Бернштейн Н.А. О ловкости и ее развитии

Татьяна Севрюкова, рекордсменка и чемпионка

СССР и Европы по толканию ядра

в преобладающей части — более нежели второстепенной жиз­ ненной значимости.

Осталась в его ведении мимика —

Ряд волшебных изменений Милого лица...

(А. Фет).

Осталась пантомима или мимика телодвижений: те вырази­ тельные непроизвольные жесты, сопровождающие и речь и все поведение, на которые сравнительно скупы сдержанные северяне и которыми пересыщен весь обиход живых, темпераментных жителей юга.

— А руками-то, я думаю, как работал! — ехидно замечает дядя Петр Иванович Адуев*, описывая растерянному племяннику, как тот, по его пред-

* И. А. Г о н ч а р о в . «Обыкновенная история».

155

положению, объяснялся в любви. — Верно, опрокинул или разбил чтонибудь.

—Дядюшка, вы подслушали нас! — восклицает племянник в отчаянии от прозорливости дяди.

—Да, я там за кустом сидел!

танца или народной пляски, близкие скорее к локомоторным актам, а танцевальные движения ленивого Востока, то тягучие, полные сладостной истомы, то прорывающиеся змеистым, страст­ ным устремлением. Дальше пройдут перед нами движения ласки, нежности, осуществленной страсти; движения расправления своего тела, потягивания, зевка; кое-что из вольногимнастических телодвижений в духе Мюллера; наконец, ряд привычных, у каждого человека своих, полумашинальных жестов вроде почесывания за ухом, верчения пуговицы, поигрывания пер­ стами, как у толстого Увара Ивановича из тургеневского «На­

Совсем другая картина получается, когда мы берем в руки список его же фоновых выступлений. Здесь уровень В преобра­ жается, приосанивается и показывает себя во всем блеске и разнообразии своих дарований. Из изложенного уже ясен стиль и смысл его фоновой работы; перечисление же конкретных примеров будет гораздо более уместным в следующих разделах, при характеристиках самих движений, которые он вспомога­ тельно обслуживает.

Уровень пространства (С). Его строение

«Другим его преимуществом была способность верно оценивать время и расстояние. Он, понятно, не делал этого сознательно. Все было автоматично. Его глаза видели верно, а нервы верно передавали видимое его мозгу. Он об­ ладал наилучшей, далеко наилучшей нервной, умственной и мышечной коорди­ нацией. Когда его глаза препровождали в мозг движущееся изображение действия, то мозг его, без осознаваемого усилия, знал уже то пространство, в котором заключено действие, и то время, которое требуется, чтобы выполнить его».

(Джек Л о н д о н «Белый Клык»)

«Слушай теперь, что скажу, и заметь про себя, что услышишь. Завтра наступит он, день ненавистный, в который покинуть дом Одиссеев принудят меня; предложить им стрелянье

из лука в кольца хочу я: супруг Одиссей здесь двенадцать с кольцами ставил бывало жердей, и те жерди не близко ставил одну от другой, и стрелой он пронизывал кольца все. Ту игру женихам предложить я теперь замышляю: тот, кто согнет, навязав тетиву, Одиссеев могучий

лук, чья стрела пролетит через все (их не тронув) двенадцать колец, я с тем удалюся из этого милого дома».

156

...Как певец, привыкший цитрою звонкой владеть, начинать песнопенье готовясь,

строит ее, и упругие струны на ней, из овечьих свитые тонко тягучих кишек, без труда напрягает, так без труда во мгновение лук непокорный напряг он. Крепкую правой рукой тетиву натянувши, он ею щелкнул: она провизжала, как ласточка звонкая в небе.

К луку притиснув стрелу, тетиву он концом оперенным, сидя на месте своем, натянул, и, прицеляся, в кольца выстрелил — быстро от первого все до последнего кольца, их не задев, пронизала стрела, заощренная медью.

(Одиссея, песни XIX и XXI).

Новый уровень построения входит в приемную на наш оче­

что в нем мы впервые сталкиваемся с носителем огромных, богатейших списков самостоятельных движений, а не одних только фонов, как было сплошь раньше. К тому же, как это скоро выяснится, именно в нем нашли себе опору очень многие из движений, интересных для физкультурника: почти вся гимна­ стика, легкая атлетика, акробатика и еще многое, не говоря о фонах, которыми он обслуживает всю область физической культуры.

Уровень С не так-то просто разгадать и осмыслить у чело­ века с первого взгляда. Он значительно сложнее предыдущих по своему строению и производит впечатление какого-то двой­ ственного, двойного. Он обладает двумя очень разнородными

иникак не связанными между собой системами двигательных

нервных центров в мозгу и двумя же не менее разнохарактер­ ными системами чувственной, сенсорной сигнализации. Он имеет

а не два отдельных, и при этом уровень очень слитный, цельный, обнаруживающий чрезвычайно характерные, больше нигде не повторяющиеся черты.

Что до этой двойственности, то при внимательном анализе дело разрешается просто. Мы застаем уровень С у человека в

переходном состоянии: в самом разгаре того самого процесса энцефализации, о котором уже было у нас несколько упомина­ ний. Он как раз теперь покидает верхний этаж экстрапирамид­ ной двигательной системы (эдс) — этаж уже известного нам (по птицам) стриатума, в котором он обитал нацело до образо­ вания у млекопитающих пирамидной, новодвигательной системы. Он завел дело своего переезда на другую квартиру настолько Далеко, что в его новом адресе тоже сомневаться не приходится:

157

У преобладающей части высших млекопитающих, уже имеющих у себя в мозгу пдс, уровень С все еще в основном гнездится в системе стриатума. У этих животных (например, у кошки и собаки) полная перерезка с опытной целью пира­ мидного проводящего пути одной стороны вызывает только небольшую хромоту, проходящую через короткое время без остатка. У человека расстройства, вызываемые выходом пдс из строя (это часто бывает после так называемого «удара»; гово­ рят: «с ним случился удар», «его хватил удар»), не выправ­ ляются до конца жизни.

Ознакомимся с работой уровня С. Класс двигательных за­ дач, которые вызвали его к жизни и по общему характеру кото­ рых мы называем его «уровнем пространства», очень стар. Он заведомо старше пдс, он старше и стриатума. Это — тот самый класс задач, который возник в связи с переходом позвоночных животных на сушу и в воздушную стихию и с образованием у них конечностей: класс сперва главным образом одних локомоций, а потом, с его развитием, класс вообще владения окружаю­ щим пространством. Особенно заострилась необходимость такого высокоразвитого особого уровня пространства, когда оно стало обширным -- со времени возникновения телерецепторов — и при­ том доступным во всех частях благодаря сильным рычажным конечностям, вооруженным поперечнополосатой мускулатурой. Энцефализация переселила этот уровень из паллидумов в стри­

158

Слева — вид левого полушария мозга чело­ века с обозначениями важнейших центров мозговой коры. Справа — разрез мозговой коры в той области, откуда начинается пи­ рамидный двигательный путь при увеличении около 40:1. У правого края при еще боль­ шем увеличении образцы клеток соответст­ вующего слоя коры. Пирамидные аксоны начинаются от самых крупных клеток (клеток Беца) в пятом слое от наружной поверхности

атумы; на протяжении последних страниц эволюционной исто­ рии ему уже стало тесно и в стриатумах, и вот мы застигаем его между небом и землей, между эдс и пдс, на двух стульях.

Конечно, уровню пространства просторнее и лучше в новом корковом обиталище — мы увидим это воочию на примерах движений. Но он очень хорошо сумел извлечь все выгоды и из того двойственного, переходного положения, в котором он сей­ час находится. Для тех движений, которыми он управляет, он использует обе двигательные системы — и экстрапирамидную, и пирамидную, со всеми оттенками и особенностями обеих; для своих сенсорных коррекций он опирается на чувственные сигнализации той и другой системы, а они очень заметным об­ разом отличаются друг от друга и по составу, и по способу сли­ яния и переработки сырых чувственных впечатлений. Это создает ему такие богатые сенсорные «фонды», которые смело могут поспорить с фондами уровня В. Особенно богато и тонко расчле­ нена чувствительная информация, которую доставляет кора по­ лушарий мозга для верхнего этажа обсуждаемого уровня про­ странства. Здесь имеются обширные зрительные и слуховые об­

159

положение всех перечисленных областей в коре хорошо видно на левом рисунке.

Пирамидная двигательная область коры и чувствительная

область осязательных и мышечно-суставных (проприоцептивных) ощущений тянутся на каждом из полушарий мозга вдоль по обоим берегам глубокого, прямого оврага, называемого цент­ ральной или Роландовой бороздой; первая по переднему, вто­ рая по заднему берегу. Нервные клетки — начала и концы со­ ответственных нервных проводников — не разбросаны по этим областям коры как придется. Наоборот, здесь царит самый точ­ ный и рациональный порядок. В чувствительной полосе в точ­ ности отображающих все тело сверху донизу, только в дважды обращенном виде а) левая половина тела отображена в правом полушарии мозга и наоборот; б) как в правой, так и в левой области тело воспроизводится вверх ногами и вниз головой.

Пункты двигательной, передней, полосы коры приходятся против соответствующих пунктов задней, чувствительной, поло­ сы, размещаясь точно наравне с ними: как раз «через дорогу» от участочка, на котором представлена, например, чувствитель­ ность кожи и мышечно-суставной оснастки бедра, находится участочек, содержащий двигательные нервные клетки мышц бед­ ра и т. д.

Пункты поверхности передней, двигательной полосы обла­ дают электрической раздражимостью; если подвести слабый пе­ ременный ток к обнаженной поверхности мозга в пирамидной области (у человека это удобно и совершенно безвредно можно сделать во время операции на мозге), то можно получить сокра­ щения любой мышечной группки тела по желанию, аккуратно перемещая концы проводников от точки к точке. Таким именно способом и составлены карты пирамидной области, подобные изображенной на (см. стр. 159) рисунке.

Однако та чувствительная сигнализация, на которую опира­ ются сенсорные коррекции разбираемого уровня, обслуживает его не в сыром виде. Уже была речь о том, что снизу вверх по уровням все больше и больше возрастает переработка чувствен­ ного материала, слияние сигналов разных органов чувств друг с другом и сплетение их всех с многочисленными следами преж­ них воспоминаний. То сложное, тонко расчлененное соединение, или синтез, на котором покоится работа уровня С, мы называем

пространственным полем.

Что такое пространственное поле?

Пространственное поле — это, во-первых, точное объектив­ ное (т. е. соответствующее действительности) восприятие внеш­ него пространства при сотрудничестве всех органов чувств, опи­ рающемся вдобавок на весь прежний опыт, сохраняемый па­ мятью.

160

Во-вторых, это есть своего рода владение этим внешним окружающим пространством. Мы можем без всякого труда и раздумья попасть пальцем в любую точку пространства, кото­ рую мы видим перед собой или ясно представляем себе. Это значит, что мы умеем мгновенно включить в работу то сочета­ ние мышц руки, в той самой силе и последовательности, какие нужны для немедленного и безошибочного попадания в эту точ­ ку. Конечно, такое умение мгновенно сделать «перевод» с язы­ ка нашего представления о точке пространства на язык потреб­ ного сочетания мышц (как говорят, «мышечной формулы» дви­ жения) относится отнюдь не только к руке и пальцу. Нам также легко, не задумываясь, попасть в ту же точку пространства кон­ чиком ноги, носом, ртом и т. п., не труднее сделать это и кон­ цом любого предмета, который мы держим в руке или в зубах. При несколько большей ловкости мы можем попасть в любую намеченную точку и путем меткого броска. Вот это и есть то, что называется «владение пространством» — вторая определяющая черта пространственного поля.

Нельзя обойти молчанием нескольких основных свойств пространственного поля, очень важных для уяснения работы разбираемого уровня построения.

Во-первых, это поле пространства, в котором мы «владеем» в указанном смысле каждой точкой, обширно, простирается да­ леко во все стороны от нашего тела.

Во-вторых, мы с уверенностью воспринимаем его как нечто несдвигаемое. Когда мы, например, поворачиваемся кругом на полный оборот, то нам ни на мгновение не кажется, что весь окружающий мир повернулся вокруг нас, хотя сырые, непосред­ ственные ощущения всех органов чувств говорят нам именно это. Те случаи (например, головокружение), когда нам начина­ ет мерещиться, что поворачиваемся не мы, а внешний мир, мы относим, конечно, уже к болезненным нарушениям нормальной работы уровня пространства.

В-третьих, мы воспринимаем внешнее пространство как со­ вершенно однородное, одинаковое во всех своих частях. Наши глаза, как известно, изображают нам все предметы в перспек­ тиве: близкие — крупными, далекие — маленькими; параллель­ ные между собой рельсы кажутся нашим глазам сходящимися в одну точку на горизонте и т. д. И для нашего осязания, и для мышечно-суставного чувства разные точки пространства, безу­ словно, неравноценны между собой: на коже чередуются силь­ но и слабо чувствительные участки, с часто или редко размещен­ ными по ним осязательными точками; мышечное чувство также имеет очень разную степень восприимчивости (в зависимости от положения тела или конечностей и т. д.). И тем не менее, несмотря на все это, внутренняя переработка этих сырых впе­ чатлений в мозгу так глубока, что, когда целостное и слитное

восприятие пространственного поля доходит до нашего ясного

161

сознания, все части и кусочки его становятся уже такими же однородными между собой, как в учебнике геометрии. Все те, очень многочисленные, искажения действительности, которые со­ держатся в непосредственных показаниях органов чувств, пога­ шаются, исключаются и выправляются настолько полно, что мы и не подозреваем о многих из них. Многие из этих искажений действительности (так называемых чувственных иллюзий) и на­ укой-то были открыты всего лишь за последнее столетие — так полно умеет освободиться от всех них законченное, «набело пере­ писанное» отображение пространственного поля, каким оно по­ падает в наше сознание и каким оно руководит коррекциями уровня С.

добавить еще то, что мы отчетливо воспринимаем размеры нахо­ дящихся в нем вещей и расстояния их между собой, ясно отдаем себе отчет в форме предметов, окружающих нас, верно оцени­ ваем углы и направления, узнаем и можем воспроизвести дви­ жения (например, нарисовать) подобные друг другу фигуры и формы и т. д.

Свойства движений в уровне С

Вот в этом-то пространственном поле и развертываются движения уровня С. Теперь нам легко будет уяснить себе, почему эти движения наделены такими, а не другими свойствами.

Они очень непохожи на те плавные, огромные, гармонич­ ные синергии, какие мы видели на витрине движений предыду­ щего уровня В. Движения уровня пространства (конечно, если только они не пересыщены фонами из уровня В) обычно скупы и кратки. Они обладают какой-то деловитой сухостью, не втягивая

кратные. Они всегда ведут откуда-то, куда-то и зачем-то. Они переносят тело с места на место, преодолевают внешнюю силу, изменяют положение вещи. Это движе­ ния, которые что-то показывают, берут, переносят, тянут, кладут, перебрасывают.

Они все имеют начало и конец, приступ и исход, замах и удар или бросок. Они непременно приводят к какому-то опре­ деленному конечному результату. Даже в тех случаях, когда движения повтори­ тельные (например, вбивание гвоздя, рас­ кладывание карт по столу, ловля мух), то

162

за этой повторительностью, относящейся толь­ ко к внешнему оформлению движений, всегда скрывается ясный целевой финал: гвоздь бу­ дет рано или поздно вбит по шляпку, карты все выложены и мухи переловлены.

С этим свойством движений уровня С сто­ ит сравнить то, что типично для ранее описан­ ного уровня В: можно ли говорить о целевом результате улыбки или о конечной цели, дости­ гаемой зевком?

Вторая черта движений, ведущихся на уровне пространства, не менее выразительна, нежели описанный

сейчас их целевой характер. Прежде всего, им присуща большая или меньшая степень точности и меткости; во всяком случае, оценка качества движений этого уровня прямым образом зави­ сит от того, насколько они точны или метки. Ехать на велосипеде надо уметь так, чтобы проехать по узкой прямой доске; бросить или отразить ракеткой мяч так, чтобы этот выстрел мог потягать­ ся с выстрелом Вильгельма Телля или Одиссея, о котором гово­ рится в эпиграфе, и т. д. Оглянемся снова на уровень В: какая может быть точность у нахмуренных бровей или у движения ре­ бенка, ласкающегося к своей матери?

С другой стороны, эта же сторона движений уровня про­ странственного поля проявляется еще в одном свойстве, имею­ щем самое близкое отношение к ловкости.

Возьмите несколько раз подряд с одного и того же места какой-нибудь небольшой предмет, например коробку спичек. Сделайте это быстрыми и точными движениями и постарайтесь наблюдать за ними. Если вы опасаетесь, что наблюдение за собой сможет исказить ваши движения, сделайте те же наблюде­ ния над другим лицом, не сообщая ему о цели опыта.

точно сходятся в одно место, как лучи света собираются в фокус. Самые же пути движения руки от исходного согнутого положе­ ния к цели окажутся все непреднамеренно разными, расходя­ щимися друг от друга больше чем на де­

За этой частью и следят со всей прис­ тальностью коррекции уровня С, ведуще­ го эти движения. Промежуточные, сред­ ние части движения не имеют значения для результата — ведущий уровень и ос-

163

тается к ним совершенно равнодуш­ ным.

Гораздо труднее понять то, ка­ ким образом такая полная безза­ ботность коррекций к средней части движения уживается с их высокой бдительностью к его концу — ведь кончик движения «насажен» на его предыдущую часть, как стальное перо на ручку или как наконечник копья на древко. Если древко копья будет разболтанное и непрочное, то какой меткости можно ожидать от острия?

Не углубляясь далеко в этот сложный вопрос нервной механики, наметим только в кратких словах, как разрешается в действительности эта трудность. Мы уже говорили, что огромный, накопленный день за днем, за всю жизнь опыт выработал в нашем мозгу — именно в уровне С — навык быстрого и безошибочного перевода с языка представле­ ния о точке пространства на язык мышечной формулы движения к этой точке. Каждый уголочек пространства, до которого могут достигнуть наши конечности, так хорошо освоен нами, что все возможные способы достать до него или попасть в него для нас равны. Благодаря этому опыту, обработанному и впитанному в себя полушарий, нами давно достигнута полная взаимо­ заменяемость всех движений, ведущих к одной и той же про­ странственной цели. И в тех случаях, когда нам действительно все равно, которую из тысячи мышечных формул, ведущих к пространственной точке N, включить в работу, уровень С и вклю­ чает первую, какая ему подвернется.

В этом свойстве заключается существенная разница меж­ ду поведением коррекций уровней В и С. Уровень мышечносуставной увязки (В) всегда исходит из собственного тела. Его чувствительность непрерывно и обстоятельно информирует его о положениях частей тела, напряжениях отдельных мышц, су­ ставных углах и т. д. Естественно, что, когда строить движе­ ние доводится ему, он всячески сообразуется с биомеханической стороной движения; соблюдает наиболее удобный и экономный порядок включения мышц, заботится о выборе наиболее плав­

стей, которые предоставляются ему обили­ ем степеней свободы. Именно поэтому его движения обычно так складны, непринуж­ денны, даже изящны.

Не то уровень С. Он исходит из прост-

164