Arkheologia_etnografia_i_yazyki_Kavkazav_nasledii_E_G_Pchelinoy_-_2019

DOI:10.25990/archiveras.pchelina.dgvw-z624

P. Ш. Зелъницкая (Шларба)

Санкт-Петербургский филиал Архива РАН

Система социальных отношений в осетинском

обществе в конце XIX — начале XX в.

по материалам Е. Г. Пчелиной

В статье на основе рукописных материалов Е. Г. Пчелиной из

СПбФ АРАН рассматривается иерархическое устройство

осетинского общества и изменения в нем после крестьянской реформы

1860-х гг., прошедшей в два этапа. Выделяются основные сословные

группы традиционного осетинского общества и показываются

особенности формирования привилегированного сословия.

Подчеркивается, что важной особенностью формирования высшего сословия

является факт наиболее раннего заселения конкретной местности.

Также в статье рассматривается специфическая группа, входившая

в низшее сословие, кавдасарды, т. е. дети наложниц, которые не

обладали всей полнотой прав, но рассматривались в большой семье

как родственники.

Ключевые слова: Кавказ, осетины, осетинское общество, социальные

отношения, социальная иерархия, материалы Е. Г. Пчелиной.

R. Sh. Zelnitshaya (Shlarba)

St. Petersburg Branch ofthe Archive ofthe RAS

The Social Relations System in the Ossetian

Society in the Late XIXth — Early XXth Centuries

Based on E. G. Pchelina's Archive

The article discusses the hierarchical structure of the Ossetian society and the changes that occurred in it after the peasant reform ofthe 1860's

having been performed in two stages. The article identifies the main

class groups of a traditional Ossetian society and shows the features

163

Р. Ш. Зельницкая (Шларба)

of the privileged class formation. It is emphasized that an important feature ofthe upper class formation is the fact of the earliest settlement

in a particular area. The article also deals with a specific group included in the lower class kavdasards meaning the children ofconcubines, who did not possess full rights but were considered in a large family as relatives.

Keywords: Caucasus, Ossetians, Ossetian society, social relations, social hierarchy, materials by E. G. Pchelina.

Система социальных отношений в осетинском обществе во второй

половине XIX начале XX в. претерпевала некоторые изменения.

Они прежде всего были связаны с крестьянской реформой 60-х

годов XIX в., результатом которой стало желание представителей некоторых привилегированных осетинских фамилий быть включенными

в реестр российского дворянства.

Дело в том, что после первого этапа реформы (1864 г.) в Тагаурии,

Куртатинском и Алагирском обществах большая часть земли была

объявлена царским чиновническим аппаратом общинной, а

местное привилегированное сословие и низшие слои были объединены

в один класс. Похожий «удар» был нанесен и в Дигории, где также

были образованы общинные участки, состоящие из бывших земель

местной знати. Кроме того, здесь низшая категория населения была

освобождена от повинностей. Вторым этапом крестьянской реформы

стало юридическое освобождение низшего сословия и уравнение

его в правах с прежними владельцами. Эти меры и привели

местную элиту к настойчивому желанию быть юридически признанным

привилегированным сословием.

Для того чтобы понять, в чем заключался конфликт, вызванный

крестьянской реформой, более подробно рассмотрим социальную иерархию осетинского общества в дореформенный период.

По сообщениям очевидцев, в XIX в. осетинское общество являлось

равноправным земледельческим обществом, в котором

существовало несколько более древних фамилий, пользующихся в народе

уважением. Это уважение давало и особые преимущества. В

целом осетинское общество Ф. И. Леонтович, опираясь на сведения

А. Г. Яновского, делит на: 1) свободных, не признающих над собою

никакой власти; 2) принадлежащих князю; и 3) подвластных

помещикам, а именно грузинским князьям Эристовым и Мачабеловым

[Леонтович, 1883, с. 1].

Представители первой категории, чувствуя полную свободу,

использовали широкие личные, фамильные и семейные связи для

164

Система социальных отношений в осетинском обществе в конце XIX—начале XX в.

достижения своих социально-экономических целей, поддержания

своего авторитета и статуса. Эти связи приобретались, как правило,

через родство, которому осетины придавали особое значение. Оно

могло быть не только кровнородственным. Широко

использовались приемы установления квазиродственных отношений в виде

кумовства, куначества, аталычества, усыновления, побратимства

и пр. [Косвен, 1935, с. 49; Дзадзиев, 1984, с. 166; Смирнова, 1989, с. 118;

Калоев, 2004, с. 167-168].

Осетинское общество было разделено на семейные общины

и родственные союзы, которые входили в фамильные

объединения мыггаг (мыггаг «род, фамилия»).

Осетинский род имеет одного мифического предка. Он

распадается на арвадалта (оервадселтсе «однофамильцы») и внутри него

на отдельные мыггаг, а последние — на фыдыном (фыдыном букв.

«имя отца»), которые в свою очередь распадаются на семьи [Косвен,

1936, с. 18].

Е. Г. Пчелина, изучая сословные отношения в осетинском

обществе, большое внимание уделяла родовой организации. По ее

сообщениям: «Осетинская родовая организация представляет

непрерывный процесс расщепления родовых ячеек, возвышающихся

и теряющих свою силу под влиянием сложных и

взаимодействующих экономических и политических факторов» [СПбФ АРАН.

Ф. 1017. ОпЛ.Д. 399.Л. 20].

Название фыдыном в разных родовых ветвях удерживается в

пределах трех-четырех поколений, т. е. прадеда и деда, всегда

являвшегося хистаром (xucmæp «старший»), возглавлявшим семью. После его

смерти семья получала имя следующего хистара. Имена хистаров

семьи сохранялись в родовых столбцах каждого ответвления мыггаг,

по которым высчитывалось существование данной семьи в той или

иной местности.

Род, в свою очередь, делится на отдельные колена. Колена одного

рода представляют древние, сильно разросшиеся арвадалта, которые

впоследствии распались на концентрические круги разделившихся арвадалта (родственные объединения). Колена обнаруживаются

в перечислении родовых столбцов. Æpead шнын «делать родство»,

т. е. оказывать родственные отношения [СПбФ АРАН. Ф. 1017. Оп. 1.

Д. 396. Л. 43].

В результате деления большой семьи образовывались отдельно

взятые патронимии. Тех, кто отделился от одного огня,

называют иу от иуарт, «один огонь» (схожие примеры можно отметить

165

Р. Ш. Зельницкая (Шларба)

у различных народов Кавказа). Патронимия представляет собой группу больших и малых родственных семей, образовавшихся в

результате распада одной большой семьи, и сохраняющих между

собой хозяйственную, общественную и идеологическую связь.

Идеологическое единство патронимии состоит, помимо родственной

связи, в общем культе и общем святилище, общем кладбище или отдельной части кладбища и в общем патронимическом названии,

от которого терминологически произошли современные фамилии.

Выделение каждой паре супругов отдельного помещения (yam)

с жизнью в большой семье и ведением общего хозяйства под кровом

одного дома (хседзар) это начало распада семейной общины и

зарождение патронимии. Часть территории, занимавшаяся большой

семьей, охватывала селение (хъсгу)) распадаясь, эта большая семья

образовывала патронимию [СПбФ АРАН. Ф. 1017. Оп. 1. Д. 399. Л. 92].

Впатронимии имеется сословное разделение на «старших»

и«младших» мыггаг, что отражается на их имущественном и

правовом положении.

Исследователи отмечают, что социальное расслоение

осетинского общества более четко и ранее, чем в других ущельях, происходит

в Дигории. Этот феномен связывается с ее выгодным географическим положением. Она имела «прекрасные

экономико-географические ресурсы для развития скотоводства как основной хозяйственной отрасли, так и долгое время тесно взаимодействовала

с соседними Балкарией, Кабардой, Имеретией и наладила торговые

контакты с русской пограничной линией» [Скитский, 1972, с. 82].

Несмотря на то что земельная собственность играла важное

значение в жизни общества, Тагаурия, находясь на выгодной и активно

используемой Военно-Грузинской дороге, по своему социальному

развитию была похожа на Дигорию. Больше всех по своему

социально-экономическому развитию отставало Куртатинское общество.

Здесь крупные родственные объединения арвадалта

контролировали всю земельную собственность. Именно члены сильных

фамилий (тыхджын mmæzmæ, стыр мыггсегтсё) составляли местную

знать. Алагирское общество в этом отношении оставалось более

традиционным. «Здесь сочетались различные формы земельной собственности» [Кобахидзе, 2015, с. 277]. Именно поэтому Б. В. Скитский

связывает появление сильных феодальных фамилий стыр мыггаг

с обладанием земельной собственностью [Скитский, 1972, с. 78].

Что касается Алагирского общества, то здесь мы наблюдаем

сходство в социальном расслоении с Куртатинским. Тут выделяются два

166

Система социальных отношений в осетинском обществе в конце XIX—начале XX в.

сословия уазданлаги {усезданлсягтое) и фарсаглаги (фсерсаглсегтсе),

права и обязанности которых и «отношения их между собою

совершенно те же, что и у куртатинцев, с тою разницею, что у аллагирских

узданьлаг нет ни кавдасардов, ни гурзиаков» [Леонтович, 1883, с. 19].

Алагирская знать осуществляла свою власть, прежде всего, через

владение большей частью земли, с одной стороны, и своим

древним благородным происхождением, с другой. Здесь мы наблюдаем

типичные для всего Кавказа патрон-клиентские взаимоотношения,

при которых сильные обязуются защищать слабых в обмен на их

преданность. Такие патрон-клиентские отношения были

необходимы в тех случаях, когда виновник преступления уходил из родного

общества, искал убежища и защиты в другом месте.

«В Дигории основную крестьянскую массу составляли адамиха-

ты (адсемихатт Р. 3.) и хехесы (хехестсе R3.)f различающиеся

главным образом по правовому статусу. Адамихаты представляли

собой категорию крестьян, полузависимых от „сильных" фамилий»

[Кобахидзе, 2015, с. 281]. В случае, если члены адамихаты

предпринимали смену места жительства внутри Дигории, движимое

имущество сохранялось за ними, а недвижимое переходило к баделятам

(баделиатсе высшее сословие Дигорского общества). В том случае,

когда адамихат покидал пределы Дигории, все движимое и

недвижимое имущество доставалось местному феодалу. Таким образом,

адамихат, сохраняя личную свободу, был экономически привязан

к земле и покидал свое место жительства в самых крайних случаях.

По отношению к земельной собственности адамихаты оставались

вечнонаследственными арендаторами, выплачивая баделятам ренту

в виде натуральных повинностей, а в случае отсутствия у адамихата

наследника по мужской линии все его движимое и недвижимое

имущество переходило уже в собственность феодальной фамилии.

Из среды адамихатов по призыву баделят формировались отряды,

участвующие в военных мероприятиях, набегах, поездках

[Кобахидзе, 2015, с. 281-282]. Переселившиеся в Дигорию хехесы, так же как

и адамихаты, получали земельный участок, но распоряжаться им они

могли только с разрешения местного феодала. Несмотря на то что

они становились жителями местной общины, хехесы всегда

оставались чужаками, поскольку не были связаны с местными жителями

родственными отношениями. Следует отметить, что данный слой

общества был известен только в дигорском обществе.

В Тагаурском, Куртатинском и Алагирском обществах большую

часть населения составляли фарсаглаги. Название фарсаглагов

167

Р. Ш. Зелъницкая (Шларба)

произошло от слова фарс сторона и жг человек [СПбФ АРАН.

Ф. 1017. Оп. 1. Д. 255. Л. 2]. Характеризуя Тагаурское ущелье, Е. Г. Пче-

лина отмечает, что фарсаглаги составляли там сословие вольных

людей. Первоначально они были потомственными арендаторами чужой

родовой земли, впоследствии, при ослаблении значения большой

фамилии, слившись с местным населением, входили в состав

разнородных сельских общин, возникших на ранее родовых землях того

или иного мыггаг. Фарсаглаги состояли в зависимости от уазданла-

гов только в том случае, если земли, обрабатываемые ими, лежали

непосредственно в границах селений уазданлагских фамилий. Но

и тогда зависимость их от уазданлагов основывалась на взаимных

договорных условиях, выливаясь в продуктовую ренту.

«Здесь мы видим первичную стадию феодальных

взаимоотношений, складывавшихся на подобие римского Emphiteusis», — пишет

Е. Г. Пчелина [СПбФ АРАН. Ф. 1017. Оп. 1. Д. 274. Л. 197]. Несмотря

на то что фарсаглаги были вольными людьми, они несли некоторые

повинности: сопровождали уазданлага в поездках по его делам в качестве телохранителей, были обязаны приготовить для куывда

(праздника в родовом святилище) некоторое количество пива и

выделить баранов, а к хисту (поминкам) также сварить пиво, испечь

хлебов и предоставить овец по установленным нормам.

Фарсаглаги имели право переходить с земель одного уаздан-

лагского мыггаг к другому, но тогда часть их имущества и снятого

урожая доставалась уазданлагскому мыггаг, от которой они

уходили. Фарсаглаги могли иметь рабов, приобретая их всяческими

способами, но потомство их рабов было свободным и становилось

фарсаглагами так же, как и их кавдасарды (ксевдсесардтпоё), т. е. дети

наложниц, которых они по обычному праву иметь не могли, но

фактически имели и отпускали после смерти отца. Фарсаглаги в Уаллаги-

ре (так Е. Е Пчелина называла Алагирское ущелье) составляли самое

многочисленное сословие. Ими могли стать беглецы с разоренных

набегами земель, кровники, изгнанные за преступления из родовых

общин {дзоегъоеАтсё), переселенцы с неудобных земель или

покинувшие родные места из-за распрей с уазданлагами.

Период относительно мирных взаимоотношений между

уазданлагами и фарсаглагами относится к XVIII в., времени образования

новых осетинских поселений. После переселения на плоскость их

жители перешли к острой борьбе. Ссылаясь на записку от 10 ноября

1850 г. князя Эриста[во]ва [СПбФ АРАН. Ф. 1017. Оп. 1. Д. 77. Л. 15] об

обстановке в плоскостной Дигории, Е. Г Пчелина пишет: «Ненависть

168

Система социальных отношений в осетинском обществе в конце XIX—начале XX в.

друг к другу... так велика, что каждый из них употребляет все меры,

чтобы погубить другого, а в последнее время черный народ едва не

решился оставить все полевые работы для того только, чтобы не

давать ничего старшинам» [СПбФ АРАН. Ф. 1017. Д. 396. Л. 141-143].

В осетинском обществе помимо лично свободных общинников

существовал слой зависимого населения, которое принимало

покровительство стыр мыггаг, оседало на ее землях и вливалось в ее

состав. Зависимое сословие составляли кавдасарды и рабы гурзиаги.

Кавдасардами (в большинстве осетинских обществ), или кумиягами

(в Дигории), назывались потомки от купленной за калым так

называемой жены номылус, или кумиячки. Этот институт возник в

условиях социального неравенства и был одной из форм эксплуатации хотя

и «свободных», но материально бедных слоев общества. Кумиячки

жили, как правило, в помещениях для слуг или в конюшне, тогда как законная жена помещалась в доме. Кумиячка и ее дети оставались в доме хозяина до его смерти [Скитский, 1972, с. 75]. Ф. И. Леонтович

пишет о том, что кавдасарды происходили «от слуг, привезенных узданьлагами при переселении в Тагаурское ущелье, и от дочерей

фарсаглагов в таком случае, когда узданьлаг купит у фарсаглага дочь

его не в жены, а в работницы. Тогда дети, рожденные ею, будут

кавдасарды, принадлежащие узданьлагу, хозяину их матери» [Леонтович,

1883, с. 12].

Всоциальной иерархии кавдасарды были выше гурзиагов, хотя

восетиноведении их принято считать домашними рабами. Жизнь

кавдасардов в доме отца регламентировалась обычным семейным

правом, обставлявшим статус младшего (не только по возрасту, но

ипо внутрисемейной иерархии) многочисленными правилами

иограничениями. Они считались «младшими детьми», их нельзя

было продавать. За их убийство мстили баделята, а они в свою

очередь тоже должны были мстить за своих баделят. Дочери кавдасардов

выдавались замуж с согласия матери, а калым получал баделята.

Свой социальный статус они не могли изменить ни при каких

обстоятельствах. Даже в тех случаях, когда кавдасард покупал

земельный участок в собственность и определенное количество рабов,

их дети также становились кавдасардами, принадлежавшими тому

уазданлагу, собственностью которого считался их отец.

Так как кавдасарды были связаны родственными узами с баде-

лятами, последние активно использовали это обстоятельство,

поскольку кавдасард не мог ослушаться своего отца или другого

старшего родственника. К этому обстоятельству добавлялось его низкое,

169

Р. Ш. Зельницкая (Шларба)

«незаконное» происхождение, становившееся тяжелым бременем

не только для него, но и для его потомков.

Несмотря на ограничения, кавдасарды были лично свободными.

Они не облагались поземельной повинностью и пользовались всеми

правами, позволявшими им свободно переходить на новое место

жительства, но обязаны были платить такую же, как и фарсаглаги,

ренту в случае поселения на алдарской земле или в алдарском ауле.

Следует обратить внимание, что их положение не было

одинаковым по всей Северной Осетии. Так, в Дигории и Тагаурии сословная

принадлежность кумайагов и кавдасардов была наследственной,

а социальный статус представителей этих категорий, связывавшийся

с«низким» происхождением, не давал им права перехода в сословие адамихатов или фарсаглагов даже при наличии земельных участков,

порой значительных, которыми их могли наделять феодалы, и

свидетельствовал о «непрестижности» для «свободных по рождению»

членов общества родственных отношений с такой фамилией, сколь

бы экономически крепкой она ни была [Бзаров, 1988, с. 102].

В Куртатинском и Алагирском обществах за кавдасардами

признавалось право перехода в сословие фарсаглагов в том случае, если

владелец «отпускал их совершенно на волю» [Леонтович, 1883, с. 17].

Отделившийся кавдасард «не платил никакой поземельной

повинности своим старшим братьям и пользовался правами свободного

человека, хотя и сохранял свое родовое название» [Дубровин, 2015,

с. 364]. За кавдасардами признавалось также право раздела

выморочного имущества их хозяев [Леонтович, 1883, с. 18], в результате

которого они также пополняли ряды «вольных людей».

На самой низкой ступени социальной иерархии осетинского

общества стояли рабы кусеег (в Дигории), селхогдлсег, саулоег, цагъайраг

(в других обществах), чье положение было бесправным.

Источниками пополнения числа рабов были набеги, купля-продажа или

штрафы за отдельные провинности.

Среди них были те, кто работал в хозяйстве феодала, и те, кого

сильная фамилия сажала на землю. Количество домашних рабов,

которых можно было продать, купить, подарить или отпустить на волю

по своему усмотрению, ограничивалось только состоянием хозяина,

поскольку никому не запрещалось иметь их, «сколько кому угодно,

и они находятся во всех обществах у богатых людей

Владикавказского округа» [Кобахидзе, 2015, с. 285].

Осетины плохо обращались с рабами в том случае, если те

пытались сбежать. Когда пойманный осетинами человек бывал богат, он

170

Система социальных отношений в осетинском обществе в конце XIX—начале XX в.

мог получить свободу за определенную сумму денег или за оружие,

скот равной стоимости. В случае договоренности о выкупе к нему

относились уже как к гостю, и его охраняли жители всего селения,

в которое он перед тем был доставлен насильно.

Бывали случаи, когда попавший в плен мальчик после

совершеннолетия получал участок земли, женился и становился

основоположником новой фамилии. Е. Г. Пчелина приводит пример такой

фамилии: «...мыгкаг Цогайт из селения Лоар в Алагирском ущелье,

происшедшая от мальчика-грузина, похищенного и усыновленного»

[СПбФ АРАН. Ф. 1017. Д. 395. Л. 63].

Таким образом, рассмотрев систему социальных отношений

в традиционном осетинском обществе, можно сказать, что здесь

существовала развитая социальная иерархия, хотя российская

администрация отказывалась ее признавать. Кроме того, большая часть

населения являлась лично свободной, но была прикреплена к

конкретному земельному участку. Смена места жительства фактически

была невозможна, так как переселенец терял все свое имущество.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Бзаров Р. С. Три осетинских общества в середине XIX в. Орджоникидзе,

1988.153 с.

ДзадзиевА. Б. Формы искусственного родства у осетин // Вопросы

археологии и этнографии Северной Осетии. Орджоникидзе, 1984. С. 161-178.

Дубровин Н. Ф. Кавказ и народы, его населяющие. М., 2015. 647 с.

Калоев Б. А. Осетины. Историко-этнографическое исследование. 3-е изд.

М., 2004. 357 с.

Кобахидзе Е. И. Общественный строй // Осетины / под ред. 3. Б. Цаллагова,

Л. А. Чибирова. М., 2015. С. 274-293.

Косвен М. О. Аталычество // Советская этнография. 1935. № 2. С. 41-62.

Косвен М. О. Из истории родового строя Юго-Осетии // Там же. 1936. № 2.

С.3-20.

Леонтович Ф. И. Адаты кавказских горцев. Материалы по обычному праву

Северного и Восточного Кавказа. Вып. II // Записки Императорского

Новороссийского университета. Одесса, 1883. Т. 38 / под ред. проф. А. А. Кочубинского. 395 с.

Скитский Б. В. Сословный вопрос в Северной Осетии во П-й

половине XIX в. и в начале XX в. // Б. В. Скитский. Очерки истории горских

народов. Орджоникидзе, 1972. С. 78-121.

Смирнова Я. С. Искусственное родство у народов Северного Кавказа: формы

и эволюции // Кавказский этнографический сборник. М.; 1989. Вып. IX.

С. 216-245.

171

DOI:10.25990/archiveras.pchelina.gwrp-zz76

E. В. Колчина

Российский этнографический музей (Санкт-Петербург)

Соционормативная сфера культуры осетин

вматериалах Е. Г. Пчелиной

Встатьях «Обряд гостеприимства в Осетии» и «Родильные обычаи

уосетин» Е. Г. Пчелина раскрывает различные аспекты соционор-

мативной сферы традиционной культуры, представляющие собой

базовые духовные ценности этноса. Контекстно автор обозначает

ряд тем монографического свойства, которые дают возможность

составить полное представление о культуре изучаемого народа.

Ключевые слова: социализация, воспитание, соционормативное

поведение, духовные базовые ценности.

Е. V. Kolchina

The Russian Museum ofEthnography (St Petersburg)

Socio-normative Sphere ofOssetian Culture

in the Materials ofE. G. Pchelina

In the articles „The Rite of Hospitality in Ossetia" and „Maternity Practices of the Ossetians" E.G. Pchelina reveals various aspects of the

socio-normative sphere oftraditional culture, which represent the basic values of an ethnic group. The author's materials make it possible to get a complete picture of the culture of the people studied.

Key words: socialization, socio-normative behavior, ethnic values, education.

Научное наследие Е. Г. Пчелиной включает материалы,

посредством которых раскрываются различные аспекты соционорматив-

ной сферы традиционной культуры осетин. Это фрагменты текстов,

172