Глава III

ИСТОЧНИКИ РУССКОГО УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА

§ 19. Источники действующего русского уголовного про­цесса. Система правовых норм, устанавливающих судебный порядок разбирательства уголовных дел, образует судебно-уголовное право, или уголовное судопроизводство в объектив­ном смысле. Источниками его при современном правосостоянии являются главным образом законы, писаное право, и необхо­димость их в области процесса сказывается значительно рань­ше, чем в области права материального. Из трех видов неписа­ного, или обычного, права народно-обычное право в процессе ныне почти совершенно не применяется, судебно-обычное пра­во, или судебная практика, признается лишь, насколько она опирается на закон (исключение составляет Англия с ее ориги­нальной системой common law), научно-обычное право, или commimia opiniones doctorum, имеет значение только после то­го, когда оно проникает в общее сознание и силой убеждения приобретает признание в законе.

У нас действует положение, по которому „империя Россий­ская управляется на твердых основаниях положительных зако­нов, учреждений и уставов, от самодержавной власти исходя­щих" (ст.47 Свода основных государственных законов). Это общее положение имеет силу и для процессуальной области; только в мелких делах крестьянских и, в несколько большем объеме, у не достигших достаточной культуры инородцев За­кавказья и других местностей допускаются формы юстиции, выработавшиеся путем обычая.

По объему действия источники уголовного процесса распа­даются на общие и особенные по месту или по лицам.

В губерниях, управляемых по общему учреждению, общим источником уголовного процесса является ныне первая часть XVI тома Свода законов Российской империи издания 1892г.— судебные уставы. Сюда вошли: 1) Учреждение су­дебных установлений; 2) Устав гражданского судопроизводст­ва; 3) Положение о нотариальной части; 4) Устав уголовного судопроизводства и 5) Правила 1889г. об устройстве судебной части и производстве судебных дел в местностях, в которых введено Положение о земских участковых начальниках. Вто-

40

рую часть XVI тома образовали Правила об учреждении и про­изводстве дел в судебных местах прежнего устройства (прежняя 2-я ч. Хт. и 2-я ч. XV т.), ныне почти всецело заме­ненные судебными уставами, в которых изложены как общий, так и особенные судебные порядки по месту и которые допол­няются стоящими отдельно особенными законами Великого Княжества Финляндского. Что же касается особенных законов по лицам, то ими у нас являются: 1) Сельско-судебный устав, Положение 1861г. и Правила 1889г. о волостных судах для лиц сельского состояния; 2) Законы военного и военно-морского уголовного судопроизводства и 3) Устав духовных консисторий.

Таким образом, ныне общим процессуальным законом Рос­сии являются судебные уставы, памятник, появившийся в цар­ствование императора Александра II, 20 ноября 1861г., посте­пенно, в течение 35 лет, вводившийся в действие и успевший за это время подвергнуться значительным изменениям, которые нашли свое выражение в редакции первой части XVI тома Сво­да законов издания 1892 г.

$ 20. Судебные уставы: характеристика и оценка. Су­дебные уставы 20 ноября в их первоначальной редакции были, как мы уже видели, плодом более чем двадцатилетней работы, неразрывно связанной с именем графа Блудова, ускоренной и доведенной до конца искренним желанием царя-освободителя дать русскому народу „суд скорый, правый и милостивый", для всех русских людей равный, безволокитный и неразори­тельный. Справедливо заметил Миттермайер*¹, что судебные уставы были результатом окрепшего убеждения о невозможно­сти дальнейшего существования устаревшего порядка, убежде­ния, которое сломало самые сильные препятствия и побудило к введению новых, более лучших учреждений. К сказанному им следует прибавить, что в этом огромном труде правительство и общество шли рука об руку, что в нем сказалось исполнение исторической миссии престола упорядочить дело правосудия. Не политическими волнениями, не борьбой политических пар­тий и политических страстей вызван к жизни этот великий па­мятник законодательства, а исключительно осознанными пра­вительством и обществом потребностями правосудия. Не поли­тическое господство того или иного интереса стремится он закрепить и развить, а государственное господство общего, для всех одинакового интереса правды и справедливости насаждает он в русской земле. Его государственная миссия та же, какой была миссия Судебников, какой затем была миссия Соборного уложения 1649г.: „...чтоб московского государства всяких чи-

¹ Миттермайер К. Новый проект русского уголовного судопроиз­водства // Журнал Министерства юстиции. 1864. № 3. (Далее — ЖМЮ. — Прим, ред.)

42 нов людям, от большего и до меньшего чину, суд и расправа была во всяких делах всем равная... чтоб его государево царст­венное и земское дело утвердити и на мере постановите, чтоб те все великие дела впредь были ничем нерушимы"¹. .

42 Русская Правда, Судебники, Соборное уложение, судебные уставы — все эти памятники служили делу русского правосу­дия, каждый из них знаменует эпоху, каждый и определялся своей эпохой. Правда насевала первые семена писаного права среди разрозненных по своей жизни и по своим юридическим обычаям племен славянских, но она теряется во мраке веков, даже происхождение ее в точности неизвестно. Судебники вы­званы к жизни главным образом волостельской и приказной неправдой, на нее они ополчаются, но не забывают и особен­ных интересов московского правительства, вложив крупную лепту к упрочению московского великокняжеского престола. Соборное уложение создалось в вихре государственных безурядиц; нужно было устранить политическое шатание масс; не­обходимо было оградить безопасность общественную и от внут­ренних врагов, лихих людей всякого рода; оттого-то „оно гроз­но, как русский царь", точно и повелительно, как приказ победителя; вопреки вводному указу, оно не дает суда всем равного: восстанавливая прочность власти государственной, не­обходимо было сохранить в силе и все прочие власти, служив­шие ей опорой. Различием состояний продолжает определяться различие суда и даже многих наказаний.

Судебные уставы разрабатывались при совершенно иных условиях.

42 Власть государственная была вполне прочна; нечего было опасаться ни врагов внешних, ни врагов внутренних; внимание ее могло быть направлено всецело на улучшение дела суда, без всяких посторонних соображений. Крымская война послужила не во вред, а в пользу реформ: она указала высше­му правительству на необходимость сближения с народом для противодействия злоупотреблениям, широко развивавшимся под покровом канцелярской тайны. Таким образом, условия для судебного законодательства сложились в высшей степени благоприятно, и девиз, твердо им намеченный, гласил: право­судие для народа и, по возможности, посредством народа. Не ограждение привилегий сильных, а охрана слабых, не увеличе­ние прочности государственной власти, и без того могущест­венной' а предоставление судебной защиты всем поровну, меньшинству, как и большинству, стали его задачей. Потому-то судебные уставы в истории русской жизни знаменуют поворот от порядка полицейского к порядку правовому, от правительст­венной опеки — к системе самостоятельности и самодеятельно­сти народной.

¹ Вводный указ к Соборному уложению 1649 г.

43 Составители судебных уставов и высшее правительство, давшее им свою санкцию, твердо и много доверяли русскому народу, его чувству права, его знанию меры. Этому судебные уставы обязаны своими лучшими постановлениями, преимуще­ственно в области уголовного судопроизводства. Напрасны бы­ли предостережения, исходившие из-за границы, поддержи­вавшиеся несколькими голосами и в России, которые, указывая на неорганизованность массы русского населения, на непри­вычку его к общественной деятельности и вообще на отсутствие у него политического воспитания, возражали против суда при­сяжных заседателей, против учреждения мировых судей, даже против гласности.

43 Составители судебных уставов неуклонно от­вечали им: присяжные заседатели, как и мировые судьи,— ин­ститут юридический, а не политический; русский народ, может быть, и не воспитан еще политически, но его воспитает тот же гласный суд, открыв доступ и для его участия в государствен­ной деятельности. Они помнили при этом, что русские госуда­ри в самые трудные исторические минуты исправляли при по­мощи народа судебные неурядицы, созданные волостельским и приказным элементами, помнили, что русский народ в течение всей эпохи крепостного гнета берег и хранил в своей среде пра­вый суд, и без сомнений положились на него. Опыт блиста­тельно подтвердил основательность их действий,

43 С другой стороны, составители судебных уставов твердо верили и в дело прогресса общечеловеческого. Им чужд ма­лейший упрек в стремлении быть национальными во что бы то ни стало, даже ценой справедливости. Они сознавали сущест­вование других народов, прошедших более нас на пути культу­ры, заслуживающих быть нашими учителями при начертании нового еще у нас правового порядка. Составление судебных ус­тавов выпало на ту пору, когда западноевропейская мысль бы­ла занята критическим анализом французского строя правосу­дия и обратила уже пытливое внимание на систему, послужив­шую для него образцом, но значительно им измененную, а 'именно па систему английскую. Из этой критики впоследствии появились и положительные плоды — австрийский устав 1873 г., судебно-уголовные кодексы объединенной Германии 1876—1877гг., французский проект комиссии Леруайе, италь­янские проекты и др.

43 Но критическая литература Западной Европы достигла уже значительного развития в период составления судебных уставов и удержала пашу законодательную власть от чрезмерного увле­чения французскими образцами, заставив ее обратить внимание и на английское законодательство. Хотя последнее было из­вестно им только в общих очертаниях, а не в /деталях, хотя влияние французской доктрины сказывается прямее, непосред­ственнее, однако все же учителями составителей судебных ус-

43

тавов были не один, а два народа, которые по справедливости могут быть в области процесса названы учителями всего чело­вечества. Весь мир живет началами того-и другого, вся цивили­зация в области процесса определяется англо-французскими положениями.

Но составители судебных уставов не принимали их без проверки. С одной стороны, необходимость выбора между ни­ми, с другой — доверие к силам русского народа и сознание его особенных интересов были причиной того, что прямого заимст­вования в судебных уставах очень мало, почти совсем незамет­но. В нашем новом процессе есть много сходного с английским и особенно с французским, в общих очертаниях он приближа­ется к тому же типу, который выработан этими лучшими пред­ставителями европейской культуры, и устанавливает наши род­ственные с ней отношения. Но в то же время почти ни один процессуальный институт уставов не может быть признан ни английским, ни французским; на каждом из них лежит печать самобытности, каждый из них имеет самостоятельную, русскую физиономию, приноровленную к русским нуждам, непонятную без изучения русских условий. Наш мировой суд далек от анг­лийского земского представительства, еще более далек от миро­вых судей французских. Наш суд присяжных равным образом вылился в институт совершенно самостоятельный, представ­ляющий значительные черты отличия как от английского, так и от французского образцов. Еще менее общего с ними имеют наши адвокатура и прокуратура, не говоря уже о суде кассаци­онном, принявшем совершенно иные очертания. Изучать рус­ский процесс по английским или по французским источникам невозможно, этот прием привел бы к крайне неправильным аналогиям.

Язык судебных уставов отличается изяществом, легкостью; это так называемый язык литературный. Рассчитанные для на­рода и предполагавшие помощь народа суду, судебные уставы излагались так, чтобы их постановления были понятны для каждого грамотного человека, хотя и не юриста по профессии.

Крупные достоинства судебных уставов по содержанию введенных ими новых процессуальных норм вне всякого со­мнения. Гласность суда устранила влияние канцелярии и взя-трчничество; состязательность повела к развитию более энер­гичной деятельности сторон в процессе; устранение формаль­ной теории доказательств оградило общественную безопасность от преступников наиболее опасных; ограничение судебного раз­бирательства по существу двумя инстанциями, а в некоторых случаях—даже одной значительно ускорило ход уголовных дел; отделение судебной власти от административной поставило судебную деятельность на высоту, какой она никогда прежде не достигала.

44 Под влиянием судебных уставов юридическое обра-45-зование начало у нас быстро развиваться; юридические фа­культеты и высшие юридические школы, прежде очень мало посещаемые, стали быстро наполняться, а пресса обогатилась юридическими органами, прежнему времени совершенно неиз­вестными¹.

45 Появляются и не существовавшие прежде юриди­ческие общества².

45 Общий подъем юридической мысли в России был прямым и ближайшим следствием судебных уставов. Три с половиной десятилетия, истекшие со времени их издания, доказали, что это — замечательнейший памятник нашего законодательства, одно из самых ценных украшений великого освободительного царствования, памятник, утвердивший в нашей жизни драго­ценные ростки законности и правды³. Святая обязанность каж­дого русского юриста отныне ясна: состоит она в том, чтобы оберегать начала судебных уставов в их первоначальной чисто­те, ограждать животворящий их дух, внутренний их смысл от всяких искажений и переделок, составляющих ясный или при­крытый поворот к старому порядку вещей, и содействовать дальнейшему развитию законодательства в духе этих начал.

45 Под влиянием судебных уставов сделаны некоторые изме­нения и в нашем прежнем процессуальном законодательстве, именно правилами 11 октября 1865г. Они стремятся к устра­нению медленности судопроизводства, ввиду чего уменьшается число судебных инстанций, отменяется рукоприкладство под записками и вследствие того значительно сокращаются сроки движения дел; кроме того, они ввели более льготные для судей правила относительно оценки доказательств, распространили действие постановлений уголовного устава о мерах пресечения обвиняемым способов уклоняться от следствия и суда на ста­рые судебные места, ввели в них начатки гласности и.устности судебного разбора.

¹ „Журнал Министерства юстиции" начал выходить с половины 1859 г., „Юридический журнал" Салманова издавался в 1860—1861 гг., „Судебный вестник" — с 1866г. по 1875г., „Журнал гражданского и уголовного права" — с 1871 г., с 1894г. переименован в „Журнал Юри­дического общества при Спб. университете" (ныне „Вестник права"). „Московский юридический вестник" издавался с 1868 г. по 1897 г., а „Юридическая летопись" — с 1890г. по 1892г.; ныне, кроме того, изда­ются „Право", „Судебная газета" и „Юридическая газета" в Петербурге, а также в Тифлисе и Варшаве.

² Московское общество основано в 1863 г. (закрыто в 1898 г.), С.-Петербургское — в 1877г., а при нем в 1898г. учреждена русская группа международного Союза криминалистов. В 70-х годах возникли общества Одесское и Киевское, а позднее появились общества Ярослав­ское, Курское, Киевское, с 1900г. — Харьковское и Томское, все при университетах.

³ См.: Право. 1899. № 48; весь этот номер посвящен 35-летию уста­вов; в нем содержатся речи, произнесенные в заседании С.-Петербург­ского юридического общества по этому предмету.

45

§21. Введение уставов в действие. Вслед за изданием су­дебных уставов 19 октября 1865 г. изданы указ и обширное по­ложение о введении их в действие. Указ (ст.1) повелевал: „Уставы сии, в полном их объеме, ввести в течение 1866г. в округах С.-Петербургской и Московской судебных палат, а в течение четырех лет, начиная с 1866г. (т.е. к 1871г.),— во всех губерниях, управляемых по общему губернскому учреж­дению, и в Бессарабской области".

В действительности, однако, осуществление судебной реформы шло гораздо медленнее. Вместо предполагавшихся четырех лет для введения в действие судебных уставов по­требовалось около 35 лет, и только к началу XX в. этот па­мятник стал общим процессуальным источником для всей империи.

§22. Законодательные дополнения и изменения уставов. Таков был поступательный, крайне медленный ход судебной реформы. За это время сами судебные уставы успели подверг­нуться значительным дополнениям и даже изменениям их позднейшими законами. Важнейшие из этих новелл суть:

временные правила 15 марта 1866г. о внутреннем распо­рядке в судебных установлениях, заменившие общий наказ по судебному ведомству до закона 20 мая 1885 г.;

закон 12 декабря 1866г. о порядке судопроизводства по делггм о преступлениях печати;

законы 1 июня 1868 г., 10/22 июня 1877 г. и 12 мая 1881 г. о кассационном залоге и об изменениях в организации кассаци­онного суда;

закон 4 июня 1869 г., предоставивший лицам высших чинов или занимающим высшие должности право требовать допроса их не в заседании суда, а на месте жительства;

закон 11 мая 1870г. (1 ноября 1875г.) о назначении осо­бых судебных следователей для производства следствий по важнейшим и по особо важным (политическим) делам;

закон 19 мая 1871 г. о порядке действия чинов корпуса жандармов по исследованию преступлений;

правила 1871 г. о судебной отчетности по делам уголовным; закон 7 июня 1872г. об изменении порядка судопроизвод­ства по делам о преступлениях государственных, для суждения которых образовано особое присутствие Сената; в свою оче­редь, этот закон изменялся как в смысле дальнейшего уклоне­ния от общей нормы производства дел такого рода, подчинени­ем их военному суду,— многочисленные постановления этого направления сведены к одному месту в положении 4 сентября 1881 г. о государственной охране,— так, наоборот, и в смысле приближения к прежнему порядку ведомства судебных палат с сословными представителями (закон 1882 г.); закон 25 мая 1874 г. о частных поверенных;

46

законы 5 декабря 1874г. и И октября 1889г., высказав­шиеся против открытия советов присяжных поверенных в ме­стностях, где они еще не были открыты;

закон 9 мая 1878г. о временном изменении подсудности по делам о некоторых преступлениях против управления, изъятых из ведения присяжных заседателей и переданных в судебные палаты с участием сословных представителей; на местности, где присяжные заседатели не введены, сила этого закона не рас­пространяется;

закон 26 мая 1881 г. об отмене публичного исполнения смертной казни, которым дано дальнейшее развитие мысли, положенной еще в основание закона 6 октября 1878г. об отме­не обряда публичной казни;

закон 27 апреля 1882 г. об изменении порядка освиде^ель-ствования умственных способностей обвиняемых;

законы 3 мая 1883 г. о порядке прекращения следствий по некоторым уголовным делам и 1 мая 1884г. о порядке прекра­щения дознаний полицией;

законы 12 июня 1884г., 28 апреля 1887г. и 3 декабря 1890г., существенно изменившие прежние права об отводе при­сяжных заседателей и о составлении списков их;

закон 7 мая 1885г., изменивший правила о перенесении уголовных дел из одного округа в другой;

закон 20 мая 1885 г. о порядке издания общего наказа и о дисциплинарной ответственности чинов судебного ведомства, создавший в составе Сената высшее дисциплинарное присутст­вие; он поколебал судейскую несменяемость, расширив власть министра юстиции и несудебного дисциплинарного разбора;

закон 3 июня 1885 г., вводящий эмеритуру¹ в судебном ве­домстве;

закон 15 мая 1886г., изменивший прежние правила о по­становке вопросов присяжным заседателям;

закон 8 декабря 1886г., отменивший изъявление неудо­вольствия по делам мировой юрисдикции;

закон 12 февраля 1887г., изменивший постановления уста­ва о гласности судебного разбора;

законы 14 февраля 1887г. и 15 февраля 1888г., дающие более широкое развитие заочному разбирательству, допуская его и по менее важным делам в общих судебных местах;

закон 7 июля 1889г., направленный к значительному со­кращению ведомства присяжных заседателей; им, между про­чим, все дела о служебных преступлениях должностных лиц

¹ Эмеритура (от лат. emeritus — заслуженный) — специальная пен­сия уволенным в отставку государственным служащим из сумм эмери­тальной кассы, средства которой составлялись из обязательных отчисле­ний из жалованья государственных служащих.—Прим. ред.

47

передаются судебным палатам или Сенату с участием сослов­ных представителей;

закон 12 июля 1889г. и состоявшиеся в развитие его пра­вила 29 декабря 1889г. (с дополнениями их законом 8 июня 1891 г.), наиболее глубоко поколебавшие основные начала су­дебных уставов, разрушив мировую юстицию и создав на ее месте судебно-административные установления, поставленные вне всякой связи с общей судебной системой государства;

закон 21 мая 1891 г., изменивший порядок примирительно­го разбирательства;

закон 24 декабря 1891 г., давший новую организацию кан­дидатуре на судебные должности;

закон 28 января 1892г., предписавший непременное изве­щение сторон о разбирательстве их дел апелляционной инстан­цией;

наконец, закон 1894г., изменивший порядок приведения присяжных заседателей к присяге и разъяснения им их прав и обязанностей.

Этими узаконениями, в разное время и по разным побуж­дениям состоявшимися, между собой не согласованными, вве­дена значительная пестрота в картину нашего процессуального законодательства. Между тем на общие нужды нашего процес­са, выяснившиеся уже вскоре после издания судебных уставов и частью намеченные составителями их, именно на составление общего наказа судебным местам, необходимость улучшения следственной части, упорядочения процессуальных прав потер­певших вообще и гражданского истца в частности, защиты, ча­стного обжалования и др., приведенные узаконения никакого ответа не давали.

Объединение законодательства и удовлетворение насущных потребностей сторон стало настоятельной потребностью. Для разрешения ее при Министерстве юстиции образована была в 1894 г. особая комиссия, которая поставила себе задачей пере­смотр всего судебного законодательства. Свою деятельность она закончила в 1899г. К участию в разных ее отделах привлека­лись многочисленные представители теории и практики, и труд, ею затраченный, был поистине огромный. Все части су­дебного законодательства были пересмотрены, причем кроме указаний опыта комиссия широко пользовалась и положениями доктрины права. К сожалению, однако, комиссия чересчур робко отнеслась как к законоположениям 1889г., которыми подорвано единство судебной системы, так и к другим судеб­ным новеллам, ставшим вразрез с коренными началами уставов и объяснявшимся лишь временными обстоятельствами, но в проекте комиссии их временный характер сменялся постоян­ным правилом. Этих отрицательных сторон не могут искупить и ценные изменения деталей законодательства, предположен-

48

ные комиссией по разным отделам процесса. Ими не оправды­вается то полное упразднение кодексов 20 ноября, которое предположено комиссией 1894—1899гг., заменяющей их со­вершенно новыми кодексами.