Мнения ученых

Несмотря на то, что вопрос о пределах действия запрета поворота к худшему в отношении решений, определяющих имущественное положение осужденного, актуален для практики, в литературе он не получил широкого освещения. Авторы, которые все же обращали на него свое внимание, сходятся во мнении, что изменения, в целом связанные с определением имущественного положения (имущественной ответственности) лица, в отношении которого ведется производство по делу, то есть все, названные выше, безусловно подпадают под действие запрета поворота к худшему.

И.В. Килина включает увеличение размера возмещения морального вреда, взысканных с осужденного процессуальных издержек и другие изменения, связанные с определением имущественного положения лица, в число критериев поворота к худшему³. Аналогичную позицию высказывал С.А. Трухин⁴. Указанные авторы, презюмируя, что увеличение гражданско-правовой ответственности в рамках предъявленного гражданского иска, взыскание процессуальных издержек и конфискация имущества осужденного ведут к ухудшению его положения, не ставят данный вывод под сомнение и не обосновывают его дополнительно.

3 Килина И.В. Поворот к худшему при пересмотре приговоров и иных итоговых решений суда в апелляционном порядке: дисс. ... канд. юрид. наук. Ижевск, 2019. С. 35, 42–43.

4 Трухин С.А.: Критерии ухудшения положения лица, в отношении которого ведется апелляционное производство // Законность. 2016. № 6. С. 52; Предмет и пределы апелляционного разбирательства уголовных дел: автореф. дисс. ... канд. юрид. наук. М., 2016. С. 14.

Вопрос конфискации: определяющее решение кс рф

В 2017 году перед Конституционным Судом РФ был поставлен вопрос, касающийся решения о конфискации имущества по довольно громкому уголовному делу в отношении гражданина А.Е. Певзнера. Заявитель привлекался к уголовной ответственности за контрабанду (ч. 2 ст. 188 УК) принадлежащей ему и его супруге картины К. Брюллова «Христос во гробе». Само уголовное дело еще в 2013 году было прекращено судом в связи с истечением срока давности уголовного преследования, а картина, признанная вещественным доказательством как орудие преступления, была в соответствии с п. 1 ч. 3 ст. 81 УПК конфискована и оставлена на хранение в Государственном Русском музее.

Апелляционным определением Судебной коллегии по уголовным делам Ленинградского областного суда от 24.06.2014 решение суда первой инстанции в части конфискации вещественного доказательства изменило и обязало после надлежащего таможенного оформления вернуть картину законным владельцам (Певзнеру). В таком виде решение вступило в силу. Однако почти два года спустя Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, действуя на основании кассационного представления заместителя Генерального прокурора РФ, решение пересмотрела и определила оставить в силе постановление суда первой инстанции, вещественное доказательство в виде картины вновь конфисковать. Верховный Суд РФ в данном случае руководствовался тем, что решение о конфискации вещественного доказательства не может расцениваться как ухудшающее или улучшающее положение лица, в отношении которого уголовное дело прекращено, а значит, не подпадает под действие ст. 401.6 УПК и может быть принято спустя год после вступления обжалуемого решения в силу.

На момент рассмотрения жалобы А.Е. Певзнера (2017 год) суды, напомним, при определении пределов поворота к худшему исходили из двух критериев, выработанных еще в далеком 2005 году: объема обвинения и назначенного наказания. Между тем конфискация имущества в качестве иной меры уголовно-правового характера (гл. 15.1 УК), а не как вид наказания⁵, появилась в Уголовном кодексе позднее, лишь в 2006 году⁶, то есть и не могла быть учтена Конституционным Судом РФ при формулировании позиции в постановлении 2005 года № 5-П.

5 Конфискация имущества как вид наказания была закреплена в п. «ж» ст. 44 УК и действовала до вступления в силу Федерального закона от 08.12.2003 № 162‑ФЗ.

6 Федеральный закон от 27.07.2006 № 153‑ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона „О ратификации конвенции совета Европы о предупреждении терроризма“ и Федерального закона „О противодействии терроризму“».

КС РФ проанализировал правовую природу конфискации имущества как безвозмездного изъятия имущества у собственника по решению суда в виде санкции за совершение преступления или иного правонарушения (ст. 234 ГК), место конфискации имущества в системе уголовного законодательства (ст. 104.1 УК) и законодательства об административных правонарушениях (п. 4 ч. 1 ст. 3.2, ст. 3.7 КоАП), и придал уголовно-правовой конфискации имущества подсудимого статус меры особого рода, соотносимой с наказанием, но не тождественной ему. В этой связи без признания ст. 401.6 УПК неконституционной пределы ее действия были скорректированы. Так, помимо объема обвинения и наказания, оценке с точки зрения «ухудшения-улучшения» положения осужденного стали подлежать также иные публично-правовые санкции, структурно обособленные от наказания и выраженные в возложении обязанности претерпеть дополнительные, по отношению к наказанию, правоограничения уголовно-превентивного свойства, по своей конституционно-правовой природе соотносимые по некоторым признакам с наказанием, хотя и не тождественные ему (п. 4 постановления Конституционного Суда РФ от 07.03.2017 № 5-П).

Следствием этого стало применение в отношении решения о конфискации имущества всех базовых правил запрета поворота к худшему. Во-первых, изменение в неблагоприятную сторону для осужденного при пересмотре вступившего в законную силу решения возможно лишь в пределах одного года с момента вступления решения суда в силу. Во-вторых, ухудшение положения осужденного допускается только по представлению прокурора, жалобе потерпевшего и иных участников со стороны обвинения и в пределах доводов, указанных в жалобе или представлении.