ТМО-традиции и современность
.pdf
25
международных отношениях легитимной верховной власти, решения которой были бы безусловно обязательными для исполнения всеми взаимодействующ и- ми субъектами, а также вытекающим из этого факта главным принц ипом, которыми они руководствуются в своей международной политике: "помоги себе сам". Такой взгляд фактически разд еляют и неореалисты, хотя некоторые из них гов о- рят, что современные международные отношения во многом достигли стадии "зрелой анархии", характеризующейся возросшей ролью международного права, институтов и норм в их регулировании 53.
Приверженцы либерально -идеалистических взглядов считают, что ана р- хичность международных отношений постепенно смягчается, даже преодолев а- ется на пути формирования единого международного сообщества, объединенн о- го едиными ценностями и идеалами и регулируем ого общепризнанными правилами поведения его субъектов. О днако это относится главным образом к таким традиционным субъектам международных отношений, как государства и ме ж- правительственные организации. На международной сцене появились новые, нетрадиционные акторы – транснациональные корпорации, предприятия, банки и фирмы, частные организации и социальные группы, вне - и антигосударственные структуры (профессиональные ассоциации, миграционные потоки, И нтернетсообщества и мафиозные и террористические группировк и). Кроме того, в международной политике возросла роль (иногда помимо своей воли, неосознанно) конкретных индивидов ("народные массы"). Появление новых акторов в межд у- народной политике, как и конкуренция, которую составляют государствам в кач е- стве основных действующих лиц, способствует новому росту (и новому качеству) анархичности международных отношений, одним из существенных результатов
которого становится уменьшение предсказуемости событий и поворотов в этой сфере54.
Неомарксизм также исходит из возможности совершенствования межд у- народных отношений. Впрочем, для сторонников данного теч ения в ТМО отсутствие верховной власти в международных взаимодействиях – лишь внешняя сторона властных взаимодействий на мировой арене. За ней видится сущес т- венная проблема фактического вс евластия "центра" мировой системы или, др у- гими словами, господство экономически развитых держав над ее "периферией" и "полупериферией", т.е. над слабо - и среднеразвитыми странами. Одновременно властные отношения раскалывают и само ядро мировой системы, поскольку
53См.: Buzan B., Little R. Reconceptualizing Anarchy: Structural Realism Meets World History // European Jou r- nal of International Relatons. December 1996. Vol. 2, № 4.
54Cм., например: Николсон М. Влияние индивида на международную систему. Размышления о структурах // Мишель Жирар. Индивиды в международной политике. М., 1996. Пер. с фр.
26
здесь доминирует единственная сверхдержава – Соединенные Штаты Америки, навязывая всем остальным элементам "мирового центра" свои правила и гры.55
В этой связи следует сказать, ч то второй аспект властных отношений, к о- торый также объединяет ТМО и политическую науку в целом, касается распр е- деления властных полномочий между участниками международной политики. Власть понимается здесь как непрерывный процесс соперничества и согласов а- ния интересов, ценностей и идеалов, в ходе которого участники используют с а- мые различные средства – от переговоров, торга и сотрудничества до различных видов давления (политического и экономического, оп осредованного и прямого), угроз и применения военной си лы. Исходя из этого, наличие власти обеспечив а- ет возможность (способность) того или иного участника междунаро дных взаимодействий вносить выгодные для себя изменения в международную среду (или, напротив, сохранять в ней выгодное для себя состояние статус -кво). Естественно, что возможности, которыми обладают при этом участники международных отношений (их ресурсный потенциал), неравнозначны. С этой точки зрения пре д- ставляется важной сама эволюция в понимании содержания власти в области международной политики.
Традиционные представления, артикулируемые главным образом сторо н- никами реалистской парадигмы (однако не без молчаливого согласия соперн и- чающих течений), если и не отождествляют власть и силу (прежде всего в ее в о- енном измерении), рассматривают эти категории в одном ряду. Так, анализируя категории "власть","сила", "вли яние" и "мощь", Арон замечал, что все они зависят от ресурсов и связаны с насилием. В то же время власть включает в себя такие элементы, как территория, монополия на лег итимное физическое насилие и институты. В международных отношениях второй из них отсутствует, а третий до с- таточно слаб. Поэтому свойственные власти отношения кома ндования, влияния и авторитета проявляются здесь как прямое принуждение или угроза насилия, а ее цели – не контроль над административными и институциональными мех анизмами, а безопасность, сила и слава (престиж) государства. Поэтому, по мнению Арона, понятие "власть" более подходит для "внутреннего употребления", т.е. для характеристики внутриобщественных отношений. В ме ждународных взаимодействиях это понятие трансформируется в понятие "мощь". Общее между ними не только в том, что и то, и другое включают в себя силу и предполагают нас и- лие, но в том, что и власть, и мощь государства не поддаются точному измер е- нию. В противном случае, замечает Арон, вс якая война была бы излишней. Сл е-
55 Cм: Amin S. Capitalisme, impérialisme, mondialisation // Recherche s internationales. Printemps 1997. n˚ 48. Cox R. Dialectique de l'économie-monde en fin de siècle // Revue Études internationales. Décembre 1990. Vol. xxi, n˚ 4.
Валлерштайн И. Анализ мировых систем: современное системное видение мирового сообщества // Соци о- логия на пороге ХХI века: новые направления исследований. М., 1998.
27
дует сказать, что такое понимание не привилось в ТМО, в том числе и в рамках реалистской парадигмы, где обычно понятия "власть" и "сила" рассматриваются как тождественные, а "мощь" – как один из элементов силы. В этой связи одним из главных законов международных отношений, регулирующих ме жгосударственные взаимодействия и стабилизирующих среду этого взаимодействия, сч итается баланс сил или (что в данном случае одно и то же) баланс власти 56.
В последние годы весьма широкое распространение в ТМО получил по д- ход, основанный на структурном понимании власти. Его самыми последовател ь- ными сторонниками стали представители такого направления ТМО, ка к международная политэкономия. Главный вопрос международной политэкономии – вопрос о соотношении государства и рынка – одна из основателей этого направл е- ния С. Стрендж рассматривает именно через структурное понимание власти. Она уподобляет власть трехгранн ой пирамиде, стороны которого представляют структуры производства, безопасности, знания и финансов. Ка ждая сторона соприкасается с другими, т.е. оказывается в срстоянии тесной взаимосвязи с о с- тальными структкрами, что в свою очередь влияет на отношения меж ду "властью" и "рынком". Развивая эту точку зрения в одной из своих последних работ 57, Стрендж трактует международную систему как результат столкновени й и борьбы, переговоров и компромиссов различных типов власти, которые стремятся навязать друг другу свои предпочтения. Сегодня в этой борьбе наблюдается превосходство безличных рыночных сил, поскольку, во -первых, технологическая революция привела к революции в экономической деятельности и в условиях безопасности, а во-вторых, удорожание стоимости кап итала для предприятий обусловило рост их потребности в финансах, на которую в свою очередь реаг и- руют рынки. В результате таких изменений власть над обществами и экономиками переходит от государств к транснациональным корпорациям, фирмам и ба н- кам. Производственная деятельность во всех секторах экономики все чаще ос у- ществляется помимо государства. Распределение богатств в мире зависит не столько от государственных политик, сколько от трансфертов со стороны тран с- национального капитала. Фирмы и предприятия «конфисковали» у государств функции социального управления, обеспечения занятости, оплаты и условий труда. Все это регулируется уже не государс твенными законами, а внутренними регламентациями самих фирм. Транснациональные корпорации играют все во з- растающую роль и в фискальной сфере; они подрывают роль государств в пол и- тике безопасности, экономики, коммуникации и в целом его моноп олию на насилие.
Однако, по мнению Стрендж, все это не означает, что можно прогнозир о- вать исчезновение государства или его переход под полный контроль трансн а-
56См.: Aron R. Paix et guerre entre les nations. P., 1962.
57См.: Strange S. Retreat of the State. The Diffusion of the Power in the World Economy. Cambridge, 1996.
28
циональных корпораций. История учит, что соотношение сил между институци о- нально-политической и экономической властью - величина переменная: сегодня оно складывается не в пользу государства, однако это не значит, что такая с и- туация сохранится и в будущем.
В рамках структурного понимания власти в сфере международных отн о- шений выделяются три важных аспекта. Во -первых, часть власти, которую утрачивают государства, не передается какому-либо международному актору, заме т- ному, а главное, легитимному и ответственному. Вследствие этого в междун а- родной системе появились неуправляемые зоны, ареал которых постоянно ра с- ширяется. Во-вторых, главным уязвимым пунктом международной системы ст а- новится уменьшение возможностей вмеш ательства государств в сферу межд у- народных финансовых отношений и отсутствие во зможностей регулирования кредитной экспансии на международном уровне. …трансграничная деятельность финансовых институтов сопровождается криминализ ацией данной сферы, …восстановление государственной власти и авторитета приобретает принцип и- альное значение, становится основной проблемой, но ее решения сегодня не просматривается. В - третьих, в наши дни наблюда ется рост асимметрии между государствами по их способности управлять своими обществами и экономиками. Только США располагают всеми видами структурной власти. И с этой точки зр е- ния, выводы об утрате гегемонии США в становлении нового мирового порядка, сущностью которого станет Pax Amerikana, кажутся безосновательными.
Сторонники социологического подхода ( M.-C. Smouts, B. Badie, A. Wendt)58 не поддерживают подобных позиций. Соглашаясь в принципе со структурным пониманием власти, они акцентируют внимание на ином аспекте международных отношений – на изменении содержания понятия "политическо е действие", которое следует понимать как агрегацию усилий многообразных субъектов с целью достижения совместной цели. П оэтому сторонников данного подхода интересует не столько вопросы власти (даже в ее новой трактовке), сколько вопросы о том, как формируются указанные агрегации, каковы их причины и результаты, кто от них выигрывает, какими ценностями они оперируют. Такой подход позволяет преодолеть известные методологические трудности, с которыми столкнулась ТМО и которые вытекают из традиционного разделен ия политики на внутреннюю и внешнюю, рассмотрения государства как унитарного актора, противопоста вления государственных и частных участников международных отношений. Анализ политической действительности должен выходить за пределы изучения госуда р- ственных политик, с тем чтобы понять цели и стремления всех международных акторов.
58 Cм. например: Badie B., Smouts M.-C. Le retournement du monde. Sociologie de la scène internationale. P., 1992; Международные отношения: социологические подходы. М., 1998.
29
Важная тенденция, характеризующая указанный процесс, связана со ст а- новлением неформального института «глобального правления», острая необходимость в котором диктуется тотальной взаимозависимостью и обострением сущностных проблем человеческого бытия59. Достоинства такого «правления без правительства» состоят в том, что оно формируется «снизу», и поэтому способно оставаться гибким, реагируя на меняющиеся условия и потребности субъектов. В нем находится место всем взаимодействующим акторам - сильным и слабым, сплоченным и разнородным, объединенным и одиноким, что способствует постепенному осознанию ими общего интереса. Оно не отрицает, а предполагает как усиление и реформирование существующих (например, ООН), так и создание новых формальных институтов и процедур, призванных содействовать развитию межгосударственного сотрудничества.
Вместе с тем, по мнению сторонников такой позиции, формирующееся глобальное правление не лишено недостатков. Главный из них обусловлен не - равными возможностями участвующих сторон. Права и обязанности взаимодействия определяют в основном доминирующие акторы. Более того, некоторые субъекты мирового сообщества оказываются фактически исключенными из процесса глобального правления и многостороннего сотрудничества, что может служить источником усиления различных видов аномии в глобальном обществе60. Подобный вывод по существу означает признание того, что проблема власти, в том числе и в ее традиционном, военно -силовом измерении, продолжает оставаться центральной проблемой международных отношений.
Традиционная ТМО и современная практика международных отношений
Вопрос о том, нужна ли теория в практике международных отношений, затрагивался в отечественной литературе; правда, тогда речь шла о полезности философии для политики 61 . По сути, он представляет собой один из многих аспектов общей проблемы — проблемы соотношения теории и практики, науки и ее объекта. На первый взгляд, ответ на него кажется вполне очевидным: незнание теории заставляет практику либо руководствоваться “здравым смыслом”, который нередко оборачивается повторением хорошо известных и подробно описанных в научной литературе ошибок, либо заимствовать не всегда лучшие положения из доступного арсенала “вечных истин”, не изуч ая условия их
59См. об этом: Smouts M.-C. (dir.). Les nouvelles relations internationales. Pratique et théories. P., 1998.
60Там же.
61См.: Алексеева Т. А. Нужна ли философия политике? М., 2000.
30
формирования и не принимая во внимание тот контекст, за пределами которого они нуждаются в коррекции. Как пишет Р.О. Кеохейн: “Тео рия все еще неизбежна; на ней основаны эмпирический и практический анализ. Практичные политические деятели могут думать, что на теоретические дискуссии о мировой политике надо обращать не больше внимания, чем на средневековые схоластические диспуты. Однако “практичный человек, верящий, что он совершенно с вободен от какого-либо интеллектуального влияния”, не только бессознательно находится в плену концепций, созданных “некоторыми научными писаками несколько лет назад”, но эти "писаки" играют главную роль в формировании иностранной политики. Несоответствующий образ и больное восприятие мировой политики может
вести прямо к несоответствующей или даже безответственной внешней политике”62.
Действительно, утверждения, согласно которым в международных отн о- шениях “практика развивается вопреки теории” 63, свидетельствуют или об уходе от вопроса, какая теория имеется в виду, или же о поверхностном подходе к предмету рассуждения.
Окончание холодной войны и ставшее одним из ее результатов развитие процессов глобализации, которое получило дополнительные стимулы и ускор е- ние, привели к изменениям в теоретических основаниях внешней политики Зап а- да, а учитывая его вес и влияние в мировой полити ке, и к изменениям облика международных отношений в ц елом. На первый план выходит координируемая под эгидой США через посредство евр оатлантических институтов доктрина м и- ровой политики, опирающаяся на теоретические постулаты либерализма и н е- олиберализма. Одним из наиболее впечатляющих примеров этой связи теории и практики стала операция НАТО в Косово. Некоторые комментаторы ошибочно восприняли ее как продолжение политики, основанной на традиционных ре алистских подходах (трактуемых к тому же достаточно упрощ енно). С их точки зрения, доктрина неограниченного вмешательства во внутренние дела других гос у- дарств, которой руководствовались администрация Клинтона и ведомые ею п о- литики Запада, вступает в противоречие с моральными и правовыми установк а- ми И. Канта. Характерно название одной из статей на эту тему: “Билл Клинтон против Иммануила Канта”64. Ее автор считает косовскую операцию НАТО иллюстрацией того, что “отход от Канта в вопросах морали и политики таит в себе
62Keohane R.O., Nye R. Power and Interdependence. 1989. Кеохейн имеет в виду следующее высказывание Дж. Кейнса: "Практичные люди, которые считают себя свободными от влияния каких -либо теорий, обычно являются рабами идей какого -нибудь давно позабытого ученого писаки из далекого прошлого".
63Независимая газета, 1999.
64См.: Дашичев В. Билл Клинтон против Иммануила Канта. Устарели ли “запретительные законы” // Нез а- висимая газета. 7.12.1999. (Сетевая версия).
31
громадную разрушительную силу для международного сообщества” 65. При этом он ошибочно полагает, что “мораль и право Кант ставит на одну грань, они ра в- ноценны”, чему якобы в корне противоположен подход сторонников гум анитарной интервенции.
На самом же деле, по Канту, как уже сказано выше, право только тогда з а- конно, когда оно совпадает с моралью. Мораль же трактуется Кантом как сов о- купность априорных принципов чистого долженствования. Эти моральные при н- ципы и установки, находящиеся “внутри нас”, представляют собой высшие имп е- ративы, соблюдение которых не должно останавливаться перед нарушением международного права, если его нормы вступают с ними в противоре чие. С таких позиций, как справедливо подчеркивает Х. Булл, “верность в отношениях с ер е- тиками не имеет иного смысла, кроме тактической выгоды; между избранными и проклятыми, освободителями и угнетенными не может возникать вопроса о вз а- имном признании прав на суверенитет или независимость” 66. Более того, априорные требования унивесальной морали Канта имеют безусловный пр иоритет не только перед правилами сосуществания и общения между государствами, но и перед правилами общения и сосуществования между людьми и даже перед е с- тественными правами человека, о приверженности и деалам которых не устают твердить сторонники либеральной доктрины, и, в частности, самым главным из них — правом на жизнь. “Мир никоим образом не погибнет от того, что злых л ю- дей станет меньше”, — писал Кант67. Разве не та же логика оправдывала жертвы среди мирного населения в результате применения высокоточного оружия в Югославии? “Если мы не бросим вызов злостному диктатору, нам придется пр о- лить неизмеримо больше крови и потратить неизмеримо больше ср едств, чтобы остановить его позднее”, — утверждал Т. Блэр68. Сторонники неолиберального подхода к международным отношен иям усиливают максиму Канта: в принятой осенью 1999 г. новой доктрине НАТО гуманитарная интервенция за пределами зоны ответственности блока рассматривается как необходимое и эффективное средство установления нового мирового порядка.
Вэтом свете, если “отделение политики от морали гибельно для общества
имеждународных отношений” 69 , то, во-первых, не менее гибельным следует
65Там же.
66Булл Х. Анархическое общество: исследование проблемы порядка в мировой политике // Антология м и- ровой политической мысли. В 5 т. II т. Зарубежная политическая мысль ХХ века. М., 1997. С. 804
67Кант И. К вечному миру // И. Кант. Соч. Т.6. С . 301.
68Blair T. Doctrine of the International Community: Adress by British Prime Minister Tony Blair to the Economic Club, Chicago, Illinois. Chicago: 22 April 1999. Р. 2. Как известно, предметом особой гордости участников операции и даже показателем ее эффективности стало отсутствие жертв со стороны НАТО. Поэтому неи з- бежность как средств, так и крови касается, конечно, противоположной стороны.
32
признать и стремление трактовать “универсальные нормы нравственности” как единственную основу для политическог о действия, а во-вторых, указанное “отделение” никоим образом не отн осится к Клинтону, политика которого оказывается не “против Иммануила Канта”, а в полном соответствии с кантианскими тракто в- ками соотношения политики и морали.
По мнению другого интерпрета тора70, оправдывавшего НАТОвские бо м- бардировки “охраной прав человека”, события вокруг Косово показали, что в н а- ши дни “формируется гуманитарная методология как основа законотворчества и применения законов. Идея прав человека становится стержневой идеей совр е- менных теорий права… новизна ситуации в том, что теперь охрану прав челов е- ка, где возможно, могут взять на себя м еждународные организации. Это и произошло в Югославии. А в старой лексике, которая и сегодня в ходу, это назыв а- ется «произвольным вмешательством во внутренние дела гос ударства»”71. Автор опускает вопрос не только о последствиях подобного подхода для междунаро д- ных отношений, но и о правовой основе рассматриваемых действий. Он и гнорирует тот факт, что единственной легитимной международной организацией, к о- торая может взять на себя (или поручить дру гому субъекту международного пр а- ва) защиту прав человека в суверенном государстве посредством миротворч е- ских операций, в том числе и вопреки воле самого этого государства, является ООН, но отнюдь не НАТО. Впрочем, он прав в том, что “перед нами — элементарное следствие доктрины либер ализма. Между тем складываются условия, при которых возможен перевод этой доктрины в практический план” 72.
Таким образом, полемика сторонников внешне противоположных позиций ведется в рамках подхода — либерального. Более того, подвергая Канта суровой критике по частным (с точки зрения рассматриваемой проблемы) вопросам, В. Шкода по существу разделяет его (следовательно, и В. Дашичева, с которым он ведет полемику) подход относительно главного пункта - приоритета морали по отношению к праву73.
69Дашичев В. Указ. соч.
70См.: Шкода В. Клинтон дело у Канта выиграл. Полемика с Вячеславом Дашичевым // Независимая газ е- та, 29.01.2000.
71Там же.
72Там же.
73Именно об этом говорят его рассуждения о существовании “неправовых законов”: “Неправовой закон по смыслу совпадает с государством, не выполняющим свои обязанности перед обществом”, — пишет В.
Шкода (см.: там же). При этом подазуме вается, что нарушение такого закона не только допустимо, но и необходимо.
33
В то же время было ошибкой полностью отрицать и реалистские мотивы в действиях НАТО в Югославии, о которых говорит Дашичев и которые полностью исключает Шкода. Поэтому, когда Шко да столь категорично противопоставляет ценности единственно правильной в его понимании либеральной доктрины и и н- тересы государственного суверенитета, он идет значительно дальше, чем те, кто вводит идеалы этой доктрины в практику международных отношений. Та к, утверждая, что косовская операция НАТО — “это справедливая война, основанием для которой являются не территориальные прете нзии, а ценности”, Блэр отмечал и то, что она отвечала национальным интересам стран НАТО 74: “В конечном счете ценности и интересы не отрицают друг друга” 75. Вместе с тем вполне очевидно, что в либералистском подходе к мировой политике преобладает следу ю- щая доктрина: поскольку (или пока) “в салуне нет шерифа”, т.е. в международных отношениях отсутствует непререкаемая верховная инстанция, эффективно рег у- лирующая их по законам права, ее роль должны взять на себя наиболее досто й- ные и сильные из участников и регулировать эти отношения по законам справе д- ливости. Идейной основой справедливости выступае т защита прав человека, предполагающая “гуманитарное вм ешательство” в случаях их нарушения. О с- новная проблема такого подхода связана с тем, что критерии справедливости, как и методы ее достижения, определяют именно те, кто берет на себя указа н- ную роль, остальные могут лишь стремиться соответствовать этим критериям и надеяться на то, чтобы эти методы не обернулись однажды против них. В усл о- виях правового (юридического) нигилизма со стороны первых “право справедл и- вости” легко превращается в“право силы”, хоро шо знакомое в отношениях между государствами еще со времен Фукидида. Если при этом учесть, что национал ь- ные интересы и в наши дни отнюдь не исчезли из состава причин, определя ю- щих облик мировой политики, то вполне понятной становится как озабоченность тех, кто не разделяет идейные позиции либерализма (или разделяет их недост а-
точно последовательно), так и мотивы тех, кто стремится войти в круг “избра н- ных”76.
Г. Моргентау различал два вида отношения ТМО к практике междунаро д- ных отношений. Один из них основан на этичес ких и дедуктивных принципах, и проявляется в стремлении сформулировать законы, которым должен подчинят ь-
74См.: Blair T. Op. cit. Р. 5; 6.
75Ibid.
76В данной связи может быть выдвинуто предположение о том, что стремление ряда государств ЦВЕ (а также некоторых стран СНГ) вступить в НАТО вызвано не столько декларируемой ими угрозой со стороны России, сколько (наряду с иными причинами) неосознанным ощущением опасности со стороны самого НАТО (о бессознательном элементе национального интереса см.: Межуев Б. В. Моделирование понятия “нациоальный интерес”. На примере дальневосточной политики России конца Х1Х - начала ХХ века // Полис. 1999. № 1).
34
ся ход международной политики. Этот вид практицизма намерен устранить те препятствия на пути к глубокой рационализации, которые в международных о т- ношениях носят объективный характер. Исповедующие его теории “не столько пытаются объяснить реальность такой, какова она в действительности, сколько стараются навязать сопротивляющейся реальности ту те оретическую схему, которая отвечает законченной рационализации ”77. Но международные отношения связаны с таким феноменом, как власть, поэтому, считает Моргентау, их уч астники имеют дело с тем, что “препятствует глубокой рационализации и причастно к появлению моральных дилемм, политического риска и свойственных политике интеллектуальных неожиданностей, не позволяющих создать морально и инте л- лектуально удовлетворительную тео ретическую схему”78. Другой вид практицизма, целью которого также является увеличение надежности предвидения и и з- бавление от непредсказуемости в политике, состоит в том, чтобы реализовать эту цель путем разумного использования объективных факторов международных отношений79. Вместо того чтобы пытаться отм енить существующую реальность, полагает Моргентау, участникам международных о тношений следует исходить из нее при планировании и осуществлении своих действий.
Облик международных отношений, безусловно, меняется. И как показыв а- ет история, политики всегда пытались и будут пытаться сделать их не только не менее предсказуемыми, но и более управляемыми. С этой целью создаются универсальные и региональные международные инст итуты, межправительственные и неправительственные о рганизации, развивается международное право, совершенствуется право обычая — правила поведения международных акторов, основанные на общепринятых нормах поведения, трактуемых как нравственные, все большее значение придается проблеме соблюдения основных прав челов е- ка, его свобод. Немалая заслуга в такой трансформации принадл ежит либерализму, как идейной и теоретической основе гуманизации международных отн о- шений. Вместе с тем либерализм и сопутствующие ему те ории, как и любая иная доктрина, — не истина в последней инстанции. Он также, а возможно и в бол ь- шей степени (в силу присущего ему практицизма первого вида) подвержен о с- новной опасности дипломатов и стратегов, о которой говорил Арон - моноидейности80. В свою очередь, Моргентау предупреждал против одностороннего по д- хода к практике международных отношений, подчеркивая, что “внешняя полит и- ка, добивающаяся триумфа одной -единственной идеологии, всегда приводила к
77Цит по: Цыганков А.П. Ганс Моргентау: взгляд на внешнюю политику // Власть и демократия: зарубе ж- ные ученые о политической науке. М. 1992. С. 168.
78Там же. С. 168.
79Там же. С. 168 – 169.
80См.: Aron R. Qu'est-ce qu'une théorie des relations internationales? // Aron R. Études politiques. P. 1972. Р. 378.