1. Понятие шва у Лакана
Слово «шов» впервые появляется в одном из семинаров цикла «Идентификация», где с его помощью Лакан объясняет отношение субъекта к сфере Umwelt (т.е. внешней среды).Уже здесь шов представлен как нечто поддерживающее бытие субъекта, как механизм, сшивающий Umwelt и Innenwelt (лекция 12 от 7 марта 1962-го года).
Далее, в девятой лекции 11-го цикла, отвечая на вопрос некоего М. Тора о том, как он понимает жест и темпоральность (9я лекция 11-го марта 1964-го года), Лакан сравнивает шов с ложной идентификацией:
«Дело в том, что я обратил тогда ваше внимание на своего рода наложенный шов, на ложную идентификацию того, что я назвал временным тактом завершающей остановки жеста, с тем, что в совершенно другой уже диалектике, диалектике, как я ее называю, поспешности в идентификации, выступает у меня как, наоборот, первый временной такт - как момент видения».
Так же он говорит о шве как сочленении воображаемого и символического:
«В момент, когда субъект замирает в застывшем жесте, он умерщвлен. Анти-жизненная, анти-двигательная функция этого конечного момента и есть fascinum [завораживающее воздействие] - одно из тех измерений, где сила взгляда осуществляется непосредственно. Если и вмешивается здесь момент видения, то вмешивается он исключительно как своего рода шов, как сочленение между воображаемым и символическим. Именно так оказывается он включен в ту диалектику, в тот поступательный временной ход, который называется спешкой, порывом, стремлением вперед, - ход, завершением которого и является как раз fascinum».
Наиболее разработанную концептуализацию понятие шва приобретает в 12-м цикле семинаров «Ключевые проблемы психоанализа» («Les Problèmes Cruciaux Pour La Psychanalyse» 1964-65 годов). Сначала Лакан развивает свою мысль о шве в связи с приводимой им фигурой бутылки Клейна. Шов оказывается решающей точкой «сшивания внутреннего и внешнего» (вспомним о символическом и воображаемом, Umwelt и Innenwelt), благодаря которой бутылка Клейна приобретает свою парадоксальную структуру:
«в сшивании, которое имеет место в этом отверстии, происходит связывание поверхности с самой собой таким образом, что … то, что определялось раньше как внутренне, сшивается, связывается с тем, что было определено как внешнее».
Также здесь Лакан говорит о важности имени собственного: именно оно, по его мнению, представляет собой «свободную функцию» (une fonction volante), благодаря которой субъект вшивается в дискурс (Лекция 4, 6-е января 1965-го, Лекция 15, 7-го апреля 1965-го года). Более подробно к этой теме он возвращается в Лекция 15, 7-го апреля 1965-го года, где говорит:
«имя собственное всегда будет появляться именно в той точке, где, классификационная функция спотыкается, но не перед слишком большой уникальностью, а, напротив, перед разрывом, нехваткой, дырой субъекта, и появляться именно для наложения шва, для маскировки, для склеивания».
Здесь же Лакан отмечает, что локализация точки шва очень важна для психоаналитика, поскольку в этой точке схождения «внутреннего и внешнего» пациент обнаруживает свою встроенность в дискурс Другого. Позднее Лакан уделяет этой теме больше внимания в лекции 15, 7-го апреля 1965-го года:
«В шве внимание обращается на эту изысканную точку чувствительного, эту рубцовую сторону [ce côté cicatriciel], я бы даже сказал нарыв… эту избранную точку, которая означает… остаток шва, который является, собственно говоря, тем, что он пытается предотвратить»,
а также в лекции 23, 16-го июня 1965-го:
«Факт в том, что шов, место сварки моего субъективного отношения, моего субъективного положения, которое может быть найдено в отношении к objet a, является тем, через что проявляется истинная природа моей зависимости от Другого, и в частности, от его желания».
Здесь логика шва непосредственно пересекается с логикой отрицания, которое, как мы помним из четвертого доклада, является всегда и отрицанием отрицания – т.е. шов, пытаясь устранить разрыв, всегда косвенным образом говорит нам о его существовании. Мы можем видеть также, насколько существенную роль играет это понятие в объяснении механизма означивания: утверждение любого означающего одновременно и скрывает, умерщвляет реальный предмет, и утверждает его (игра fort/da ребенка), и дает нам его, и отбирает. Т.е., еще до фундаментального обобщения понятия шва, произведенного Жаком-Алленом Миллером, Лакан уже выражал мысль о шве как о механизме встраивания означаемого в цепь означающих.
В этом же году особое внимание функции шва в образовании субъекта уделяет один из учеников Лакана Жак-Аллен Миллер. В своем выступлении «Элементы логики означивающего» (лекция 9, 24-го февраля 1965-го года) он впервые говорит о связи шва с вхождением субъекта в дискурс (на примере математических рядов Фреге и аксиом Пеано):
«Именно в этой решающей формулировке, что номером, выражающим понятие неидентичноести самому себе является ноль, проявляется шов логического дискурса (suture le discours logique)».
«предложение шва логики… сформулированное в первой из пяти аксиом Пеано, предложение, устанавливающее ноль в качестве числа… есть предложение которое, решительно, позволяет логике осуществляться как таковой».
Т.о., шов мыслиться как условие возможности существования (научного, логического) дискурса, являясь тем фундаментальным элементом его структуры, который не может быть выведен или доказан в рамках самой этой структуры (теорема Геделя о неполноте). Доклад Миллера позднее лег в основу его статьи «Suture (elements of the logic of the signifier)», опубликованной в Cahiers pour l'analyse 1, зимой 1966. Здесь Миллер уже определяет шов как
«отношение субъекта к цепи его дискурса… он фигурирует там как недостающий элемент, в виде подмены… Шов, в широком смысле, постольку есть общее отношение [субъекта] нехватки к структуре (элементом которой он является), поскольку он предполагает позицию «занятия места» (taking-the-place-of)…».
В разгоревшейся впоследствии полемике Миллера с другим учеником Лакана, Сержем Леклером, высказывается несколько важных мыслей:
Шов, по мысли Леклера, скрывает собой «фундаментальное различие», т.е. сексуальное различие, приводя все к единству – это то, что в последствии было названо «идеологической функцией шва» (лекция 20, 26-е мая 1965-го):
«аналитик отказывается накладывать шов. Фактически, он не производит дискурс даже когда говорит. По сути, и именно в этом позиция аналитика является нередуцируемой, аналитик слушает… Что он слушает? Он слушает речи пациента, и в речи пациента тем, что его интересует, является то, как пациент связан со своей точкой шва; как образуется для пациента, для его речи, эта особенная точка шва, где по необходимости, действительно, шов образует логический дискурс»;
Однако, как отмечает Миллер (лекция 21, 2-е июня 1965-го):
«речь больше не идет о том, чтобы читать шов, но чтобы изобретать шов для того, чтобы устанавливать речь как законный дискурс».
Т.о. Миллер настаивает также и на необходимости шва как на условии нормального вхождения субъекта в дискурс. Не имея возможности осуществить операцию шва, т.е. утвердить свое собственное желание в некотором отношении, дистанции к желанию Другого, пациент становиться психотиком. Только благодаря наложению шва «[пациент] … становится субъектом желания».
В примечаниях к 12-му циклу семинаров (позднее они лягут в основу вступительной лекции 13-го цикла, которая, в свою очередь, будет опубликована как отдельная статья под названием «Наука и истина» в январском номере Cahiers Pour l’Analyse 1966-го года), Лакан выводит фундаментальную формулировку, которая звучит следующим образом: «бытие субъекта есть шов нехватки» («l'être du sujet est la suture d'un manque»). Именно от этой формулировки, выведенной Лаканом, мы попытаемся оттолкнуться в нашем исследовании.
Далее, во вводной части к 13-му циклу семинаров «Объект психоанализа», озаглавленной «Наука и истина» (Science and truth, Ecrits, в последствии этот текс публикуется также в качестве статьи в январском номере Cahiers Pour l’Analyse) Лакан также несколько раз употребляет слово шов в другом контексте, а именно в его отношении к возникновению «субъекта науки». Он пишет: «Далее я продемонстрирую расположение современной логики [речь идет о формализации современной науки]… Оно является, несомненно, строго определенным следствием попытки подшития субъекта науки, и последняя теорема Геделя [теорема о неполноте – В.П.]демонстрирует, что эта попытка проваливается, а рассматриваемый субъект остается коррелятом науки, но коррелятом антиномическим, поскольку наука оказывается определяемой тупиковой попыткой подшития субъекта». И далее, проясняя различие между субъектами магии, религии и науки: «Нужно ли говорить, что в науке, в отличие от магии и религии, сообщается знание? Необходимо подчеркнуть, что так происходит не потому только, что это обычное дело, а потому, что сама логическая форма, данная этому знанию, предполагает способ коммуникации, который подшивает предполагаемого им же субъекта». В этом тексте шов понимается Лаканом уже как необходимое условие существования субъекта в (научном) дискурсе, или, точнее, как необходимое условие производство знания.
Также уже в лекции за 13-е января 1976-го Лакан возвращается к понятию шва, подчеркивая, что, во-первых благодаря шву «смысл возникает из поля между Воображаемым и Символическим», и, во-вторых, «именно о шве и о сращивании идет речь в анализе».
2. Шов + субъект зеркала = ?
Итак, постараемся обобщить все вышесказанное:
Шов связан с ложной идентификацией, с подменой, с маскировкой - поэтому размыкание шва становиться важным пунктом критики идеологии (у Альтюссера) – ведь именно благодаря тому, что символический порядок производит шов, дискурс Другого может продолжать функционировать;
Шов образует сочленение между воображаемым и символическим, внешним и внутренним, субъективным и объективным измерениями реальности;
Имя собственное выполняет функцию шва, заполняя собой пустоты символического дискурса, пустоты, образующиеся на месте субъекта;
Шов одновременно и скрывает Другого, и дает ему проявится. Это очень важный вывод, и можно предположить, что именно он обусловил дальнейшую теоретическую судьбу этого понятия: от Альтюссера и Бадью до Жижека – мы не будем сегодня специально останавливаться на рассмотрении их теорий;
Применяя приведенную нами выше цитату из Лакана («бытие субъекта есть шов нехватки») к прояснению нашей концепции субъекта зеркала: субъект зеркала бытийствует как шов нехватки Другого. Какие выводы можно из этого сделать?
Шов представляет собой основу идентификации. Это механизм, или скорее способ существования субъекта в цепи означивающих: воображаемая зеркальная целостность представляет собой гештальт, который должен стать знаком, всесторонне и целостно выражающим субъекта. Он становиться знаком благодаря имени собственному, которое присваивается этому образу и воспринимаемое далее субъектом в качестве своего «Я». В этом и заключается шов: в объединении моего воображаемого образа с мои именем, в присваивании мной себя;
Работа шва заключается в связывании воображаемого с символическим. Это, с одной стороны, домысливание субъектом Другого таким, каким он должен быть без нехватки (через объект маленького а, «субъективную сторону объективного», Жижек), а с другой – сшивание господским означающим символического порядка (через фаллос, «объективную сторону субъективного»). Т.о., шов имеет двоякую природу, проявляясь как в воображаемом, так и в символическом. Производя шов, субъект желает «залатать» собой «дыры» в дискурсе Другого – в первую очередь для того, чтобы избежать действительной встречи с ним. Почему? Потому, что такая встреча позволит взглянуть на Другого более пристально и обнаружить его нехватку (проявляющуюся, например, во взгляде). А если обнаружиться нехватка в Другом – обнаружиться нехватка и в субъекте, поскольку этот последний функционирует как звено в цепи означивающих Другого. Таким образом бытие субъекта зеркала напрямую зависит от целостности Другого, но, с другой стороны – парадокс! - целостность Другого (как фаллоса) является тем, что задает нецелостность субъекту, тем, что постоянно ставит его бытие под сомнение;
Потребность субъекта в шве, как в способе создания воображаемой целостности и самоутверждении через нее, оборачивается признанием своей нецелостности (поскольку утверждать себя в качестве субъекта в дискурсе Другого значит признавать свою нецелостность) и, как следствие, появлением желания, желающего субъекта. Поэтому шов необходимо рассматривать как противоречивый элемент: с одной стороны он вытесняет нехватку и скрывает Другого, но с другой – указывает на нехватку и дает Другому проявить себя (вспомним мысль Лакана о том, что шов дает проявиться тому, что он пытается скрыть).
Ремарка: Субъект зеркала по определению не-целый, но благодаря воображаемому ему удается помыслить свою нецелостность не как онтологическую необходимость, обусловленную самим способом его существования в дискурсе Другого, а как случайное обстоятельство, преодоление которого находиться в его власти. Субъект в воображении видит себя целым (эго-идеал), но в некотором отдалении, и эта (не)близкая целостность внушает ему необходимость двигаться вперед, самосовершенствоваться, т.е. = выполнять желание Другого, еще старательнее вписывая себя в его дискурс.