учебный год 2023 / Kommentariy-k-normam-GK-o-nedeystvitelnosti-izvlechenie-iz-vtorogo-toma-Glossyi

абз. 3 п. 2 ст. 179 ГК РФ, согласно которому допускается оспаривание сделки по причине обмана, если виновное в обмане третье лицо являлось представителем или работником соответствующей стороны сделки либо содействовало ей в совершении сделки.

Но что если угрозы или насилие применяло к стороне сделки третье лицо, за действия которого контрагент не несет ответственность? Может ли в таком случае потерпевшая сторона впоследствии оспорить сделку? Вопрос этот крайне спорный и решается в разных странах по-разному.

(а) Одна опция состоит в том, чтобы исключить оспаривание в ситуации, когда угрозы или насилие исходили от третьих лиц, за которых другая сторона сделки не отвечает, даже если последняя знала или должна была знать об обстоятельствах, вынудивших контрагента совершить сделку. В то же время, если в итоге сделка оказалась совершена на кабальных условиях, остается возможность оспорить сделку на основании кабальности по правилам п. 3 ст. 179 ГК РФ. Если будет доказано, что другая сторона знала о том, что сделка совершалась контрагентом фактически вынужденно из-за стечения тяжелых обстоятельств (в данном случае в результате угроз или насилия со стороны третьих лиц) и воспользовалась этим, навязав или согласившись на крайне несправедливые в отношении попавшего в такое положение контрагента условия, элементы кабальной сделки налицо.

Этот вариант имеет тот недостаток, что доказать сговор между «бенефициаром» (например, каким-то приобретателем недвижимости) и «агрессором» (например, коррумпированными сотрудниками правоохранительных органов или организованной преступной группировкой) на практике будет крайне сложно, особенно если будет отсутствовать приговор по уголовному делу. Доказать осведомленность третьего лица о давлении несколько проще, но в рамках этой интерпретации данное обстоятельство не является основанием для оспаривания сделки по п. 1 ст. 179 ГК РФ. Соответственно, защита жертвы окажется затрудненной. Возможность же оспаривания сделки по правилам о кабальности требует доказывания явно невыгодных условий, что далеко не всегда будет возможным.

(б) Второй вариант допускает во всех случаях оспаривание сделки из-за угроз или насилия со стороны третьих лиц, так как факт порока волеизъявления налицо, а добросовестность другой стороны в рамках такой интерпретации значения не имеет. При реализации такой модели добросовестные контрагенты, которые не использовали такие неправомерные приемы переговоров и даже не знали о том, что партнер находился под давлением угроз или насилия, могут пострадать

785

в результате оспаривания сделки. У них могут возникнуть серьезные убытки, но в рамках такой модели это рассматривается как приемлемое неизбежное зло, на которое приходится идти во имя защиты одной из сторон от давления и принятия на себя сделок, совершенных с явным пороком воли.

Этот вариант кажется несколько спорным с точки зрения дестабилизации оборота. Не вполне понятно, почему добросовестный контрагент должен страдать и нести убытки (включая расходы на исполнение), если впоследствии сторона докажет, что совершала сделку под давлением третьих лиц. Хотя, если допустить, что в 99% случаев такой контрагент в реальности является не случайным «бенефициаром», а истинным заказчиком угроз или насилия или формальным подставным лицом, назначенным таким заказчиком, реализация такого варианта не кажется столь уж деструктивным для оборота.

(в) Третий вариант состоит в том, чтобы допустить оспаривание только при условии, что другая сторона сделки знала или должна была знать о том, что партнер совершает сделку под давлением угроз или насилия. В рамках такой модели, например, покупатель акций не должен страдать, если впоследствии выяснится, что продавца некие третьи лица (например, коррумпированные сотрудники правоохранительных органов) заставили продать пакет своих акций и выйти из бизнеса, угрожая в обратном случае, например, возбудить необоснованное уголовное дело и поместить в СИЗО, но покупатель не знал и не должен был знать об этих обстоятельствах при совершении сделки. Отличие от первого варианта состоит в том, что в первом варианте при осведомленности контрагента о давлении со стороны третьих лиц возможно оспаривание лишь по правилам о кабальности сделки, т.е. требуется доказать явную несправедливость условий. В рамках третьего же варианта при осведомленности контрагента оспаривание идет именно по основанию насилия или угрозы, и адекватность цены и иных условий договора не имеет значения.

(г) Возможен и четвертый вариант. Так, например, Модельные правила европейского частного права (ст. II.-7:208) по общему правилу устанавливают, что, если угрозы или насилие в отношении жертвы исходят от третьих лиц, за которых другая сторона не отвечает, и эта сторона сделки не знала, что жертва находится под давлением угроз или насилия, и не должна была знать об этом, по общему правилу оспаривание не допускается. Но далее делается одно исключение: если контрагент к моменту оспаривания еще не успел приступить к исполнению или совершить некие инвестиции, полагаясь на факт совершения сделки, оспаривание все же возможно.

786

Этот вариант в российских реалиях кажется не очень актуальным, так как в отечественном праве (в отличие от права многих европейских стран и Модельных правил европейского частного права) оспаривание осуществляется в судебном порядке, и маловероятно, что к моменту вступления в силу судебного решения сделка не начнет исполняться.

(д) Теоретически можно предложить и пятый вариант. В рамках этого варианта при добросовестном неведении контрагента о том, что другая сторона вынуждена совершить сделку под влиянием насилия или угроз, оспаривание возможно, но при этом оспорившая сделку сторона обязана возместить другой стороне как минимум понесенные с опорой на совершенную сделку расходы и иной реальный ущерб. Этот вариант построен на применении по аналогии абз. 2 п. 6 ст. 178 ГК РФ, согласно которому при оспаривании сделки по причине заблуждения оспорившая сделку сторона обязана возместить другой стороне, которая не знала и не могла знать о заблуждении партнера, реальный ущерб.

Этот вариант не вполне удачен, равно как и не вполне удачна норма абз. 2 п. 6 ст. 178 ГК РФ, на аналогии с которой и строится этот вариант. Подробнее см. комментарий к п. 6 ст. 178 ГК РФ.

Какая позиция доминирует в российском праве? В практике ВАС РФ можно было найти лишь разъяснение в отношении похожей ситуации в отношении обмана со стороны третьего лица (п. 8 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 10 декабря 2013 г. № 162): по мнению ВАС РФ, в такой ситуации оспаривание возможно, если контрагент знал или должен был знать об обмане (подробнее см. п. 2.4 комментария к настоящей статье). Впоследствии в п. 98 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 этот подход был распространен и на случаи применения насилия или угроз. Но такая аналогия и симметрия не была предопределена. Теоретически можно предположить, что в случае настолько серьезных и социально опасных практик, как применение физического насилия или угрозы, жертва может получить более сильную защиту, чем в случае обмана, и здесь добросовестность контрагента может быть защитой от оспаривания в меньшей степени. В праве ряда зарубежных стран такая дифференциация между режимами обмана и насилия признается.

В целом реализованный в практике ВС РФ третий вариант (оспаривание допустимо, лишь если контрагент знал или должен был знать о том, что другая сторона совершает сделку под давлением насилия или угроз) кажется вполне приемлемым решением. Доказать сговор между контрагентом и «агрессором» крайне сложно, но в большом количестве случаев на самом деле контрагент будет не случайным

787

«бенефициаром» угроз в отношении другой стороны, а заказчиком такого давления или подставным лицом, вовлеченным заказчиком

вданную схему. Конечно, бывают случаи, когда лицо, например, под давлением угроз продолжения незаконного уголовного преследования заставляют продать свои российские активы кому угодно, но на практике в большинстве случаев «агрессор» работает в связке с потенциальным покупателем и жертву вынуждают продать актив вполне конкретному покупателю по определенной цене. Впоследствии в суде доказать, что покупатель знал о том, что продавец находился под давлением, в ряде случаев будет относительно легко (например, имелись публикации в СМИ и интервью продавца, в которых он утверждал, что цель его уголовного преследования состоит в отобрании его активов), но доказать, что конкретный покупатель и был заказчиком всей этой схемы или был привлечен заказчиком в качестве подставного лица, намного труднее. Соответственно, если бы такая ситуация оказалась квалифицирована по п. 3 ст. 179 (кабальная сделка), а не по п. 1 ст. 179 ГК РФ, это несколько усложняло бы ее оспаривание, так как возлагало бы на оспаривающую сделку сторону дополнительное бремя в плане доказывания явной несправедливости условий договора. Далеко не во всех случаях это можно будет сделать. Так, в нашем примере собственника могли заставить продать актив и по рыночной цене. В этом плане теория, подводящая указанную ситуацию под формальный состав п. 1 ст. 179 ГК РФ, избегает этой проблемы.

Кроме того, при реализации такого подхода право будет посылать участникам оборота сигнал воздерживаться от совершения сделки с лицом, которое, как известно таким участникам оборота, принуждается к совершению сделки под давлением насилия или угроз. Если будет известно, что такая сделка с осведомленным контрагентом будет признана недействительной, возможно, это снизит в той или иной степени стимулы для «агрессора» применять насилие или угрозы. В итоге такой жесткий подход теоретически может в той или иной степени снизить число случаев применения угроз и насилия.

Единственное, что остается отметить, это вопрос о бремени доказывания. ВС РФ в указанном выше разъяснении возлагает бремя доказывания осведомленности контрагента о неправомерном давлении, оказываемом на потерпевшую сторону, на последнюю. В целом такой подход кажется логичным, так как возложение бремени доказывания на контрагента противоречит базовым принципам доказательственного права. Возложение на сторону бремени доказывания того, что она не была осведомлена о нахождении потерпевшего под давлением

вмомент совершения сделки, по сути, вынуждает ее доказывать то, что

788

впринципе доказать, как правило, невозможно («негативные факты» не подлежат доказыванию). Но, как было выше отмечено, ситуация,

вкоторой контрагент потерпевшего является случайным «бенефициаром» насилия или угроз, крайне маловероятна. В подавляющем числе случаев контрагент будет находиться в сговоре с «агрессором». В таких условиях будет, видимо, логично, если суды будут предъявлять к истцу максимально заниженный стандарт доказывания. Если базовая априорная вероятность некоего обстоятельства крайне высока(в данном случаев – вероятность того, что контрагент в реальности отнюдь не случайно оказывается бенефициаром схемы неправомерного давления третьих лиц на партнера, стороне, на которую возложено бремя доказывания, достаточно представить хотя бы самые косвенные prima facie доказательства (например, доказательств того, что контрагент, с которым потерпевший был вынужден совершить сделку, так или иначе связан с заказчиком насилия / угроз или непосредственным

«агрессором»), чтобы бремя доказывания считалось реализованным.

1.10. Кто должен подвергаться насилию или угрозам? Вполне очевидно, что речь в этой норме идет о ситуации, когда угрозам или насилию подвергается сторона сделки. Но это само по себе не исключает возможность применения данной нормы и в тех случаях, когда воля стороны сделки деформируется и испытывает значимое давление

врезультате насилия или угроз в отношении третьих лиц (например, родственников или близких соответствующей стороны сделки).

Вп. 98 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 вполне обоснованно указано на то, что «угроза причинения личного или имущественного вреда близким лицам контрагента по сделке или применение насилия в отношении этих лиц также являются основанием для признания сделки недействительной».

Но вряд ли список случаев применения насилия или угроз в отношении третьих лиц, значимых для целей оспаривания сделки по п. 1 ст. 179 ГК РФ, можно ограничить случаями применения насилия или угроз

вотношении близких лиц соответствующей стороны сделки. Например, угрозы в отношении дочернего общества некой компании вполне могут стать основой для оспаривания сделки. Да и в случае с гражданами вряд ли можно ограничить круг потенциальных жертв только близкими и родственниками. Здесь следует применять вышеобозначенный объ- ективно-субъективный тест: если, по мнению судьи, любое нормальное, порядочное и разумное лицо, находясь на месте соответствующей стороны, пошло бы на совершение сделки под давлением угроз или насилия, применяемых в отношении третьего лица, то оспаривание сделки вполне возможно (если, конечно, об этих обстоятельствах со-

789

вершения сделки другая ее сторона была осведомлена или должна была быть осведомлена). Например, если кто-либо принуждает банк списать долги всем своим заемщикам и угрожает в обратном случае совершить террористический акт или подвергнуть насилию незнакомых руководству банка людей, и банк во избежание таких ужасных социальных последствий прощает долги, он, конечно же, вправе впоследствии при отпадении угроз (например после задержания преступника) оспорить

совершенные им сделки прощения долга.

1.11. Ситуация совершения сделки через представителя. Логическим продолжением анализа вопроса о том, кто должен подвергаться насилию или угрозам, является вопрос о том, как работает п. 1 ст. 179 ГК РФ

вситуации совершения сделки от имени стороны, ее оспаривающей, представителем. Нет никаких сомнений в том, что, если насилие или угрозы адресовались такому представителю, а сама сторона сделки не подвергалась таким атакам и даже не знала о них, эта сторона все равно может оспорить сделку. В равной степени, если имело место неправомерное давление на волю самой стороны сделки, в то время как представитель, фактически совершивший сделку от имени этой стороны, был избавлен от такого давления, оспаривание сделки вполне возможно. Иначе говоря, в данном аспекте оспаривание допускается

вслучае неправомерного давления на свободную волю как представ-

ляемого, так и представителя.

1.12. Применимость к односторонним сделкам. Положения комментируемой нормы в равной степени применимы как к договорам, так и к односторонним сделкам. Если, например, арендатор реализовал свое право на немотивированный отказ от договора, такой отказ может быть оспорен, если будет доказано, что данная односторонняя сделка была совершена под влиянием угроз или насилия со стороны арендодателя (или в ряде случаев и третьих лиц).

1.13.Формальный состав. При оспаривании сделки по правилам

п.1 ст. 179 ГК РФ отсутствует необходимость доказывать причинение сделкой какого-то ущерба интересам стороны или возникновения ка- ких-либо иных негативных последствий. Положение абз. 2 п. 2 ст. 166 ГК РФ, который требует от оспаривающего сделку истца доказывания того, что сделка нарушает его права или законные интересы (в том числе возникновение неблагоприятных последствий), в отношении данного состава недействительности применяться в качестве какоголибо фильтра или ограничителя не должно. Сам факт грубого попрания базовых принципов автономии воли участника оборота достаточен для того, чтобы такая сделка могла быть оспорена. Даже если человека заставили под угрозой насилия продать свою квартиру дороже, чем ее

790

рыночная цена, такая сделка может быть оспорена, если соблюдены все вышеобозначенные условия оспаривания.

Это, судя по всему, касается как случая, когда агрессию в отношении стороны сделки совершала другая сторона непосредственно или через своих представителей, сотрудников и лиц, привлеченных ею к ведению переговоров, так и случая, когда угрозы и насилие исходили от постороннего третьего лица, а контрагент просто воспользовался возможностью и совершил сделку с лицом, претерпевающим такие насилие или угрозы, зная о том, что сделка совершается вынужденно. Здесь проявляется отличие этого последнего случая и режима оспаривания кабальных сделок. Описанный случай применения угроз и насилия третьими лицами, о чем контрагент знал или должен был знать в момент совершения сделки, должен подводиться именно под формальный состав п. 1 ст. 179 ГК РФ, а не под правило п. 3 ст. 179 ГК РФ о кабальности, требующее доказывания явной несправедливости содержания сделки. В то же время если потерпевшая сторона решит оспорить сделку на основании правил о кабальности, суд, конечно же,

не может отклонить такой иск.

1.14. Оспаривание сделки по правилам п. 1 ст. 179 ГК РФ и взыскание убытков. Вместе с оспариванием сделки по указанному в комменти-

руемом пункте основанию пострадавшая сторона вправе требовать возмещения стороной, использовавшей насилие или угрозы, убытков на основании правил главы 59 ГК РФ о деликтной ответственности. Кроме того, пострадавшая сторона на основании общих правил о недобросовестном ведении переговоров (ст. 434.1 ГК РФ) вправе требовать возмещения убытков и без оспаривания сделки от лица, применявшего насилие или угрозы. Применение подобных методов представляет собой очевидно недобросовестное ведение переговоров. Ответчиком по такому иску может быть как контрагент (если насилие или угрозы применял он или контролируемые им лица), так и третье лицо (если давление исходило не от контрагента, а от не связанного с последним третьего лица).

Несколько более спорный характер носит возможность взыскания с контрагента убытков в ситуации, когда ни он, ни контролируемые им лица сами не применяли такие недозволенные рычаги давления, и его вина состояла лишь в том, что он совершил сделку, зная или имея основания знать о том, что партнер совершает ее под давлением угроз или насилия. Но в целом с учетом содержания п. 4 данной статьи следует признать привлечение контрагента к ответственности в такой ситуации также возможным: потерпевший от насилия или угроз может заявить иск к «агрессору», к контрагенту, который знал о данных

791

пороках сделки, либо к ним обоим в солидарном порядке. Впрочем, есть основания задуматься над тем, что взыскание убытков в такой ситуации возможно только тогда, когда контрагент точно знал или со всей очевидностью не мог не знать о факте совершения партнером сделки в результате применения к нему насилия или угроз.

Подробнее о возмещении убытков см. комментарий к п. 4 ст. 179

ГК РФ.

1.15. Императивность. Норма п. 1 ст. 179 ГК РФ в силу своей природы является императивной, и стороны в своем соглашении не могут исключить ее применение к их отношениям на будущее (например,

вотношении соглашений об изменении или расторжения договора). Тот же подход см. ст. II.-7:215 Модельных правил европейского частного права.

2.Совершение сделки под влиянием обмана. Обман при совершении сделки является также основанием для признания сделки недействительной. Обман приводит к тому, что сторона сделки совершает ее

вусловиях наличия у нее недостоверной информации, но само это заблуждение возникло в силу намеренного, умышленного поведения другой стороны договора или адресата односторонней сделки, либо

вряде случаев и третьих лиц.

2.1.В отношении чего может иметь место обман? Обман может

касаться характеристик объекта имущественного предоставления, финансового положения контрагента, его семейного статуса, структуры корпоративного контроля в компании-контрагенте, наличия согласия третьих лиц или органов юридического лица на совершение сделки, наличия судебных споров с третьими лицами и т.п. Речь идет о любой информации, которая может оказать влияние на решение одной из сторон совершить сделку или условия сделки, на которую

она соглашается.

2.2. Причинно-следственная связь между обманом и совершением сделки. Только тот обман позволяет оспорить сделку, который дейст-

вительно повлиял на решение стороны совершить сделку. Если в процессе переговоров одна из сторон сообщила какую-то недостоверную, но несущественную информацию, которая не могла бы иметь существенное значение для другой стороны и повлиять на ее решение совершить сделку или согласиться на те или иные ее условия, оспаривать сделку по правилам п. 2 ст. 179 ГК РФ нельзя.

При ведении переговоров нередко происходит некоторое преувеличение, расхваливание, это представляет собой традиционный для некоторых сфер рыночных отношений ритуал переговоров. Например,

792

при покупке ковра на восточном базаре продавец может несколько приукрашивать свой товар. В известных пределах такие преувеличения не способны ввести кого-либо в заблуждение и осознаются как элемент игры. В этих пределах вряд ли возможно говорить об оспаривании сделки.

Пункт 99 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 на сей счет указывает следующее: «сделка, совершенная под влиянием обмана, может быть признана недействительной, только если обстоятельства, относительно которых потерпевший был обманут, находятся в причинной связи с его решением о заключении сделки». Остается только добавить, что обман может стать основанием для оспаривания сделки и тогда, когда отсутствие обмана не помешало бы совершить сделку, но повлияло бы существенно на ее условия (например цену). Покупатель, обманутый в отношении качественных характеристик покупаемой машины, возможно, купил бы ее и в случае, если бы ему сообщили правду о ее качестве, но по принципиально иной цене. Если это установлено, суд также может признать сделку недействительной

по п. 2 ст. 179 ГК РФ.

2.3. Учет осмотрительности обманутой стороны. Возникает интересный вопрос о том, подлежит ли учету степень осторожности и осмотрительности стороны, которая заявляет об обмане. Если сторона знала или не могла не знать, что ей сообщается недостоверная информация, может ли обоснованность возникновения у нее доверия к сообщенной информации быть поставлена под сомнение, а аннулирование сделки – заблокировано? Например, если продавец квартиры в панельном доме типовой застройки в спальном районе Москвы сообщает покупателю о том, что в квартире ранее жил поэт Маяковский, допустимо ли оспаривание договора покупателем со ссылкой на п. 2 ст. 179 ГК РФ? Другие примеры: автосалон после техосмотра говорит автовладельцу, который явно ничего не понимает в автомеханике, что в связи с пробегом в 500 км ему срочно нужно поменять ремень ГРМ на новой машине и что это якобы стандартная практика (что это на самом деле не так, должно быть очевидно любому более или менее опытному автолюбителю), а застигнутый врасплох клиент соглашается. Или представим, что банк убеждает своего клиента-корпорацию, что купить такую-то кредитную ноту – это сделка без какого-либо риска, и клиент в силу абсолютно неизвинительного непрофессионализма соглашается. Иначе говоря, можно ли признавать сделку недействительной в связи с обманом, если разумное лицо на месте контрагента не поверило бы в ложь, а доверчивость контрагента граничит с абсолютной нерациональностью и глупостью?

793

Вопрос этот не из простых. Но при первом приближении кажется, что при столкновении явно недобросовестного лица (обманщика)

сглупцом все-таки последний при всей неизвинительности своего поведения должен защищаться в приоритетном порядке. Если бы речь шла лишь о неосторожном введении в заблуждение, возможно, легкомыслие заблуждавшейся стороны и не заслуживало бы защиты (см. комментарий к п. 1 ст. 178 ГК РФ). Но когда речь идет о прямом и заведомом обмане, ситуация предельно обострена, и, думается, следует допустить возможность аннулирования сделки по иску даже нерадивого невежды. Его поведение менее упречно, чем поведение недобросовестного обманщика. Впрочем, могут быть приведены и по- литико-правовые аргументы в пользу обратного решения. Устойчивая судебная практика по данному вопросу не наблюдается.

Как бы то ни было, описанную ситуацию не следует смешивать

стой, в рамках которой речь шла не о злонамеренном обмане, а о несерьезном расхваливании, которое любое разумное лицо не восприняло бы в качестве достоверной информации (см. п. 2.2 комментария к настоящей статье). В этом случае аннулирование сделки невозможно, даже если по какой-то причине лицо приняло ритуал расхваливания и фигуры речи за чистую монету. Причина проста: в такой ситуации не было умысла на обман. Например, если консультант автосалона, используя фигуры речи, говорит, что на автомобиле можно слетать хоть на Луну, очевидно, что о недобросовестности говорить нельзя, и, соответственно, при нелепом доверии покупателя к полученной

информации оспаривание по п. 2 ст. 179 ГК РФ недопустимо.

2.4. Чей обман имеет значение? Обман позволяет оспорить сделку, если он исходил от стороны по сделке (или адресата односторонней сделки) непосредственно, а также от ее представителя, сотрудника или лица, допущенного этой стороной к ведению переговоров (абз. 3 п. 2 ст. 179 ГК РФ).

Но что если обман совершает третье лицо, за действия которого сторона сделки (или адресат односторонней сделки) не отвечает? Абзац 3 п. 2 ст. 179 ГК РФ указывает на сей счет, что «сделка, совершенная под влиянием обмана потерпевшего третьим лицом, может быть признана недействительной по иску потерпевшего при условии, что другая сторона либо лицо, к которому обращена односторонняя сделка, знали или должны были знать об обмане». Аналогичный подход ранее был закреплен в п. 8 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 10 декабря 2013 г. № 162.

В целом такой подход следует признать разумным. Если контрагент при совершении сделки осознает, что другая сторона обманута третьим

794