учебный год 2023 / Головко_Суд и государство-1

Глава VI. Государственное правосудие и неолиберальная эволюция

норм с учетом интегрирующего воздействия международного права1. Хотя выделение данных основных моделей продолжает оставаться бесспорным в педагогическом плане (при написании учебников, обучении студентов и т.п.), оно более не позволяет объяснить всю специфику эволюции судебных систем, так как модели сами стали предметом идеологического влияния, далекого от правовой логики. Не претендуя на всеохватность, представляется возможным выделить четыре основных идеологических течения, которые оказывали или продолжают сегодня оказывать значительное влияние на институт суда, его организацию и его функции.

В рамках революционной идеологии роль государства следует свести до минимума, потому что оно воплощает в себе зло – оно представляет собой тело старой элиты, которую необходимо свергнуть. Правосудие в таком случае должно быть карающей дланью общества, призванной очищать государственные органы до тех пор, пока новая элита не займет освободившиеся места и не вернется к нормальным методам управления.

Исторически революционная судебная система поставила под сомнение профессионализм судей и заменила их назначение принципом выборности. Что касается избрания судей всеобщим народным голосованием, то применительно к 1790 г. Гийом Метэри (Guillaume Métairie) в работе «Выборность судей во Франции» (1789–1814 гг.) показывает его побудительные причины и цели. Необходимо было одновременно уничтожить светский режим наследования и продажи судейских должностей, не допустить восстановления профессионального судейского корпуса, обеспечить представительность и компетентность судей. Хотя демократическая идеология, как представляется, еще занимала лишь второстепенное место в этой революции отбора судей, однако, несмотря на желание сократить полномочия судебной власти, нельзя не отметить начало зарождения идеи правосудия, воплощаемого народом, – новым сувереном... Эта работа также знакомит нас с переходом от теории к практике, с более или менее скрываемой, но всевозрастающей решимостью лидеров восстановить контроль над аппаратом судов. Лишь одни судейские выборы зимой 1790–1791 гг. были проведены в соответствии с законом. С усилени-

1  См. по этому поводу: Prouteau G. A propos de la convergence des modèles juridiques Britannique et Français: moteurs, obstacles et oppotunité // http://blogs.u-paris10.fr/content/ propos-de-la-convergence-des-mod%C3%A8les-juridiques-britanniques-et-fran%C3%A7ais- moteurs-obstacles-e

261

Часть II. Статус судьи в государстве

ем революционного процесса избирательные манипуляции, чистки

ипрямые назначения предвосхитили создание вертикали правосудия в наполеоновскую эпоху. К 1802 году во Франции от выборности судей не осталось ничего»1.

Впостсоветской Восточной Европе, в частности сегодня на Украине, процесс замены судей получил название «законы о люстрации». В его рамках новая власть принимает закон, позволяющий посредством особой процедуры освобождать от должности судей

игосударственных служащих исходя из политических мотивов. Тем самым власть зачищает судейский корпус от судей, которых она считает запятнавшими себя сотрудничеством с предыдущей системой. И это – политический выбор. Непосредственный интерес заключается в том, чтобы уничтожить независимость судей перед новой властью, полностью подчинить их, с тем чтобы не допустить восстановления предыдущей власти. Так, на Украине подобного рода закон был принят Верховной Радой в сентябре 2014 г.2 после свержения власти, произошедшего в результате событий на Майдане. Согласно этому закону высшие госслужащие и судьи, которые состояли в должности не менее одного года в период с 25 февраля 2010 г. по 22 февраля 2014 г. могут попасть под запрет нахождения на государственной службе на срок от 5 до 10 лет с учетом различных критериев. Эта мера коснулась около миллиона чиновников и судей. При этом сам закон не получил поддержки всего государственного корпуса, в частности, Конституционный суд Украины (КС Украины) в 2016 г. безуспешно пытался его отменить в силу неконституционности. Но власть объяснила его отношение к закону тем, что по меньшей мере треть судей КС Украины сама может попасть под люстрацию. Как ни странно, данный законодательный механизм был введен в действие в полном соответствии с европейскими и международными рекомендациями, в том числе при содействии ОБСЕ3.

Однако революционная идеология сама по себе не может гарантировать осуществление власти в долгосрочной перспективе, она есть не более чем парантеза, позволяющая перейти от одной идеологии к другой. Две основные идеологии, которые на сегодняшний день

1  L’élection des juges, essai de bilan historique français et contemporain / Sous la dir.de J. Kryven. Paris: PUF, 1999. Р. 2.

2  См. здесь: https://zn.ua/POLITICS/obnarodovan-tekst-zakona-o-lyustracii-prinya- togo-vr-154265.html

3  http://www.osce.org/ru/ukraine-smm/123764

262

Глава VI. Государственное правосудие и неолиберальная эволюция

периодически приходят на смену друг другу и которые позволяют создавать структуры государственной власти – это либерализм и консерватизм, поскольку они обладают содержательным политическим

иинституциональным видением1.

Врамках консервативной идеологии государство играет более значимую роль в обществе, а индивид полностью раскрывает свой потенциал лишь в социальном контексте. С точки зрения теории права консервативная идеология в значительной степени связана с этатизмом. Что касается судебной системы, то государство здесь на законных основаниях централизует правосудие, предпочитая назначать судей, ограничивать число судебных органов с участием непрофессиональных судей, использовать строгие процедуры привлечения судей к ответственности перед своими коллегами, сдерживать взаимодействие гражданского общества и государства, что ведет к слабости парасудебных механизмов, таких как, например, медиация. Относительно английского консерватизма можно прочесть следующее: «…со своей стороны консерватизм всегда опасается участия народа в государственных делах, но вынужден в силу конституционной традиции, идущей от Славной революции, ограничиваться миссией по сдерживанию реформ»2.

Врамках либеральной идеологии барьеры расширяются, роль государства уменьшается, особенно в экономической и социальной сферах, что является основанием для развития специализированного правосудия по социальным и торговым делам с ростом участия непрофессиональных, но специализированных судей. Усиливается роль общества как в плане состава судейского корпуса с установлением «мостов» между различными юридическими профессиями, так и в процессе принятия решений с допущением разного рода институтов типа amicus curiae. Но логика публичного интереса во всех случаях позволяет обосновать специфику функционирования правосудия и ее государственный характер, а легитимность самого государства не ставится под сомнение. Если обратиться к «Теории справедливости» Роулза, то государство легитимно, по крайней мере когда оно гарантирует общее благо в сообществе разных людей: «…государственное вмешательство находит здесь свою легитимность

1  См. подробнее о развитии либерализма и консерватизма в специальной работе по этой теме: Conservatisme, libéralisme, socialisme / Sous la dir. de E. Balibar // Genèses. 1992. № 1.

2  Ibid. Р. 4.

263

Часть II. Статус судьи в государстве

втой мере, в какой, не будь принуждения, любой человек, предоставляя свое исполнение, не будет уверен, что его не обманет другой человек»1. Тем самым государство оказывается оправданным, а вместе с ним и судебные институты.

Представление о консерватизме, следовательно, становится негативным, он предстает как идеология, выступающая против движения, против реформ, против модернизации. Порядок против свободы, государство против свободы. Такой ярлык нередко приклеивается и к правосудию, по определению рассматриваемому в качестве консервативного института2. Таким образом, даже в либеральном

вцелом обществе идеологические характеристики одних государственных органов могут отличаться от идеологических характеристик других.

Красную линию пытается преодолеть неолиберальная идеология, к которой, если верить некоторым авторам, взывает наше общество3. Помимо внедрения особого способа управления, называемого рационализаторским4, если не сказать – нигилистским (поскольку он отрицает специфику государственной деятельности в целом и правосудия

вчастности), можно заметить, что этот идеологический переход сопровождается многими механизмами англосаксонского происхождения, такими, например, как расширение компетенции суда присяжных, введение сделок о признании вины (plea bargaining), создание различных органов независимых полицейских расследований, развитие медиации, специализированной ювенальной юстиции, ставящей под сомнение семейные отношения, и т.д. Здесь видна попытка сделать правосудие независимым – но не от политики, а от государства. Поскольку в ходе наблюдаемой нами эволюции, напротив, некоторые тенденции приводят к взаимопроникновению судебной власти и политики, в частности посредством СМИ и гражданского общества.

Вопределенном смысле неолиберализм заимствует отдельные черты революционной идеологии. Здесь мы сталкиваемся с тем же отчаян-

1  Цит. по: Le Jallet E. Théorie de la justice et idéologie: Humes et Rawls // Revue Methodos. 2008 // https://methodos.revues.org/1513#tocto1n4

2  По этому вопросу см. статью бывшего директора кабинета министра юстиции: Vigouroux C. Du conservatime, de la contestation et de la complexité en Justice // Après-de- main. 2014. № 2. Р. 7–8.

3  См. работу: Garapon A. La raison du moindre État: le néolibéralisme et la justice. Paris: Odile Jacob, 2010.

4  См.: D’Hervé N. La magistrature face au management judiciaire // Revue de science criminelle et de droit pénal comparé, 2015. № 1. Р. 49–66.

264

Глава VI. Государственное правосудие и неолиберальная эволюция

ным стремлением бороться с государством и всем тем, что оно олицетворяет, тем же стремлением к полному обновлению судейского корпуса с культом независимости и искушением вернуться к выборности судей. В этой связи можно вспомнить, к примеру, заявление бывшего министра юстиции Франции Ж.-Ж. Урвоаса, который в 2016 г., представляя в Национальном собрании Франции новую реформу судебной системы, заявил, что только выборность может обеспечить легитимность полномочий судьи и сделать его независимым1. Круг замкнулся, и мы вновь оказались на начальном уровне анализа, столкнувшись с тем же вопросом: есть ли у этой идеологии свое видение государства или она всего лишь временный инструмент перехода от одного идеологического цикла к другому?

2.2. Правосудие и медиатизация

Средства массовой информации играют все большую роль в повседневной жизни, поэтому освещение политических и судебных событий оказывает непосредственное воздействие не только на имидж правосудия, но подчас и на его осуществление.

Последствия этого нового общественного феномена отнюдь не всегда благотворны для отправления правосудия. Прежде всего, потому что для правосудия и для СМИ время не идет одинаковым образом. Там, где СМИ нужна скорость, правосудию требуется спокойствие. Там, где СМИ нужны шум и скандалы, правосудию требуется тишина. Поэтому, если суды и должны информировать общественность о своей деятельности, они обязаны взвешивать каждое свое слово. В России был удивительный пример в лице бывшего официального представителя Следственного комитета Российской Федерации Владимира Маркина (2007–2016 гг.), ставшего лицом данного органа. Именно он начал заниматься систематической деятельностью по организации медийной коммуникации по уголовным делам, которая шла намного дальше обычных сухих пресс-релизов. Хотя это и помогло радикально обновить имидж следствия, обратной стороной медали стало появление неоправданных ожиданий со стороны населения, которые ни ход следствия, ни ход судебного процесса не могли удовлетворить. Как только выходило информационное сообщение, в котором публике де-факто назывался виновный, она

1  http://www.huffingtonpost.fr/aurane-reihanian/garde-sceaux-juges-election- reforme_b_9609630.html

265

Часть II. Статус судьи в государстве

начинала требовать едва ли не немедленного вынесения приговора. Однако приговор всегда появляется только спустя несколько месяцев или даже лет. Наиболее громким было дело «Оборонсервиса»1, где фигурировал экс-министр обороны России Э. Сердюков вместе со своей любовницей, которая действовала по его распоряжениям

икоторая была обвинена в хищении при государственных закупках для нужд вооруженных сил. Но результаты длительного расследования привели к прекращению уголовного преследования бывшего министра. Это плохо сказалась и на имидже правосудия, и на имидже антикоррупционной кампании. Через некоторое время В. Маркин2 оставил свою должность, и пресс-релизы снова стали сухими и лишенными сенсационности.

Медиатизация того или иного дела может также приводить к давлению на правосудие. Литература и правосудие знают друг друга давно: достаточно вспомнить «Трактат о веротерпимости в связи со смертью Жана Каласа», написанной Вольтером в 1763 г. Но вопрос о давлении куда более значим сегодня – в гипермедиатизированном обществе. Во Франции многие сомневаются в независимости Национального финансового прокурора в многочисленных и вместе с тем весьма избирательно отобранных делах, затронувших президентскую кампанию 2017 г.3 Медиатизация судьи также может сказаться на исходе дела, если вспомнить, например, дело малыша Грегори и давление, которое испытал судья Ламбер4.

Иногда СМИ могут оказывать давление и на расследование. И здесь встает деликатный вопрос освещения в СМИ работы следственных судей. Причем здесь нет ничего нового. Достаточно вспомнить широкую медиатизацию дела юной отцеубийцы Виолетты Нозьер в 1933 г.5

истолкновение между параллельными журналистским и судебным расследованиями. В наши дни трудно пройти мимо медиатизации расследования в отношении Ф. Фийона, которое и началось-то только после разоблачений в прессе.

Другой аспект, на который нужно обратить внимание, – это судебная статистика, средство коммуникации, которое неизменно обо-

1  По этому поводу см., например: http://expert.ru/dossier/story/delo-oboronservisa/ 2  https://ria.ru/society/20160921/1477509588.html

3  По поводу медиатизации дела Ф. Фийона см. мнение философа И. Мишо: http:// www.causeur.fr/fillon-justice-parquet-financier-houlette-43058.html

4  Об этом деле см. на русском языке: Ламбер Ж.-М. Маленький судья. М., 1990.

5  Demartini A.-E. L’affaire Nozière entre instruction judiciaire et médiatisation // Le Temps des Médias. 2010. № 2. Р. 126–141.

266

Глава VI. Государственное правосудие и неолиберальная эволюция

рачивается против правосудия благодаря манипуляциям с процентом оправдательных приговоров. Опубликование и распространение статистики оправдательных приговоров являются одним из способов борьбы гражданского общества за контроль, и здесь пресса играет важную роль. В России медиатизация такого рода статистических данных иногда достигает самых неожиданных масштабов. Этот феномен объясняется большой активностью организаций гражданского общества и содействию прессы, которые отказываются понимать логику институциональной системы, предполагающей малое число оправдательных приговоров в силу действия соответствующих досудебных фильтров. С идеологической точки зрения эти необработанные выкладки также тиражируются для того, чтобы обосновать максимальное распространение суда присяжных и использование судей на непрофессиональной основе, иначе говоря, с целью «англосаксонизации» континентальной процессуальной системы, с сопутствующей данной цели навязчивой идеей независимого от государства правосудия.

2.3. Правосудие и современное общество

Появление вслед за обществом потребления информационного общества не могло не сказаться на взаимоотношениях между обществом

игосударством. Государство и его службы стали продуктом потребления, призванным удовлетворять запросы потребителя. С этой точки зрения имидж государства должен быть таким, чтобы его можно было продать. И напротив, если нужно сменить продукт, следует сменить имидж, т.е. использовать приемы коммуникации.

Это как раз и произошло во Франции, где с развитием неолиберальной идеологии сильно упал имидж государства. Оно стало символом принуждения, порядка и правил для общества, которое хочет быть свободным и даже либертарианским1. При этом современное общество как будто забыло, что у медали есть и обратная сторона – ослабление того самого государства, которое защищает общество от внутренних

ивнешних угроз, никуда не девшихся словно по мановению руки. Напоминанием тому служит рост терроризма, однако государство опять-таки выставляют неготовым справиться с ним, возвращение к границам – анахронизмом, вызванным страхом перемен. Правосудие не может оставаться в стороне от этой тенденции.

1  По этому вопросу см.: Trebitsch M. Société civile et théorie des formes // L’homme et la société. 1991. № 102. Р. 29–31.

267

Часть II. Статус судьи в государстве

В России мы видим те же самые результаты, просто достигнуты они были другими средствами. Дискредитация ведется не диффузным образом, а особенно активным и структурированным гражданским обществом1. Число российских НКО бурно росло до середины 2000-х гг., затем стало падать. По состоянию на конец 1998 г. их насчитывалось 236 795, в 2006 г. – около 600 тыс., потом цифры стабилизировались на уровне 220 тыс. По данным аналитического обзора исследовательской группы «Циркон»2, по состоянию на 2006 г. основными сферами деятельности НКО были наука и образование (32 %), культура и спорт (27 %), развитие демократии (20 %), воспитание молодежи (18 %), правозащита (16 %), право (14 %), аналитика (13 %). Этой картине далеко до гражданского общества, преследующего сугубо социальные цели. Например, социальная защита инвалидов интересовала лишь 10 % НКО, а социальная защита детей – около 1 % из них. 32 % НКО в рамках указанных направлений занимаются обеспечением аналитической информацией и консультационными услугами, 26 % – издательской, рекламной и информационной деятельностью, 22 % – общественнополитической работой, 18 % предоставляют юридическую помощь. Участие российских НКО в политико-судебной сфере является неотъемлемой частью их деятельности, будь то обучение активистов подаче жалоб, публикации в многочисленных симпатизирующих СМИ, организация семинаров и круглых столов практической направленности, создание сетей, выступление в важнейших процессах в качестве amicus curiae, координация, организация и подготовка жалоб в ЕСПЧ.

Генеральный прокурор РФ Ю.Я. Чайка в 2014 г. представил доклад об иностранном финансировании НКО3. С ноября 2012 г. по апрель 2013 г. 2226 российских НКО получили 30,8 млрд руб. из-за рубежа. И из этой цифры нужно вычленить еще 358 НКО, созданных российскими государственными структурами и получивших 6,6 млрд руб. из-за рубежа. Механизмы политического вмешательства являются весьма эффективными.

Помимо этих общих сведений, существуют также интересные конкретные случаи. Некоторые активисты4 задались целью развивать па-

1  По этому вопросу см.: Bechet-Golovko K. Russie: la complexification des rapports entre l’Etat et la société civile // Est Europa. Revue d’études politiques et constitutionnelles. 2014. № 1 (Numéro spécial: Les 20 ans de la Constitution russe). P. 99–121.

2  Динамика развития и текущее состояние сектора НКО в России. М.: Исследовательская группа «Циркон», 2006. С. 11–12.

3  https://genproc.gov.ru/smi/news/genproc/news-145698/

4  https://www.kommersant.ru/theme/2740

268

Глава VI. Государственное правосудие и неолиберальная эволюция

раллельное правосудие, полностью отделенное от государства, чтобы, действуя в духе неолиберальной логики повсеместной конкуренции, внедрять механизмы дискредитации государственного правосудия. В этой связи была выдвинута идея создания интернет-сайта, призванного показать, каким должно быть «идеальное» правосудие. Любой человек, у которого возникли какие-либо претензии к судам, может оставить на этом сайте сообщение, получить консультацию эксперта, затем пользователи интернета выступят в качестве присяжных и рассмотрят его дело, дав тем самым возможность увидеть в режиме реального времени настоящее «народное» правосудие. Все это будет происходить при полной анонимности и невежестве, которые царят в Интернете, не говоря уже о вытекающих из них неограниченных возможностях для разнообразных манипуляций. И это при том, что судебная система находится под постоянным прессингом – от нее требуют все большей прозрачности. Данные два типа правосудия (подлинное и виртуальное) «не выступают в одной весовой категории», но, однако, призваны конкурировать друг с другом. Поскольку все происходит в режиме реального времени, т.е. до того, как суд вынесет свое решение, здесь мы также сталкиваемся с формой давления на судью, которому поручено рассмотрение дела.

Отдельно следует отметить деятельность парагосударственных органов, где особую роль играет Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека, в рамках которого создано несколько рабочих групп по анализу так называемых чувствительных судебных дел и медиатизации отстаиваемой их членами позиции1.

Нужно ли при этом утверждать, что правосудие должно находиться вне критики? Представляется, что тем самым мы оказали бы ему лишь медвежью услугу. Тем не менее критика – это сложное искусство, которое должно развиваться только внутри определенных границ. В первую очередь границы касаются содержания и формы. Критика должна быть конструктивной и, что самое важное, аргументированной. Навязчивые претензии не идут на пользу институту суда, однако развитие социальных сетей способствует возникновению и легитимации именно такого способа вмешательства. Как писал Ницше: «Из страстей вырастают

мнения; косность духа превращает последние в застывшие убеждения»2.

Кроме того, критика и свобода слова, которую она предполагает, непременно наталкиваются на обязанность быть сдержанными и беречь

1  См.: http://president-sovet.ru/presscenter/publications/read/1181 2  Nietzsche F. Humain, trop humain. Paris: LGF. 1995. P. 356.

269

Часть II. Статус судьи в государстве

достоинство судебной функции. Члены судейского корпуса всегда обязаны быть сдержанными, ибо они выступают не только в качестве частных лиц, они несут на своих плечах имидж судебной системы и, следовательно, всегда говорят в каком-то смысле от ее имени. Судьи не только не должны критиковать судебную систему, они также не должны комментировать рассматриваемые дела или дела, в рассмотрении которых они лично принимали участие, дабы не бросать тень на правосудие. В качестве двух противоположных примеров можно назвать двух бывших судей Конституционного Суда РФ. Один из них решил уйти в отставку после того, как критика, озвученная им в печати в 2009 г., в которой он поставил под сомнение эффективность и независимость судебной системы своей страны и государственной системы в целом1, вызвала неодобрительную реакцию судебных инстанций. Политическая оппозиция хотела сделать его символом борьбы против несправедливости, но он отказался и спокойно ушел. Другую манеру поведения олицетворяет другой бывший судья Конституционного Суда РФ, которая вышла в отставку по достижении предельного возраста и участвует во всех экспертных группах по неолиберализации судебной системы, не говоря уже о неожиданных публичных заявлениях, например, об отсутствии за последние 20 лет попыток создать в стране нормальное правосудие2. Странно слышать это от человека, который принимал участие в развитии судебной системы в постсоветский период.

Дискуссия о независимости судей – той самой независимости, которая стала сегодня едва ли не единственным критерием оценки работы судебной системы, намного обеднела в силу своей радикализации. Поиск абсолютного идеала не только зачастую наивен, когда им занимаются все, кому ни попадя, но и приобретает популистский окрас, когда к нему прибегают политики или общественники. Безусловно, за идеалами абсолютной независимости, абсолютной честности, абсолютного совершенства стоят цели, к которым должно стремиться правосудие, но при этом нужно учитывать природу человека, которая, к сожалению, несовершенна, а также политикоисторический контекст той или иной страны. Ибо все эти идеалы с особым рвением выставляются на показ именно в революционные эпохи, когда надо либо обосновать конец системы и замену одной

1  http://kommersant.ru/doc/1284828

2  https://www.hse.ru/news/1163611/1126873.html, https://www.znak.com/2016-11-21/ta- mara_morchakova_o_tom_pochemu_pravosudie_v_rossii_ostaetsya_basmannym

270