4. Личный закон юридического лица как основа коллизионного

регулирования снятия корпоративных покровов

в собственном смысле слова

В зарубежной литературе высказан целый ряд аргументов в пользу применения личного закона юридического лица для снятия корпоративных покровов в собственном смысле слова <1>. Наиболее убедительными выглядят два из них:

--------------------------------

<1> См.: Schmidt Cl. Op. cit. S. 149 - 151; Wick M. Op. cit. S. 100 - 101; Spahlinger A., Wegen G. Internationales Gesellschaftsrecht in der Praxis. Munchen, 2005. S. 89.

1) необходимость обеспечения правовой определенности и предсказуемости для участников юридического лица, которые должны иметь возможность ориентироваться на нормы одного определенного правопорядка при выстраивании своего поведения в рамках корпоративных отношений. Проще говоря, участники юридического лица должны понимать, какие действия и при каких обстоятельствах могут повлечь их ответственность по долгам юридического лица; в противном случае не поддающиеся планированию правовые риски могут становиться существенным препятствием на пути развития предпринимательских отношений;

2) поскольку соответствующие нормы о снятии корпоративных покровов направлены на защиту всего класса кредиторов юридического лица, необходимо найти такое коллизионное решение, которое обеспечило бы равенство всех кредиторов (Glaubigergleichbehandlung). Личный закон юридического лица выглядит наиболее оптимальным решением, которое в равной степени предвидимо для всех кредиторов юридического лица и не создает необоснованных преимуществ ни для кого из них.

Таким образом, получается, что применение именно личного закона юридического лица в наибольшей степени отвечает как коллизионным интересам участников отношений (интересам кредиторов, юридического лица и его участников), так и коллизионным интересам третьих лиц (любых будущих кредиторов того же юридического лица).

С догматической точки зрения применение именно личного закона юридического лица соответствует материально-правовой специфике отношений. Поскольку снятие корпоративных покровов в собственном смысле слова является исключением из общего принципа ограниченной ответственности участников по долгам юридического лица, то совершенно логично, когда исключение регулируется тем же правом, что и общее правило <1>. Кроме того, не следует забывать о том, что случаи подлинного снятия корпоративных покровов, которые составляют ядро группы снятия корпоративных покровов в собственном смысле слова, неразрывно связаны с вопросами формирования уставного капитала, поддержания его размера, т.е. такими вопросами, которые также регулируются личным законом юридического лица.

--------------------------------

<1> См. в поддержку данной идеи: Eckert G. Internationales Gesellschaftsrecht: Das internationale Privatrecht grenzuberschreitend tatiger Gesellschaften. Wien, 2010. S. 341 ("Тот правопорядок, который решает вопрос о наделении привилегией ограниченной ответственности (Haftungsprivileg), должен также определять, в каких случаях эта привилегия может быть упразднена").

Если участником компании является юридическое (а не физическое) лицо (что свойственно, например, отношениям между основным и дочерним обществами), то под личным законом юридического лица мы, конечно, имеем в виду личный закон дочернего общества.

В литературе отдельные авторы пытались защищать точку зрения о применении личного закона основного (материнского) общества <1>, мотивируя ее тем, что такое коллизионное решение позволяет обеспечить единство применимого права внутри одной группы компаний, в то время как применение личного закона дочерней компании, напротив, ведет к тому, что внутри одной группы компаний вопросы снятия корпоративных покровов решаются разным образом для разных компаний группы, если они инкорпорированы в разных странах мира.

--------------------------------

<1> Данной позиции придерживается, в частности, Кл. Шмидт (Schmidt Cl. Op. cit. S. 181 - 182).

Однако данный аргумент сложно признать убедительным. Группы компаний в современном мире очень сложно структурированы и во многих случаях включают несколько уровней, а подчас вообще не подвергаются четкой формализации. Предпринимавшиеся в литературе ранее попытки нахождения некоего общего центра принятия корпоративных решений для единого коллизионного регулирования групп компаний закончились провалом <1>. Поэтому даже применение личного закона основного (материнского) общества не способно обеспечить единство применимого права внутри одной группы компаний, поскольку впоследствии вполне может оказаться, что это общество невозможно квалифицировать в качестве материнского для некоторых других компаний из той же группы <2>.

--------------------------------

<1> См.: Асосков А.В. Правовые формы участия юридических лиц в международном коммерческом обороте. С. 206 - 208; Vandekerckhove K. Op. cit. P. 578 - 579 ("...идея единого права, регулирующего всю группу компаний, представляется совершенно нереалистичной").

<2> Аналогичным образом сложно признать убедительным аргумент Кл. Шмидт о неудобстве применения личного закона дочерней компании в судебном разбирательстве кредитора против материнской компании. На практике иски зачастую предъявляются одновременно к дочерней и материнской компаниям по месту нахождения дочерней компании.

С учетом сказанного отсутствуют веские доводы в пользу того, чтобы решать вопросы снятия корпоративных покровов различным образом в зависимости от того, кто является участником компании (физическое лицо или другая компания). Бельгийский автор справедливо отмечает, что законодатель по месту нахождения основного (материнского) общества не имеет существенного интереса в защите иностранных дочерних обществ и их кредиторов <1>. В связи с этим применение личного закона дочернего общества соответствует публично-правовым соображениям, подлежащим учету при выборе оптимального коллизионного решения.

--------------------------------

<1> Vandekerckhove K. Op. cit. P. 631.