- •История русской литературы в четырех томах Том первый Древнерусская литература. Литература XVIII века Информация об издании
- •От редакции
- •Русская литература X — первой четверти XVIII века Введение Своеобразие исторического пути русской литературы X — первой четверти XVIII века
- •Литература Киевской Руси X — начало XII века
- •1. Введение
- •2. Переводная литература XI–XII веков
- •3. Древнейшее летописание. Повесть временных лет
- •4. «Слово о законе и благодати» Илариона
- •5. Древнейшие русские жития («Житие Феодосия Печерского», жития Бориса и Глеба)
- •6. Сочинения Владимира Мономаха
- •Литература периода феодальной раздробленности XII — первой четверти XIII века
- •1. Общая характеристика
- •2. Летописание XII — первой трети XIII века
- •3. Торжественное красноречие XII века. Климент Смолятич и Кирилл Туровский
- •4. «Слово о полку Игореве»
- •5. Киево-Печерский патерик
- •Литература первых лет монголо-татарского ига 1237 год — конец XIII века
- •1. Общая характеристика
- •2. Летописание
- •3. Моление Даниила Заточника
- •4. Слово о погибели Русской земли
- •5. Агиография
- •6. Серапион Владимирский
- •7. Повесть о разорении Рязани Батыем
- •Литература эпохи русского Предвозрождения XIV — середина XV века Раздел 1. Литература XIV века до Куликовской битвы
- •1. Общая характеристика
- •2. Летописание
- •3. Агиография
- •4. Повесть о Шевкале
- •5. Переводные повести
- •6. «Послание архиепископа новгородского Василия ко владыце тферскому Феодору о рае»
- •Раздел 2. Литература конца XIV — первой половины XV века
- •1. Общая характеристика
- •2. Летописание
- •3. Хронограф
- •4. Агиография
- •5. Легендарные сказания
- •Цикл сказаний об Иоанне Новгородском
- •6. Памятники Куликовского цикла
- •7. Повесть о нашествии Тохтамыша на Москву
- •8. Повесть о Темир-Аксаке
- •Литература в период образования единого русского государства. Элементы Возрождения в русской литературе Середина XV–XVI век Раздел 1. Литература середины XV — первой четверти XVI века
- •1. Общая характеристика
- •2. Летописи. «Хожение за три моря» Афанасия Никитина
- •3. Агиография
- •4. Повести
- •Раздел 2. Литература XVI века
- •1. Общая характеристика
- •2. Жития
- •3. Историческое повествование
- •4. Повести
- •5. Публицистика
- •Литература «переходного века» Раздел 1. Литература первой половины XVII столетия
- •1. Общая характеристика
- •2. Агитационная письменность Смутного времени. «Открытие характера»
- •3. Открытие «частного человека»
- •4. Первые опыты книжного стихотворства
- •Украинский текст
- •«Изложение» Хворостинина
- •5. Литературные школы Сибири и Дона
- •Раздел 2. Литература второй половины XVII столетия
- •1. Общая характеристика
- •2. История и вымысел. «Сказочная» повесть об Азове, повести о начале Москвы, повесть о Тверском Отроче монастыре
- •3. Первый опыт романа
- •4. Рыцарский роман и оригинальная авантюрная повесть
- •5. Демократическая сатира. «Древнерусский смех»
- •6. Переводная и оригинальная новелла. Повесть о Фроле Скобееве
- •7. Повесть о Горе-Злочастии
- •8. Протопоп Аввакум
- •9. Московское барокко
- •Новые идеологические и художественные явления литературной жизни первой четверти XVIII века
- •1. Общая характеристика
- •2. На пути к новой русской литературе
- •Заключение
- •Русская литература XVIII века Введение. Пути становления русской литературы XVIII века и формирование ее национального своеобразия
- •Литературно-общественное движение 1730-х — начала 1760-х годов. Становление классицизма
- •1. Введение
- •2. Кантемир
- •3. Тредиаковский
- •4. Своеобразие русского классицизма
- •Ломоносов
- •Сумароков
- •Литературно-общественное движение конца 1760-х — 1780-х годов
- •1. Введение
- •2. Сатирические журналы 1769–1772 годов (н. И. Новиков)
- •3. Демократическая проза 1760-х годов
- •4. Поэты кружка м. М. Хераскова (Майков, Богданович, Херасков)
- •Державин
- •Фонвизин
- •Литературно-общественное движение 1780–1790-х годов
- •1. Введение
- •2. Русская комическая опера
- •3. Интерес к истории. Новые веяния в драматургии (Княжнин)
- •4. Крылов (1790-е годы)
- •Радищев
- •Сентиментализм. Карамзин
- •1. Общая характеристика
- •2. Карамзин
- •Заключение. Литературные традиции XVIII столетия и русская литература XIX века
- •Примечания
2. Летописание
В годы, непосредственно предшествовавшие Куликовской битве и после нее, в конце XIV — первой половине XV в., наступает расцвет русского летописания. В это время создаются многочисленные летописные своды, летописание разных городов, в том числе и враждующих между собой, находится в тесном взаимодействии. Составители сводов пользуются местными летописями, перерабатывая, редактируя их в зависимости от тех политических интересов, которым призван был отвечать тот или иной составляемый летописный свод. Повышенный интерес к историческому прошлому в летописании проявляется в том, что в начальную часть вновь создаваемых летописных сводов, как правило, включаются рассказы о истории Киевской Руси — «Повесть временных лет», выборки из нее. Летописные своды связывают историю своего времени, своей земли со всей предшествующей историей Русского государства. Это имело принципиально важное идеологическое значение: история каждого княжества становилась продолжением истории всей Русской земли, а великие князья этих княжеств выступали наследниками киевских князей. Составители летописных сводов включают в них летописи разных княжеств, внелетописные по происхождению повести, жития, публицистические и юридические памятники. Центром русского летописания становится Москва, и, что особенно характерно, московское летописание приобретает общерусский характер.
Лаврентьевская летопись. Реально дошедшим до нас списком летописи конца XIV в. является уже упоминавшаяся Лаврентьевская летопись, переписанная в Суздальско-Нижегородском княжестве мнихом Лаврентием с помощниками в 1377 г. Большинство исследователей определяют Лаврентьевскую летопись как копию того «ветшаного» (ветхого) оригинала (так называет его сам Лаврентий), с которого он и его товарищи переписывали свой текст, т. е. как копию свода 1305 г.[275]В. Л. Комарович высказал предположение, что в части, посвященной нашествию Батыя на Русь, Лаврентий не просто переписывал рассказ своего источника о Батыевщине, а переделывал его по указанию Дионисия, епископа Суздальского, с целью реабилитации великого князя владимирского Юрия Всеволодовича, который в тексте оригинала осуждался за свои действия во время нашествия монголо-татар на Северо-Восточную Русь.[276]Развивая гипотезу В. Л. Комаровича, Г. М. Прохоров на основе кодикологического анализа Лаврентьевской летописи пришел к заключению, что в 1377 г. переделывалась вся часть Лаврентьевской летописи, посвященная рассказу о завоевании Руси Батыем, и переделка эта производилась в уже готовом списке летописи.[277]Это предположение, однако, вызвало возражения Я. С. Лурье, который показал, что текстуальные соотношения Лаврентьевской летописи с Троицкой и связанными с нею летописями, восходящими к своду 1305 г., не дают оснований видеть в Лаврентьевской летописи переработку свода 1305 г.: это только копия свода.[278]Составление такой копии в 1377 г. имело важное идеологическое и политическое значение, носило злободневный характер. Летопись начиналась «Повестью временных лет», рассказывавшей о былом величии Русской земли. В Лаврентьевскую летопись было включено «Поучение» Владимира Мономаха — произведение, призывавшее забыть личные обиды и внутренние распри перед лицом грозящей Русской земле внешней опасности, дающее яркое представление о князе — мудром государственном деятеле и мужественном военачальнике.[279]Повествование о событиях 30-х гг. XIII в. носило в летописи возвышенно-патриотический характер: хотя русские князья и гибли в неравной борьбе, но все они мужественно и единодушно выступали против татар. Конец 70-х гг. XIV в. — канун Куликовской битвы, период обострения отношений между Москвой и Ордой. Летопись предназначалась для суздальско-нижегородского князя, союзника великого князя московского, и была призвана поднять патриотизм, побудить русских князей к активной борьбе с врагом.
Летописание Москвы. Первый московский летописный свод — это свод Киприана 1408 (1409) г. — Троицкая пергаменная летопись, погибшая в московском пожаре 1812 г.[280]Этот свод начал составляться по инициативе и, может быть, при непосредственном участии митрополита Киприана, а закончен был уже после его смерти (ум. в 1406 г.). Своду Киприана, как можно судить по самому тексту этого свода, предшествовал летописный свод 1392 г. — «Летописец Великий Русский».
Летописный свод Киприана — первый общерусский летописный свод. Киприан, как митрополит всея Руси, мог привлечь для составления летописного свода летописи из всех подчиненных ему в церковном отношении русских княжеств, в том числе и тех, которые в это время входили в состав великого княжества Литовского. При составлении свода Киприана были использованы летописи Твери, Нижнего Новгорода, Новгорода Великого, Ростова, Рязани, Смоленска и, конечно, все предшествующее летописание Москвы. Кроме того, в свод Киприана были включены сведения по истории Литвы. Свод Киприана носил промосковский характер, хотя использованные источники перерабатывались незначительно. Особенностью свода Киприана был учительный, публицистический тон летописи. Это, как пишет Д. С. Лихачев, определялось влиянием на составителя свода идей «Повести временных лет», «воспринимавшейся в начале XV в. как образец исторического изложения и политической мудрости летописца».[281]
Усиление общерусского характера московского летописания происходит в следующем гипотетически предполагаемом летописном своде — своде митрополита Фотия, время составления которого А. А. Шахматов относил к 1423 г., а М. Д. Приселков — к 1418. Предполагаемый текст этого свода — текст общерусских известий реально дошедших до нас Новгородской четвертой и Софийской первой летописей. М. Д. Приселков так характеризует этот второй митрополичий московский свод: «Сводчик 1418 г. много потрудился над предшествующим сводом и привлек для своей работы немало новых материалов, в большинстве случаев внелетописного характера (сказания, повести, послания, грамоты), которые должны были придать новому своду характер не только исторического обзора прошлых судеб Русской земли, но и назидательного чтения».[282]Новой чертой свода Фотия было использование в нем народных преданий о русских эпических богатырях (Алеше Поповиче, Добрыне, Демиане Куденевиче, Рогдае Удалом и др.). Составитель этого свода стремится сгладить слишком ярко выраженные московские пристрастия предшествующего свода, быть более объективным и лояльным по отношению ко всем землям Руси, в том числе и соперничающим с Московским княжеством. В своде Фотия, как отмечает Д. С. Лихачев, видно явное стремление Москвы придать летописанию общенародный характер.[283]
На основании сравнительного анализа текстов уже упоминавшихся Новгородской четвертой и Софийской первой летописей предполагается, что в их основе лежит обширный свод, условно называемый сводом 1448 г.,[284]полностью включивший в свой состав свод Фотия. Вслед за А. А. Шахматовым до последнего времени большинством исследователей этот свод 1448 г. определялся как свод новгородский. Я. С. Лурье на основе сравнительного анализа текстов Новгородской четвертой и Софийской первой летописей, развивая гипотезу М. Д. Приселкова, пришел к заключению, что свод 1448 г. не новгородский, а общерусский свод, составленный при митрополичьем дворе в Москве в конце 40-х гг. Этот свод представлял из себя переработку свода Киприана. По схеме Я. С. Лурье свода Фотия не существовало и все особенности этого свода должны относиться к своду 1448 г.[285]
Новгородское летописание. В конце XIV — первой половине XV в. шла беспрерывная политическая и идеологическая борьба Москвы с Новгородской боярской республикой. Большую роль в идеологической борьбе Новгорода с Москвой играл новгородский архиепископ. В 1429–1458 гг. на новгородской архиепископской кафедре находился архиепископ Евфимий II. Стремление подчеркнуть значимость Новгорода в истории Русской земли, противопоставить Новгород, новгородскую древность Москве вызывало обостренный интерес к историческому прошлому, желание показать связь истории города с историей всей Русской Земли. При Евфимии II в Новгороде оживляются исторические предания, при владычном дворе ведется интенсивная летописная работа, создаются летописные своды. Официальное владычное летописание Новгорода теряет свою былую демократичность, становится из местного летописания летописанием, претендующим на общерусское значение. В летопись, как и в московском летописании, усиленно включаются внелетописные памятники повествовательного, историко-политического характера, призванные документально обосновать исторические права Новгорода. «На протяжении 20 лет правления Евфимия были составлены один за другим три грандиозных свода и около десятка мелких, каждый из которых проделывал огромную работу для восполнения недостающих сведений. В результате, от середины XV в. мы имеем редкую по своей полноте и документальности Новгородскую четвертую летопись — основной свод XV в., Новгородскую первую младшего извода (в различных списках) и восстанавливаемые на основании разных источников более ранние своды, из которых Новгородско-Софийский свод имел первостепенное значение в русском летописании».[286]
Тверское летописание. После разгрома Твери в 1375 г. Дмитрием Донским в ходе феодальной войны 1368–1375 гг. Москвы с Тверью тверское летописание, процветавшее в 60–70-х гг. XIV в., прерывается. Но в 1382 г. оно возобновляется вновь и не прекращается до потери Тверью своей самостоятельности. В 1409 г. составляется тверской летописный свод епископа Арсения. Велось летописание при великом князе Борисе Александровиче, которому посвящено «Слово похвальное» инока Фомы (см. далее, с. 165–166). Идейная направленность тверского летописания этого периода близка к смыслу «Слова похвального»: руководящую роль в русской истории играет Тверь, она является оплотом борьбы Руси с монголо-татарским игом, и великие князья тверские, опытные военачальники и мудрые государственные деятели, достойны стать самодержцами Русской земли.
* * *
Конец XIV — первая половина XV в. в истории летописания характеризуется тем, что летописание приобретает общерусское значение. И это черта не только московского летописания, но и летописания других городов. Отмечая стремление псковского летописания «выйти за пределы „областного“, „местного“», А. Н. Насонов пишет: «Это симптоматично. В XV в. в той или иной мере становятся общерусскими летописные своды в разных городах, в разных областях России».[287]