5 курс / Психиатрия детская (доп.) / Нейропсихология / Govard_Gardner_Struktura_Razuma

выдавать ответ исключительно в одной модальности

— лингвистической или пространственной. Но если участники эксперимента имели выбор и могли получать сведения посредством одной модальности, а затем давать ответ посредством другой, неконкурирующей модальности, подобной интерференции не наблюдалось. Точно так же, как обработка музыкальной и лингвистической информации выполняется разными центрами, не зависящими друг от друга, пространственные и лингвистические функции, похоже, осуществляются обособленно и взаимно дополняют друг друга.

РАЗВИТИЕ ПРОСТРАНСТВЕННОГО ИНТЕЛЛЕКТА

испытуемыми, сравнительно мало убедительных сведений получено относительно развития таких способностей у детей. Причины этого не совсем

исследователи, занимающиеся развитием ребенка, не имеют развитой интуиции, хороших знаний или большого интереса к этому вопросу.

Исключение составляет Жан Пиаже, который

Неудивительно, что он считал пространственный интеллект неотъемлемой частью общей картины логического развития, которая сложилась у него по результатам многих наблюдений. Поэтому, высказываясь о развитии пространственного интеллекта, Пиаже говорил о сенсорно-моторном понимании пространства, которое формируется в младенчестве. Основными являются две

способности: первичное понимание траекторий, по которым движутся объекты, и развивающееся на его основе умение ориентироваться в различных местах. В конце сенсорно-моторного периода раннего детства дети уже умеют создавать ментальные образы. Они могут представлять сцену или событие, для чего им не обязательно находиться именно там. Пиаже проследил становление таких навыков вплоть до того момента, когда ребенок воспринимает некий объект или событие и в то же время исследует его сенсорно-моторным способом. Ментальные образы, следовательно, выступают разновидностью интерналиаированного действия или отложенной имитацией, грубыми набросками или схемами действий, которые когда-то выполнялись (и, теоретически, могут по-прежнему выполняться) в реальном мире. Но в раннем детстве такие образы остаются статичными, и дети не могут на их основе осуществлять умственные операции.

Ввиду того, что как логико-математический, так и пространственный интеллект развиваются на основе действий, которые ребенок выполняет в предметном мире, может возникнуть вопрос, действительно ли они являются различными видами интеллекта. Похоже, даже Пиаже подозревал, что это так. Он выделял "образные" знания, в виде

ментальным образом), и "оперативные" знания, где основное внимание уделяется трансформациям этой конфигурации (как в случае с манипуляцией образом). Как считал Пиаже, в определенный момент происходит раскол, отделяющий статичную конфигурацию от "действенной" операции. Для

пространственных знаний, при этом как те, так и другие напрямую связаны с пространственным интеллектом.

Продолжая мысль Пиаже, нужно заметить, что с появлением конкретных операций в раннем школьном возрасте начинается важный этап умственного развития ребенка. Теперь он способен

отношении. С помощью обратимых умственных операций ребенок уже понимает, как эти объекты воспринимает кто-то, находящийся в другом месте. Здесь мы сталкиваемся с хорошо известным явлением децентрации, когда ребенок может определить, каким видит место действия человек, сидящий в другой части комнаты, или как будет выглядеть объект, если его развернуть. И все же эти разновидности пространственного интеллекта по-прежнему ограничены конкретными ситуациями и событиями. Только на этапе формальных операций, в подростковом возрасте, ребенок может работать с идеей абстрактного пространства или с формальными правилами, которые управляют этим пространством. Таким образом, подросток (или ребенок с математическим даром), который может

пространственной сферы — от способности младенца двигаться в пространстве до умения малыша формировать статичные ментальные образы, затем до способности школьника манипулировать ими и,

находится в выгодном положении и может соединять логико-математический и пространственный интеллекты в единую геометрическую или научную систему.

Как и в других исследованиях, Пиаже разработал первую общую картину развития пространственного интеллекта, и многие из его наблюдений и характеристик выдержали проверку временем. Но в большинстве случаев он ограничивался работой испытуемых с бумагой и карандашом или "настольной" диагностикой пространственных способностей, во многом игнорируя понимание ребенком более широкого пространственного окружения. Недавно были проведены исследования общего понимания ребенком пространства и получены многообещающие результаты. Оказывается, дети в возрасте трех лет и младше могут вернуться назад по пути, который освоили на уровне моторики, но с трудом способны антиципировать62, с чем им придется столкнуться в тех местах, где они не бывали, но

окоторых им многое известно (например, из

словесного описания или после посещения соседнего места). Когда такие дети пытаются

претерпевает существенные изменения. Для детей

пространственные знания в другой формат. Поэтому пяти- и шестилетние дети могут удовлетворительно ориентироваться на местности, даже если она им

62 Антиципация (от лат. anticipatio — предвосхищаю) — понятие, означающее представление о предмете, явлении, результате действия и т.п., возникающее до того, как они будут реально восприняты или осуществлены. — Примеч. ред.

незнакома, но если попросить ребенка описать ее словесно или нарисовать рисунок либо карту он совершенно растеряется или чрезвычайно упростит свой маршрут (например, будет описывать извилистую тропинку как прямую). Для детей школьного возраста самой сложной задачей оказывается координация своих пространственных знаний, полученных из различных источников, и создание на их основе единой организованной схемы. Такие дети способны успешно находить дорогу по соседству или даже в целом по городу; при этом они с трудом могут почерпнуть из карты, плана или словесного описания информацию о взаиморасположении различных мест. Репрезентация ими своих разрозненных знаний в другой модальности или символической системе пока затруднена вследствие присущего этому возрасту уровня развития пространственного интеллекта. Другими словами можно сказать: хотя развитие пространственного интеллекта ребенка идет быстро, для него еще достаточно сложно понимать пространственные отношения с помощью другого вида интеллекта или иного символического кода.

НЕЙРОПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ

Если при изучении проблемы детского развития пространственному интеллекту не уделялось должного внимания, то в нейропсихологических исследованиях он играл заметную роль. Более того, возможно, за исключением речи, ни один вид интеллекта не был изучен так хорошо, как пространственный.

Результаты этих исследований ясны и убедительны. Точно так же, как в ходе эволюции левое полушарие мозга взяло на себя руководство обработкой лингвистической информации, правое полушарие, особенно его затылочная часть, имеет

наибольшее значение для пространственного (и визуально-пространственного) интеллекта. Несомненно, правое полушарие не имеет того ключевого значения при обработке пространственной информации, какое приобрело левое полушарие при работе с речью. Например, в

пострадать и пространственные способности. Но если речь идет об ориентировании на местности, распознавании объектов, лиц и мест, внимании к мелким деталям и о многих других функциях, то повреждение правой затылочной доли вызовет нарушение этих способностей скорее, чем травмы других участков мозга. Более того, повреждение правого полушария приводит к появлению особого состояния, при котором человек обращает мало внимания (или полностью игнорирует) левую половину пространства вокруг себя. Поэтому

основных направлений исследований. Важнейшую роль играет клиническое изучение людей, мозг которых пострадал в результате удара или других травм. Было убедительно доказано, что повреждения правой затылочной доли приводят к проблемам со зрительным вниманием, пространственной репрезентацией и ориентацией, созданием образов и памятью. Чем сильнее травма, тем серьезнее проблемы. Наличие даже небольшого повреждения в левом полушарии, сопутствующее

Второе, и тесно связанное с первым, направление исследований — выполнение людьми с односторонними мозговыми травмами тестов на пространственное функционирование. В работах Нельсона Баттерса и его коллег из Бостонского медицинского центра для ветеранов содержатся убедительные доказательства того, что пациенты с повреждениями правого полушария сталкиваются с особыми трудностями при трансформации визуальных объектов, в антиципации того, как они выглядят под другим углом зрения, при чтении карты или ориентировании в незнакомом месте, при расшифровке и запоминании пространственной информации. Подобные травмы редко затрагивают лингвистические способности (например, понимание символов). Ключевая роль левого полушария при функционировании лингвистического интеллекта помогает сохранить речевые способности, несмотря на значительные повреждения правого полушария мозга.

Исследования в других лабораториях зафиксировали и иные трудности. Бренда Милнер и

складывать рисунок, соединяя точки одной линией. Элизабет Уорингтон зафиксировала у подобных пациентов проблемы с узнаванием знакомых объектов, расположенных под необычным углом, а некоторые исследователи отмечали, что люди с травмами правого полушария сталкиваются с особыми проблемами при рисовании. На рисунках таких пациентов некоторые детали располагаются не на своих местах, отсутствует общий контур и отмечается пренебрежение к левой половине пространства, что является типичным следствием заболевания правого полушария. Такие рисунки

говорят об исключительной зависимости от явных,

воспринимаемым контурам целого и его деталей, которые необходимо изобразить.

Здесь может возникнуть вопрос, нельзя ли обойти такие повреждения мозга с помощью лингвистических стратегий. Пациенты с травмами правого полушария действительно пытаются помогать себе словами: они вслух рассказывают о том, как идут к окончательному решению задачи, и даже проговаривают ответ. Но это помогает только самым удачливым из них. Мойра Уильяме рассказывает о наглядном случае со всемирно известным математиком, который потерял большую часть правого полушария мозга в результате

тестов интеллекта он получил обычное задание

возможность прибегнуть к геометрии".

Не так давно Эдуардо Бисиак и его коллеги из Милана зафиксировали случаи, когда пациенты с травмами правого полушария сталкивались с особенными трудностями в заданиях на направленное воображение. Оказывается, люди, не замечающие левую половину пространства в повседневной жизни, проявляют те же симптомы и при создании ментальных образов. Это значит, что такие пациенты могут представлять себе только

продемонстрировано, когда людей с травмами мозга просили представить известную площадь Дуомо, расположенную в центре Милана. Получив задание вообразить эту площадь с определенной точки, пациенты смогли описать все объекты в правой половине поля зрения, но ни одного в левой. Затем, когда необходимо было представить себя на противоположной стороне площади, они снова смогли назвать все предметы справа (те, что в первом случае были пропущены), но ни одного слева (названные в первом задании). Невозможно предположить, какое еще доказательство "психологической реальности" визуальных образов было бы более убедительным.

И наконец, последним источником сведений о той роли, которую играет правое полушарие при обработке пространственной информации, является работа с нормальными людьми. Испытуемых подвергают стимуляции либо в правом визуальном поле (связанном с левым полушарием мозга), либо в левом (которое соединено с правым полушарием); при этом их просят выполнить определенные задания. Результаты бесспорны — в каждом случае правое полушарие имеет большее значение при решении задачи, чем левое. Хотя необходимо отметить, что результаты исследований нормальных людей не столь наглядны, как работа с теми, чей мозг был травмирован.

Такое подтверждение роли правого полушария при решении пространственных задач, а особенно важность затылочной доли, похоже, не вызывает сомнений. И действительно, я убежден, что в обозримом будущем скорее будет выяснена нервная основа пространственного интеллекта, нежели какого-либо другого вида интеллекта из тех, что

простейшем виде выполняется относительно элементарными сенсорными рецепторами, а в самых сложных формах по-прежнему остается во многом более общей у человека и других организмов, чем, скажем, логический или лингвистический

сделанные открытия. Из исследований на клеточном уровне, которые проводили Дэвид Хьюбел и Торстен Вайзл, многое, что было сказано о восприятии линий, углов, граней и других строительных блоков, уже не вызывает сомнений. Благодаря

приматов, многое теперь известно о восприятии и распознавании целостных объектов. Похоже, внутренние височные нейроны участвуют в кодировании физических характеристик визуальных раздражителей. При этом они, вероятно, служат для накопления информации о глубине, форме, цвете и размере, за которую отвечает кора головного мозга. Существует различие — но вполне преодолимое — между элементарным узнаванием объектов и способностью определять связь между ними, которая занимает центральное место в работе пространственного интеллекта. Безусловно, непосредственное участие принимают и другие участки мозга — например, лобные доли отвечают за запоминание расположения в пространстве, — но значимые связи можно легко выделить. Когда этот вопрос наконец выяснится, мы сможем объяснить функционирование пространственного интеллекта с точки зрения нервной системы. После этого появится возможность изучать еще более запутанные проблемы, связанные с тем, как этот вид интеллекта взаимодействует с другими его