наследств отнош

49. Правовое регулирование наследственных отношений международного характера в Российской Федерации

С принятием части третьей Гражданского кодекса Россия попала в категорию тех государств, которые используют несколько критериев подчинения отношений по наследованию своему законодательству. Одним из таких критериев является «закон места жительства» наследодателя. Рассматриваемый критерий применяется как общая коллизионная привязка к отношениям гражданско-правового характера в отношении наследования движимого имущества, для установления круга наследников (в том числе вне пределов. России), определения условий перехода прав на наследуемое имущество от наследодателя к наследникам, включая принятие наследства, и установления состава наследства. Обращение к «закону места жительства наследодателя» необходимо и при выявлении сроков принятия наследства. Эта норма используется и в ситуации, когда кредиторы наследодателя предъявили иск к наследникам до принятия наследства.

Рассматриваемое коллизионное правило не имеет однозначно­го содержания ввиду различий в толковании понятия «место жительства». Известно, что любое лицо обладает местом жительства по рождению. Оно может также приобрести «домициль» по выбору, если переезжает в иную страну. Законодатель не указывает, ка­кое содержание «закона места жительства» используется в целях определения права, подлежащего применению. Обращение к тер­мину «последнее» в ст. 1224 ГК РФ по отношению к приведенно­му коллизионному принципу дает основания полагать, что речь идет о «домициле» на момент смерти¹.

Критерий «последнее место жительства», очевидно, обозначает не просто пребывание лица, а нахождение его в конкретном месте (государстве) в течение довольно длительного временного интервала. Именно нахождение, воспринимаемое как «проживание», и необходимо для возникновения соответствующей правовой связи на­следодателя с данным государством для прикрепления возникших наследственных отношений к соответствующему правопорядку².

Наследование недвижимости осуществляется в соответствии с иным критерием установления компетентного права. Речь идет о «законе места нахождения вещи» (lex rei sitae). В данном случае российское законодательство продолжает испытывать на себе влияние международных соглашений — договоров об оказании правовой помощи и правовых отношениях по гражданским, семейным и уголовным делам. Эти документы, собственно, и предложили данную формулу. Она приводится в соглашениях между Россией и Литвой, Россией и Молдовой, Россией и Польшей, Россией и Кубой, а также в многосторонней Минской конвенции стран СНГ о взаимном оказании правовой помощи от 22 января 1993 г.

Коллизионная формула «закон места нахождения имущества» с успехом применялась и в ранее действовавших документах. Она создавала условия для подчинения законодательству Российской Федерации отношений по наследованию различных строений, нахо­дящихся не ее территории (ст. 169 Основ гражданского законода­тельства 1991 г.). В настоящее время сфера применения данной кол­лизионной привязки существенно расширилась. Теперь ее необходи­мо учитывать, когда объектами наследования выступают не только здания и сооружения, но и многолетние лесные насаждения, участ­ки недр, словом, те объекты, перемещение которых без несоразмер­ного ущерба их назначению невозможно (ст. 130 ГК РФ).

Следует отметить, что к недвижимым вещам относятся также корабли, воздушные суда и даже космические объекты. Поскольку эти объекты по своей природе способны перемещаться в пространстве, подчинение режима их наследования российскому праву лишь по причине физического нахождения в России в тот или иной мо­мент было бы недостаточно обоснованным. Этим и объясняется то обстоятельство, что в отношении указанных объектов ст. 1224 ГК стремится использовать не принцип lex rei sitae, а специальную формулу прикрепления — «закон места государственной регистрации». Эта привязка представляет собой исключение из общего пра­вила об определении права, подлежащего применению к вещным правам. Она содержится в ст. 1207 ГК РФ. Правила этой статьи предельно четки: российское право полномочно в отношении лишь того имущества, что внесено в Государственный реестр РФ. В ос­тальном же вещные права на имущество определяются по праву той страны, где находится это имущество.

Явление «расщепления статута наследования» известно российско­му праву. Вместе с тем нужно иметь в виду, что закон (ст. 1224 ГК РФ) прямо не указывает на существование различий в местонахожде­нии движимых и недвижимых объектов, а лишь упоминает об этом факторе. В силу этого те коллизионные принципы, которые призва­ны установить наиболее компетентное право в данном вопросе, могут сделать выбор и в пользу отечественного права. «Распадения» едино­го статута на два и более правопорядков в такой ситуации не проис­ходит. Однако изменение общего подхода к регламентации наследст­венных отношений (отказ от генеральной коллизионной привязки к личному закону наследодателя, применяемой ко всей наследствен­ной массе прежним законодательством) способно привести к раз­дельному регулированию наследования движимых и недвижимых объектов. В подобных обстоятельствах наследственное правопреемст­во отдельных категорий имущества вполне может подчиняться раз­личным правопорядкам — как отечественному, так и иностранному, либо правопорядкам двух разных государств.

В результате обращения к разным правовым системам такие понятия, как «место жительства», «движимое и недвижимое иму­щество», «вещные права», не могут избежать различного толкова­ния.

Применение иностранного закона - для детализации перечисленных понятий может повлечь за собой необходимость разъяснения таких терминов, как «место обычного проживания», «место делового обзаведения» (содержатся в законодательстве Швейцарии), «вдовий узуфрукт» (присутствующий в нормативных актах Испании), «реальная и персональная движимость» (понятие известно английскому законодательству о собственности), «судебная ипотека» (содержится в Законе Французской Республики № 55-22 от 4 января 1955 г.). В таком случае российский юрисдикцион-ный орган будет вынужден прибегнуть к ст. 1187 ГК и окажется перед выбором: либо квалифицировать эти понятия в том виде, в каком они изложены в иностранном нормативном акте, либо искать их аналоги в отечественном праве.

Приведенные коллизионные принципы действуют в отноше­нии соответствующих частей наследственной массы. Однако ос­новное свое значение они приобретают в ситуации, когда по за­вещанию осуществляется переход прав на наследуемое имущество от одного лица к другому. Завещательное распоряжение обычно обязывает компетентные органы установить, удовлетворяет ли оно формальным требованиям по его составлению, не нарушает ли нормы публичного порядка, не затронуты ли права и законные интересы третьих лиц, подлежащих обязательной защите.

В Российской Федерации законодательство по существу вос­производит общепринятую формулу о том, что завещание должно быть совершено лицом, обладающим дееспособностью в полном объеме (ст. 1118 ГК РФ). Природа завещательной дееспособности отличается известной двойственностью. С одной стороны, спо­собность лица к составлению завещания представляет собой одно из проявлений его общей гражданской дееспособности и входит в содержание личного статуса. В то же время в практическом плане она проявляется лишь тогда, когда рассматривается как предпосылка действительности наследственных правоотношений. Разрешая возникшую коллизию, законодатель предусматривает отдельную коллизионную норму применительно к завещательной дееспособности и предпочитает согласовывать способность инди­вида к составлению завещания с требованиями того государства, где он проживал в момент его составления (п. 2 ст. 1224 ГК РФ).

Нельзя не коснуться и так называемой проблемы обратной от­сылки. Вполне реальна ситуация, когда наличие места жительства за рубежом приведет к необходимости использования иного крите­рия установления права применительно к возможности завещать, например критерия гражданства. В частности, закон гражданства определяет способность наследодателя к составлению или отмене завещания в праве Греции, Египта, Италии и других государств. Аналогичен подход и договоров о правовой помощи и правовых отношениях по гражданским и уголовным делам, заключенных ме­жду Российской Федерацией и Республикой Польша 16 сентября 1996 г., между Российской Федерацией и Республикой Индия 3 октября 2000 г. Если наследодатель обладает постоянным местом жительства в одной из приведенных стран— участниц такого со­глашения, то возникает вопрос, какое право должно быть приме­нено (материальное или коллизионное). Статья 1190 ГК РФ указывает на необходимость применения материального права.

Отдельная норма установлена и в отношении формы завеща­тельного распоряжения. Как указывает действующее законодатель­ство Российской Федерации, форма завещания также определяется в соответствии с законодательством той страны, где проживает на­следодатель в момент составления распоряжения на случай смерти. В России в соответствии со ст. 1124 ГК РФ последняя воля инди­вида должна быть представлена в письменной форме вне зависи­мости от того, в каких обстоятельствах она совершается и какого имущества касается. Исключения из этого правила строго регла­ментированы законодателем (ст. 1129 ГК РФ).

Существуют ли какие-либо способы защиты прав и интересов российских граждан, как тех, кто вынужден составлять завещание за рубежом, так и тех, кто является наследником? Искомую защи­ту можно найти в консульской миссии. Консул участвует при со­ставлении точной описи наследства (в соответствии с консульски­ми конвенциями он присутствует при опечатывании наследства компетентными органами государства пребывания). Вмешательство консула позволит принять меры по сохранности наследуемого иму­щества и распоряжению им (консульское должностное лицо пра­вомочно подавать прошения о принятии таких мер и защищать интересы завещателя в различных инстанциях)².

Коллизионно-правовое регулирование наследственных отношений международного характера.

Появление международного элемента в наследственных отно­шениях объективно порождает основу для формирования трех групп коллизионных ситуаций. Коллизии возникают, например, в процессе наследования по закону, либо при осуществлении на­следования по завещанию, либо в силу тех различий, которые проявляются в сфере наследования движимого и недвижимого имущества.

При наследовании по закону необходимо найти такой правопо­рядок, который определил бы перечень предполагаемых обяза­тельных наследников и установил очередность их призвания к наследству. Правоприменительным органам государства также необходимо выяснить, имеются ли основания для выявления иных претендентов на наследство и тех, кто не наследует в прин­ципе, в силу того, что не обладает правом допуска к наследству.

Процедура определения надлежащего правопорядка зачастую осложнена тем, что имущество наследодателя (в частности, недви­жимое) может находиться и вне пределов того или иного государ­ства. Каждая страна по-разному устанавливает объем прав на это имущество, порядок их осуществления и формы их защиты. В та­кой ситуации распределение долей наследников и последующее приглашение их к наследованию представляются весьма затрудни­тельными. Естественно, государства заинтересованы в единой кол­лизионной привязке, которая определила бы применимое право для регулирования всей совокупности отношений по наследованию имущества, как недвижимого, так и движимого.

Природа завещательного распоряжения допускает и непосред­ственное волеизъявление лица по поводу выбора права. Во вся­ком случае, нельзя исключать ситуации, когда наследодатель мо­жет указать на необходимость применения того правопорядка, в котором он усматривает некие преимущества в силу происхож­дения, гражданства, этнических и культурных мотивов. Многие государства предусматривают множество вариантов выбора права, подлежащего применению к форме завещания. Так, закон Чехо­словакии «О международном частном праве и процессе» от 4 де­кабря 1963 г. (в настоящее время действует на территории Чехии и Словакии) предусматривает, что и законодательство того госу­дарства, на территории которого было составлено завещание, мо­жет быть признано полномочным в отношении всех вопросов, связанных с формой завещательного распоряжения. Закон Венг­рии «О международном частном праве» 1979 г. допускает, что наследодатель вправе составить завещание, руководствуясь законами страны — последнего места жительства. В конечном итоге ничто не мешает ему воспользоваться и законодательством своего отече­ства для установления формы завещания.

Если коллизионные правила различают движимое и недвижимое имущество, то вполне возможна ситуация, когда отказополучатель (лицо, в пользу которого наследник обязан исполнить не­кие обязательства по завещанию) практически ничем не отлича­ется от наследников или избавлен от многих их функций (например, от обязанности представления отчета по прибылям, полученным наследодателем от использования наследуемой не­движимости в своих целях). Нечто подобное наблюдается в ЮАР, где действует Закон 1987 г. «О порядке составления завещания», который отдельно регламентирует права наследников и права легатариев — отказополучателей.

Немало сложностей связано и с коллизионно-правовым регу­лированием порядка составления и вступления в силу завеща­тельного распоряжения. По законам Канады никто, кроме заве­щателя, не вправе подписывать завещание, даже если наследода­тель и присутствует при этом (Закон «О реформировании наследственного права» 1994 г.). В то же время отсылка к англий­скому закону допускает подпись иного приглашенного лица, но обязательно в присутствии наследодателя².

Международные договоры как средство регулирования наследственных отношений

Перечень международных соглашений по вопросам наследова­ния открывает Конвенция о коллизии законов, касающихся формы за­вещательных распоряжений (совершена в Гааге 5 октября 1961 г.), которая фактически рассматривает все возможные виды коллизи­онных привязок, регламентирующих форму завещания. В зависи­мости от сложившейся ситуации Конвенция предполагает воз­можность применения законодательства той страны, либо граж­данством которой лицо обладало к моменту составления завещания, либо где оно преимущественно проживало.

Вашингтонская конвенция о единообразном законе о форме меж­дународного завещания от 26 октября 1973 г. Конвенция направлена на создание единообразных материально-правовых норм, устанав­ливающих форму завещания. Она содержит две группы требований для государств-участников. Во-первых, такое государство вносит в свое законодательство правила составления международного заве­щания, предусмотренные текстом Конвенции 1973 г. (Приложение 1), либо оно пользуется их переводом на официальный язык данной страны. Вашингтонская конвенция 1973 г. допускает внесение ис­правлений в правовые документы, чтобы обеспечить вступление в силу Приложения к Конвенции. Во-вторых, договаривающиеся государства обязаны создать институт уполномоченных лиц, кото­рые будут действовать в отношении международного завещания. За пределами государства функциями таких лиц облечены кон­сульские и дипломатические представители.

Однако Вашингтонская конвенция зачастую не в состоянии разрешить те проблемы, которые возникают уже после вступле­ния завещания в силу. Поэтому ее следует рассматривать в сово­купности с другим документом — Гаагской конвенцией относитель­но международного управления имуществом умерших лиц от 2 ок­тября 1973 г.

Гаагская конвенция 1973 г. предусматривает учреждение меж­дународного сертификата по установлению круга лиц, допущен­ных к управлению имуществом умершего. Такой сертификат со­ставляется компетентным органом, как правило, судебной или административной инстанцией в государстве — месте обычного проживания умершего в соответствии со своим правом. Допуска­ется также применение права той страны, гражданством которой умерший обладал.

Гаагская конвенция о праве, применимом к имуществу, распоря­жение которым осуществляется на началах доверительной собст­венности, и о его признании от 1 июля 1985 г. предлагает несколько иной порядок установления права. Она обладает, пожалуй, наибольшим числом различных специфических деталей. Так, лицу, передающему наследуемое имущество (учредитель —settlor), рекомендуется самостоятельно избрать право и сформулировать мотивы своего выбора в специально подготовленном акте (ст. 6). Если выбор права не состоялся, то действуют предписания той правовой системы, с которой наследование доверительной собст­венности наиболее тесно связано.

Перечень универсальных многосторонних соглашений, дейст­вующих в сфере наследования, завершает Конвенция о праве, подле­жащем применению к наследованию недвижимого имущества (совершена в Гааге 1 августа 1989 г.). Этот документ мало отличается от Конвенции 1961 г. Он также предоставляет возможность выбора права наиболее тесной связи для регламентации правоотношений в сфере наследования недвижимого имущества. Юридическое оформление подобного выбора осуществляется посредством соот­ветствующего заявления. Форма заявления и его содержание опре­деляются по законам той страны, где оно составляется (ст. 3, 4, 5 Конвенции). Данная Конвенция разрешает и применение права другой страны, с которой у лица имеется наиболее тесная связь (ст. 5).

По Гаагской конвенции 1989 г. недопустимо возникновение наследственных притязаний друг к другу у индивидов, находя­щихся под юрисдикцией различных государств, если неясна оче­редность, в которой осуществляется призыв к наследованию (ст. 13). Примечательна и другая особенность этой Конвенции. Она провозглашает очевидную взаимосвязь между правом госу­дарства, которому индивид хотел бы подчинить режим наследова­ния своего недвижимого имущества, и объемом этого имущества. Заслуживает внимания также то, что Гаагская конвенция 1989 г. препятствует возникновению негативных последствий влияния экономических, социальных или политических мотивов.

Россия пока не участвует ни в одной из приведенных конвен­ций. Поэтому опыт Российской Федерации в сфере международно-правовой регламентации отношений по наследованию можно изучать на примере региональных и двусторонних соглашений об оказании правовой помощи и консульских конвенций. Вместе с тем целесообразно обобщить те подходы к регулированию на­следования, что сложились в практике отечественного законода­тельства.