Как было в жизни
Есть все основания усомниться в этой цифре. Безусловно, кулацким могло считаться только такое хозяйство, у которого, наряду с другими признаками, число наемных работников превышало число работающих членов семьи. Как по этому показателю обстояло дело в действительности? У самого Ленина мы не находим на сей счет каких-либо сведений, видимо, в силу того, что в российской статистике сопоставление крестьянских хозяйств по составу рабочей силы вообще встречается крайне редко. Тем не менее мы имеем возможность привести некоторые фактические данные. Так, в крае самого свободного развития аграрного капитализма – Сибири – видим следующее. По выборному обследованию 10 волостей Томской губернии из 8288 учтенных хозяйств 66 были крупными, засевавшими от 25 до 50 г. Но и они в дополнение к имевшимся своих 356 работникам, пятью и более лошадьми насчитывалось 2398, но и у них наемная рабочая сила составляла всего лишь 3,4%.
По Европейской части страны можно привести итоги бюджетного обследования 1913г. в Пензенской губернии. Из 261 учтенного хозяйства в 31 наемный труд составлял заметную величину – 30,9%, но преобладал над семейным только в четырех хозяйствах, причем в двух из них – для работы не промышленных предприятиях. В
По выборочной переписи земледельческих хозяйств в этой же губернии было учтено 5335 хозяйств, в их числе рациональными (свыше 14 десятин посева) являлись 1003, или 18,8%. Из последних каждое четвертое хозяйство прибегало к найму работников. Но по расценке труда собственной рабочей силы употреблено на 119,5 тыс. руб., а наемной – на 8,2 тыс. Таким образом, наемный труд составил лишь 6,9%. В в в в Зажиточная группа (с посевом свыше 10 десятин) в Новосильевском уезде Тульской губернии в 1910 г. составила 2369 хозяйств, или 10,3% всех дворов уезда. В этих хозяйствах имелось своих трудоспособных мужчин и женщин 2504 человек, начато же иначе( с переходом поденщиков на сороковые) 525 годовых и сроковых работников, что составило 18,9% общей рабочей силы хозяйств. Этот процент пришлось бы сильно снизить, если отдельно оказались бы учтены годовые и сроковые работники, поскольку последние нанимались только на время полевых работ. На основе приведенных данных видно, что кулаки (капиталистические сельские предприниматели) не только не представляли собой какого-то особого класса, но и сколько-нибудь заметного социального слоя. Они были скорее отдельными островками капитализма в море мелкотоварных, полунатуральных и патриархальных крестьянских хозяйств.
В свое время российские марксисты пустили в ход легенду о том, что столыпинская аграрная реформа (начатая в конце 1906 г.), предусматривавшая выход крестьян из общины, была направлена на создание социальной опоры царизма – кулачества. Более точную оценку реформе, на наш взгляд дал в свое время сам П.А. Столыпин: «До сих пор у нашего стомиллионного крестьянства, зависимого всегда от других, была одна лишь карьера – карьера мужика-кулака. Теперь перед ним открываются иные, более светлые горизонты. Становясь личным собственником, единоличным кузнецом своего счастья, наш крестьянин получает широкую возможность проявлять свою личную волю и свой личный почин в разумной устроении своей жизни, своего хозяйства». Война, а затем Октябрьская революция помешали успешному завершению аграрной реформы. В По коммунистической доктрине как «кулак», так и в равной мере «хозяйственный мужик», составляли одинаково враждебную силу, которая должна была быть уничтоженной в ходе пролетарской революции. Как носитель этой доктрины, Ленин с нетерпением ждал момента, когда исчезнет или сократится до минимума слой крестьян-середняков, а деревня расколется на массу пролетариев и ____ открытой классовой борьбе победить должен был, конечно, пролетариат. Эта доктринерская ошибка имела, на наш взгляд, долговременные и чрезвычайно дорого обошедшиеся стране последствия. Она способствовала формированию антикрестьянских настроений в партии большевиков, а после их прихода к власти – присвоению сначала антикрестьянской политики «военного коммунизма» и жестокому подавлению крестьянских вступлений, а затем – сталинскому «великому перелому».в Широко распространенное во времена В. Даля, В. Короленко и других писателей конца XX века слово «кулак» (в смысле – «перекупщик», «переторговец», «маклак»), безусловно, имело под собой реальное содержание. Однако Ленин вкладывал в это слово свой смысл, понимая под ним по преимуществу «капиталистического предпринимателя в земледелии», «мелкого капиталиста». В действительности таких «мелких капиталистов» в земледелии России и до революции насчитывались единицы, а после неё их стало ещё меньше. Слово «кулак» превратилось в идеологическое клише, в миф, призванный обосновать сталинскую теорию «ликвидации кулачества как класса на основе сплошной коллективизации». На деле кулачества особого эксплуататорского класса в нашей стране попросту не существовало. Ярлык «кулака», «буржуя» был наклеен на зажиточного, крепкого, трудолюбивого, пусть и «прижимистого» крестьянина способного при определенных условиях накормить не только себя, но и всю страну. Приведем выдержку из открытого письма крестьянина Смердова (с. Даровское Вятской губернии), опубликованного ещё в 1924 г.: «За последнее время в глушь деревни проникло слово «буржуй». На деревенском языке оно стало словом бранным и для многих прямо позорным. Оно употребляется везде, к месту и просто для насмешки, и бьет по всему, что попадает под язык, а именно: построил себе крестьянин новую избу, приобрел вторую корову, сани и прочее, ему всюду сыплют в глаза: «Эй, буржуй, разжился на Советах-то. По тебе, небось, власть-то. Раньше, небось, и коровы не было, да и из землянки не вылезал, а нынче ишь как разжился». В наше время нет никакого резона пользоваться словом «кулак» применительно к российскому зажиточному крестьянину. Нет обоснований и бояться появления в будущем такого крестьянина. Наоборот, как говорится, дай Бог, чтобы появился.