бы предпосылки зарождения японского чайного церемо­ ниала.

Некоторые авторы утверждают также, что японский чай­ ный церемониал, восходя в прошлом к буддийскому религи­ озному ритуалу, претерпел в своем дальнейшем развитии существенные изменения и для него характерны следующие три стадии: лечебно-религиозная, роскошно-расточительная и, наконец, эстетическая.

Что касается современного японского чайного церемони­ ала, то он ни в малейшей степени не напоминает религиоз­ ного обряда или ритуала, поскольку и сам процесс чаепития и вся окружающая обстановка свидетельствуют о свобод­ ном и независимом времяпрепровождении, часто далеко вы­ ходящем за рамки простого чаепития. Нередко чайный це­ ремониал проходит в атмосфере веселья и забав. Нельзя, однако, отрицать эстетической стороны современного чай­ ного церемониала в Японии, где этот ритуал стал освящен­ ной многими столетиями традицией.

КРАСКИ ЛИСТЬЕВ

Стоит необыкновенный зной. Всюду цветут пионы и хризан­ темы. Мы смотрим в окно стремительно движущегося ва­ гона. На горных склонах морского побережья низкорослые деревья изнемогают под тяжестью висящих лунообразных гибридов. На крытых горных склонах и в глубоких лощи­ нах, до самой дороги на морском зигзагообразном побе­ режье, — сплошные плантации апельсиновых деревьев с крупными оранжевыми плодами. И никаких оград. И ни од­ ного сторожа.

Наш чайный домик и ресторан расположены на самом побережье, среди вековых криптомерий, лиственных и хвой­ ных деревьев. У самого моря приземистые японские сосны. Их странным образом изогнутые и переплетенные ветви по­ хожи на разросшиеся оленьи рога. А рядом с нашей ман­ сардой дивное зрелище: все опадают, все спускаются с вет­ вей красные кленовые листья, медленно, плавно, возве­ щая о себе лишь при встрече с другими листьями, ранее упавшими на землю, к корням, их взрастившим. В царя­ щем вокруг покое легкий шорох палой листвы едва слышимо доносится из лесной чащи, пролегающей позади нас.

291

И кажется, незримый художник поет здесь гимн необы­ чайной простоте и тихому обаянию прелестной островной земли.

В каждой стране, у каждого народа свои традиции и при­ вычки. По древнему обычаю, соблюдаемому и теперь, при входе в японский дом, чайную и национальный ресто­ ран принято не только снимать верхнюю одежду, но и оставлять у порога свою обувь. По мягким и всегда чи­ стым циновкам — татами —• не полагается ходить в тех же ботинках, в которых вы шли по грязной и пыльной улице. Как мы уже говорили ранее, в хорошем японском доме или ресторане, где царят гигиена и чистота, все ходят в специальных легких тапочках или просто в своих носках.

Другая особенность японского ресторана состоит в том, что посетители сидят за столом не на стульях, а на полу, поджав под себя ноги. Такая манера сидеть за столом в те­ чение часа или двух оказывается без привычки чрезвычай­ но нелегкой. К концу обеда ноги настолько немеют, что встать на них и удержаться стоя положительно невозможно. Боль пронизывает все сухожилия, кажется, будто она про­ никает в самые кости. Странно смотреть на привычных к такой позе японцев, чувствующих себя за обедом вполне естественно, не испытывающих никаких неудобств. И если все же они иногда тоже затрудняются встать после обеда или угощения и удержаться на своих ногах, то это уже по другой причине. Однако кроме такой чинной позы, которая обычно соблюдается при официальных обстоятельствах, есть еще свободная манера сидеть — такая, про которую у нас говорят «сидеть по-турецки», то есть со скрещенными впереди себя ногами. Правда, такая поза допустима, так сказать, в мужском обиходе. Обычно — при хорошем зна­ комстве — хозяин не преминет сказать гостю: «Пожалуй­ ста, сядьте свободнее!», приглашая его «агура-о каку» — скрестить ноги «по-турецки».

Перед тем как в японском ресторане приступить к обеду, гостям непременно подаются, обычно в небольших плете­ ных корзиночках, индивидуальные гигиенические полотенца или махровые салфетки, горячие и влажные, для того чтобы вытереть руки и лицо. Это особенно необходимо во время летнего зноя, в изнурительно жаркие дни, когда ваши ли­ цо и руки постоянно покрываются липкой, раздражающей испариной. Обтирание горячим полотенцем — лучшее

292

освежающее средство, весьма распространенное в стра­ нах Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока, особенно в Японии.

Внутреннее устройство и убранство японского нацио­ нального ресторана представляется на первый взгляд до­ вольно несложным, быть может даже простым, но при вни­ мательном рассмотрении нетрудно убедиться, что оно очень осмысленно, неизменно декоративно оформлено, вы­ держано в определенном стиле и вкусе. И если говорить о подборе предметов, о выборе материала для них, о фактуре, цвете, размерах, — дело убранства помещения оказывается весьма сложным. Здесь все отмечено национальным свое­ образием, оригинальностью, ничего общего не имеющими с европейским или американским оформлением или вкусом; такое впечатление, будто убранства вовсе не существует, будто бы ничего здесь нет.

Из приемной ресторана, куда нас привели сложные и за­ путанные коридорные лабиринты, мы входим в кабинет. Это оказывается небольшая, но изящная комнатка с легкими, раздвигающимися стенами, сделанными из светлого дерева в сочетании с бамбуком. Комната с очень невысоким потол­ ком имеет квадратные бревенчатые перекрытия из искусно обработанных кругляков и тщательно отделанные деревян­ ные стояки из выдержанного твердого дерева. Когда всмот­ ришься, убеждаешься, что все здесь сделано из дерева и бамбука. При этом деревянные доски и брусья в Японии, как правило, не покрываются масляной или иной краской, тут принято сохранять первоначальный, естественный цвет дерева, оставлять его натуральный, первородный рисунок. Иногда дерево слегка чем-то протравливают или покрывают светлым лаком, который делает древесный узор, его фактуру еще контрастнее, картиннее.

Глядя на эту культуру обработки и отделки материала, я думаю о знаменитом понятии, выраженном в китайском языке словом «цзыжань».

Цзыжань... сколько смысла в этом слове! «Самость» — автономное бытие, как оно есть. «Самоестественность» — бытие в свойственной ему природе. Эквивалент этого слова, один из синонимов его — «тяньжань», что значит «природ­ ность» — в ее чистейшем, ничем не осложненном состоя­ нии, подлинная естественность.

Этому понятию в японском языке соответствует слово «магокоро», возникновение которого относится ко времени

293

японской древности. Этимология этого слова такова: «ма» — префикс истинности, подлинности; «кокоро» — сердце, душа. Следовательно, «магокоро» — душа (природа) чело­ века, как она есть, в ее истинном состоянии, не осложнен­ ном ничем извне.

Понятие «цзыжань» стало, как известно, основой «лаочжуанизма» — одного из направлений философской мысли древнего и средневекового Китая, получившего большое распространение и в Японии; понятие «магокоро» стало основой того мировоззрения, которое в Японии впоследствии получило наименование «синто» (синтоизм). Лаочжуанизм (этот термин применяется нами для того, чтобы избегнуть обычного отождествления древней философии Лао-цзы (VI—V вв. до н. э.) и Чжуан-цзы (IV—III вв. до н. э.) с дао­ сизмом как религией средневековья) и синтоизм — глубоко различные явления, но в исходном пункте они едины. Именно здесь — идейный ключ к неокрашенному дереву и тростниковой крыше первобытных хижин, являющихся в Японии «великими храмами».

Комнатка ресторана с ее геометрически точными линиями и формами производит впечатление ажурной легкости и утонченности. В ней нет ничего лишнего. Здесь ничто не мешает вам, не раздражает. Все просто, удобно, эстетично. Здесь нет даже тени излишества и безвкусного украшатель­ ства.

Пол комнаты устлан свежими эластичными циновками из специальной гибкой и упругой рисовой соломки. Во всем преобладает единый желтоватый цвет. На этом спокойном фоне — контрастирующий со всем окружающим, низкий удлиненный столик красного цвета, массивный, устойчивый. Он лишь подчеркивает мягкость общего тона комнатки. Низ­ кие столики продолговатой или круглой формы на четырех или более изогнутых резных ножках сами по себе обычно представляют своего рода произведение высокого мастер­ ства, ручного искусства. В Японии эти столики, являющиеся непременной принадлежностью в каждом доме, изготов­ ляются из красного или другого твердого дерева, покры­ ваются специальным лаком, который, помимо прочих свойств, обладает теплоустойчивостью. Крутой кипяток из опрокинутого стакана ни в малейшей степени не отражается на таком лаковом, зеркальном покрытии. Общий вид этих столиков поражает художественной соразмерностью, про­ порциональностью и удивительно тщательной обработкой.

294

В Японии мне приходилось видеть прекрасной резной ра­ боты круглые столики из красного дерева, изготовленные несколько столетий тому назад. Трудно было поверить, что эти древние изделия прекрасно сохранились и выглядели как новые.

Стены ресторанной комнаты украшены лишь одной не­ большой картиной, исполненной акварельными красками. На фоне прославленной горы Фудзи изображена изящная ветка цветущей сакуры. На другой стене повешен единст­ венный свиток иероглифической каллиграфии, написанный сильным, выразительным почерком, всего два знака — «ис­ полнение желаний».

Однажды на мой недоуменный вопрос, почему в такой пространной комнате висит всего лишь один иероглифиче­ ский свиток, последовал весьма любопытный ответ. В соот­ ветствии с принципами японской эстетики пространство — важнейший фактор национальной архитектуры — должно быть использовано таким образом, чтобы ощущение объем­ ности и простора помещения, где вы находитесь, никогда вас не покидало. Вследствие этого помещение не должно за­ полняться вещами и предметами, без которых человек здесь может обойтись. Расположение в комнате какого-либо пред­ мета должно быть в полной мере оправдано, вызываться необходимостью. Именно стремлением к предметному мини­ муму обусловлено и крайне экономичное размещение в ком­ нате произведений искусства и художественного ремесла. Все это объясняет причину того, что в зале ресторана висит единственный свиток художественной каллиграфии. Крайне существенно, однако, что этот свиток вместе с тем должен восприниматься как уникальный, не имеющий себе равного. И поскольку он один в данном помещении, свиток привле­ кает к себе внимание и воспринимается как несравненный образец каллиграфии. .. Это объясняет нам также причину того, что в любом японском помещении (если, разумеется, это не картинная галерея или магазин антикварных вещей) выставляется всего один предмет японской старины (яшма, слоновая кость, фарфор, керамика, шелковые изделия и т. п.) или вывешивается единственная художественная картина.

Комната украшена также живыми цветами. Своеобразие, однако, состоит в том, что в помещении японцев почти ни­ когда не увидишь букетов цветов. Здесь выставляется обычно один или два цветка в вазочке. Как нами уже отме­

295

чалось ранее, считается, что букет цветов не является их естественным состоянием, не выражает их индивидуальной природы. Это объясняется японцами тем, что в действитель­ ности разные цветы растут не букетами, а отдельно друг от друга или по два-три вместе. Кроме того, в букете многие цветы, с точки зрения японской эстетики, теряют свои наи­ более ценные особенности, многое прикрывается и стуше­ вывается в общей массе цветов, не могут быть в полной мере оценены их различные индивидуальные достоинства. Один или же два цветка, подобранные по колориту и общей конфигурации, если к тому же цветы поместить в соответ­ ствующую их общему рисунку художественно выполнен­ ную вазу, могут, пожалуй, доставлять не меньшее эстетиче­ ское удовольствие, чем целый букет цветов. При подборе живых цветов для украшения комнаты учитывается ее об­ щий фон и композиция. Все должно быть подчинено еди­ ному тону. Часто в жилом помещении японцев выставляют­ ся одно или два карликовых дерева в специальных кадках или глиняных цветочницах. Обычно это хвоя или кипарис. Они также специально подбираются и располагаются в наи­ более выигрышных для них местах.

Этим, однако, не исчерпывается специфика декоратив­ ного оформления японской ресторанной комнаты. Непремен­ ным атрибутом хорошего дома являются антикварные вещи. Нередко рядом с живыми цветами или у панно иероглифической каллиграфии можно увидеть какой-либо предмет старины или произведение прикладного искусства: резную шкатулку, фигурку какого-либо божества, ориги­ нальную безделушку.

В торжественных случаях в ресторане выставляются изящные ширмы, которые сами по себе являются произ­ ведением искусства. Часто их художественная роспись имеет исторический или сказочный сюжет. Живописное, графическое украшение, заимствующее формы и линии от внешних форм животных и растений путем их упроще­ ния или обобщения. Иногда они бывают без орнамента, однотонными, например золотого или серебряного цвета. Такие ширмы, помимо декоративного украшения, вы­ полняют и вспомогательную роль: с их помощью от гла­ за посетителя скрывают «слабые стороны комнаты», на­ пример выход на кухню, сам процесс приготовления угоще­ ний и т. п.

Вокруг столика, стоящего приблизительно в центре ком­

296