Всеобщий интеллект и биовласть

Мы настаивали ранее на значимости и ограниченности понятия о «всеоб­ щем интеллекте» у Маркса (Раздел 1.2). В определенной точке капиталис­ тического развития, возможность которой Маркс лишь предвидел, в буду­ щем, силы труда наполняются силами науки, коммуникации и языка. Все­ общий интеллект оказывается коллективным, общественным разумом, созданным накопленными знаниями, технологиями, научной и техничес­ кой информацией. Стоимость труда, таким образом, реализуется новой, универсальной и конкретной рабочей силой через присвоение и свобод­ ное использование новых производительных сил. То, что Маркс видел как будущее, — это наша эпоха. Радикальное преобразование рабочей силы и

инкорпорация науки, коммуникации и языка в производительные силы

переопределили всю феноменологию труда и весь мировой горизонт производства.

Опасность дискурса всеобщего интеллекта состоит в том, что он риску-

ет полностью остаться в плане мышления, как если бы новые силы труда

были лишь интеллектуальными, а не телесными (Раздел 3 - 4 ) - Как мы виде-

ли ранее, новые силы и новые позиции аффективного труда, труда, ориен-

тированного на межперсональное взаимодействие, являются такой же ха-

рактерной чертой нынешней рабочей силы, как и труд интеллектуальный.

Биовласть дает имя этим производительным способностям жизни, являю­ щимся в равной мере интеллектуальными и телесными. Фактически на се­ годняшний день производительные силы являются полностью биополити- ческими. Иными словами, они пронизывают и непосредственно создают

ВИРТУАЛЬНОСТИ

339

не только производство, но и всю сферу воспроизводства. Биовласть становится действующей силой производства, когда весь контекст воспроизводства подчиняется господству капитализма, то есть когда воспроизводство и жизненные отношения, его составляющие, сами непосредственно становятся производством. Биовласть — это другое имя реального подчинения общества капиталу, а также синоним глобализированного порядка производства. Производство заполняет поверхности Империи; это ма­шина, полная ж и з н и , разумной жизни, которая, выражая себя в производстве и воспроизводстве, а также в перемещении (труда, аффектов, языка), создает общество с новым коллективным смыслом и считает кооперацию добродетелью и признаком цивилизации.

Силы науки, знания, аффекта и коммуникации — вот основные силы, составляющие нашу антропологическую виртуальность и действующие на поверхностях Империи. Это действие распространяется по территориям, объединенным общностью языка и обозначающим точки пересечения производства и жизни. Труд становится все более и более аматериаль-ным, реализуя свою стоимость в сингулярном, непрекращающемся процессе инноваций в производстве; его способность все более утонченным и интерактивным образом потреблять и использовать услуги социального воспроизводства постоянно возрастает. Разум и аффект (а по сути, взаимосвязь тела и ума), едва они становятся основными производительными силами, заставляют производство и жизнь объединиться в области своего действия, поскольку жизнь есть ни что иное, как производство и воспроизводство совокупности тел и умов.

Отношение между производством и жизнью настолько изменилось, что теперь оно является прямо противоположным применительно к его пониманию наукой политической экономии. Жизнь больше не производится в циклах воспроизводства, подчиненных динамике рабочего дня; напротив, жизнь — вот, что главенствует надо всем производством и наполняет его. По сути, стоимость труда и производства определяется в глубинах жизни. Промышленность не производит никакой прибавочной стоимости, кроме той, что порождается социальной деятельностью — и вот почему, затопленная бурным потоком жизни, стоимость находится по ту сторону меры. Никакой прибавочной стоимости не было бы, если бы производство не приводилось в движение наполняющим его социальным разумом, всеобщим интеллектом и одновременно аффектами, определяющими со­циальные отношения и управляющими выражениями социального бытия. Переизбыток стоимости проявляется сегодня в аффектах, телах, наполненных знаниями, в остроте ума и чистой способности к действию. Товарное производство стремится к тому, чтобы целиком находить свое осуществление в языке, под которым мы подразумеваем разумные машины, непрерывно подпитываемые аффектами и страстями".

340

ЗАКАТ И ПАДЕНИЕ ИМПЕРИИ

К этому моменту наших рассуждений уже должно быть понятно, что же конституирует социальную кооперацию здесь, на поверхности имперско­ го общества: совместные усилия, синергии жизни или же производитель­ ные проявления жизни как таковой. Джорджио Агамбен использовал тер­ мин «жизнь как таковая» чтобы обозначить негативный, нижний предел человечности и найти за политическими безднами, открытыми тоталита­ ризмом в эпоху современности, условия (предполагающие большую или меньшую степень героизма) человеческой пассивности10. Мы бы сказали, , что, напротив, в своих зверствах, целью которых было сведение человечес-

кого существования к минимально возможному уровню «жизни как та- ковой», фашизм и нацизм тщетно пытались разрушить ту огромною силу, которой могла стать сама жизнь, и уничтожить форму накопления новых сил производительной кооперации масс. В этой связи можно было бы ска­ зать, что реакционное безумие нацизма и фашизма вырвалось на волю в тот момент, когда капитал осознал, что общественная кооперация больше не является результатом вложений капитала, а представляет собой само­ стоятельную силу a priori всякой производительной деятельности. Когда человеческая мощь непосредственно проявляется в качестве автономной силы коллективной кооперации, капиталистическая предыстория подхо­ дит к концу. Иными словами, капиталистическая предыстория заверша­ ется, когда общественная кооперация и кооперация субъектов перестает быть результатом, а становится предпосылкой, когда сама жизнь обрета­ ет достоинство производительной силы, когда она оказывается богатством виртуальности.

Принадлежащие массам силы науки, аффекта и языка стремительно из-

меняют условия общественного производства. Поле, на котором произ-

водительные силы вновь присваиваются массами, оказывается полем ра-

дикальных метаморфоз — сценой действа творца. Это действо состоит

прежде всего в полном изменении условий производства субъекта коо-

перации; оно состоит в акте слияния и гибридизации с машинами, вновь

присвоенными и изобретенными массами, и потому оно состоит в исхо-

де, не просто пространственном, но механическом, в том смысле, что субъ-

ект преобразовывается (и тем самым преумножает конституирующую его

кооперацию) в машину. Это — новая форма исхода: исход в машину (или

вместе с машиной) — технический исход11. Относящаяся ко временам

современности история рабочего и субъекта суверенитета уже содержит

длинный список преобразований в сфере техники, но процесс соединения человека и машины больше не идет линейным путем, как в период совре-

менности. Мы достигли того момента, когда отношения власти, определяв-

шие эту гибридизацию человека и машины, а также процессы технических преобразований, могут быть ниспровергнуты. Маркс понимал, что конф-

ликт между рабочим и машиной был ложным конфликтом: «Требуются из-

ВИРТУАЛЬНОСТИ

341

вестное время и опыт для того, чтобы рабочий научился отличать машину от ее капиталистического применения и вместе с тем переносить свои атаки с материальных средств производства на общественную форму их экс-плуатации»22. Сейчас новые виртуальности, сегодняшняя жизнь как таковая способны взять под контроль процессы технических преобразований. В Империи политическая борьба за определение машинной виртуальности, то есть за альтернативы перехода от виртуального к реальному, является основной. Эта новая сфера производства и жизни открывает для сил труда поле преобразований, которые в будущем посредством кооперации субъектов можно и должно контролировать с точки зрения этики, политики и производства.