Вопрос 3. Процессуальное законодательство

ЧИБИРЯЕВ

Судебный процесс.Уже по Соборному Уложению 1649 г. розыскная (“инквизиционная”) форма становится преобладающей формой судебного процесса. Но Уложение еще сохраняет и такую древнейшую форму как “суд”, т.е. форму состязательного процесса с широкими правами сторон, проходившего, как правило, устно, гласно, где истец и ответчик непосредственно стояли перед лицом суда. Однако Уложение допускало состязательную форму суда лишь по гражданско-правовым спорам, не затрагивавшим интересы государства, и менее важным уголовным делам. Дела о спорах о праве собственности на землю и на крепостных крестьян по Уложению рассматривались в розыскном порядке. По мере формирования абсолютистского государства розыск все более вытесняет состязательную форму суда. А с изданием в 1716 г. Воинского устава Петра 1, где его часть - Краткое изображение процессов или судебных тяжеб была посвящена судебному процессу, розыск окончательно поглощает “суд”. Теперь практически все дела рассматриваются в форме розыска, как уголовные, так и гражданско-правовые. В этом акте упоминается термин “гражданский” суд, но как противоположность суду военному.

Каковы же характерные черты розыскного (“инквизиционного”) процесса? Во-первых, дело начиналось в большинстве случаев по инициативе государства, т.е. самого суда, независимо от того, из какого источника суд получил сведения о совершенном деянии, хотя дела о гражданско-правовых спорах по-прежнему начинались, как правило, по челобитной грамоте истца или потерпевшего. Во-вторых, в розыскном процессе судьи сами вели следствие и сами же решали дело, т.е. данные предварительного следствия не перепроверялись в судебном следствии Другими людьми, у которых мог сложиться иной взгляд на доказательства и существо дела. Таким образом, розыск не давал гарантии от возможного предвзятого подхода судей к делу, сложившегося в ходе следствия.

В-третьих, в розыскном процессе обвиняемый бесправен, он всего лишь объект деятельности суда, который “исследует” дело при помощи пытки (дыбы, кнута, раскаленных щипцов и т.д.), добиваясь собственного признания. Если подсудимый давал противоречивые показания, то его пытали, добиваясь согласованных показаний. Нередко пытали и свидетелей, если они давали разноречивые показания. По делам о “слове и деле государевом” пытали и доносчика, стремясь выяснить правду ли он донес или оговорил обвиняемого. Показания обвиняемого и свидетелей фиксировались в протоколах. По важным делам руководитель секретной полиции (Тайной канцелярии, Тайной экспедиции), судьи сами участвовали в допросах. По менее важным делам допрашивали чиновники более низкого ранга, а затем составлялась краткая выписка из дела (резюме показаний свидетелей, обвиняемого, осмотра вещественных доказательств), которая отсылалась “на верх”, т.е. судьям и начальникам судебного органа, которые по этой выписке и решали дела. Подчас судьи по таким делам вообще не видели подсудимого. Отсюда следует вывод, что в розыскном процессе отсутствовали состязательность, устность, гласность, непосредственность, т.е. подсудимый нередко не находился непосредственно перед судьями. Судьи видели только письменные документы - краткие выписки из следственного дела и доказательств не перепроверяли.

В-четвертых, для розыскного процесса характерна система формальных доказательств. Ее суть заключалась в том, что признавались лишь строго определенные доказательства, значение каждого их вида заранее определялось в законе. При помощи формального закрепления системы доказательств правительство пыталось ограничить произвол и злоупотребления судей. Судьи обязывались основывать свои решения не на личном и произвольном усмотрении судьи, а на объективных доказательствах, определенным законом.

“Лучшим доказательством всего света” закон считал собственное признание обвиняемого. Если обвиняемый признавался, то и следствие заканчивалось, можно было выносить приговор. Для того, чтобы получить признание и применялась пытка. В вопросе о применении пытки явно сказывался феодальный характер права, ибо от пытки часто освобождались знатные дворяне и сановники высших рангов. Пытка была главным рычагом всей системы формальных доказательств, всего розыскного процесса.

Важными доказательствами являлись показания свидетелей. Ими могли быть только “добрые и беспорочные люди, которым бы мочно поверить”. Свидетель должен был говорить только то, что видел и слышал лично. “Знатным особам” и “шляхетским женам” разрешалось давать показания дома. Не все свидетели были равноценны. Закон отдавал предпочтение свидетелю мужчине перед женщиной, знатному - перед незнатным, духовному перед светским. Показания одного свидетеля признавались лишь половинным доказательством. Согласные показания двух свидетелей, тем более “лучших”, были “полным” доказательством. Важное значение придавалось письменным документам как доказательствам: расписки, купчие крепости, духовные грамоты, выписки из судейских, торговых и прочих книг. Однако купеческие книги считались лишь половиной доказательства. Присяга потеряла свое прежнее значение: ей не верили. Новым видом доказательств, впервые официально введенных Петром 1, явились заключения судебно-медицинской экспертизы. В Артикуле воинском прямо говорилось, что при убийстве требуется “лекарей определить, которые бы тело мертвое взрезали и подлинно розыскали, что какая причина к смерти была”. Стала применяться и судебно-психиатрическая экспертиза.

И, наконец, еще одна особенность розыскного процесса. Он мог завершиться не только вынесением обвинительного или оправдательного (что было крайне редко) приговора, но и решением суда “об оставлении в подозрении” (при недостатке улик). Оставленный в подозрении не мог занимать должности в госаппарате, выступать свидетелем в суде, имели место и иные ограничения его прав.

Рассмотрение политических и уголовных дел, гражданско-правовых споров в единой форме розыска приводило к злоупотреблениям судей. Поэтому Петр 1 Указом о форме суда 1723 г. восстановил судебный процесс с его состязательностью, устностью и непосредственностью, хотя и с несколько большей ролью суда и некоторыми ограничениями прав сторон. Розыскная форма судебного процесса сохранялось только для рассмотрения дел о государственной измене, бунте и “злодействе”. Под последним термином понимались дела о богохульстве, совращении в раскол, убийстве, разбоеи татьбе с поличным. Однако вскоре дела “доносительные” и “фискальные”, т.е. о казнокрадстве тоже стали рассматриваться в форме розыска. Основная масса уголовных дел стала решаться в порядке розыска, а по правилам состязательного процесса (по Указу о форме суда) лишь мелкие уголовные дела и гражданско-правовые споры. Во второй половине XVIII в. была предпринята попытка отделить предварительное следствие от судебного разбирательства, когда предварительное следствие было передано нижним земским судам и управам благочиния-полицейским органам. В самом конце века, при Павле 1, в Санкт-Петербурге и Москве были учреждены “юстицкие криминальных дел департаменты” при столичной полиции как специальные следственные органы. Впрочем, они просуществовали недолго, при Александре 1 они были упразднены.

БЕЛКОВЕЦ

Суд и процесс

Главные изменения коснулись судоустройства. Предпринятые ПетромIпопытки отделить судебные органы от административных (о них шла речь выше) продолжила ЕкатеринаII. Основные параметрысудебной ре­формы Екатерины II следующие. Во-первых, произошло отделение судеб­ных органов от административных. Во-вторых, введен в действие сослов­ный принцип судоустройства (для каждого сословия – свой суд). В-третьих, судебные органы стали формироваться на новых выборных нача­лах, которые сочетались с назначением.

Судебные органы делились на две инстанции: первую – на уровне уез­дов, которая осуществляла основные судебные дела, и вторую — на уров­не губернии, которая действовала как апелляционная и ревизионная ин­станция. Так, по Учреждению о губерниях 1775 г. были организованы сле­дующие судебные органы: для дворянуездный суд (низшая инстанция), состоявший из уездного судьи и двух заседателей, избранных дворянством уезда и утвержденных губернатором;верхний земский суд (один на губер­нию), являвшийся апелляционной и ревизионной инстанцией для уездного суда. Он делился на 2 департамента – уголовных и гражданских дел, каждый из которых состоял из председателя, назначавшегося императ­рицей по представлению Сената, и пяти заседателей, избиравшихся дворянством.

Свой сословный суд получили и городские жители. Для них низшей ин­станцией, состоявшей из двух бургомистров и четырех ратманов, изби­равшихся купцами и мещанами уездного города сроком на три года, стал городовой магистрат. Губернский магистрат (одни на губернию) был апелляционной и ревизионной инстанцией для городовых магистратов. Как и верхний земский суд, он состоял из двух департаментов уголов­ного и гражданского, во главе которых стояли председатели, назначав­шиеся Сенатом. Они решали дела коллегиально вместе с тремя заседате­лями, избиравшимися купцами и мещанами губернского города.

Государственные крестьяне судились в пил/спей расправе (суд низшей инстанции), состоявшей из судьи, назначенного губернским правлением из чиновников, и из восьми заседателей, избранных крестьянами.Верхняя расправа выполняла роль апелляционной и ревизионной инстанции для нижних расправ. В двух ее департаментах уголовном и гражданском действовали председатели, назначаемые Сенатом, и но пять заседателей, избранных самими крестьянами.

Как видим, новая судебная система на уровне высших инстанций отде­лила уголовный суд от гражданского. Это же правило преследовалось в создании двух высших апелляционных и ревизионных инстанций – палат уголовного и гражданского суда, поставленных над всеми судебными мес­тами губернии. Императрица назначала в каждую палату председателя, а Сенат двух советников и двух асессоров.

Кроме того, в каждой губернии учреждались совестные суды, состояв­шие из назначенного совестного судьи и из шести заседателей, избирав­шихся по два от каждого сословия. Их ведению подлежали гражданские дела, рассматривавшиеся в примирительном порядке, и некоторые уго­ловные дела (по преступлениям малолетних, безумных, о колдовстве и пр.), выносить решения по которым можно было не только на основании законов, но и «естественной справедливости».

В Петербурге и Москве были организованы также Нижний иВерхний над­ворные суды, которые разбирали дела лиц, приезжавших в столицы по делам службы и прочим своим занятиям. Высшим судебным местом империи сталСенат, которому принадлежали апелляционные и ревизионные функции.

Важным моментом в истории суда стала также передача следственных функций в 1782 г. Управе благочиния. Была подвергнута реорганизации и прокуратура, которая стала действовать при губернском правлении. Ей подчинялись прокуроры при высших сословных судах: верхнем земском, губернском магистрате и верхней расправе. ЕкатеринаIIнадеялась, что прокуратура будет «споспешествовать» правосудию и сохранять «добрый законами установленный порядок». Прокуроры в судах следили за тем, как рассматриваются дела, и при обнаружении злоупотреблений ставили в известность губернского прокурора. Надзор за судами помогали осущест­влятьстряпчие уголовных дел. Уездный стряпчий надзирал за судами пер­вой инстанции. Возглавлял институт прокуратуры генерал-прокурор.

Однако отделение суда от администрации не было полным, поскольку губернаторы сохраняли право общего надзора за судебными местами гу­бернии. Они могли приостанавливать исполнение судебных решений, если признавали их несправедливыми, без санкции губернатора не могли ис­полняться приговоры о смертной казни или лишении жизни.

Реформа суда, увы, не затронула огромные массы крепостного кресть­янства, которое по-прежнему судилось у своих помещиков и у их приказчиков. В таком виде судебная система Российской империи дожила до ре­формы 1864 г. Некоторые изменения произошли в конце XVIIIв. (отмена совестных судов, высших инстанций, роль которых взяли на себя губерн­ские палаты и пр.), но они не затронули ее сути: сословности, коллегиаль­ных начал, отделённости уголовного суда от гражданского, следственной части от судебной. Возрожден был созданный ПетромI, по затем захи­ревшийвоенный суд (Петр называл его «кригсрехт»). Продолжал действо­вать учрежденный ПетромIдуховный суд, в котором судились духовные лица и «миряне», совершившие преступления против религии и церкви. Органами духовного суда были «духовных дел управители» (первая ин­станция), епархиальный архиерей, консистория, Синод.

Процесс при Петре I. Главныезаконы о процессе – это указ 1697 г.«Об отмене в судных делах очных ставок, о бытии вместо них расспросу и розы­ску», который нанес серьезный удар по состязательной форме процесса и ввел розыск (следственный и инквизиционный процесс). Регламентирова­ние последнего осуществилось в«Кратком изображении процессов или су­дебных тяжеб» 1716 г. Наконец, указ 1723 г.«О форме суда» восстановил состязательный процесс в гражданских делах.

Итак, характерные черты процесса петровского времени: 1. Оконча­тельное вытеснение старинного состязательного (обвинительного) про­цесса следственным. Письменное приложение к Воинскому уставу — «Краткое изображение процессов», заимствованное из Западной Европы и регулировавшее военно-уголовный процесс, было распространено и на сферу гражданских дел. В процессе главную роль стал играть суд (а не са­ми стороны), судоговорение заменили письменные доказательства, права обвиняемого резко ограничились, он становится объектом пытки, судо­производство осуществляется тайно, а представительство сторон (поверенные) ограничивается и допускается только в исключительных случаях и только в гражданских делах (болезнь).

2. Вводится формальная система доказательств, сила которых опреде­лена законом.Собственное признание, добытое пыткой, превращается в «лучшее свидетельство всего света». Не пытают лишь стариков старше 70 лет, детей, беременных женщин, дворян, служителей высоких чинов (если речь идет не о государственном деле или убийстве). На втором месте среди доказательств стоят свидетельские показания, но круг свидетелей строго очерчен. Не могли свидетельствовать в суде опороченные люди (преступники, прелюбодеи, не бывшие на исповеди), а также родственники и дети моложе 15 лет. Сила свидетельских показаний была выше у мужчи­ны, чем у женщины, у знатного человека, чем у простолюдина, у духовно­го лица, чем у светского, у учёного, чем у неуча.

Лучшим доказательством в делах гражданских признавались письмен­ные документы. При отсутствии доказательств сохраняла силуприсяга. Этот остаток Божьего суда был единственным доказательством, сохра­нившимся от обвинительного процесса.

С особой тщательностью проводилось следствие по политическим де­лам. Сохранившиеся документы – судебно-следственные дела Тайной канцелярии позволяют судить о процессе. В их составе находятся изветы, дававшие повод к началу розыска (с указа 1715 г. анонимные доносы велено было сжигать, не вникая в их содержание),расспросные речи -- свое­образные протоколы допросов изветчика, обвиняемого и свидетелей (если допрос сопровождался пыткой, то «речь» называласьпыточной), справки –отсылки к соответствующей норме закона,экстракты краткое из­ложение сути и хода дела (для доклада в вышестоящую инстанцию или царю),приговоры, которые содержали не только характеристикумеры на­казания (штраф, освобождение, нещадное битье, ссылка, каторга, смертная казнь), но иуказание места и даты исполнения приговора иформы поощре­ния изветчика (денежное вознаграждение, повышение по службе и пр.).

Приговор принимался большинством голосов, при равном их распреде­лении решающим был голос председателя. После принятия решения судь­ями приговор излагался письменно, со всеми обстоятельствами дела и мо­тивами, подписывался любо всеми судьями, либо председателем и огла­шался секретарем в присутствии челобитчика и ответчика. Приговоры можно было обжаловать в вышестоящей инстанции: Генеральном кригсрехте, у фельдмаршала, командующего, генерала и др.

Целью введения розыскного процесса было желание царя избавиться от волокиты и злоупотреблений, процветавших в старом суде. Но сделать это не удалось. Новая судебная система работала плохо: пестрота в делах гражданских приводила не к уменьшению, а к увеличению волокиты. Кроме того, потребовался огромный судейский аппарат, заполнить кото­рый оказался некем, ибо система подготовки судей отсутствовала. В судах заседали те же чиновники, что и в других органах. Не зря И. Т. Посошков писал, что в России «судная расправа никуда не годная, какие указы его императорского величества не состоятся, все ни во что обращается, но всяк по своему обычаю делает».

Очевидно, плачевные результаты реформирования процесса были из­вестны законодателю, который указом 1723 г. «О форме суда» попытался восстановить состязательный процесс. Устанавливались сокращенные сро­ки для явки сторон изаконные поводы неявки, обязанность челобитчика излагать обстоятельства дела «по пунктам» и т.п. В следующем, 1724 г., однако, из производства по этому указу стали изыматься дела «доносительские и фискальные» (о политических преступлениях, взяточ­ничестве и казнокрадстве), а после смерти ПетраIв 1725 г. и все другие уголовные дела, где восторжествовал чисторозыскной процесс. Но и в производстве по гражданским делам устное судоговорение не восстанови­ло своих позиций, уступив их окончательнописьменной форме суда.

При Екатерине II произошли серьезные изменения в организации су­дебной системы, но они почти не затронули процесса. Только применение пыток было резко ограничено, а в уездных городах они были запрещены вообще. В губернских судах для их применения требовалось испрашивать разрешение губернатора. Выла разработана такжесистема подачи апелля­ций. Устанавливался недельный срок по объявлении приговора для заяв­ления о ее подаче, годичный срок для ее оформления лицами, жившими в России, и двухгодичный для лиц, живших за границей. Пересмотр в апел­ляционном порядке допускался лишь в отношении гражданских и тех уго­ловных дел, которые возбуждались по инициативе пострадавших. Прочие уголовные дела могли пересматриваться только по инициативе суда выс­шей инстанции.

Таким образом, в XVIIIв. в России сложился тот государственный и правовой порядок, который просуществовал почти без изменений до ре форм 1860–1870-х годов, а в некоторых отношениях и до революции 1917г.

ЧИСТЯКОВ

Процессуальное право. Общая тенденция развития процессуального законодательства и судебной практики предшествующих веков - постепенное увеличение удельного веса розыска в ущерб так называемому суду, т.е. замена состязательного принципа следственным, инквизиционным, - привела к полной победе розыска в начале правления Петра I. М.Ф. Владимирский-Буданов считал, что "до Петра Великого вообще надо признать еще состязательные формы процесса общим явлением, а следственные - исключением" <*>. Иной точки зрения придерживался С.В. Юшков. Он полагал, что в это время только "менее важные уголовные и гражданские дела... рассматривались в порядке обвинительного процесса, т.е. так называемого суда" <**>. М.А. Чельцов говорил о "последних остатках состязательного процесса (старинного "суда")", которые, по его словам, исчезают при Петре I <***>. Думается, однако, что розыск до Петра I нельзя еще считать господствующей формой процесса, но нельзя считать и исключением.

Тенденция к замене суда розыском определяется обострением классовой борьбы, неизбежно вытекающим из общего развития феодализма.

Переход к высшей и последней стадии феодализма - абсолютизму, обусловленный в России в первую очередь громадным размахом крестьянских восстаний, сопровождается стремлением господствующего класса к наиболее беспощадным, террористическим формам подавления сопротивления трудящихся масс. В этом деле не последнюю роль играет и судебная репрессия.

Суд призван был стать быстрым и решительным орудием в руках государства для пресечения всякого рода попыток нарушить установленный порядок. От судебных органов требовалось, чтобы они стремились не столько к установлению истины, сколько к устрашению трудящихся. В этом плане для государства более важно было покарать иногда и невиновного, чем вообще никого не покарать, ибо главная цель - общее предупреждение ("чтоб другим не повадно было так воровать"). Этим задачам и отвечает процессуальное законодательство эпохи Петра I.

Ужесточение репрессии, свойственное переходу к абсолютизму, отражалось и в процессуальном праве. Усиливается наказание за "процессуальные преступления": за лжеприсягу и лжесвидетельство теперь вводится смертная казнь.

В начале своего царствования Петр совершает решительный поворот в сторону розыска. Именным Указом 21 февраля 1697 г. "Об отмене в судных делах очных ставок, о бытии вместо оных распросу и розыску, о свидетелях, об отводе оных, о присяге, о наказании лжесвидетелей и о пошлинных деньгах" полностью отменяется состязательный процесс с заменой его по всем делам процессом следственным, инквизиционным. Сам по себе Указ 21 февраля 1697 г. не создает принципиально новых форм процесса. Он использует уже известные, сложившиеся на протяжении веков формы розыска.

Закон очень краток, в нем записаны лишь основные принципиальные положения. Следовательно, он не заменял предыдущее законодательство о розыске, а наоборот, предполагал его использование в нужных пределах. Это хорошо видно из Указа 16 марта 1697 г., изданного в дополнение и развитие февральского Указа. Мартовский Указ говорит: "А которые статьи в Уложенье надлежат к розыску и по тем статьям разыскивать по-прежнему".

Указ 21 февраля 1697 г. был дополнен и развит "Кратким изображением процессов или судебных тяжеб". "Краткое изображение процессов...", основываясь на принципах Указа 1697 г., развивает их применительно к военной юстиции, военному судопроизводству, являясь, таким образом, специальным законом по отношению к общему закону. Первое издание этого памятника появилось еще до 1715 г., возможно в 1712 г. Во всяком случае, оно в виде отдельной книги продавалось, по данным академика Пекарского, в марте 1715 г. <*>

В апреле 1715 г. "Краткое изображение процессов..." вышло одним томом вместе с Артикулом воинским. В этом издании оба закона выглядят как совершенно изолированные, даже со своей особой нумерацией страниц.

Вместе с Воинским уставом и Эксерцициями "Краткое изображение процессов...", соединенное с Артикулом воинским, было издано впервые, как это доказывает П.О. Бобровский, в 1719 г. <*> Во всяком случае, более раннего аналогичного издания до нас не дошло.

В Полном собрании законов Российской империи указанные законы помещены в той же последовательности, что и в издании 1719 г., причем Артикул воинский и "Краткое изображение процессов..." выступают как самостоятельные разделы. При этом все названные законы датированы здесь 1716 г., т.е. временем первого опубликования Воинского устава. Эти обстоятельства породили ошибочное представление о "Кратком изображении процессов..." как части Воинского устава Петра I <*>. Между тем такая точка зрения представляется неверной. Следует полагать, что издание 1719 г. есть не единый закон, а просто сборник военного законодательства.

Включение "Краткого изображения процессов..." в этот сборник указывает лишь на пределы действия закона. Очевидно, что законодатель хотел определить в нем военное судоустройство и процесс в военных судах. В пользу этого говорит и само содержание закона.

Однако в науке вопрос о пределах действия "Краткого изображения процессов..." вызвал споры. М.Ф. Владимирский-Буданов счел необходимым применить осторожную формулировку: "Законодатель не объяснил, к какого рода судам и делам должно быть применено "Краткое изображение процессов". Думать надобно, что ПО ПЕРВОНАЧАЛЬНОЙ ЕГО МЫСЛИ (выделен нами. - авт.) применение его ограничивается военными судами" <*>. Некоторые исследователи <**> прямо утверждали, что этот закон применялся в невоенных судах, ссылаясь на Указ Петра I Сенату 10 апреля 1716 г.

П.С. Ромашкин, исследуя вопрос о пределах действия Артикула воинского, убедительно доказал, что он применялся только в военных судах <*>. Эти доказательства вполне относятся и к "Краткому изображению процессов...", которое тесно связано с Артикулом.

Указ 10 апреля 1716 г. следует понимать не в том смысле, что он распространял Воинский устав на гражданские органы, а лишь в том, что эти органы, когда их деятельность в той или иной мере соприкасалась с армией, должны были иметь в виду данный закон. Есть сведения лишь о более позднем применении "Краткого изображения процессов..." в невоенных судах.

Таким образом, в своей процессуальной части этот документ представляет собой специальный закон по отношению к Указу от 21 февраля 1697 г. Указ устанавливал общие принципы розыскного процесса.

Вместе с тем закон не просто детализирует применительно к армейской обстановке принципы процесса, изложенные в Указах 21 февраля и 16 марта 1697 г., которые опирались на Соборное Уложение. Он вносит существенно новые формы и институты в процессуальное право России. Эти нововведения в определенной мере проистекают из западных источников, которыми пользовались составители русских воинских законов, но они, несомненно, отражают и уровень общественно-политического и правового развития России, достигнутый ею к началу XVIII в., дальнейшее развитие абсолютизма.

Поскольку "Краткое изображение процессов..." имело ограниченную сферу применения и было именно кратким, нельзя сказать, что Соборное Уложение в части, касающейся розыскного процесса, полностью потеряло силу.

По словам М.Ф. Владимирского-Буданова, в "Кратком изображении процессов..." "нашло себе место полное применение понятия следственного (инквизиционного) процесса..." <*>. Тем не менее отдельные элементы состязательности все же сохраняются: возможность для сторон проявлять некоторую инициативу в движении дела, обмен челобитной и ответом, определение круга спорных вопросов и доказательств и др. Впрочем, чистого следственного процесса, очевидно, не бывает.

Можно отметить в рассматриваемом документе такую тенденцию: инициатива сторон сужается за счет расширения прав суда, в то же время деятельность суда и оценка им обстоятельств дела все жестче регламентируются законом, для проявления собственного усмотрения и какой-либо инициативы судей почти не остается места. Воля сторон и воля суда поглощаются и заменяются волей законодателя. В этом и выражается укрепление абсолютизма с его стремлением сосредоточить управление всеми областями жизни в руках одного лица - самодержавного монарха.

"Краткое изображение процессов..." посвящено почти целиком вопросам судоустройства и процесса. Изредка встречаются статьи (и есть даже глава последняя), содержащие нормы материального уголовного права. Отделение процессуального права от материального - большое достижение русской законодательной техники начала XVIII в., не известное еще Соборному Уложению.

Вместе с тем не разграничиваются уголовный и гражданский процессы, хотя некоторые особенности уже намечаются (например, в порядке обнародования приговоров). Общий ход процесса, названия процессуальных документов и действий в принципе одинаковы и для уголовных, и для гражданских дел.

В отличие от Соборного Уложения, "Краткое изображение процессов..." весьма четко построено. Вначале идут две главы, носящие как бы вводный характер. В них даются основная схема судоустройства и некоторые общие положения процесса. Затем идет последовательное изложение хода процесса, своеобразно разделенное на три основные части.

Формулировки закона несравненно более четки, чем в Соборном Уложении. Пожалуй, впервые в русском праве часто даются общие определения важнейших процессуальных институтов и понятий, хотя и не всегда совершенные. Законодатель нередко прибегает к перечислению, классификации отдельных явлений и действий. Некоторые статьи закона содержат в себе не только норму права, но и ее теоретическое обоснование, иногда с приведением различных точек зрения по данному вопросу.

Таким образом, по своей законодательной технике "Краткое изображение процессов..." стоит достаточно высоко. Вместе с тем нужно отметить и один внешний недостаток закона. Это уже упоминавшееся пристрастие законодателя к иностранной терминологии, обычно совсем не нужной и не всегда грамотной.

Закон закрепляет стройную систему судебных органов, не известную до Петра I, довольно четко регламентирует вопросы подсудности. Для осуществления правосудия создаются уже специальные органы. Однако они все еще не до конца отделены от администрации. Судьями в военных судах являются строевые командиры, в качестве второй инстанции выступает соответствующий начальник, приговоры судов в ряде случаев утверждаются вышестоящим начальством. Нет пока деления на органы предварительного следствия и судебные органы.

В соответствии с этим в процессе отсутствует деление на предварительное производство и производство дел непосредственно в суде. Определенным диссонансом к предшествующему законодательству звучит именной Указ от 5 ноября 1723 г. "О форме суда". Этот Указ отменяет розыск и делает суд единственной формой процесса. Вопрос, чем вызвано столь резкое колебание в законодательстве, до сих пор остается не совсем ясным.

Для характеристики изменений, которые вносит Указ "О форме суда", важно определить его соотношение с "Кратким изображением процессов...".

Если буквально толковать Указ, то получается, будто он отменяет все предшествующее процессуальное законодательство, в том числе и "Краткое изображение процессов...". Однако М.Ф. Владимирский-Буданов утверждал, что Указ "О форме суда" первоначально применялся лишь в невоенных судах, военная же юстиция продолжала пользоваться "Кратким изображением процессов...". Затем соотношение применения этих законов изменилось: Указ стал применяться в делах гражданских, а "Краткое изображение процессов..." - в уголовных, причем как в военных, так и невоенных судах.

Но в дальнейшем эта двойственность форм процесса не удержалась: "Как узаконения, так и практика решительно наклонялись в сторону инквизиционного процесса" <*>. Очевидно, общие тенденции развития абсолютизма все же требовали господства розыска, хотя, может быть, и не в такой безграничной форме, как это предусматривалось Указом 1697 г.

Говоря об эволюции процессуального права при Петре I, следует, очевидно, иметь в виду и еще одно обстоятельство, давно отмеченное исследователями (например, В.О. Ключевским): бесплановость, сумбурность и противоречивость всех реформ Петра I, в том числе и в сфере судоустройства и судопроизводства.

Новый шаг в развитии процессуального права был сделан Екатериной II, особенно ее "Учреждениями для управления губерний".

Создав сложную, но достаточно четкую систему сословных судов, Екатерина тщательно регламентировала формы их деятельности. Особенно подробно в этом законе рассмотрена многоинстанционная система обжалования приговоров и решений. Например, решения уездного суда могли обжаловаться в верхний земский суд, а решения этого суда по определенному кругу дел - в губернские судебные палаты. Аналогичная система обжалования была установлена для городских и крестьянских сословных судов. Верховным кассационным судом оставался Сенат. Более четко намечается отделение гражданского судопроизводства от уголовного. Создаются специальные уголовные и гражданские судебные органы. В верхнем земском суде, губернском магистрате и верхней расправе предусматривались два департамента - уголовных и гражданских дел. Судебную систему губернии венчали палата уголовного суда и палата гражданского суда.

Строгое разграничение подсудности по сословиям не означало вместе с тем такого же различия в процессуальных нормах. Возбуждение дел и их прохождение по инстанциям в принципе было одинаковым.

Уголовное дело возбуждается всегда в суде первой ступени, т.е. в уездном суде, городовом магистрате или нижней расправе. Эти органы вправе и решать дела, но в пределах своей компетенции. Из их ведения исключены преступления, за которые могут последовать смертная или торговая казнь, а также лишение чести. Производство по таким делам передается в суды второй ступени, т.е. в верхний земский суд, губернский магистрат или соответственно в верхнюю расправу.

В этом случае суды первой ступени выступают как следственные органы. Суды второй ступени, разобрав дело по существу, выносят приговор, но при этом обязательно посылают его на ревизию в палату уголовного суда.

1 ПСЗ РИ Собр. 1. № 2789.

2 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, в 86 тт. Т. 15. Ст.: «Дворянство», авт. А. Яновский.

3 См, например ПСЗ РИ Собр. 1. № 2466 (1702), №№ 2625, 2652, 2751, 2779 (1713 – 1714) и др.

4 Приговор Правительствующего Сената от 16 июля 1711 г. // Хрестоматия по истории СССР. XVIII в., п/р Л. Г. Бескровного, Б. Б. Кафенгауза. М., 1963. С. 86.

5 Анисимов Е. В. Указ. соч. С. 313.

6 Пайпс Р. Россия… С. 232 – 233.

7 Баггер Х. Указ. соч. С. 101.

8 Цит. по Анисимов Е. В. Указ. соч. С. 312.

9 Там же. С. 313.

10 ПСЗ РИ Собр. 1. № 3874 (11 янв. 1722).

11 Такой переход от принципа земельного обеспечения государственной службы к денежному жалованию считается ключевым в процессе образования русской бюрократии, как общественной группы, юридически относимой преимущественно к дворянскому сословию, но по существу обособленной от дворянства со своими, отличными от иных групп интересами и принципами влияния на внутреннюю государственную политику [Федосов И. А. Социальная сущность и эволюция российского абсолютизма (XVIII – первая половина XIX в.) // Вопросы истории. 1971. № 7. С. 60 - 61; Законодательство Петра I. Под ред. А. А. Преображенского, Т. Е. Новицкой. М., 1997. С. 385 (автор статьи – Т. Е. Новицкая)].

12 ПСЗ РИ Собр. 1. № 4722 (указ от 28 мая 1725).

13 Омельченко О. А. Кодификация права в России в период абсолютной монархии (вторая половина XVIII века). М., 1989. С. 12.

14 ПСЗ РИ Собр. 1. № 5653 (9 декабря 1730); 5717 (17 марта 1731).

15 Каменский А. Б. От Петра I… С. 235.

16 ПСЗ РИ Собр. 1. № 5633 (25 октября 1730).

17 ПСЗ РИ Собр. 1. № 7339.

18 ПСЗ РИ Собр. 1. № 7136.

19 Каменский А. Б. От Петра I… С. 246.

20 Согласно указу 1739 года (ПСЗ РИ Собр. 1. № 7727) из 4152 человек отставных, подпадавших под действие указа 1736 года, изъявили желание поселиться на отведенных местах только шестеро. На это последовала высочайшая резолюция – тех из 4152-х, что не слишком дряхлы и есть надежда, что они смогут детьми обзавестись и домы содержать, отправить на поселение в указанные места; туда же было велено отправлять и впредь выходящих в отставку [Соловьев С. М. История… Т. XX. // Сочинения. Кн. X. М., 1993. С. 461]. Разумеется, и таковое принудительное обзаведение отставных успеха не принесло.

21 ПСЗ РИ Собр. 1. № 7142.

22 ПСЗ РИ Собр. 1. № 11444.

23 Цит. по Каменский А. Б. Сословная политика Екатерины II. // Вопросы истории, 1995, № 3. С. 41.

24 Возникновение подобной идеи было тем естественнее, что, несмотря на петровские (и даже на ряд Петру предшествовавших) преобразования правового статуса государственных крестьян в направлении уравнивая их с крепостными с тем только отличием, что господином над ними должно почитаться государство, в среде казенных крестьян продолжало сохранятся убеждение (до некоторой степени остававшееся и в законодательстве) в том, что они являются вольными людьми, на праве собственности владеющими обрабатываемой землею и обязанной государству не как земельному собственнику, но именно как государству в нашем современном понимании – то есть как публичной власти, имеющей право взимание налогов, на обременение различными государственными повинностями, но вне владельческого права [См. Дружинин Н. М. Гос. крестьяне… Т. 1. С. 28 - 29].

25 ПСЗ РИ Собр. 1. № 11577.

26 Соловьев С. М. История… Т. XXV // Сочинения. Кн. XIII. С. 15.

27 Приведенные данные могут служить доказательствами принципиальной новизны Жалованной грамоты, в противовес взглядам тех историков, что полагают этот документ екатерининского правления одним только закреплением уже ранее сложившихся правовых норм. Важность Жалованной грамоты дворянству, по нашему мнению, состоит в том, что здесь дворянство впервые рассматривается собственно как сословие (а не как некая элементарная совокупность людей, объединяемая разве что единство принадлежащих им прав). И, исходя из видения дворянства как сословия, государство и стремится построить с ним новые отношения – побуждая к объединению для совместного представления своих интересов и, одновременно, для исполнения ряда функций, ранее принадлежавших государству. Здесь даже без натяжки можно увидеть попытку создать то, что в наши дни получило название «гражданского общества», выражение потребности государства наладить контакт с обществом, получить информация о его потребностях и интересах, о его видении надлежащей государственной политики (разумеется, касаясь только проблем политики внутренней и то ограниченно – но в сравнении с предшествующим периодом в отношениях между властью и обществом прогресс воистину огромен [см. в частности ПСЗ РИ Собр. 1. № 14816 (25 ноября 1778); 15100 (24 марта 1781); 15280 (18 ноября 1781); 15477 (25 июня 1782); 15763 (19 июня 1783)]). Рассматриваемая с этих позиций, Жалованная грамота дворянству легко укладывается в число таких государственных актов и предприятий, как «Наказ», Уложенная комиссия, Губернское и Городовое уложения, то есть становится, во-первых, элементом весьма цельной государственной политики царствования Екатерины II и, во-вторых, обретает смысл, принципиально разнящийся от предшествующих мер, в том числе и от Манифеста 18 февраля 1762 года, хотя бы за счет свойств системности, то есть когда новое содержание Жалованной грамоты дворянству открывается через сопоставление с иными современными ему актами - в первую очередь Жалованной грамотой городам и проектом Жалованной грамоты крестьянству.

28 Данное требование выдвигалось еще в Кодициях, подписанных, а затем отмененных («надранных») Анной Иоанновной: в п. 5 их устанавливалось «У шляхетства живота и имения без суда не отнимать» [Цит. по Долгоруков П. В., кн. Время императора Петра II и императрицы Анны Иоанновны. М., 1997. С. 41, прим. 2]. То, что дворянству более 55 лет после прямого выдвижения требования пришлось ждать предоставления элементарной юридической защиты своей собственности – а именно, недопущения внесудебного лишения права собственности – до некоторой степени заставляет скорректировать тезис советской историографии о XVIII веке как периоде дворянской монархии и вернуться к прежним оценкам, принадлежащим классикам русской исторической науки конца XIX – нач. XX века, В. О. Ключевскому, С. Ф. Платонову, П. Н. Милюкову и др., о сложном и динамичном характере отношений между русским императорским престолом и дворянством, где интересы сторон одновременно были тесно переплетены и противоречивы и что дворянство отнюдь не являлось единственной опорой петербургской монархии, тем более что и само являлось отнюдь не однородным. В итоге картина сводиться скорее к динамичному балансу сил, когда власть – используя как противоречия в дворянстве, так и иные общественные круги – пыталась, а иногда и проводила в известной степени самостоятельную политку.

29 Любавский М. К. История царствования Екатерины II. СПб., 2001. С. 102.

30 Там же. С. 102 – 103.

31 Bartlett R. P. Catherine II’s Draft Charter to the State Peasantry. // Canadian-American Slavic Studies, 23 (1989) № 1.

32 Мадариага И. де. Указ. соч. С. 476 – 477.

33 Каменский А. Б. От Петра I… С. 444 – 450.

34 Каменский А. Б. Сословная политика Екатерины II. // Вопросы истории, 1995, № 3. С. 45.

35 Вернадский Г. В. Очерк истории права Русского государства XVIII – XIX вв. (Период империи). // История права. СПб., 1999. С. 80.