- •Сергей Георгиевич Кара-Мурза
- •Глава 1. Государство и революции
- •Глава 2. Ненасильственный характер — принцип “бархатных революций”
- •Глава 3. «Бархатные» революции как спектакль постмодерна
- •Глава 4. «Бархатные революции» как программа манипуляции сознанием
- •Глава 5. Предвестники «бархатных» революций. Мятеж 1956 г. В Венгрии
- •«Пражская весна» 1968 года
- •Глава 6. «Красный май»: студенческий мятеж 1968 г. Во Франции
- •Начало волнений
- •Идеологическая основа
- •Ход событий
- •Революция 1968 г. И внешние силы
- •Уроки студенческой революции
- •Глава 7. Революция «Солидарности» в Польше
- •Глава 8. «Бархатные» революции в странах Восточной Европы в 1989 г.
- •Характер «бархатных» революций
- •Общие условия и культурные предпосылки «бархатных» революций
- •Замена политического режима в гдр84
- •Изменение режима власти в Болгарии
- •Свержение режима Чаушеску в Румынии
- •«Бархатная» революция в Чехословакии
- •Приложение. Попытка «бархатной» революции в Китае101
- •Глава 9. Сербия-2000: свержение Милошевича
- •Глава 10. Грузия-2003: «Революция роз»
- •Глава 11. Президентские выборы на Украине — подмостки «оранжевой» революции
- •Выборы как спецоперация сша
- •Выборы на Украине: общий фон
- •Ход выборов
- •Действия судебных органов
- •«Конструктивные переговоры» и «международные посредники»
- •Ненасильственная революция по-украински: палаточные городки
- •Вероятные последствия выборов
- •Глава 12. Технологическая схема «оранжевой» революции
- •Глава 13. Уроки «оранжевой революции» на Украине: слабость государства
- •Смысл «оранжевой революции» в контексте построения Нового мирового порядка
- •Урок Украины: беззащитность постсоветского государства перед «оранжевыми» политическими технологиями
- •Культурные причины уязвимости европейских («христианских») постсоветских государств
- •Объективные предпосылки слабости постсоветского государства
- •“Оранжевая” революция — соучастие власти
- •«Оранжевая» революция: роль спецслужб
- •Глава 14. Уроки «оранжевой революции» на Украине: технология и участники Продукт демократической утопии — «выборы»
- •Эмоциональный ресурс национализма
- •Потенциал насилия в «оранжевых» революциях
- •Молодежь в «оранжевой» революции
- •Финансирование «оранжевых» революций
- •Сми и Интернет
- •Часть 2 Введение. Зачем Соединенным Штатам «оранжевая» революция в рф?
- •Глава 15. Факторы слабости власти рф при угрозе «оранжевой» революции
- •Глава 16. Государство переходного периода: исчезновение народа
- •Глава 17. Симптомы назревающей «оранжевой» революции: сигналы с Запада
- •Глава 18. Общее недовольство населения — объективное основание для «оранжевой» революции
- •Глава 19. Монетизация льгот — активизация «мины недовольства»
- •Глава 20. Социальная база “оранжевой революции” в рф
- •Глава 21. Прогноз риска «оранжевой» революции в рф
- •Глава 22. Отношение к «оранжевой» революции на левом фланге
- •Глава 23. Позиция умеренных либералов и лево-центристов
- •Глава 24. Угроза «оранжевой» революции в рф и состояние политической системы
- •Глава 25. Возможный путь преодоления «оранжевой революции» в рф
- •Глава 26. Проект
- •Примечания
Урок Украины: беззащитность постсоветского государства перед «оранжевыми» политическими технологиями
Здесь мы подходим к самому актуальному для нас практическому вопросу. Р.Шайхутдинов фиксирует то, что давно уже стало очевидным, но что не осмеливаются открыто признать российские политики: «Схемы, по которым действовала и действует оппозиция в Сербии, Грузии, а теперь на Украине, настолько близки, что можно уверенно сказать: мы имеем дело с новым, осознанно применяемым механизмом реализации внешней политики США и Европы; с новым механизмом захвата власти в посткоммунистических странах».
«Оранжевая революция» на Украине обнаружила крайнюю уязвимость традиционного для ХХ века «цивилизованного» национального государства против действий, инспирируемых и поддерживаемых из метрополии сил глобализации (Запада). Государства советского и постсоветского типа, идущие на сближение («конвергенцию») с Западом, структурно и функционально беззащитны против таких революций. За длительный срок (3-4 года), прошедший после предыдущей совершенно аналогичной революции в Сербии, они не могли понять ее уроки и мобилизовать собственные ресурсы для предотвращения назревающей революции у себя дома. Даже после того, как стереотипная революция произошла в Грузии, сторонники Януковича были уверены, что ничего подобного на Украине произойти не может (потому что «Украина — не Грузия»).
Р.Шайхутдинов пишет: «Эти проявления иного типа власти просто невидимы, как для политтехнологов, так и для представителей правительства. США и Европа достигают своей цели по присоединению к новому имперскому порядку всё новых областей и стран непостижимым для российских (украинских, сербских…) властей способом. Они понимают и вычисляют наши действия, а мы их вычислить — не можем».
Опыт 2004-2005 гг. показал, что структура и культура общества Украины (как части бывшего СССР) за 20 лет перестройки и реформы изменились настолько, что критическую массу граждан можно организовать и активировать для революции («убийства государства»), направленной на «виртуальную» цель.
Иными словами, стало возможно на короткий срок создавать высокоорганизованную политическую силу, готовую свергнуть государственную власть — без какой-либо осознанной социальной цели, без большого проекта и без связной идеологии. Даже без ясного образа иной государственности, приходящей на смену «убиваемой».
А. Бузгалин, наблюдавший события на Майдане, пишет: «Разные люди, разные мнения. У большинства никаких четких политических и социально-экономических позиций. Большинство хочет одновременно и честный частный бизнес, и определенные социальные гарантии. Четко сформулировать свои взгляды на то, каким хотели бы видеть будущее Украины, как правило, не могут, но совершенно четко и однозначно хотят честной и подконтрольной народу власти. При этом в большинстве верят в Ющенко. Некоторые понимают, что за Ющенко тоже стоят олигархи („А как же без них?“ — довольно типичное мнение), но считают это не главным. И практически все неравнодушны к тому, что происходит на их Родине»160.
Постсоветские политики Украины, чье мышление сформировано историческим материализмом, не ожидали никакой революции, потому что «не было революционной ситуации» — не созрели субъективные предпосылки для классовой борьбы. Они не понимали смысла символических действий, которые подрывали их власть и авторитет.
Р.Шайхутдинов пишет: «Что делал Лех Валенса в Киеве? Вёл переговоры с Кучмой, Януковичем и Ющенко. Но кто такой был Ющенко? Формально — никто… Власть не отказалась встречаться с Квасневским после его встречи с Ющенко. Тем самым Украина признала авторитет ЕС, а Кучма и Янукович — существование Ющенко… Власть не понимала механизмов порождения легитимности [выделено нами — Авт. ]. А они таковы: если десять международных деятелей едут и проводят переговоры с Ющенко, то он становится фигурой, равноправной всем остальным, имеющей статус «третьей силы». А власть, давая внешним деятелям встречаться с Ющенко, признаёт факт спорности выборов и наличия у оппозиции оснований для притязаний и т.п. Так власть фактически отказывает самой себе во власти»161.
Помимо присущего истмату механицизма, над сознанием политиков и политологов довлела инерция «демократического мышления», ложная программа которого была внедрена в их головы во время перестройки. Скорее даже, этот вирус поразил их подсознание — ведь не могли же умные люди сознательно и всерьез верить в то, что орудующие на Украине агенты ЦРУ и Сороса больше всего заботятся о честных демократических выборах.
Э.Михневский пишет об этой удивительной глупости: «Глеб Павловский — человек, долго изучавший революции и возможности их сокрушения — недоволен собой. Он считает, что, чрезмерно сфокусировав внимание на процессе украинских выборов, слишком поздно оценил реальный потенциал тамошней ситуации. В ту же ловушку попали и другие российские политтехнологи, искавшие себе применения на тех выборах — и Марат Гельман, и Сергей Доренко, и всё тот же Стас Белковский. „Сколько их, куда их гонят?“ — скорбно интересуется руководитель Фонда эффективной политики. Короче: проглядели конкурирующий проект.
В нескольких интервью (в частности — «Независимой газете» и журналу «Эксперт»), говоря о победе «оранжевых» и перспективах потрясений в России, г-н Павловский на разные лады повторяет следующее: тем, кто хочет, чтобы развитие обеспечивалось политической стабильностью, важно понять: ошибка — думать, что оппозиционные круги готовятся к выборам. Революционеры осуществляют другой проект — проект взятия власти, приуроченный к выборам»162.
Результатом поражения сознания во время перестройки стал и нелепый легализм мышления политиков и политологов. Нелепым он является потому, что сами они, легко нарушая нормы права, в то же время наивно верят, что политическая клика, руководимая Западом, будет действовать в правовом поле. А значит и сами они не имеют права огорчить западных надзирателей и нарушить букву закона.
Р.Шайхутдинов констатирует с удивлением: «Характерными являются слова Кучмы на пресс-конференции вечером 24 ноября: власть не принимает участия в работе избиркомов, на Украине действует самый демократический избирательный закон. Это означает, что власть не видит необходимости покидать правовое поле, несмотря на то, что её противники действуют всё более беспардонно. А в это время Ющенко приносит присягу, создаётся Комитет национального спасения, объявлена политическая забастовка, планируется перекрывать дороги и нарушать работу госучреждений. Что как не изначальное, навязанное бессилие руководит бездействием власти? Руки связаны у государства, но развязаны у оппозиции.
Заметим: каждое из действий оппозиции, которые были описаны вначале, законно. Только все вместе они образуют неправовую конструкцию, с которой государственные службы пытаются справится в рамках права, фиксируя лишь отдельные её проявления. Ведь правовым образом практически невозможно доказать взаимосвязь отдельных проявлений идущей «спецоперации», поскольку тот, кто удерживает схему целиком, находится за пределами страны».
Поправляя Р. Шайхутдинова, заметим, что и самопровозглашение Ющенко Президентом, и декреты «Комитета национального спасения», и перекрытие подходов к госучреждениям, и самовольный обыск автомобилей, показавшихся манифестантам «подозрительными», — каждое из этих действий «оранжевых» очевидно нарушали закон. Силовое пресечение этих действий было бы вполне законным, более того, закон требует от правоохранительных органов пресечения подобных беспорядков. Проблема в том, что закон не сформулировал однозначно, какие именно меры власть должна предпринять в подобном случае и какое наказание должностных лиц влечет непринятие этих мер. Получив формальный повод выбирать между активным противодействием беззаконию и выжиданием, должностные лица предпочли более безопасный для себя вариант. Выражение «оставаться в правовом поле» стало во время оранжевой революции эвфемизмом, обозначающим непринятие властью силовых мер против манифестантов, если только они не начнут прямой штурм административных зданий с использованием огнестрельного оружия.