
Блаватская Т.В. Ахейская Греция
.pdf
Постройка большого дома обнаруживает довольно высокое архитектурное мастерство его зодчих — почти прямые стены образуют прямоугольные помещения.35
Северная часть верхней террасы была занята жилыми и служебными постройками.
В помещениях, датируемых среднеэлладским II периодом, найдено много зернотерок, пряслиц, каменных и бронзовых орудий. Численность этих находок показывает, что в этом квартале жили и работали ремесленники.36
Дорион-IV — первый полностью и тщательно раскопанный ахейский протогород, т. е. поселение городского типа, которое являлось административным и ремесленным центром для окружающей территории. В нем уже заметны черты, присущие ахейским городам второй половины II тысячелетия: выделение дома правителя, хранение на акрополе больших ценностей в кладовых, возведение мощной оборонительной стены вокруг верхнего города. Но в Дорионе-IV вместе с правителем на акрополе живет большое количество простого народа, дом и утварь вождя ненамного отличаются от жилищ остальных обитателей акрополя. Видимо, правитель этого времени представлял собой главу племени, руководителя хозяйственной жизни общины. Этот «лучший из
35Валмин называет это здание дворцовым, однако такое определение не оправдано ни размерами постройки, ни сохранившимся
вней инвентарем.
36Доу упоминает в числе ремесленников, работавших на акрополе Дорион-IV, и кузнецов (Dow, The Greeks..., p. 8), однако, судя по следам обработки железа, кузнечные мастерские должно отнести к позднеэлладскому III периоду.

мужей», избираемый общиной за военную доблесть (иными словами, за более высокую военную квалификацию) и умение оберегать интересы племени, еще сохраняет много общего со своим народом.
Употребление гончарного круга показывает, что населявшая Дорион-IV община уже прошла период отделения ремесла от земледелия, но ремесленники, судя по концентрации мастерских на акрополе, находились еще под контролем общинных властей. В этот период они действительно были демиургами, т. е. работавшими на народ, людьми, знающими такие тайны ремесла, которые недоступны простому общиннику. Сооружение такого комплекса требовало мобилизации большого числа рабочих рук. Этими строителями, но всей вероятности, были сами члены общины, избравшей холм своим местожительством. Однако вполне возможно, что на помощь были привлечены обитатели мелких поселков, разбросанных по всей прилегающей территории.37 Взаимопомощь членов одного и того же племени вполне оправдывалась: в случае войны выстроенная совместными усилиями твердыня могла защитить многих окрестных жителей. Сохранение традиций общинного единства засвидетельствовано другим мессенским памятником XIX или XVIII в. Это коллективное захоронение воинов в кургане Агиос Иоаннос Папулиа.38 Большой, слегка удлиненный курган диаметром 14 м был окружен кладкой из тесаных плит, достигающей 2 м. В нем обнаружено 18 погребений,
37Валмин отмечает, что окрестности Дориона были густо засе-
лены.
38FA, vol. XII, 1956, 2217; ПАЕ, 1954, σσ. 311-316.

причем часть захоронений была в пифосах. Данные городища Дорион-IV позволяют проследить, как в ахейском обществе происходило разделение народа на богатых и бедных, на «лучших», которые используют свой авторитет для обогащения, и простой народ, который работает на себя и на знать, видя в ней часть древней родовой общины.39 Очень скоро это привело к глубоким различиям между знатью и простыми общинниками. Но эта следующая ступень в Дорионе отсутствует, сведения о ней дают другие области Эллады.
В юго-западной части Мессении к началу XVI в. большого могущества достигли правители Пилоса, расположенного в бухте, очень удобной для стоянки кораблей. О значении пилосской династии можно судить по остаткам погребений, открытых к югу от деревни Корифасион в круглой купольной гробнице (фолосе) в непосредственной близости
39 С. Доу рассматривает поселение Дорион-IV как город, где существовала центральная власть; по его мнению, город является в значительной части продолжением дворца, откуда «дворцовая бюрократия» управляла мастерскими, кладовыми и военной организацией населения (Dow, The Greeks..., p. 8). Эта концепция основывается на перенесении в глубь веков той картины, которая заметна в ахейской Греции XIV—XIII вв. до н. э. Но весь облик культуры Дориона-IV, дышащей во многом первобытнообщинной простотой (очень показательна бедность почти всех захоронений этого времени), опровергает эту характеристику Доу.

к Пилосу. Этот самый ранний ахейский фолос был раскопан в 1925 г. К. Куруниотисом.40
Погребальное сооружение состояло из вырубленного в материке дромоса и круглой камеры, сложенной из мелких плоских необработанных камней. Диаметр камеры — около 6 м, вероятно, приблизительно такой же была и ее высота. Дверной проем высотой 2,75 м, шириной 1,95 м и глубиной около 1,50 м был перекрыт сверху большими необработанными притолочными плитами, стены его выложены из мелкого рваного камня. Вход в камеру был заложен кладкой.
Так как в гробнице уже побывали грабители, то захоронения в ней были смещены и обломки костей разбросаны но всей камере. Над полом залегал слой темной земли толщиной около метра, который Куруниотис принял за след от погребальных костров.
От погребального инвентаря осталось очень мало — мелкие фрагменты серебряных сосудов, большой пиксиды из египетского фаянса и обломки нескольких глиняных сосудов — как лепных, так и сделанных на гончарном круге. Их формы характерны, как определил Блеген, для керамики среднеэлладского II периода и для позднеэлладского I периода.41 Лепные сосуды относятся к разряду керамики с матовой росписью и, по-видимому, составляют остаток инвентаря самого раннего захоронения.
40ПАЕ, 1925—1926, σσ. 140-141. С. W. Blegen, Art early tholostomb in Western Messenia, — «Hesperia», vol. XXIII, 1954, pp. 158162.
41Ibid., p. 162.

Сделанные на гончарном круге вазы относятся к более позднему времени. Таким образом, судя по керамике из фолоса Корифасиона, можно предположить, что в этой камере было несколько погребений в течение XVI столетия. Остатки привезенного из Египта сосуда говорят о том, что царская семья, хоронившая в этой гробнице своих покойников, имела довольно обширные морские связи.
Круглая купольная гробница является, как отметил Блеген, признаком того, что обитатели континентальной Греции были знакомы с конструкцией подземных фолосов еще в конце периода средней бронзы, т. е. в самом начале XVI в. Как нам кажется, Блеген убедительно доказывает, что последовательность среднего и позднего элладских периодов в Западной Мессении такая же, как и в восточной части Пелопоннеса. Поэтому нет оснований предполагать бытование матово-расписной керамики в Пилосе после начала позднеэлладского времени.42 Добавим, что открытие осенью 1956 г. мирсинохорийского фолоса, возведенного к востоку от Пилоса около 1500 г. до н. э., прямо подтверждает осторожное предположение Блегена. Очевидно, пилосские династы уже в XVI в. возводили фолосы, тогда как в остальных областях Греции еще господствовала старая конструкция в виде прямоугольной грунтовой могилы различной глубины.
Сооружение совершенно необычной и весьма индивидуальной гробницы для покойников из семьи анактов свидетельствует, что «владыки мужей» в Пилосе уже не только считали себя возвышающимися над остальным народом, но активно искали средства для подтверждения и закрепления
42 Ibid.

этого превосходства. Изобретение фолоса в самом начале XVI в. отражает те большие изменения в общественном сознании населения Мессении, которые происходили в предшествующее время. Фолос служил одним из внешних средств, которыми господствующая группа подчеркивала прочность своего главенства.
Столь раннее появление фолоса в Западной Мессении весьма важно и для решения вопроса о происхождении этого вида сооружения. Дискуссия об истоках фолосной конструкции тянется уже давно.43 Первоначально господствовало мнение о возникновении круглой купольной гробницы по образцу критских фолосов, однако все три упомянутые гробницы на Крите относятся к более позднему времени. Круглые гробницы, строившиеся на Крите, на равнине Мессары, еще в III тысячелетии, не могут быть привлечены, так как они имели или плоское перекрытие, или крышу из тростника.44 Поэтому все больше утверждается мнение, что фолос является созданием материковых ахеян, выработавших эту конструкцию без каких-либо внешних влияний.45 Эта точка зрения более правдоподобна: фолос по своей идее является каменным курганом, т. е. наследником простейшего земляного сооружения, возводившегося над могилами вождей еще в эпоху господства родового строя. Курганы
43A. Evans, The shaft graves and beehive tombs of Mycenae and their interrelations, London, 1929.
44Дж. Пендлбери, Археология Крита, стр. 79-80.
45A. Furumark, The settlement at Jalysos and the Aegean history c. a. 1550—1400 B, C., — «Opuscula Archaeologica», Lund, vol. VI, 1950, p. 187; Wace, Mycenae, p. 18; Mylonas, Ancient Mycenae, pp. 99-100.

насыпались ахеянами в течение всего додорийского времени,46 и сами фолосы были покрыты всегда небольшой курганной насыпью, закрывавшей верх купола.
Если обратиться к другим областям Греции, то окажется, что там формирование классового общества происходило местами столь же интенсивно, как и в Мессении, местами гораздо более медленными темпами (Эпир, Акарнания).
В Фессалии типичность среднеэлладского облика Лиа- ноклади-III заставляет предположить, что ахейские поселения первой половины II тысячелетия были здесь гораздо многочисленнее, чем это сейчас известно.
Между 1900—1600 гг. до н. э. в Лианоклади существовало поселение,47 одно из строений которого раскрыто полностью и является простейшим типом мегаронного дома, отвечавшего требованиям крестьянского хозяйства. Здание делилось на две части. В жилой комнате на продольной оси расположен круглый очаг, в кладовой стояли шесть больших пифосов с шарообразным туловом и специальной ножкой для укрепления сосуда в земле. Эти лепные сосуды довольно грубы по качеству, тогда как многочисленная группа обломков также лепной, но расписной керамики отличается лучшими очертаниями и разнообразием геометрического
46Павсаний упоминает несколько курганов, относимых греческой традицией ко II тысячелетию-до н. э. (например, Paus., II, 7, 2; VI, 21, 3; VIII, 16. 3; X, 4, 5). В эпосе постоянно говорится о возведении кургана над могилой павшего героя (Il,. XXIV, 799; Od. XII, 13-14).
47A. J. B. Wace and M. S. Thompson, Prehistoric Thessaly, Combridge, 1912, pp. 171, 180-191, fig. 125-138.
орнамента. Наряду с упомянутой керамикой (встречено большое количество серой среднеэлладской посуды, изготовленной на гончарном круге; часть ваз имеет лощеную поверхность. Многочисленность обиходной посуды вместе со значительными размерами дома (площадь в свету достигает 72 кв. м) наводит на мысль, что дом в Лианоклади-III является образцом зажиточного крестьянского дома Южной Фессалии в XVIII—XVII вв. до н. э. Несколько позднее сооружение сгорело, и над ним еще в XVI в. были устроены захоронения.
Таким образом, в конце III — начале II тысячелетия племенной мир Греции переживал период, глубоких внутренних изменений.
Это было время гибели институтов родоплеменного строя, выразившейся прежде всего в обособлении племенной знати.
Необходимо ясно представлять те условия, в которых происходило это выделение. Основную массу населения составляли земледельцы, живущие чрезвычайно примитивно и вместе с тем консервативно. Весь строй сельской жизни благоприятствовал косному сохранению исконных, прадедовских норм и обычаев, что затушевывало проявление экономического неравенства среди крестьянской массы. Еще большую роль играло то обстоятельство, что в среде сельского населения накопление богатства выражалось сначала лишь в количественном возрастании тех же самых ценностей, которыми владели менее зажиточные и даже бедные общинники. Обладание большим количеством зерна, скота, кож, особенно орудий труда и пахотной земли выделяло зажиточную семью. В этом сказалась специфика сельской
жизни далекой древности, сущность которой состояла в повторении человеком одних и тех же трудовых процессов на своем участке земли. Крестьянину нужны были орудия и домашняя утварь добротного качества, умение изготовлять которые передавалось от одного поколения к другому в течение многих столетий.
Зажиточный земледелец на первых порах употреблял свое богатство на приобретение хозяйственного инвентаря, не отличавшегося качественно от таких же предметов в хозяйстве бедного крестьянина.
Должно было пройти очень много времени, прежде чем в ахейском обществе с его натуральным хозяйством не только выработалась привычка господствующей группы подчеркивать свое превосходство употреблением редких вещей, но и возникли материальные условия для этого. Понадобилось время, чтобы ремесленное производство приспособилось к новым требованиям части потребителей и стало выпускать не только обычные свои изделия, но и особую категорию, предназначенную для богачей. Поэтому так трудно уловить по археологическим источникам следы экономического и социального расслоения внутри ахеян в XXVIII—XVIII вв. Понять этот процесс помогает эпос, в котором богатство исчислялось прежде всего скотом. Скот и лишь потом количество пахотной земли определяют социальный вес ахеянина в Илиаде, т. е. даже в воззрениях XII в. до н. э. Лишь имущество басилеев включает, кроме этих основных компонентов богато устроенные дома, драгоценную утварь, ткани, искусных рабынь и т. д. Примитивная форма богатства — скот — в первые столетия II тысячелетия имела исключительно всеобъемлющий характер. Поэто-
му трудно проследить всю начальную фазу развития неравенства внутри ахейского общества.
Все сказанное позволяет утверждать, что выделение микенских владык около середины XVII в. следует считать сигналом того, что процесс экономического и социального расслоения всего ахейского общества зашел уже довольно далеко. Длительное количественное накопление больших материальных ценностей привело к качественному изменению их формы: часть богатств стали превращать в предметы роскоши, т. е. в вещи, специально подчеркивавшие господство басилеев и поэтому ставшие как бы неотъемлемыми атрибутами их власти. Изложенные соображения позволяют утверждать, что рост могущества микенской династии в XVII—XVI вв. не представлял необычайного, изолированного явления в истории ахейской Греции, как полагали ранее. Изучение данных о микенских династах поможет понять некоторые общие черты исторического процесса той эпохи, охватившего всю Грецию.
Возвышение Микенского царства
Согласно имеющимся в настоящее время источникам, город Микены в XVII в. до н. э. еще не существовал. Все ранние следы поселения сосредоточиваются на микенском акрополе — холме высотой 278 м над уровнем моря, огражденном с севера и юга двумя горами — Агиос Элиас (750 м) и Зара (600 м). Холм этот возвышается над северовосточной частью аргосской долины, что позволяло его обитателям господствовать над прилегающей территорией.
Следы наиболее ранней деятельности жителей Микен сохранились на вершине акрополя, где имеются остатки