1.1.3. Мировоззренческое и теоретико-методологическое значение «коперниканского переворота»

Однако и несколько десятилетий после публикации этой удивительной гипотезы мало кто в Европе сознавал, что в западном мировоззрении произошел переворот. Слухи и общие представления о новой космологии Коперника бродили по Европе начиная с 1515 года, когда в виде манускрипта вышел его «Малый комментарий», задолго до того как она предстала в строгой математической обработке в основном труде «О вращениях небесных сфер». Почти все, кто слышал об этом открытии, видели в нем такое явное противоречие повседневному опыту, и мало кто снисходил до его серьезного обсуждения. Круг лиц, знавших и способных оценить аргументацию Коперника в ту пору был крайне ограничен². Ситуация усугублялась тем, что до 1616 года отсутствовали какие-либо непосредственные эмпирические подтверждения гелиоцентрических идей¹. Но стоило только нескольким сведущим астрономам счесть доказательства Коперника убедительными, подчеркивает Р. Тарнас, как подняла голову оппозиция. Поводом для наиболее ожесточенных нападок послужил скрытый религиозный подтекст новой космологии².

Восприятие коперниканской системы в XVI веке определялись в основном теми аргументами, которые высказал Коперник в «Обращении к Павлу III», то есть претензиями на постижение истинной структуры универсума. Более того, астрономическое новшество Коперника оспаривало все основы христианской религии: аристотелевско-птолемеевскую геоцентрическую христианскую космологию, христианскую теологию и нравственность. Если Земля действительно движется, тогда не существует больше никакого неподвижного центра, сотворенного Богом, и никакого плана его спасения. Абсолютная исключительность и значимость вмешательства в историю Христа, как представлялось, требовала соответствующей исключительности и значимости Земли. Казалось, на карту поставлен смысл самого Искупления – центрального события не только человеческой, но и вселенской истории. Волею судеб коперниканство было вовлечено в борьбу двух конфессий.

Поначалу противостояние исходило от реформаторов-протестантов: гипотеза Коперника противоречила тем местам Библии, где говорилось о неподвижности Земли. Тем самым Священное Писание, которое оставалось для них единственным непререкаемым авторитетом, подвергалось испытанию человеческой наукой. Еще до публикации труда «О вращениях небесных сфер» Лютер назвал Коперника выскочкой-астрологом, который по глупости своей пытается перевернуть всю астрономическую науку, впадая в вопиющее противоречие со Священной Библией. К Лютеру вскоре присоединились другие реформаторы. Борьба с коперниканством велась Реформацией осознанно и методично. Цитаты из Библии были единственным аргументом, и представители протестантских церквей не жалели сил в отыскании все новых и новых мест в священных книгах, свидетельствующих в пользу неподвижности Земли. Даже в Лейпциге, где ученик Коперника Ретик¹ оставил для публикации рукопись у Осиандера², тот предпослал ей – без ведома автора – анонимное предисловие, где утверждалось, что новая система – всего лишь условный вычислительный метод, позволяющий составлять более простые астрономические таблицы, ее не следует воспринимать как реалистическое объяснение небес. Возможно, такая уловка и спасла публикацию, но в целом коперниканство представлялось ими образцом пустого мудрствования и схоластической учености, потакание которой и увело Римскую церковь далеко от учения Христа.

При жизни, сам Коперник не испытывал притеснений со стороны церковных кругов. Он был уважаемым каноником одного из католических соборов, пользовался большим уважением в Риме как советник в церковных делах. В числе тех друзей, что торопили его с изданием трудов, были епископ и кардинал. После его смерти основное сочинение даже изучалось на кафедрах астрономии в католических университетах. Недавно введенный церковью григорианский календарь был основан на расчетах, произведенных согласно коперниканской системе. Такое отношение можно объяснить тем, что в течение всего высокого Средневековья и Возрождения католики проявляли известную терпимость и широту в области интеллектуальных исследований, поощряя изучение греческой философии, науки и светской культуры, вплоть до метафорического истолкования Священного Писания. Это и было одной из причин, вызвавшей волну критики католицизма протестантами.

Негативная реакция католической церкви не заставила себя долго ждать. Уже к началу XVI века она встала в решительную оппозицию по отношению к теории Коперника, вернувшись к догматической ортодоксальности. И если несколькими веками раньше Фома Аквинский или другие Отцы церкви еще могли толковать некоторые места Библии метафорически, нивелируя противоречия с наукой, то подчеркнутый буквализм протестантов породил подобное отношение и внутри католической церкви. Кроме того, на репутацию Коперника пала тень виновности в связи с именем Джордано Бруно – философа-неоплатоника, мистика и астронома, пошедшего еще дальше Коперника в своих мировоззренческих утверждениях. В атмосфере Контрреформации вольнодумные воззрения не приветствовались. Человек, имевший еретические взгляды на Троицу и другие важные богословские идеи, проповедовавший к тому же еще и коперниканскую теорию, был публично сожжен на костре как еретик (правда, не за свое гелиоцентрическое учение) в Риме на площади «Цветов» в 1600 году. Теория Коперника стала представляться еще более опасной как в глазах религиозных властей, так и в глазах астрономов-философов, правда, по разным причинам. Первые критиковали гелиоцентризм и связанное с ним положение о вращении Земли с этико-религиозных позиций. Последние – на основе аристотелевской физики и ее аргументов против движения Земли, ставших достоянием обыденного сознания¹.

Когда религия и наука пришли к столь явным разногласиям, церковные иерархи сделали все, чтобы одержать верх. Католическая церковь, наученная опытом противостояния длившихся десятилетиями ересей и борьбой с Реформацией, прибегла к догматической нетерпимости и осудила гелиоцентрическую теорию. Сочинения Коперника «О вращениях небесных сфер» и Галилея «Диалог о двух главнейших мировых системах» были включены в «индекс запрещенных книг»². Галилея подвергли допросам Инквизии, принудили к отречению от своих открытий, подтверждавших «коперниканское заблуждение» и посадили под домашний арест. Приверженцев Коперника уволили со своих должностей и изгнали. На все учения и труды, поддерживавшие идею движения Земли, был наложен запрет. Так с появлением теории Коперника образовалась пропасть между разумом и верой, давно намечавшаяся в западноевропейском общественном сознании.

Тем не менее, коперниканство под прикрытием «фикционистской» установки на астрономическое знание, нашедшей отражение в предисловии Осиандера, распространялась по научным центрам Европы. Все большее число астрономов и астрологов убеждалось в том, что диаграммами и вычислениями Коперника не только можно пользоваться, но без них невозможно обойтись. Вошли в научный обиход новые астрономические таблицы, основанные на недавних наблюдениях и составленные по методике Коперника. Эти таблицы во многом превосходили прежние, и оценка астрономии Коперника значительно повысилась. К 1600 году, по крайней мере, десять известных в те времена мыслителей³ приняли основные положения гелиоцентрической теории.

Однако было бы ошибкой считать, что Коперник совершил переворот в восприятии Вселенной, позволив восторжествовать доводам разума и фактам. На самом деле, он оспаривал сложность предсказания движения планет, основанного на Птолемеевом наследии, и пытался взглянуть на имеющиеся факты иначе. В этом и заключается значение его вклада в науку: Коперник продемонстрировал возможность различных толкований одних и тех же фактов, выдвижения альтернативных теорий и выбора из них более простой, позволяющей делать более точные выводы.

Несмотря на всю радикальность, действительно важным новшеством Коперниковой гипотезы была догадка о том, что Земля – планета. Во всех других отношениях труды его вполне вписывались в античную и средневековую традиции. Польский ученый сохранил и ряд главных пережитков аристотелевско-птолемеевской космологии, которые препятствовали полному успеху его гипотезы. Во-первых, это положение о конечной, незыблемой границе мира – так называемой сфере неподвижных звезд. Кроме того, орбиты планет и самой Земли в их движении вокруг Солнца постулировались точно круговыми, а само движение идеально равномерным. Эти умозрительные допущения заставляли Коперника сохранять некоторые эпициклы и эксцентрики, обильно представленные в астрономии Птолемея и его последователей. Не нашлось у него и сколько-нибудь внятного ответа на возражения против движения Земли, очевидные с точки зрения физики тех времен: почему, например, находящиеся на поверхности Земли предметы не «падают» с нее, если она действительно несется через космическое пространство. Но Коперник сделал первый шаг, означавший разрыв со старой космологией, основанной на аристотелевской физике, и обозначил ряд задач, которые будут решать Кеплер, Галилей, Декарт и Ньютон.