2 Основные стадии процесса экспертной идентификации автора текста документа

2.1 Общие вопросы методики

В криминалистической литературе существует известная недооценка значения и места психолингвистического и социолингвистического подхо­дов к исследованию письменной речи.

Преобладает мнение, что авторов едче ск и и анализ письменной речи но­сит по преимуществу чисто лингвистический характер. Не случайно вы­сказывались предложения именовать автороведческую экспертизу судеб-по-лингв и сти ческой.

Именно этим объясняется тот факт, что проблема использования дан­ных социопсихолингвистического характера в автороведческих исследова­ниях не нашла еще должного освещения в литературе.

Нисколько не умаляя значения собственно лингвистического анализа текстов в идентификационной судебтю-автороведческой экспертизе, важно отметить, что этот анализ позволяет лишь выделять, лингвистически опи­сывать языковые элементы и структуры, устанавливать связи между ними безотносительно к личности автора текста.

Можно сказать, что в широком плане, учитывая направленность, цели автороведческого исследования, идентификация авторства должна осу­ществляться при сочетании лингвистического и, в частности, психологи­ческого подходов. Именно психология, как наука о порождении, функци­онировании и структуре психического отражения реальности человеком в процессах его деятельности, изучает особенности психики людей на ос­нове исследования продуктов их деятельности (частным случаем которых являются письменные тексты).

Лишь в контексте изучения конкретных ситуаций деятельности и пись­менного общения, в условиях которых создавались исследуемые тексты, можно адекватно исследовать и установить индивидуализирующие осо­бенности речевого поведения человека.

Методика идентификационного исследования письменной речи пред­полагает интеграцию трансформированных под углом зрения соответству-

ющих криминалистических задач данных лингвистического, психолинг­вистического, социолингвистического, психологического характера.

По вопросу использования в идентификационной судебпо-авторовед-ческоЙ экспертизе данных психолингвистики существуют различные точ­ки зрения. Э. У. Бабаева считает нецелесообразным применение психолинг-вистического анализа, в экспертной практике, поскольку, по се мнению, проблематика и предмет этой науки весьма далеки o'i задач судебно-ав-тороведческой идентификации [5]. Противоположную позицито занимают А. Р. Ратинов [30, с. 5], М. М. Коченов и В. И- Батов. Последние полагают. что использование методов психолингвистики при анализе «... особеннос­тей письменной речи позволяют с довольно высокой степенью точности установить авторство исследуемых документов» [3 1, с. 51].

Следует согласиться с последней точкой зрения.

Однако психолингвистический подход, связанный с выяснением осо­бенностей психолингвистических (навыковых) механизмов порождения речи, должен быть дополнен и подходом социолингвистическим, который предполагает уже анализ и учет социальных условий ситуации письмен­ного общения, налагающих соответствующие ограничения на выбор и ор­ганизацию языковых средств при построении текста. «О системе речевого аппарата индивида в ее статическом состоянии и под углом зрения ее дина­мических потенций на. деле и умозаключает исследователь, наблюдая ре­зультативное выражение ее динамики - текст, переходя при этом от одного текста к другому и, следовательно, от одной языковой системы к другой»

[32, с. 60].

В рамках процесса судебпо-автороведческой идентификации лишь на­чальный, «регистрирующий», своего рода «эмпирический» этап исследо­вания текстов осуществляется на базе собственно-лингвистического ана­лиза. Здесь накапливается, фиксируется «эмпирический» лингвистический материал (те или иные языковые структуры, элементы и т. д.), дальнейшее исследование которого в идентификационных целях необходимо включает социопсихолингвическии аспект анализа.

Процесс экспертной идентификации автора документа подразделяется на общепринятые в криминалистической экспертизе четыре стадии:

— подготовительную, включающую ознакомление с задачей иссле­дования, ознакомление с материалами дела, осмотр непосредственных объектов исследования, определение достаточности и характера (качест­венности, информативности) сравнительного материала, выбор конкрет­ной методики исследования (какие методы и в какой последовательности должны быть использованы);

раздельное (аналитическое) исследование объектов, представлен­ных на экспертизу, целью которого является установление индивидуализи­рующих особенностей письменной речи искомого лица, отобразившихся в тексте исследуемого документа, и индивидуализирующих особенностей проверяемого яйца (лиц), отобразившихся в текстах-образцах письменной речи;

• сравнительное исследование, задачей которого является установле­ ние совпадающих и различающихся признаков письменной речи, отразив­ шихся в сравниваемых объектах и выявленных в процессе их анализа;

• синтезирующее исследование - оценка результатов аналитического и сравнительного исследований и формирование вывода и его логического основания.

2.2 Подготовительная стадия

Судебно-авюроведческое исследование начинается с уяснения задачи, поставленной перед экспертом следователем (судом), после чего изучают­ся материалы дела. Выясняются обстоятельства, характеризующие рассле­дуемое событие и имеющие отношение к целевому назначению текста до­кумента, а также сведения о проверяемом лице (проверяемых лицах).

В процессе осмочра непосредственных объектов экспертизы внимание обращается на их основные характеристики: язык, на котором они выпол­нены, объем (длина); основная информация, содержащаяся в них; целевое назначение, адресат; сфера функционирования (бытовая, официально-де­ловая и т. д.); принадлежность к определенному функциональному стилю речи; форма письменной речи, в которой выполнялись тексты, и т. д.

Под этим углом зрения изучаются как текст представленного на иссле­дование документа, так и образцы письменной речи проверяемых лиц.

Уже на этом этапе эксперт может прийти к выводу о непригодности тек­ста документа для решения вопроса об авторстве (например, ввиду крат­кости текста).

Особое внимание следует уделить предварительному анализу срав­нительного материала - под углом зрения установленных характеристик текста документа. Выясняется соответствие образцов письменной речи проверяемых лиц тексту документа по языку, стилистической принадлеж­ности и т. д. - с учетом требований, предъявляемых к сравнительному материалу (см. раздел 3). Представляется, что па данной стадии исследо­вания вопрос о достаточности образцов письменной речи в большинстве случаев не может быть решен окончательно. Разумеется, уже здесь эксперт может установить их недостаточность либо вследствие их непригодности, ограниченного объема, несоответствия требованиям методики их отбора и т. д. Однако направлять соответствующее ходатайство органу, назначивше­му экспертизу, целесообразно лишь после аналитического (раздельного) исследования, когда эксперт более полно уяснит, какие именно и в каком объеме образцы письменной речи проверяемого лица необходимы ему для сравнительного исследования.

В ходатайстве следует четко, детально указать, какие свободные образ­цы необходимо изыскать и каким образом должны отбираться эксперимен­тальные образцы письменной речи.

Если на исследование представлено много документов, эксперт в про­цессе осмотра группирует их по тем основаниям, которые на этом этапе представляются ему важными: либо по форме письменной речи (письма.

23

заявления, деловые записи и т. д.), либо по адресату, либо по тематике и т. д. Аналогичным образом группируются образцы письменной речи каж­дого проверяемого лица. На основе характеристик непосредственных объ­ектов идентификации, выявленных при осмотре, эксперт уточняет вид ис­следования, его характер, методику.

На данной стадии, как правило, выдвигаются первоначальные эксперт­ные версии, уточнение и проверка которых осуществляется в ходе даль­нейшего исследования.

2.3 Стадия раздельного (аналитического) исследования

Как отмечается применительно к судебно-почерковедческой эксперти­зе, «...на практике не бывает раздельного исследования образцов и сравни­тельного исследования в чистом виде. Они совмещены в одном процессе, в котором можно выделить каждый из них лишь в качестве определенного момента исследования» [33, с. 225].

В еще более значительной мере сказанное относится к методике су-дебно-автороведческой идентификации. И связано это прежде всего с огромным разнообразием форм проявления признаков письменной речи в конкретных текстах. В судебно-автороведческой экспертизе нет такого жесткого соответствия признаков, зафиксированных в систематизации, с формами их проявления в речевом материале, как в почерковедчес-кой экспертизе. И второе, не менее важное обстоятельство: в исследу­емом тексте, как правило, содержится значительный объем признаков письменной речи, в том числе весьма информативных, которые могут отсутствовать в сравнительном материале - в образцах письменной речи проверяемого лица. Это может быть связано с теми или иными различи­ями в предметной, тематической стороне сравниваемых текстов, с адре­сатом, с характером общения и т. д. и может относиться к лексической, синтаксической, стилистической сторонам изложения, т. е. к основным параметрам формальной организации текстов. Практика экспертизы подтверждает сказанное: многие из признаков письменной речи, отоб­разившиеся в тексте документа, не используются при формировании вывода. Но наряду с этим нередко указанная совокупность может зна­чительно пополняться, обогащаться в процессе аналитического иссле­дования образцов, а нередко и в процессе собственно сравнительного исследования. И связано это, прежде всего, с упоминавшимся много­образием и сложностью форм проявления признака письменной речи в

речевом материале.

Основополагающий принцип идентификационного исследования пись­менной речи - моделирование коммуникативной ситуации, в рамках кото­рой создавался исследуемый -шкет. Необходимым условием экспертного анализа каждого конкретного текста является «... распредмечивание текста и восстановление всей ситуации общения, включающей в себя коммуни­катора (автора текста - С. В.), социальную ситуацию общения (социаль­ные отношения, реализуемые коммуникантами в общении), тональность

24

общения (этические правила взаимодействия коммуникантов), фрагмент реальной действительности, где осуществлялось общение» [4, с. 101].

Моделирование коммуникативной ситуации осуществляется экспертом на основе изучения текста документа и материалов дела, относящихся к обстоятельствам, которые характеризуют расследуемое событие.

На первом этапе раздельного (аналитического) исследования текста документа выясняются: тема (предметная сторона) текста; сфера его функ­ционирования и принадлежность к определенному функциональному стилю речи (бытовому, официально-деловому и т. д.); форма письменной речи (письмо, заявление, жалоба, объяснительная записка и т. д.); характер речевого общения: автор обращается к адресату в порядке персональной коммуникации (как к конкретному лицу) или в порядке массовой коммуни­кации (статья в газету, журнал и т. п.), в официальном или частном плане н т. д.

Здесь же проводится лингвистическое исследование текста: устанав­ливаются его собственно лингвистические характеристики, соответствие нормам данного языка, нормам функционального стиля, принадлежность к которому диктуется сферой функционирования текста, и т. д.

На основе изучения материалов дела устанавливаются данные о про­веряемом лице предполагаемом авторе документа: пол, возраст, нацио­нальность, социальное положение, образование, профессия (место работы, должность), родной язык (в ряде случаев, в зависимости от результатов предварительного изучения документа, знание иных языков), место жи­тельства (где родился, где проживал, где учился), страдает ли психичес­кими или иными тяжелыми заболеваниями, хроническим алкоголизмом, наркоманией; был ли болен в период, когда, судя по обстоятельствам дела, создавался исследуемый документ.

Если исследуемый документ адресован конкретному лицу, то выяс­няются социально-биографические характеристики адресата; отношения (служебные, иные), которые связывают его с проверяемым лицом.

Установление названных данных в принципе не составляет трудностей, но они крайне важны для реализации задач следующего этапа исследова­ния, где выясняются «... такие характеристики текста, которые позволяют считать его индивидуальным состоянием конкретного текста»[34, с. 108].

Дело в том, что выбор автором текста тех или иных альтернативных речевых вариантов зависит" не собственно от ситуации общения, а от пони­мания, осознания этой ситуации автором в рамках его социального опыта, от модели ситуации, которая у него формируется. Эти модели у различных лиц, в силу различия их речевого и социального опыта, могут существенно различаться и по адекватности, и по полноте. На особенности использо­вания автором тех или иных речевых средств при построении текста вли­яют «обстановочная афферентация». «нервная модель обстановки» [35J, ■■модели прошедшего - настоящего» [36], сформировавшиеся у автора к моменту создания текста.

Забегая несколько вперед, следует сказать, что правильное понимание автором условий ситуации общения зачастую недостаточно для успешной

25

реализации ее целей. Так, ограничительное воздействие норм соответству­ющего функционального стиля проявляется через форму письменной речи, в которой выполнен текст. Но стилистическая организация текстов посту­пающих на экспертизу, часто не соответствует нормам того функциональ­ного стиля, принадлежность к которому манифестируется наименованием документа («Заявление», «Рапорт», «Трактат» и т. д.), формой обращения к адресату и т. д. В этих случаях знание того, что данной сфере и характеру общения соответствуют тексты, определенным образом именуемые, не мо­жет быть адекватно реализовано в силу недостаточной речевой культуры автора.

С учетом отмеченного эксперт устанавливает собственно личностные факторы коммуникативной ситуации, к которым, прежде веет, относится целевое назначение текста, представление автора о тех конкретных резуль­татах, к которым должно привести совершаемое действие.

Целевое назначение текста является основным конституирующим мо­ментом его организации. Любой текст конечной своей целью имеет воз­действие на адресата, определенный тип ожидаемых результатов: в одном случае уго снятие пеопределешгости, информация; и другом - инструктаж о способах выполнения определенного действия, в третьем - оценка яв­ления, поступка, идеи и призыв к действию [37, с. 11], в четвертом, нако­нец (что характерно, в частности, для большинства текстов, исследуемых судебно-автороведческой экспертизой), сочетание названных желаемых результатов.

При составлении текста автор сознательно или неосознанно коррели­рует смысловую, формально-языковую стороны текста (в зависимости от условий общения) и тип ожидаемых результатов. В этом плане коммуни­кативная организация текста выступает прежде всего как функция его це­левого назначения.

В качестве одною из личностных факторов ситуации общения уста­навливается уровень языковой компетенции автора, степень соответствия используемых языковых средств 1рамматическим и лексическим нормам языка, богатство, разнообразие лексического, грамматического, пунктуа­ционного запаса.

Однако следует иметь в виду, что существует «... фундаментальное раз­личие между компетентностью (знание самого языка говорящим) и упот­реблением (реальным использованием) языка в конкретных ситуациях» Г38, с. 8].

Человек может обладать достаточно высоким уровнем языковой и даже стилистической культуры, но в силу тех или иных причин не уметь исполь­зовать свои знания в соответствии с конкретными условиями общения. В связи с этим важно устанавливать также уровень коммуникативной компе­тентности автора текста, под которой понимаются способности носителя языка использовать его в коммуникативных ситуациях. Одно дело - знать, а совершенно другое - делать.

Коммуникативная компетентность характеризуется, в частности, спо­собностью аккомодации к адресату, умением учитывать, во-первых, его со-

26

циалыгые знания и в соответствии с этим составлять текст, доступный его восприятию, пониманию, и, во-вторых, «социальную историю» адресата, соотношение своих статусов, что предполагает различный уровень созна­тельного контроля над своей речью. Так, в тех «... ситуациях, где не только асимметричны роли участников, но и автор зависит от адресата (например, обращается к последнему с жалобой, просьбой), проявляется такая зако­номерность: речь автора более эксплицитна (развернута, осознана - С. В.), чем в иных ситуациях [39, с. 51].

В силу различий в уровне коммуникативной кулыуры люди по-разному учитывают как объем и характер знаний о предмете изложения, которым обладает адресат, так и его социально-биографические характеристики - пол, возраст, образование и т. д.

Анализ названных факторов служит первоначальной основой для пос­троения модели коммуникативной ситуации. В дальнейшем в процессе раздельного (а нередко и сравнительного и синтезирующего) исследова­ния происходит уточнение, детализация этих факторов, они дополняются новыми, образуя в конечном счете многоуровневую модель исследуемого коммуникативного акта.

Весь процесс идентификационного исследования текстов проходит в рамках исследования этой информационной модели и корректируется ею. Среди факторов, которые во многом определяют специфику коммуни­кативной ситуации, необходимо выделить необычность условий составле­ния текста документа. Исследование в целях установления данного факта носит в данном случае диагностический характер; оно связано с выясне­нием психофизиологического состояния автора в исследуемой ситуации общения. Важно заметить, что нередко установить факт необычности условий составления текста документа возможно лишь на завершающей, синтезирующей стадии, где соответствующий вывод (равно как и вывод о тождестве автора) выступает в качестве результата синтеза оценок, имею­щих место па стадиях раздельного анализа и сравнительного исследова­ния.

Прежде всего, важно уточнить, что следует понимать под обычными и необычными условиями речевой ситуации. Мы исходим из толкова­ния (и соответствующей дифференциации) этих условий, предложенно­го Д. Л. Сгшваком, разработавшим новое научное направление на стыке физиологии, психологии и лингвистики - лингвистику измененных со­стояний сознания: под обычными условиями существования понимается «... совокупность физико-химических, биологических, информационных и поведенческо-семантических характеристик внешней среды, являющихся стереотипными, обычными с точки зрения общества ... Необычные условия характеризуются изменением одного из этих факторов или их совокупнос­тей, нарушающих общественно целесообразные стереотипы [40, с. 63 -66]. Именно необычными условиями, при нарушении привычных жизненных стереотипов, при резком изменении жизненной обстановки, определяется возникновение «измененных состояний сознания»: состояний эмоциональ­ной напряженности - стресса и переутомления, тревоги или страха, силь-

27

пого волнения, возбуждения, радости и т. д. Соотпетствутощие изменения состояния сознания могут возникнуть и искусственным путем (алкоголь, наркотики, транквилизаторы и стимуляторы) [40, с. 141 147].

Данные, имеющиеся в современной специальной и криминалистичес­кой литературе по вопросу о влиянии указанных искусственных факторов на письменную речь, крайне скудны, в основном относятся к орфографи­ческой стороне письма, т. е. характеризуют особенности выполнения, а не составления текста документа: пропуск букв, слогов, их удвоение, пере­становка букв и слогов, недописывание окончаний слов и т. д.

Таким образом, установление факта необычности условий составления текста документа связано с исследованием тех особенностей письменной речи, которые обусловлены деструктивным воздействием на последнюю преимущественно состояния эмоциональной напряженности, в котором находится автор.

Не касаясь вопроса об особенностях выражения чувств при той или иной форме патологии речи, отметим некоторые данные, содержащиеся в специальной литературе по проблемам исследования речи лиц, находя­щиеся в состоянии эмоциональной напряженности, которое возникает под воздействием «естественных» причин. Так, по данным исследователей, ,тдя письменной речи лиц, находящихся в сильной степени эмоциональной напряженности (исследовались тексты предсмертных писем), характерны: преобладание количества глаголов над количеством прилагательных, что свидетельствует о возрастании степени динамичности речи; увеличение количества слов, имеющих четко выраженную негативную или позитив­ную окраску; высокий процент слов со значением безысключителыюсти («ни в коем случае» , «ни за что», «никогда» и т. д.); большое число семан­тически не оправданных повторов; высокая степень стереотипности речи; употребление языковых средств, наиболее тесно связанных с индивиду­альным опытом пишущего, с его деятельностью, т. е. характеризующихся высокой субъективной частотностью [41J.

Наряду с указанными выше, отмечаются следующие характерные при­знаки лексической и стилистической организации речи лиц, находящихся в названном состоянии:

• возрастание, по сравнению с речью в обычных условиях, количества семантически не мотивированпьгх повторений слогов, слов и их сочета­ ний;

• стереотипность, бедность словаря - употребление шаблонных фраз,

клише;

• употребление лексических единиц, неадекватных условиям данной речевой ситуации, в том числе контексту самого изложения;

• высокий процент слов с четкой позитивной или негативной конно­ тацией такая «полярность» оценок отмечается в качестве одной из самых характерных особенностей;

• значительное число различного рода усилительных частиц;

— возрастание количества экспрессивных пропозиций в высказывани-

На грамм этическом уровне отмечено:

—- значительное количество грамматически и логически незавершен­ных фраз;

— отсутствие согласования между отдельными частями высказыва­ ния;

• своеобразный «телеграфный» стиль речи;

• 1рамматическая «нецелостность» - фразы, которые могли бы состав­ лять синтаксически непрерывные цепи, членятся на отдельные синтагмы, смысловая связь между которыми осуществляется путем соположения;

• дистантное расположение членов тесных синтаксических групп (места зависимых слов не закреплены по отношению к словам, к которым они относятся), вследствие чего нередко нарушается смысл, возникает не­ однозначность, двусмысленность высказывания;

• нарушения синтаксической структуры изложения вследствие неод­ нократных отвлечений от основной мысли;

• нарушения доминированности имени в рамках сложного синтакси­ ческого целого - при замене местоимениями подразумеваемых, но не на­ званных имен существительных [43J,

К отмеченному можно добавить указания на то, что стуация эмоцио­нальной напряженности нередко увеличивает количество «сорных» слов, уменьшает в речи количество существительных и прилагательных, уко­рачивает длину предложения и самого текста, суждения выражаются из­лишне категорично [44]. Интересны также данные о том, что чем больше степень эмоциональной насыщенности ситуации, тем чаще фразы начина­ются с более важного элемента. И наоборот - чем меньше степень эмоци­ональной насыщенности, тем реже фразы начинаются с более важного по смыслу элемента. Таким образом, для передачи эмоционального момента речи некоторые языковые структуры оказываются более предпочтитель­ными [44].

Следует заметить, что почти все указанные выше данные об oco6ei шос-гях речи лиц. находящихся в состоянии эмоциональной напряженности, находят свое подтверждение в экспертной практике исследования аноним­ных писем, предсмертных записок, которые весьма часто выполняются в указанном состоянии. Анонимные письма (не говоря уже о предсмертных sarmcKax) нередко выполняются (составляются) в состоянии резко выра­женною эмоционального, негативного отношения автора к описываемым фактам (лицам, ситуациям), что, разумеется, усиливает экспрессивную окраску изложения. Практика свидетельствует о том, что под влиянием сильного чувства в письменной речи, наряду с указанными выше призна­ками, появляется и ряд других. Так. человек, пишущий па неродном языке, нередко в таких случаях прибегает к лексике, фразеологии родного языка; человек, чье детство прошло в той или иной диалектной среде, неожидан­но употребляет диалектные слова, «словечки» своей молодости, молодеж­ного, профессионального жаргона и т. д. [45].

Названные нарушения речи могут рассматриваться в качестве своего рода объективных индикаторов при установлении факта необычного иси-

29

хофизнологического состояния автора в период составления текста доку­мента.

В то же время следует иметь в виду, что однозначное, «жесткое» уста­новление такого факта нередко связано с серьезными трудностями. Иногда приходится фиксировать не отчетливо различимые явления речи, а только преобладание некоторых ее особенностей, встречающихся и в речи людей в обычном состоянии. Здесь можно говорить не столько о тех или иных конкретных нарушениях речи, сколько о более или менее выраженных тен­денциях в употреблении языковых средств, о динамике их использования в тексте.

Аналогичные трудности возникают при установлении конкретной при­чины необычного состояния автора, конкретного «сбивающего» фактора, в частности носит ли эта причина естественный характер или искусствен­ный (алкогольное опьянение, употребление наркотиков, транквилизаторов и т. п.).

Общие признаки языковых навыков письменной речи устанавливают­ся на основе соответствующей количественной методики, где достаточно полно освещены основные моменты этого исследования [7J. Серьезное внимание должно быть уделено изучению отобразившегося в тексте до­кумента соотношения общих признаков. В ряде случаев это исследование даст возможность установить (на основе данных о корреляции этих при­знаков), что текст выполнен с намеренным искажением письменной речи либо выполнен (под диктовку, переписан, перепечатан) лицом, которое гге является его автором.

Корреляционная зависимость количеств языковых ошибок - лишь одна из закономерностей, знание которой позволяет устанавливать факт наме­ренного изменения письменной речи. Этот факт может быть установлен и на основе данных о типичных способах намеренного искажения индиви­дуальной манеры письменного общения.

Подобного рода изменение письменной речи может осуществляться в двух основных формах:

— путем снижения уровня «правильности», грамотности изложения, использованием при построении текста тех языковых, стилистических средств, которые не характерны для речевого поведения автора в исследу­ емой ситуации общения.

Это может проявляться в своего рода имитации письменной речи лиц с низким уровнем языковой или/и стилистической культуры.

Как свидетельствует экспертная практика, это наиболее часто встре­чающаяся форма намеренного искажения. В этих случаях в текстах от­мечается, в частности, наличие более или менее явных несоответствий в соблюдении простых и сложных (для усвоения) правил грамматики, сло­воупотребления, социальных норм использования языка (сложное, как из­вестно, усваивается лишь на базе уже освоенного, элементарного);

— вторая форма маскировки индивидуальной манеры проявляется в том, что автор либо имитирует стиль речи представителя определенной со­ циальной группы (этнической, профессиональной, возрастной и т. д.), либо

30

подражает речи конкретного лица, либо, наконец, использует нейтральные или/и экспрессивные средства, к которым он в обычных условиях обще­ния, например с данным либо подобного рода адресатом, не прибегает.

Аналогично сказанному об установлении факта необычного психофи­зиологического состояния автора, вывод о намеренном искажении пись­менной речи (особенно в отношении второй ее разновидности) нередко может быть сделан лишь на синтезирующей стадии исследования.

Установление названных фактов предполагает анализ не только общих, но и в значительно большей мере частных признаков письменной речи. Изучение последних целесообразно начинать с исследования лексико-се-мантической организации текста. Лексико-ссмантические признаки, по литературным данным, данным экспериментальных исследований и экс­пертной практики, наиболее информативны в плане задач судебпо-аито-роведческой идентификации. Уникальностью, неповторимостью обладает именно семантическая структура текста, отображающая также неповтори­мую семантическую структуру сознания личности. Мы исходим из обще­принятого в настоящее время коррелятивного понятия значения и смыс­ла, предложенного известным психологом А. Н. Леонтьевым; «Значение представляет собой отражение действительно ста независимо от индиви­дуального, личностного отношения к ней человека ... Личностный смысл отражает отношение к осознаваемым объективным явлениям» [46, с. 290, 293]. Каждый человек располагает, таким образом, системой объективных значений и системой субъективных смыслов, и последние во многом оп­ределяются личностными особенностями, индивидуальным опытом, пот­ребностями, целями и т. д. субъекта речи. Лексико-семантическая структу­ра текста (в частности, экспрессивная, коннотативная структура, сторона лексических единиц) отображает личностный смысл, отношение автора текста к действительности, коммуникативные цели, определяющие выбор языковых средств, «... который можно интерпретировать как речевой пос­тупок, характеризующий, как таковой, того, кто этот поступок совершил» [47, с. 30].

Именно соответствием личностному смыслу определяется выбор нуж­ного для данного текста слова, от смысла идет и упорядоченность слов при построении текста.

Серьезное внимание в процессе исследования необходимо уделять анализу языковых средств, используемых автором для выражения своих чувств, эмоций: «...каждый человек для выражения даже простейших лич­ностных (хотя и социально детерминированных, но индивидуально пере­живаемых) интенциональностей, таких, как, скажем, досада, возмущение, подобострастие, удивление, всегда находит собственные, неординарные средства и способы» [47, с. 240].

Социальная детерминированность выражения чувств (экспрессии чувств) означает известное регулирование, подведение этой экспрессии под социально приемлемую норму. Но при этом предполагается и извест­ный уровень управления выражением своих чувств, скажем, в целях воз­действия на адресата сообщения, с тем, чтобы адресат посочувствовал, об-

31

ратил внимание, предпринял какие-либо действия и т. д. И, разумеется, в этих случаях нередко имеет место намеренное усиление выражения чувст­ва возмущения, гнева, скорби, недоумения и т.д. Цели, включенные в процесс общения, влияют на характер выражения чувств в тексте, которое осуществляется с помощью самых разнообразных языковых и стилисти­ческих средств. И прежде всего это лексические средства: так, в русском языке около 500-600 слов передают те или иные оттенки различных пере­живаний. Но тут надо иметь в виду, что многие слова являются синонима­ми, и число различных эмоциональных состояний и переживаний исследо­ватели сводят к 150-200 [48].

Словарь, лексикон человека - величина конечная. Так, словарь взросло-ю, рядового носителя русского языка включает несколько десятков тысяч слов. Как отмечено в литературе, словарь неграмотной крестьянки вклю­чал около тридцати тысяч слов, а словарь молодого рабочего со средним образованием - около пятидесяти тысяч [49, с. 171- Конечной величиной являются и сочетаемость составляющих этот словарь единиц, и возника­ющие между ними семантические и смысловые отношения. Эта величина редко выходит за рамки сложившихся в процессе многократного употреб­ления стереотипов. Иначе говоря, лексикон понимается как словарный за­пас личности и в то же время как своего рода динамическое устройство с подвижными связями и отношениями, которые обеспечивают оперирова­ние языковыми единицами в процессе построения и понимания текстов [50, с. 6 10J.

Эксперт, как правило, выделяет в исследуемом тексте словосочетания, фрагменты (а то и целые предложения), п которых те или иные значимые в идентификационном плане лексические единицы играют основополага­ющую смысловую роль. Разумеется, выделяются (и фиксируются в разра­ботке) и отдельные слова - это относится к случаям, когда эти слова в той или иной мере контрастируют с окружающим контекстом, либо относятся к числу более или менее редких, малочастотных в речи вообще или в дан­ном функциональном стиле в частности, либо высокочастотные в данном конкретном тексте, либо они носят в нем «ключевой» характер и т. д.

Лексические единицы, несущие важную смысловую (в том числе и эмоциональную) нагрузку в тексте, можно рассматривать в качестве своего рода «ключевых» слов. В тексте они выступают в качестве центров боль­ших семантических комплексов, шрают роль смысловых вех при пост­роении и понимании текста, и их глубокое и всестороннее исследование во всем многообразии их контекстуальных взаимосвязей крайне важно. В процессе исследования эксперт восстанавливает все синтаксические и парадигматические связи слов - центров семантического притяжения, своеобразных сгустков ассоциативной энергии, образующих узлы индиви-дуатьной семантической структуры изложения.

Из сказанного ясно, что уже в процессе исследования и выделения частных признаков лексических навыков в той или иной мере изучаются и признаки грамматических навыков. В последнее время понятие лексико­на личности трактуется довольно широко, и этим термином обозначается

32

не только собственно словарь лексических единиц, но и закрепленные за ними в речевом опыте, органически слитые с ними i рамматические зна­ния и навыки. По мере формирования языковой личности и овладения языком становится предсказуемым грамматическое поведение каждого слова и ослабление возможностей к свободной комбинаторике, к слово- и формотворчеству. Это приводит к появлению на каждом уровне органи­зации языковой личности определенного набора стереотипов, шаблонов [22, с. 160J. Последнее, на наш взгляд, крайне важно в плане рассмотрения возможностей идентификации автора документа. Мысль о том, что лекси­кон взрослого человека необходимо включает в себя определенный набор стереотипов, шаблонов, фраз с окаменелой, застывшей в них грамматикой, наряду с установленными данными о конечной, относительно невысокой, величине лексикона у рядового носителя языка, находит многократное подтверждение в экспертной практике. И особенно в случаях, когда иссле­дуются тексты, выполненные в состоянии высокой эмоциональной напря­женности, что сказывается, как выше отмечалось, в снижении словарного разнообразия словаря, усилении его стереотипности и преимущественном использовании языковых единиц, наиболее привычных для речевой прак­тики человека.

В этом плане показательными представляются результаты исследования текстов, проведенного в процессе производства идентификационной авто-роведческой экспертизы по делу 3. Исследовались шесть писем, в качестве сравнительного материала использовались экспериментальные образцы письменной речи 3., выполненные ею в тот же период, что и исследуемые документы (спустя три-четыре месяца после получения писем адресатом). В течение последнего года 3. находилась в состоянии эмоциональной на­пряженности в связи с допущенной, по ее мнению, по отношению к ней несправедливостью. Следователь, по рекомендации эксперта, предложил ей выполнить экспериментальные тексты на волнующую ее тему.

Комплекс выявленных совпадающих признаков, отобразившихся в сравниваемых текстах, целиком описывается приведенным выше поня­тием «определенного набора стереотипов, шаблонов, фраз с окаменелой, застывшей в них грамматикой». Это употребление при описании одних и тех же объектов и ситуаций одних и тех же слов, словосочетаний, фразео­логизмов (в том числе элементов просторечия, украинизмов и т. п.), се­мантически не законченных слов, слов в несвойственных им значениях и связях, синтаксических конструкций (в том числе с однотипными наруше­ниями) и т. д.: «ради своего интереса», «за сказанную правду», «черные дела этих несправедливых», «обнаглелые до высшей степени», «уборщица притом больная», «частица моего труда для построения будущего», «де­фицит не показывали», «на большой жаль», «обходят это беспокойство», «несправедливо отнеслись к ... жалобам», «выводят меня до...» в смысле «выводят меня из себя» (в образцах: «меня вывели я...»), «вы не соизволи­ли ... разобраться», «удовлетворять просьбу народа», «прислушивается к народу», «не скажу на черно-белое и на оборот» (в образцах: «не скажут бело-черное и на оборот»), «обходят это беспокойство, но я не собираюсь

33

обойти чтобы мне не препятствало» (в образцах: «...чтобы со мной не слу­чилось»), «обнаглелым уже настал», «меня не вызвал на мои жалобы», «они делают людей недовольными на власть», «знают вся Кадиевка» (в образцах: «весь народ Кадиевки знают»), «прислать людей разобраться с этим делом» (в образцах: «прислали людей разобраться с этими делами») ит.д.,ит. п.[31_?с. 95-97].

Уже этот, далеко не полный набор выявленных в исследованных текс­тах речевых стереотипов, во-первых, свидетельствует о тесной слитности лексики и грамматики в речи (при ведущей роли лексики) и, во-вторых, является подтверждением принципиальной возможности выявления ин­дивиду ализирующего комплекса совпадающих признаков в целях иденти­фикации. Сказанное, разумеется, не следует понимать в том смысле, что признаки грамматических навыков не подлежат самостоятельному ана­лизу. Напротив, это крайне важный объект исследования. Следует только подчеркнуть необходимость учета главенствующей роли лексико-семанти-ческой организации текста в процессе исследования признаков письмен­ной речи. Лишь с опорой на особенности этой организации, выражающей основное смысловое наполнение текста, возможно выявить идентифика­ционную значимость признаков грамматических, пунктуационных, сти­листических навыков автора.

В свою очередь, особенности грамматической организации дают воз­можность правильно понять семантическую, смысловую сторону текста. Так, даже такой признак грамматических (синтаксических) навыков, как использование предложений с начальным соединительным союзом «и», может быть однозначно установлен и оценен лишь и семантическом кон­тексте изложения: это начальное «и» выражает, казалось бы, только вза­имосвязь между описываемыми фактами, но здесь содержится и другое: в центр внимания помещается второй факт, представляющий собой либо добавочное утверждение, либо утверждение, неожиданное для читающего [51, с. 272]. Таким образом, устанавливая частный признак синтаксичес­ких навыков (сам по себе в данном случае обладающий весьма невысокой идентификационной значимостью), в то же время мы выясняем значимость установленных признаков лексических навыков.

Признаки навыков дискурсивного мышления, интеллектуальных на­выков исследуются и устанавливаются также с учетом условий ситуации общения и деятельности. Выше уже отмечалась, в частности, зависимость логической организации текста от полемического характера общения, от стилистической принадлежности текста и т. д.

Признаки названных навыков устанавливаются на основе исследова­ния понятийно-смысловой организации текста. Мы выделяли (см. раз­дел 1) только те признаки познавательных навыков человека, которые не­возможно установить и/или однозначно квалифицировать путем анализа лексико-грамматической, стилистической организации текста. Гак, особо не выделены в качестве признаков интеллектуальных навыков те особен­ности мышления личности, которые соотносимы со способом представле­ния действительности в наглядных образах или абстрактных понятиях, так

34

как об этих особенностях мы можем судить на основе исследования лек­сической стороны текста (соотношение элементов конкретной и абстрак­тной лексики и т. д.). Не отмечаются в качестве признаков дискурсивного мышления особенности акцентуации с помощью тех или иных пунктуаци­онных знаков и т. д.

Здесь, кстати, можно указать и на своего рода обратно пропорциональ­ную зависимость между интеллектуальным богатством речи и языковым оформлением: «... чем меньше знаний о мире, которые составляют плоть аргументации, используется в ее логической траектории, тем богаче - для достижения результата - должны быть языковые средства оформления та­кой аргументации, и наоборот. I !роисходит как бы семантико-граммати­ческая компенсация логической (или познавательной) бедности аргумен­тации» [22, с. 252]. Общие признаки навыков дискурсивного мышления выясняются путем исследования логической организации текста в плане соответствия нормам традиционной формальной логики. Анализируется доказательность или паралогичность рассуждений, наличие или отсутст­вие непоследовательности, противоречивости, определенность или, на­оборот, неоднозначность выражения мысли, подмена понятий и т. д.

Здесь имеется в виду лишь формальная сторона доказательности, обос­нованности рассуждений. В компетенцию эксперта-автороведа входит не установление истинности или ложности того или иного суждения в плане его соответствия действительности (это компетенция следователя, суда), а лишь анализ структуры его логического обоснования.

В процессе аналитическою исследования образцов письменной речи эксперт должен получить достаточно полное представление об особеннос­тях речевого поведения проверяемого лица не только в ситуациях, анало­гичных исследуемой, но и отличающихся от нее. Исследование текстов-образцов целесообразно, как свидетельствует практика, проводить после изучения текста документа. Модель исследуемой речевой ситуации, сфор­мировавшаяся у эксперта и в определенной мере получившая свое пред­метное отображение в экспертной разработке, служит своего рода поис­ковым инструментом при исследовании текстов-образцов. С учетом этой модели эксперт систематизирует образцы, выделяя среди них наиболее сопоставимые, т. е. в наибольшей мере пригодные для сравнительного ис­следования в целях идентификации.

В экспертной разработке признаков, выявленных в тексте документа, фиксируются особенности речевого поведения автора текста в данной си­туации общения. Но любая ситуация общения, в которой участвует чело­век, сложное явление, и оно предполагает наличие большого числа своего рода «микроситуаций», в которых проявляются те или иные «промежуточ­ные» состояния, чувства, мысли, возникающие у автора в процессе пост­роения текста. Выше говорилось об относительно небольшом объеме эмо­циональных состояний человека и о том, что в речи для их выражения он всегда находит собственные, неординарные средства и способы. Такие же собственные, неординарные средства и способы (которые могут выражать­ся и в использовании стереотипов, шаблонов, клише, но при преимущест-

35

венном употреблении определенных стереотипов) находит человек и для фиксации в речи тех или иных встречающихся в его жизненной и коммуни­кативной практике явлений, предметов, лиц, положений и т. д. Иными сло­вами, за этими «микроситуациями» в языковом сознании рядового носите­ля языка оказываются в той или иной степени закрепленными средства их выражения, что зависит от частоты возникновения этих микроситуации в его речевой практике.

В разработке, отражающей особенности речевого поведения автора документа в исследуемой ситуации общения, в то же время находят от­ражение индивидуальные особенности использования языковых средств в названных микроситуациях. Многие из последних характерны не только для данного коммуникативного акта, они возникают и при общении совер­шенно иного характера: так, определенные эмоции человек испытывает по совершенно различным поводам, но проявление их в его речи нередко но­сит однотипный характер.

Экспертная разработка признаков, выявленных в документе, выступает, в частности, в роли своего рода предметного ориентира при аналитичес­ком исследовании образцов, особенно тех образцов, которые выполнены в русле иных функциональных стилей, далеки но характеристикам общения от текста документа.

'Таким образом, «... на стадии раздельного анализа обнаруживается сис­тема признаков, далее выступающая как исходная для сравнительного ис­следования. В этой системе, существующей самостоятельно для объектов исследования, значительная роль принадлежит не только количественным данным, то есть числу признаков, но и качественным характеристикам, позволяющим судить об их идентификационных функциях и возможнос­тях»^, с. 1301.

2.4 Стадия сравнительного исследования

Известно, что сравнение, обнаруживая сходство и различие, содейству­ет познанию объектов. Таким образом, сравнение как необходимая харак­теристика познавательного процесса осуществляется па всем протяжении процесса экспертного исследования объектов идентификации, в том числе и на подготовительной, и на аналитической стадиях.

Так, уже на подготовительной стадии, в процессе осмотра документа и образцов письменной речи, эксперт именно путем сравнения выясняет их сопоставимость, решает вопрос о принадлежности их к тому или иному функциональному стилю речи, о форме письменной речи, в которой они выполнены, и т. д., тем самым определяя достаточность представленного сравнительного материала. Путем сравнения осуществляется группировка исследуемых документов, группировка образцов по указанным выше ха-ра ктери стикам.

По мере развертывания процесса идентификационного исследования сравнение как прием экспертного анализа становится все более глубоким и только условно его можно рассматривать в качестве одной из стадий

идентификационного процесса. Впрочем, нужно отметить, что подобное утверждение правомерно и в отношении таких характеристик экспертной деятельности, как анализ и оценка, применительно, соответственно, к ана­литической и оценочной стадиям идентификации.

Выделение сравнительной стадии в процессе идентификации связано с тем, что именно на этом этапе сравнение становится основным способом выявления совпадающих и различающихся признаков в целях решения эк­спертной задачи.

Важнейшим моментом сравнительного исследования установленных признаков письменной речи является учет условий тех речевых ситуаций, в рамках которых создавались сравниваемые тексты, т. е. сравнение при­знаков осуществляется в контексте сравнения соответствующих моделей речевых актов, сформировавшихся у эксперта в процессе аналитического (раздельного) исследования. Чем ближе тексты по характеристикам ре­чевых ситуаций (тема, цель, стилистическая принадлежность, адресат и т. п.), тем больше у эксперта возможностей установить, что выявленные им совпадающие или различающиеся структурные характеристики текс­тов можно рассматривать в качестве, соответственно, совпадающих или различающихся признаков письменной речи. Так, если, например, текст документа и тексты-образцы относятся к одному н тому же функцио­нальному стилю, выполнены в одной и той же форме письменной речи (письмо, или заявление, или рапорт, или рецензия и т. д.), характеризуются близостью темы, цели, адресата, то структурные совпадения или различия текстов могут однозначно интерпретироваться как совпадения или разли­чия признаков письменной речи. Но если текст документа принадлежит, например, к бытовому (обиходному) стилю речи, тексты-образцы - к науч­но-техническому (научная статья, доклад на специальную тему, реферат и т. д.), то в данном случае чаще всего можно говорить о несопоставимости установленных в процессе раздельного исследования идентификацион­ных признаков письменной речи (па уровне ее культуры). Так, различия в использовании лексических единиц, фразеологии, в синтаксисе, особен­ностях построения текстов больше свидетельствуют в данном случае о принадлежности текстов к разным функциональным стилям, чем о том, что их авторы — разные лица. Учет условий, характеристик сравниваемых речевых ситуаций приобретает важнейшее значение, когда сопоставляется идентификационная информация статистического характера. Статисти­ческие, количественные методы крайне чувствительны к стилистической неоднородности сравниваемых текстов, и в случае такой неоднородности (обусловленной именно различием условий общения) сопоставление ин­формации, полученной с помощью этих методов при раздельном исследо­вании, недопустимо.

Имевшие место в экспертной практике случаи подобного рода сопо­ставления статистической информации могут лишь дискредитировать саму возможность использования количественных методов исследования текстов и привести к необоснованности экспертного вывода.

37

Вместе с тем, важно иметь в виду следующее. По данным экспертной практики, многие лица, в силу недостаточной языковой, коммуникатив­ной компетенции, нередко либо слабо осознают и учитывают узуальную сторону речевого общения, либо слабо владеют соответствующим функ­циональным стилем. Часто тексты, выполненные ими и, казалось бы, по всем параметрам ситуации общения принадлежащие, например, к офи­циально-деловому стилю, на самом деле не отвечают или слабо отвечают этим параметрам и выполняются с использованием средств бытового сти­ля. Иными словами, данные тексты часто лишь условно можно отнести к официально-деловому стилю.

Таким образом, можно сказать, что сопоставление структурных харак­теристик текстов рассматривается лишь в качестве необходимого (но не­достаточного) условия сравнительного исследования. При сравнительном исследовании в принципе сопоставляются особенности использования тех или иных средств построения текста в однотипных ситуациях письмен­ного общения. Наряду с этим, однако, важное значение при установлении совпадающих и различающихся признаков письменной речи имеет срав­нение отобразившихся в тексте документа особенностей описания назван­ных выше «микроситуаций» с их описанием в образцах, далеких от текста документа по параметрам общения.

В ряде случаев подобное исследование позволяет дополнить объем установленных совпадающих или различающихся признаков письменной речи и в дальнейшем более определенно судить об их устойчивости.

Сравнительное исследование проводится в той же последовательности, что и на аналитической стадии: вначале сопоставляются общие признаки языковых навыков письменной речи, затем частные признаки последних. Завершается исследование сравнением признаков навыков дискурсивного мышления и (если это возможно) признаков интеллектуальных навыков.

Уже на этой стадии, при сравнении обших признаков языковых навы­ков, эксперта ряде случаев может прийти к определенному выводу: если степень развития грамматических или/и лексических навыков, отобразив­шаяся в исследуемом тексте (и установленная на основе количественных критериев) выше, чем в образцах, это служит достаточным основанием для категорического отрицательного вывода о тождестве автора сравнива­емых текстов.

Основным инструментом при сравнительном исследовании частных признаков является их классификация, позволяющая относить те или иные структурные характеристики текстов к соответствующим признакам пись­менной речи: «... оценочные критерии или суждения о наличии совпаде­ний и различий в основном зависят от систематизации признаков, в ко­торой предусмотрены полуколичественные и качественные принципы для различных признаков» [33, с. 257].

Но, как уже отмечалось (раздел 1), в классификации дается обобщенное понятие признака, формы же его проявления могут быть крайне разнооб­разны, что не поддастся жесткой фиксации, и здесь очень многое зависит

от субъективных особенностей эксперта - его общей и профессиональной культуры, языкового, стилистическою чутья, опыта.

Данные обобщений экспертной практики, рецензирования заключений судеб но-автороведческих экспертиз показывают, что молодые, недоста­точно опытные эксперты ограничиваются констатацией так называемых «броских» совпадений - в употреблении тех или иных относительно ма­лочастотных в данном функциональном стиле слов, словосочетаний, обо­ротов, грамматических конструкций, неправильностей речи. Но подобного рода совпадения, как правило, невелики по объему, и установленная со­вокупность совпадающих признаков нередко оказывается недостаточно доказательной. Кроме того, подобные признаки индивидуального стиля речи, в силу своей «броскости», легко поддаются имитации, подражанию, и поэтому их следует использовать в качестве совпадающих лише, в сово­купности с признаками, отображающими не «поверхностные структуры» письменной речи, а структуры более глубокого порядка. В этом случае сов­падения будут относиться не к отдельным словам, а к словам - центрам семантических комплексов с присущими им синтагматическими и пара­дигматическими связями, не к отдельным синтаксическим единицам, а к целым прозаическим строфам, где характер, последовательность и формы связей предложений могут быть выявлены только в результате тщательно­го анализа. «Если не выходить за рамки отдельного предложения, то сти­листический анализ текста окажется поневоле обедненным, атомарным, рассредоточенным» [52, с. 10J. Только путем анализа не только микрокон-текста, но и макро-, ситуативного контекстов возможно установить при­знаки, которые выражают существенные особенности речевого поведения человека. Они по преимуществу малоосознаваемы и почти не поддаются имитации. Особенно велика роль таких совпадений в случаях исследова­ния текстов небольшого объема, в том числе выполненных с намеренным искажением письменной речи.