ствительную ситуацию реальности в представление о реаль­ ности, не учитывающее реальных отношений, имеющих место в этой ситуации, а тем более во всем том «блоке», в котором она располагается.

Не позволяя же ситуации (некоему положению вещей) попасть под власть нарратива (привычных, пусть и со значи­ тельными вариациями, представлений), мы таким образом даем себе возможность увидеть в реальности те отношения, которые прежде не были нами замечены или же были просто нами проигнорированы.

Структура факта и пропозиция

16 Представим себе эту диспозицию:

•с одной стороны, есть какая-то наша озадаченность, кото­ рая обращается к некоему «положению вещей» (к некой «ситуации»), чем, по сути, создает своего рода «контекст» (причем, наша озадаченность вполне произвольно, ру­ ководствуясь лишь собственной нехваткой (дефицитом), создает именно такое «положение вещей», а не какое-то «правильное», «верное», «объективно оправданное»);

•с другой стороны, вещи данной «ситуации» (вещи из «положения вещей») сами по себе включены в какие-то другие «контексты», находящиеся за пределами того «по­ ложения вещей», которое мы, в некотором смысле, вы­ звали своей озадаченностью (то есть, они имеют какие-то отношения с вещами, находящимися вне данного нашего первичного «контекста», выявленного нами волюнтари­ стски — лишь по причине такой нашей озадаченности, и мы этих отношений не видим).

Однако, озадачиваясь отдельными вещами данного «по­ ложения вещей» (данной ситуации) как самостоятельными ситуациями (другим «положением вещей»), мы можем найти связанные с ними факты (какие-то другие вещи или положения вещей) в других контекстах, не совпадающих с изначальным.

В ситуации написания книги по методологии, озадачив­ шись, например, вопросом книги самой по себе (книги как

https://t.me/medicina_free

самостоятельной вещи некого положения вещей), можно об­ наружить массу фактов, которые напрямую не связаны с «кни­ гой по методологии». Кто сейчас издает книги? Каков средний объем книги, которую прочитывают до конца? В каком фор­ мате читают книги — в бумажном, в электронном, в виде те­ зисов или инфографики? Как книга должна быть оформлена, чтобы она соответствовала ее аудитории?..

Тут же возникает вопрос аудитории — это уже другая вещь данного «положения вещей», но имеющая и как бы свое, па­ раллельное, «положение вещей», не связанное напрямую с тем, в котором я ее обнаружил. Что читает эта аудитория? Какие темы ей интересны? Какова должна быть подача мате­ риала, чтобы заинтересовать читателя? Нужны ли примеры? Какими они должны быть, чтобы аудитории их восприняла правильно? И так далее, далее, далее.

Потом мы снова возвращаемся к вопросу о книге, ее теме и т. д. — то есть, к разным отдельным вещам того положения вещей, которые составляют актуальную для нас ситуацию. По сути, каждый такой вопрос связывает (показывает отноше­ ния) данную вещь с другими вещами вне того контекста («по­ ложения вещей»), который был задан моей озадаченностью изначально.

17 Вот, собственно, эти «связанные вещи» — и есть «фак­ ты», как они понимаются в методологии мышления.

Возвращаясь к квантово-механической метафоре, можно сказать, что «факты» — это отношение запутанности двух вир­ туальных сущностей, грубо говоря — двух вещей, одна из кото­ рых является вещью в данном положении вещей (вещью дан­ ной ситуации), а другая — вещью из другого контекста (вещь другого положения вещей).

Причем, сейчас, в целях демонстрации самого принципа возникновения данной «запутанности» (значение этого тер­ мина я поясню в следующем пункте), мне пришлось вербализировать соответствующие вопросы, а также предполагать, что соответствующий ответ может быть легко сформулирован и высказан (именно поэтому я и взял для примера такую нехи­ трую ситуацию с книгой по методологии, а не вопрос, напри­ мер, брачно-супружеских отношений).

https://t.me/medicina_free

На самом деле, в процессе действительной озадаченно­ сти, мы смотрим на ситуацию и вещи соответствующего по­ ложения вещей (а также и на все прочие контексты, которые нам благодаря нашей озадаченности открылись) как бы вну­ тренним взором, как бы вне языковой матрицы. Мы пытаем­ ся усмотреть действительные отношения вещей, увидеть ню­ ансы, а вовсе не схватить хоть что-нибудь, чтобы облечь это в слова и выдать «общие соображения».

Вещи «положения вещей» — это не какие-то предметы, наделенные некой своей специфической сущностью и имею­ щие самостоятельное существование (это не какие-то штуки, которые мы можем взять и поставить на полку).

Так что, точнее сказать, что здесь мы имеем — суть — эле­ менты ситуации (или составляющие ситуации), обязанные своим существованием самому положению вещей, в котором они находятся.

Однако, понятно, что определяя «вещь» таким образом, мы должны учитывать, что ситуации (положения вещей), с которыми мы имеем дело, обусловлены нашей собственной нехваткой (дефицитом), нашей интенцией. Думать, что, дей­ ствуя таким образом, мы можем получить «вещь» целиком и «как она есть», было бы в высшей степени наивно.

Да, вещь порождается ситуацией — как системой отно­ шений, ее создающих, как положение вещей, в котором она обнаруживается. Без этой ситуации она не существует, она — «онтологическое ничто».

Но это не наша ситуация (не та ситуация, которую мы со­ здали, определив такое «положение вещей» своей озадачен­ ностью), а ее си!уация — этого «онтологического ничто».

То, какой вещь видится нам в изготовленном нами «по­ ложении вещей», эта вещь, в каком-то смысле, является лишь «вещью-для-нас», но это не значит, что она сама этим исчерпывается.

При этом, мы сами, кстати сказать, являемся частью ситу­ ации данной вещи. С другой стороны, и она сама вполне мо­ жет пребывать во множестве других отношений, которые нам не очевидны.

Ситуации же, которые мы выявляем (соответствующее положение вещей) и в которых эта вещь получает свою пропи­

https://t.me/medicina_free

ску для нас, не являются чудесным способом производства ве­ щей как таковых, но лишь средством усмотрения «их-как-то».

18 Таким образом, усматривая отношения вещей в той или иной ситуации (в том или ином «положении вещей»), мы, тем самым, создаем «вещи-для-нас», чем, надо полагать, сами эти вещи не исчерпываются.

Однако, если мы увеличиваем количество контекстов (си­ туаций, положений вещей, в которых эта вещь проявляет себя через соответствующие отношения), мы как бы увеличиваем саму эту вещь («вещь-для-нас»), зона нашего контакта с ре­ альностью становится больше, а реконструкция реальности, которую мы производим, — точнее.

Нам только кажется, что мы мыслим сознательно, что элементами нашего мышления являются суждения, высказы­ вания, тезисы и т. п. Это не так.

Мышление — это работа интеллектуальной функции. И собственно на этом следовало бы остановиться — не продол­ жать данное определение, но ради большей его «понятности» приходится добавлять: «по производству интеллектуальных объектов посложнее из интеллектуальных объектов попроще».

В действительности, «интеллектуальные объекты» яв­ ляются лишь своего рода удобной фикцией (как, впрочем, и «вещи», «факты», и т. д.). На самом деле, они и есть та са­ мая интеллектуальная функция — то есть, система отношений (взаимоотношений) между различными, если так можно вы­ разиться, «ничто», становящимся для нас «чем-то» именно посредством этих своих отношений друг с другом.

О том, как понятие «интеллектуального объекта» соотно­ сится с понятием «факта», мы поговорим чуть позже. Сейчас же важно понять, что мышление — это, по природе своей, не языковой феномен, это способность видеть отношения вещей (а не обозначать конкретные вещи), видеть то, как эти отноше­ ния и производят вещи, которые мы ошибочно, в силу своего психического устройства, воспринимаем как самостоятельные (имеющие собственное существование) данности (субстан­ циональные сущности).

Таким образом, наше мышление имеет дело не с реально­ стью как таковой, а с «фактами» реальности, которые, впро­

https://t.me/medicina_free

чем, оно же и производит, усматривая в положении вещей (в ситуациях) сами вещи, которые, в свою очередь, являются лишь отношением вещей друг с другом (положение вещей).

Сами же эти отношения, в которых находится вещь, во­ все не ограничиваются только теми ситуациями (положения­ ми вещей), которые мы выделяем из реальности, следуя соб­ ственной нехватке (дефициту).

Понимая это, мы можем как бы расшить эти «вещи-для- нас» (их вес, их объем), выделяя большее количество контек­ стов (ситуаций, положений вещей) данной вещи, что увеличи­ вает сложность и точность наших реконструкций реальности.

19 Понятие «запутанности» в квантовой механике пред­ полагает взаимозависимые отношения двух или более объек­ тов квантового мира.

Особенность этой связности состоит в том, что если даже мы разнесем запутанные частицы на такое расстояние друг от друга, что никакие известные нам силы не смогут на них одно­ временно воздействовать, запутанность — то есть взаимозави­ симые отношения этих частиц — не исчезнет.

По-прежнему изменение состояния одной из частиц будет приводить к синхронному и мгновенному изменению состоя­ ния другой частицы. То есть, в каком-то смысле такие частицы представляют собой единое целое, и эта нераздельность никак не связана с пространственно-временным континуумом.

Данная квантово-механическая метафора, как мне пред­ ставляется, весьма продуктивна для понимания природы того, что мы называем «фактом» реальности. Последние существу­ ют только в этой своей связности («запутанности») неких ве­ щей друг с другом, а «элементарного факта», который бы су­ ществовал сам по себе, вне отношений связности двух вещей, не существует.

Полагаю, что именно по этой причине в «Логико-философ­ ском трактате» Людвига Витгенштейна мы не найдем ни одного примера «простого предмета» (аналога нашей «вещи») — его, при всем желании, невозможно дать. Таким «простым предме­ том» может быть только «онтологическое ничто», которое ста­ новится «чем-то» лишь в отношении с «чем-то», если так мож­ но выразиться, другого «онтологического ничто».

https://t.me/medicina_free

трактате» предполагает, что он — будучи «атомарным»', — со­ стоит из «простых предметов», как «минимальное положение вещей в мире». И когда мы говорим о «фактах», мы говорим, по существу, об «атомарных фактах» Людвига Витгенштейна.

Итак, мы имеем некую ситуацию (некое «положение ве­ щей»), выявленную нашей озадаченностью. Продлевая состо­ яние озадаченности, мы можем увеличить количество «фак­ тов», обнаруживаемых нами в реальности.

«Фактами» будут являться вещи данного «положения ве­ щей», связанные («запутанные») с другими вещами из этого и других контекстов (других «ситуаций», других «положений вещей»).

20 Будучи облеченными в слова, «факты» реальности пре­ вращаются в «пропозиции», но в таком виде собственно мыш­ ление (в отличие от сознания) не может ими свободно опери­ ровать (что, впрочем, не отменяет действие методологического принципа дополнительности, а следовательно и нашей воз­ можности даже в такой ситуации увидеть «факт» как «факт»).

Вот почему пример с «фактами» о ситуации «написания книги по методологии», в некотором смысле, некорректен. Если вопросы заданы и ответы получены не в рамках видения отношений между элементами ситуации, а в рамках языковых конструкций, то мы уже имеем дело не с «фактами» (которые, все-таки, есть именно отношение между вещами, а не обозна­ чение этих отношений), а с «пропозициями».

Проблема здесь заключается в том, что, будучи означен­ ными,«факты» как бы выходят на уровень сознания, где не­ избежно начинают взаимодействовать с его нарративными конструктами, включаются в разнообразные языковые игры

ивообще становятся представлением о неких отношениях,

иперестают быть самим этим отношением.

Отношение между элементами можно лишь видеть, лю­ бые же попытки зафиксировать отношение приводят к утра­ те отношения с этим отношением (по аналогии с феноменом «коллапса волновой функции» при ее замере наблюдателем).

* Данный перевод на английский немецкого слова Sachverhalt из немецкого оригинала «Трактата», впрочем, самого Витгентшейна, как мы знаем, не слишком устраивал.

https://t.me/medicina_free