360, с. 195/.

Как уже отмечалось, ни во внутреннем обмене, ни в сфере внешних связей в "доевропейском" Бенине не сложились особые торговые линиджи, то есть не функционировала система профессиональной торговли, характерная прежде всего для внешнеторговой деятельности ранне-, но все же государственных в полном смысле слова обществ: вспомним старовавилонских тамкаров или ацтекских почтеков. Процитируем и Л.С. Васильева, чье высказывание с обратным знаком приложимо к объекту данного исследования и также отражает воздействие внешней торговли на процессы, протекающие в самом социуме: "античный тип общества сформировался на основе развитых торговых связей и средиземноморского мореплавания, что сравнительно рано привело к широкому распространению, а затем и господству товарно-денежных отношений и, как следствие этого, к заметному имущественному неравенству внутри коллектива общины" /81, с. 68-69/. В Бенине же только с установлением торговых связей с европейцами начало осуществляться то, что для Дж. Долтона в ряду прочего и означало "развитие общины", а, если раздвинуть границы его определения, - социума, базирующегося на структурах общинного типа: "расширенное производство на продажу на региональном, национальном или международном рынках и обратный поток потребительских товаров, орудий производства и социаль-

129

ных услуг,... приобретаемых при постоянно возрастающем наличном доходе" /471, с. 16/, так все же и не приведшее к разложению общины, но ускорившее трансформацию меж- и надобщинных институтов, возможно, в направлении их превращения в государственные.

Как справедливо отмечает Х.Дж.М. Классен, "торговля на дальние расстояния и рынки обнаруживаются и в негосударственных обществах. Взаимосвязь должна бы быть сформулирована противоположным образом: нет государств без торговли на дальние расстояния и рынков" /445, с. 376/. И все же обмен с соседями уже в "предъевропейский" период был фактором повышения политического влияния экономически более развитого Бенина в регионе /391, с. 544-546; 437, т. 3, с. 515; 683, с.31/.

Община и семья.

Тип, структура, внутриобщинные и внутрисемейные отношения

Итак, по мнению автора /60, с. 11; 62, с. 187/, новые отношения, в том числе государственные, вызревают сперва не внутри традиционных социальных институтов и структур, а на их стыке. Но что представляли собой накануне европейского проникновения, насколько их возможно реконструировать, сами эти институты и структуры, базовые для бенинского общества на всем протяжении его истории, каковы были особенности их функционирования, тенденции эволюции и роль в трансформации Бенина как природно-этносоциокультурного организма?

Центральным институтом бенинского социума, как отмечалось, была община, но, как и само общество и картина мира бенинцев, она имела подобные себе структуры, две более высокого и одну более низ-

130