6 курс / Кардиология / История_эпидемий_в_России_От_чумы_до_коронавируса
.pdfНа первом этапе неизвестную болезнь принимали за простуду, также ее путали с холерой, брюшным тифом и лихорадкой денге. Зараженные «испанкой» испытывали страшные муки. Это была не просто боль в горле, недомогание и ломота в суставах, как сегодня при гриппе. Наряду с повышением температуры, кашлем и слабостью у больных происходило кровотечение из слизистых оболочек и кровохарканье, наступали отеки, сыпь в самых разных местах, например на крестце. Многие заболевшие «испанкой» страдали от поражений сердечно-сосудистой и нервной системы.
Это была последняя в истории медицины эпидемия, в ходе которой врачи не знали ни ее причин, ни лечения. Первое время даже считали, что «испанка» сопутствует тифу или является его осложнением. Искали возбудителя, предполагали, что инфекцию разносят москиты – именно поэтому над кроватями больных вешали москитные сетки. Существовали даже конспирологические версии: что болезнь вызвана бактериологическим оружием и водой, которую отравили немцы. О том, что «испанка» на самом деле – разновидность гриппа, догадаются только в 30-е годы[777].
Испанский грипп был, вероятней всего, самой массовой пандемией гриппа за всю историю человечества как по числу заразившихся, так и по числу умерших. В 1918– 1919 гг. (18 месяцев) во всём мире «испанкой» было заражено около 550 млн человек, или 29,5 % населения планеты. Число умерших оценивают от 17 млн до 50–100 млн человек или 0,9–5,3 % населения Земли, что позволяет считать эту эпидемию одной из наиболее масштабных катастроф в истории человечества. Таким образом, летальность среди заражённых составила 3–20 %. Эпидемия началась в последние месяцы Первой мировой войны и быстро обошла этот крупнейший на тот момент вооружённый конфликт по масштабу жертв.
На западных территориях бывшей Российской империи – от Немана до Урала ситуация складывалась по-разному. Первая, весенне-летняя волна эпидемии 1918 года на большинстве территорий масштабной не выглядела (за исключением Польши).
В августе-сентябре 1918 года сведения о развитии новой эпидемии начали поступать в Народный Комиссариат Здравоохранения. Сообщения с мест указывали на сильное распространение эпидемии, высокий процент смертности. Так, в августе-сентябре 1918 года 700 тысяч заболевших зафиксировано в Киеве, где смертность составила 10,5 тысяч человек (1,5 %). С середины августа эпидемия покатилась по Могилевской и Воронежской губерниям. В конце сентября гриппом были охвачены Витебская, Владимирская, Вятская, Воронежская, Калужская, Могилевская, Новгородская, Олонецкая, Пензенская, Псковская Тамбовская, Тверская, Череповецкая губернии. В октябре эпидемия передвинулась в Ивановскую, Казанскую, Московскую, Нижегородскую, Орловскую, Саратовскую, Северо-Двинскую и Ярославскую губернии. В середине октября «испанка» появилась в Крыму.
Врач В. Глинчиков, работавший в то время в Петропавловской больнице Петрограда, отметил в своих исследованиях, что в первые дни эпидемии из доставленных к ним 149 заболевших «испанкой» погибли 119 человек. В целом по городу смертность от осложнений при гриппе достигала 54 %.
К октябрю 1918 года было охвачено 22 губернии (всего – 35 губерний в 1918–1919). Больше всего заболевших во Владимире и Вятке – более 80 тысяч. Меньше всего – в
Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/
Архангельске и Минске и их окрестностях. В Москве и близких к ней районах заболевших оказалось около 30,5 тысяч, смертность не более 2 %.
Всего в РСФСР погибло от испанского гриппа около 3 млн человек. Это составляло 3,4 % от всего населения страны[778].
Тиф, дизентерия, малярия, холера…
1918–1922 годы
Вся территория РСФСР
Одновременно с эпидемией «испанки» на территории Советской России свирепствовали еще сыпной тиф, дизентерия и холера. Это во время Гражданской войны и когда нехватка врачей оценивалась в 59 %.
Только заболевших сыпным тифом в 1918–1923 годах зарегистрировано было 7,5 млн человек. По оценке советского иммунолога и эпидемиолога того времени Л. А. Тарасевича, реальное число заболевших тифом только в 1918–1920 годах составило 25 млн человек[779]. В самых неблагоприятных районах на 100 тыс. жителей заболевало до 6 тыс. Погибло от «сыпняка», по неполным данным, более 700 тыс. человек.
На высоте пандемии сыпного тифа в 1919 г. и 1920 г. средний показатель заболеваемости в России на 100 тыс. жителей достигал соответственно 3380 и 3360 при максимуме 6018 в центрально-земледельческом районе страны.
Вслед за сыпным тифом шло распространение возвратного тифа. Если в 1918 г. заболело 17 тыс. чел., то в 1919 г. больных было уже 251 тыс., в 1920 г. – 776 тыс., максимум наблюдался в 1922 г. – 1505 тыс. больных.
В 1918–1922 годах была отмечена вспышка холеры: в 1918 году переболело 41,1 тыс. чел., в 1920 году – 32,1 тыс., в 1921 году число заболевших составило 176,9 тыс.; в 1922 году вспышка пошла на убыль – 82,9 тыс. больных, а к 1924 году практически прекратилась.
Помимо тифа разных видов и холеры, в России возникали очаги оспы, скарлатины, малярии, туберкулеза, дизентерии, чумы и других болезней.
Острозаразные болезни в России в годы Гражданской войны и военной интервенции (на 100 тыс. населения):
Очень тяжелое течение приобрела дизентерия. Если в 1918 г. – 59,7 тыс. чел., то в 1919 г. – 137,2 тыс. больных, в 1920 г. – 324,4 тыс., в 1921 г. – 197,4 тыс. На пике вспышки смертность достигала 360–395 случаев на 100 тыс. населения.
Повысилась заболеваемость натуральной оспой. Перед войной, в 1913 г., было зарегистрировано около 66 тыс. больных, в 1914 г. их число превысило 93 тыс., в 1915 г. заболело около 127 тыс. чел… После этого заболеваемость снижалась, в 1917 г. число заболевших опустилось ниже 47 тыс. чел… Новый резкий подъем произошел в 1919– 1920 г., когда число заболевших достигло соответственно 186,8 тыс. и 115 тыс. чел… После этого заболеваемость вновь пошла на убыль[780].
Так как более или менее системный учет велся только в Красной армии, лишь данные по ней можно использовать для оценки масштаба проблемы: в 1918–1920 гг. зарегистрировано всего 2 млн 253 тыс. инфекционных больных (эти санитарные потери превысили боевые). Из них умерло 283 тысячи. На долю возвратного тифа пришлось 969 тыс. заболевших, сыпного – 834 тыс. Десятки тысяч красноармейцев подхватили дизентерию, малярию, холеру, цингу и оспу.
Еще хуже было в Белом движение. Нарком здравоохранения Н. А. Семашко в 1920 г. высказывался об этом так: «Когда наши войска вступили на Урал и в Туркестан, громадная лавина эпидемических болезней (…) двинулись на нашу армию из колчаковских и дутовских войск». По данным Семашко, зараженными оказались 80 % перебежчиков. Прививки у белых делали редко. Как и вели учет не боевых потерь. Брошенные во время отступления госпитали забитые тифозными и холерными больными, штабеля замороженных трупов – все это было не пропагандой Красных, а реальностью Белого движения.
По приблизительным данным, от инфекционных болезней в годы Гражданской войны в России погибло около 2 млн человек. Эта цифра если не достигает, то по меньшей мере приближается к численности убитых в боях (здесь оценки доходят до 2,5 млн)[781].
В январе 1919 г. в Кремле, по требованию Владимира Ленина, был организован «санитарный околоток», который возглавил недавно вернувшийся с фронта врач Яков. Из этого «околотка» впоследствии выросло Управление санитарного надзора Кремля. Тогда на территории Кремля проживало 2 тыс. человек. Еще примерно столько же приходило сюда на работу. Ну, еще и посетители. Поэтому меры санитарноэпидемиологического контроля принимались жесткие. Вот только они не могли защитить от бушевавших за высокими стенами Кремля эпидемий.
За весну 1919 г. санитарное управление Кремля зафиксировало 70 заболеваний, в том числе 62 сыпным тифом, 4 оспой и по одному случаю возвратным тифом, скарлатиной, «испанкой» и туберкулезом, а также 72 заболевания вне Кремля, из них 69 – возвратным тифом. За ноябрь 1919 г. – январь 1920 г. было зафиксировано 124 случая заразных заболеваний, в том числе 40 в Кремле. Чаще всего встречался сыпной тиф – 106 раз, а также возвратный и брюшной тиф, «испанка», свинка и рожа[782].
Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/
Малярия
1921–1927 годы
РСФСР
В Российской империи малярия была одним из самых распространенных эпидемических заболеваний. Наиболее широкое распространение она получила на территориях Поволжья, Кавказа, Закавказья, Средней Азии, Сибири, Южного Урала. Первая мировая и Гражданская война ухудшили ситуацию. Кроме того, летом 1921– 1922 гг. на севере и в средней полосе СССР температура воздуха была особенно высока, что способствовало резкому увеличению выплода малярийных комаров.
Так, например, в 1922 г. в Оренбургской губернии заболеваемость малярией занимала первое место среди других инфекционных заболеваний, составляя 53 147 случаев в год. Уровень заболеваемость увеличился в 1923 году: в некоторых местах 85–90 % населения болело малярией. На совещании медицинских кадров по вопросам клиники и лечения малярии, организованном Оренбургским губернским отделом здравоохранения 7 сентября 1923 г., было констатировано, что во всех лечебных учреждениях города большую часть пациентов составляли больные малярией. Среди учащихся школ Оренбурга отмечалось 40–45 % больных малярией. Отмечалось, что почти все больные поступали в крайне тяжелом состоянии.
В1922–1925 гг. Оренбургский округ стоял по уровню заболеваемости малярией на 4-м месте в РСФСР. Ежегодно регистрировалось более 80 тыс. случаев, или 60–80 % всех случаев инфекционных заболеваний. Соответственно, еще в трех округах России количество заболевших было еще больше.
Вбывшей Уфимской губернии в 1923 г. малярией переболело 250 тыс. человек, тогда как за предыдущие 25 лет регистрировалось в среднем 60–80 тыс. заболевших в год. По данным статистического отдела Башкирской АССР, в 1925–1926 гг. количество малярийных больных уменьшилось соответственно с 162 262 до 80 303 человек.
Органы здравоохранения Челябинского округа в 1923 г. зарегистрировали 102 646 человек, больных малярией, а в 1924 г. их насчитывалось уже 117 тыс. человек. В Челябинской области в 1925 г. больных малярией насчитывалось 50 339, в 1926 г. – 39
066 человек, в 1927 г. – 29 925, а в 1928 г. – 18 948[783].
Сибирская язва
1927 год, 1929 год
Ярославская область
С 6 по 17 июля 1927 г. от кишечной формы болезни погибли все 27 заболевших человек.
В 1929 г. газета «Правда» сообщила о двух локальных эпидемиях сибирской язвы в
СССР:
«28 июля – «Новые очаги сибирской язвы обнаружены в Новгородском округе».
1 августа – «На Урале эпидемией сибирской язвы охвачено 1819 населенных пунктов. Пало 17 434 головы скота, умерло 30 человек».
Чума
1927–1930 годы
Киргизия, Казахстан, Северный Кавказ
Во второй половине двадцатых годов локальные вспышки чумы происходили регулярно. С 14 сентября по 3 октября 1928 г. в Нарынском кантоне Киргизской АССР было зарегистрировано 56 случаев заболеваний чумой, из них 55 – со смертельным исходом. В Джаркентском уезде Казахстана в декабре 1928 г. было зафиксировано 100 смертельных случаев легочной чумы, а в декабре 1929 г. – уже 107. В СевероКавказском крае в мае-июне 1930 г. было зафиксировано 15 случаев чумы, преимущественно среди детей и подростков. В августе 1930 г. в верхах страны обсуждались 49 случаев заболевания чумой в Дагестане (12 – в легочной форме, 4 – септической, остальные – бубонные).
Сыпной и брюшной тиф, дифтерия…
1930–1932 годы
РСФСР
В середине двадцатых годов сыпной тиф в РСФСР был общераспространенным заболеванием. Например, газета «Правда» 4 октября 1929 г. сообщала:
«За последние два месяца наблюдается рост заболеваний брюшным тифом на Донбассе, в Турксибе, в Тульской, Смоленской и Брянской губ». Особенно сильно охвачен эпидемией Донбасс, где причины эпидемии объясняются крайне неудовлетворительными общесанитарными условиями, притоком пришлого рабочего населения и метеорологическими условиями лета. На заседании центральной эпидемической комиссии Наркомздрава обсуждался вопрос о борьбе с брюшным тифом. Докладчик д-р И. А. Добрейцер внес ряд предложений, принятых комиссией. Намечено усилить саннадзор за местами общественного питания, хранения и продажи пищевых продуктов, за столовыми, особенно предприятий для сезонных рабочих. В местностях, имеющих центральное водоснабжение, организованы бактериологические исследования воды, устанавливается врачебный надзор за теми выздоравливающими больными, которые окажутся длительными бацилловыделителями. Для госпитализации больных намечается подготовить коечный фонд».
До тех пор, пока сыпной тиф не превышал уровня обычной (спорадической) заболеваемости, эта болезнь считалась заурядным явлением повседневности и не вызывала особой тревоги. По данным советской санитарной статистики, в 1926 г. индекс заболеваемости населения РСФСР сыпным тифом составлял 4,2 заболевших на 10 тыс. человек (без железнодорожного транспорта), в 1927 г. – 2,2 заболевших.
Если в 1930 г. в СССР в целом было зарегистрировано 38,6 тыс. случаев сыпного тифа, то в 1933 г. – почти 900 тыс. Индекс заболеваемости населения РСФСР сыпным тифом в
Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/
1933 г. вырос по отношению к 1928 г. сразу в 21,3 раза, достигнув 47 заболевших на 10 тыс. человек населения.
Одновременно началась эпидемия брюшного тифа. В 1932 г., когда она достигла пика, на 10 тыс. человек населения было зарегистрировано около 20 заболеваний брюшным тифом.
В 1931–1932 гг. в нашей стране вспыхнула эпидемия дифтерии. И если в 1930 г. индекс заболеваемости дифтерией составлял в среднем по РСФСР 7,7 на 10 тыс. человек, то в
1931 г. – 12,2, в 1932 г. – 13,4 на 10 тыс. человек.
Отдельно нужно отметить вспышку заболевания натуральной оспой. По РСФСР за 1928–1933 гг. индекс заболеваемости населения удвоился.
Помимо эпидемии инфекционных болезней, в начале 1930-х г. большое распространение получили туберкулез, пневмония и различные желудочно-кишечные болезни, такие, как колиты и энтериты. В сущности, это были отчетливо выраженные социальные болезни, обусловленные плохими жилищными условиями, антисанитарией и некачественным питанием[784].
Одна из причин начавшихся эпидемий – перемещение огромных масс населения. Речь идет о раскулачивании, коллективизации и индустриализации. Так связи с массовой переброской на Урал «спецконтингента» (спецпереселенцы, административные ссыльные, заключённые), а также в условиях сосредоточения в промышленных центрах и на новостройках огромного количества людей резко повышается заболеваемость населения. Уже в 1931 г. число заболевших сыпным тифом составило 13 549 чел. (в 1929 г. – 1216), брюшным тифом – 23 653 чел. (в 1929 г. – 9467), а натуральной оспой –
1128 чел. (в 1929 г. – 239).
Особенно неблагоприятную роль в их развитии играло состояние дел на железнодорожном транспорте. Перегруженность подвижного состава, вокзалов, постоянные пробки на путях пассажирского движения создавали основную опасность в разнесении эпидемий: именно прибывшие на Урал рабочие были носителями инфекций.
В условиях голода, охватившего СССР в 1932–1933 гг., эпидемическая ситуация на Урале значительно ухудшается. Уже в 1933 г. в Уральской области наблюдалась очередная эпидемия сыпного тифа. В августе было 698 заболевших, в сентябре – 905, октябре – 1650, ноябре – 2938, что превысило более чем в два раза показатели
1932 г.[785]
Малярия
1930–1935 годы
РСФСР
К 1930 г. в СССР началась так называемая вторая волна эпидемии малярии, было зарегистрировано 2,7 млн больных. В 1931 г. начался подъем заболеваемости малярией сначала в южных республиках Советского Союза, затем на Северном Кавказе и Поволжье. В 1933 г. индекс заболеваемости малярией составлял около 400 заболевших
на 10 тыс. человек. В 1934 г., когда эпидемия достигла максимума, было зарегистрировано свыше 9 млн случаев[786].
Легочная чума
1930 год
Нагорный Карабах
Об этой локальной вспышке эпидемии легочной чумы рассказал выдающийся советский иммунолог и вирусолог, создатель советской школы медицинской вирусологии Лев Зильбер. В 1929 г. он принял предложение занять должности директора Азербайджанского института микробиологии и заведующего кафедрой микробиологии медицинского института в Баку. Когда, в находящемся рядом с иранской границей райцентре Гадруте и его окрестностях, началась эпидемия легочной чумы, то непосредственно на месте он руководил борьбой с ней. По возвращении в Баку был представлен к ордену Красного Знамени и вскоре арестован по обвинению в диверсии с целью заразить чумой население Азербайджана. Правда через четыре месяца его выпустили – спас Максим Горький, к которому обратился младший брат – писатель Вениамин Каверин. В начале шестидесятых годов Лев Зильбер написал воспоминания, где одну из глав посвятил этому событию в своей жизни[787]. К сожалению, в них нет информации о количестве жертв.
Чума
1931–1932 годы
В поселке Александров во время эпидемии из 171 заболевшего чумой в живых остались 3 человека[788].
1932–1933 год
Септическая ангина
В мае 1932 г. в Казахской АССР врачи впервые столкнулись с новым заболеванием. В документах того времени оно обозначалось как «септическая ангина». Заболевание быстро распространилось на Уральскую область, Башкирию, Киргизию, Свердловскую и Челябинскую области.
Клиническая картина, согласно секретному (все случаи заболевания септической ангиной немедленно засекречивались) сообщению уполномоченного Наркомздрава РСФСР И. И. Николаева от 15 июня 1933 г., выражалась в быстром некротическом распаде мягкого неба, обильном кровотечении из десен и горла. Характерной была высокая температура (39–40°). Смерть наступала на 3-й–5-й день при явлениях сильной интоксикации. Патологоанатомические вскрытия обнаруживали некротические распады в полости рта, в глотке и в верхней части трахеи, кровотечения в кишечнике. Смертность 60–80 %.
В июне 1933 г. при Наркомздраве Казахской АССР было созвано совещание бактериологов и инфекционистов для обсуждения характера заболевания и мерах борьбы с ним. На этом совещании большинство специалистов высказались за
Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/
некротическую ангину на почве авитаминоза, вызванную обычной бактериальной флорой полости рта, активированной пониженной сопротивляемостью организма. Выражаясь современным языком, это был своеобразный иммунодефицит человека на почве голода. С самого начала вспышки этой «загадочной» болезни было очевидно, что заболевание, так или иначе связано с условиями питания людей.
Дальнейшие изыскания показали, что этой болезнью были поражены голодающие, собиравшие перезимовавшее под снегом зерно, просо, болотные травы. «Болезнь неубранных полей» – так именовал заболевание крупный сибирский инфекционист А. В. Пулькис, приложивший много усилий для изучения заболевания. Удалось выяснить, что в зернах, пролежавших под снегом, под влиянием особого вида грибков из семейства физарий появляются токсические вещества, обладающие действием, парализующим функции костного мозга. Поясним, что исследования показали полное отсутствие кровяных телец и кровяных пластинок у умерших[789].
Чума
1937–1938 годы
Калмыцкая АССР, Сталинградская область
Вспышка чумы началась в районе Приволжского улуса Калмыцкой АССР в конце ноября 1937 г… Первый случай был зафиксирован 28 ноября. Инфекция распространялась бытовым путем, заболевали целые семьи, представители которых контактировали с заболевшими. Так, по состоянию на 7 декабря 1937 г. было зафиксировано 8 больных, из них 6 умерших. 26 человек было изолировано – они контактировали с больными. О серьезности ситуации свидетельствует такой факт. О происходящем в Калмыкии нарком здравоохранения СССР Болдырев доложил председателю Совнаркома Молотову. Через неделю первый доложил о принятых мерах. В частности, по ликвидации вспышки заболевания работают 35 врачей, из них 19 – специалисты по чуме. «На пяти ближайших железнодорожных станциях находятся специальные врачебные отряды с особыми вагонами и дрезиной…». Несколько районов находятся на карантине. По состоянию на 15 декабря 1937 г. было госпитализировано 5 больных, 19 человек умерло, 87 человек изолировано. В очаг эпидемии было переброшено 5 самолетов, 8 легковых и 15 грузовых машин. Режим карантина обеспечивало 15 местных и 80 присланных сотрудников милиции. По состоянию на 23 декабря 1937 г. умерло 23 человека, на карантине находилось 93. Эпидемию удалось подавить лишь в январе 1938 г.[790]
Легочная чума
Декабрь 1939 года
Москва
На базе кафедры микробиологии Саратовского университета под руководством профессора Александра Богомольца возник Краевой институт микробиологии и эпидемиологии Юго-Востока РСФСР. В 1920 г. институт был переименован в Государственный краевой институт микробиологии и эпидемиологии Юго-Востока России Народного комиссариата здравоохранения РСФСР, уставом Наркомздрава он
получил независимость от университета. Постепенно расширялось поле деятельности института, который стал заниматься не только чумой, но и холерой, а затем и другими особо опасными инфекциями.
В декабре 1939 г. заместитель директора по научной части Абрам Берлин случайно заразился лёгочной чумой – в то время смертность от нее была 100 %. Не подозревая об этом, он поехал в Москву с докладом для Коллегии Наркомздрава. Врачу забронировали номер в гостинице «Националь» в самом центре Москвы. Здесь командированный старательно подготовился к заседанию, в т. ч., побрился у гостиничного парикмахера. Выступил на заседании коллегии Наркомздрава, затем пообедал в ресторане с несколькими коллегами.
Когда самочувствие ухудшилось, Берлин вызвал врача. Первый осмотр не дал повода заподозрить что-то серьезное. Однако доктор все-таки решил отправить саратовского ученого в больницу на обследование. Берлина госпитализировали в клинику 1-го мединститута. А там поставили страшный диагноз: легочная чума. Дежурный врач Симон Горелик, обследовавший пациента, принял незамедлительные и очень правильные меры, чем фактически спас столицу от разгула эпидемии.
Он не только сразу же изолировал больного, но и самого себя определил как уже вероятного переносчика инфекции. А потому отправился вместе с «нулевым пациентом» в одно из подвальных помещений, где, изолировавшись от окружающих, они прожили еще некоторое время, но затем скончались от чумы.
НКВД оперативно, в течение двух суток, смогло установить всех контактирующих с «нулевым пациентом», начиная от проводников поезда Саратов–Москва и заканчивая всех, с кем он встречался в Москве. Таких оказалось свыше 100 человек. Всех их поместили на карантин в инфекционную больницу. Согласно полуофициальным данным жертвами легочно чумы тогда стали 3 человек – оба врача и парикмахер[791].
Различные виды тифа
1941–1946 год
В 1941–1945 гг. году наибольшую опасность представлял сыпной тиф из-за его массового распространения на оккупированных территориях. Число заболевших в 1941 г. было не намного выше, чем в 1940 г., но уже в 1942 г. оно увеличилось в 6 раз и составило около 400 тыс. чел. Войска Западного фронта обнаружили на освобожденных территориях Смоленской области 9,6 тыс. больных сыпным тифом, войска Брянского фронта в Орловской и Тульской областях выявили среди населения 6,8 тыс. сыпнотифозных больных.
Наибольшее число заболевших – свыше 600 тыс. – пришлось на 1944 г. Заболеваемость составила в 1944 г. более 400 случаев на 100 тыс. и в 1945 г. – менее 300; в 1946 г. она сократилась в 3,5 раза, но в 1947 г. снова повысилась на 50 %.
Больных брюшным тифом и паратифами в 1941 г. было относительно немного – 75 тыс., в 1942–1943 гг. их численность составила 120–130 тыс. чел., в 1944 г. – 115 тыс.;
в 1945 г. восстановился уровень 1939 г. – 95 тыс. После освобождения оккупированных территорий крупные очаги брюшного тифа были зарегистрированы в Калинине, Калуге, Донбассе и Ростове[792].
Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/
Сыпной тиф, холера, туляремия
Сталинград
1941–1943 годы
Впервые месяцы войны в Сталинград было направлено свыше 200 эшелонов эвакуированного населения и свыше 70 эшелонов с детьми из Ленинграда и западных областей. Население города достигло 800 тыс., что в 2 раза превышало его довоенный уровень. Возникли серьезные трудности с размещением прибывших, обеспечением их всем необходимым, проведением санитарно-гигиенических мероприятий.
Вдекабре 1941 г. в Сталинграде зафиксировали первые вспышки сыпного тифа (59 случаев в городе и 29 в районах области). При этом нужно учесть, что достаточно большое число меньших жителей и 100 % эвакуированных были завшивлены. А именно вши были переносчиками сыпного тифа. В докладе уполномоченному Военного Совета Южного фронта председателю городского комитета обороны А. Чуянову сообщалось: «Постоянное прохождение через станцию Сталинграда воинских эшелонов, двигающихся к фронту, среди которых часто обнаруживается вшивость, а также ежедневное прибытие в Сталинград нескольких военно-санитарных поездов с больными, требующих немедленной дезобработки инвентаря и обмундирования». Возникла реальная угроза возникновения эпидемии сыпного тифа.
Количество заболевших быстро росло. В январе 1942 г. насчитывалось 89 заболевших сыпным тифом, в феврале – 127, в марте – 297. Сыпной тиф выявили в 53 районах области. Всего зарегистрировано 1 833 случая заболевания сыпным тифом
Из-за неблагоприятной санитарно-эпидемической обстановки в городе весной 1942 г. были зафиксированы случаи заболевания холерой. Так, на Тракторном заводе, где производили танки, в июне 1942 г. желудочно-кишечные заболевания с утратой работоспособности перенесли 996 человек.
Число заболевших холерой резко увеличилось летом 1942 г. во время боев за Сталинград. Началась эпидемия холеры на территории занятой немцами. Это означало, что в любой день инфекция могла перекинуться через линию фронта.
Благодаря принятым мерам, начавшуюся в Сталинграде эпидемию холеры удалось остановить.
Осенью и зимой 1941–1942 гг. в Сталинградской области вспыхнула эпидемия туляремии, получившая значительное распространение в войсках Южного и ЮгоЗападного фронтов. Всего заболели туляремией 43 439 человек, было поражено 26 районов.
Что касается немцев, то в последние недели существования «котла» больные сбредались в Сталинград, который постепенно превратился в настоящий тифозный очаг. После капитуляции немецкой армии было решено срочно выводить военнопленных из Сталинграда. Город был практически полностью разрушен. Отсутствовали помещения, пригодные для размещения огромного количества людей, не функционировала система водоснабжения. Среди пленных продолжали