МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ им. М.В. ЛОМОНОСОВА

ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ КАФЕДРА ГРАЖДАНСКОГО ПРАВА

Издательство выражает искреннюю признательность

Игорю Леонидовичу Пестрикову за весомый вклад в издание настоящей книги

Е. А. ФЛЕЙШИЦ

ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ ПО ГРАЖДАНСКОМУ ПРАВУ

В двух томах

Òîì 2

МОСКВА 2015

Начало жизненного пути

Заслуженный деятель науки РСФСР, профессор и доктор юридических наук, автор известных монографий по различным отраслям советского гражданского права, знаток буржуазной цивилистики, истории римского и дореволюционного русского права, авторитет

вобласти общей теории права, активнейший участник кодификации гражданского законодательства Советского Союза и Российской Федерации Екатерина Абрамовна Флейшиц начала свой жизненный путь совершенно необычно. Она была первой в России женщиной-адвока- том, причем ее единственное появление в суде в роли адвоката имело такой общественный резонанс и сыграло такую роль в истории суда, что оно заслуживает быть темой исследования.

Но прежде чем перейти к описанию названного события, вспомним те жизненные обстоятельства, которые определили такую необыкновенную судьбу.

Е.А. родилась 16 (28) января 1888 г. в г. Кременчуге Полтавской губернии в семье известного адвоката А.П. Флейшица.

Семья оказала на формирование личности Е.А. огромное влияние. Отец заронил в ее душе интерес и уважение к праву, презрение к страху перед начальством, отвращение к произволу. Его выступления как адвоката и прогрессивная деятельность в органах городского самоуправления показали ей, как много можно сделать для людей, защищая попираемое право.

Е.А. получила среднее образование в кременчугской женской гимназии, в которой она резко выделялась острым умом, поразительной памятью, редкой одаренностью. В 1904 г. она закончила гимназию с золотой медалью. В то же время Е.А. не была «примерной ученицей». Она еще в самой ранней юности протестовала против гимназической рутины, в последнем же, восьмом, классе явилась организатором кампании против учителя словесности, оскорбившего единственную

вгимназии дочь рабочего.

5

Избранные труды по гражданскому праву. Том 2

По окончании гимназии Е.А. хочет получить высшее образование

иовладеть профессией отца. Это совершенно необычное для женщины того времени намерение встречает полную поддержку семьи. Но русские юридические высшие учебные заведения были закрыты для женщин.

Осенью 1904 г. Е.А. в возрасте 16 лет направляется во Францию (где для женщин университеты были открыты еще с 1868 г.) и поступает на юридический факультет Парижского университета. Здесь она оказывается в студенческом Латинском квартале, в его русской колонии, в атмосфере политической борьбы. В это время весь интерес той среды, где жила Е.А., был сосредоточен на событиях, происходящих в России. Здесь она имела счастье слышать В.И. Ленина, здесь она слышала Плеханова, Луначарского.

Русскую учащуюся молодежь волновала также борьба партий на выборах в парламент Франции, она рвалась на митинги с участием Жореса

идругих крупных политических ораторов. Приехав в Париж из русского провинциального города, Е.А. была потрясена количеством книг, которые открылись ее взору, людьми с такими знаниями, широтой интересов и масштабом деятельности, подобных которым она ранее никогда не видела. Разнообразие мнений и взглядов вызвало у нее желание самой разобраться в происходящих событиях общественной жизни, узнать и понять прежде всего то, что касалось русской революции. И если на первых порах студенты-французы посмеивались над молоденькой русской провинциалкой, которая всему удивлялась

ивсем восхищалась, то весьма скоро пришла пора удивляться ее одаренности, исключительной памяти и успехам в учении.

Через три года, в 1907 г., Е.А. заканчивает Парижский университет с высшим отличием со степенью Licencié en droit (соответствующей кандидату прав) и в возрасте 19 лет полная надежд на будущее направляется в Петербург, чтобы занять достойное место на судебной арене. Но неприветливо встретила ее столица. Е.А. вернулась в Россию в самое черное время, когда в стране царила реакция.

Е.А. предъявила диплом Парижского университета и просила о зачислении ее в сословие помощников присяжных поверенных, но ей отказали на том основании, что такое право дает только диплом императорских российских университетов. Это не остановило Е.А., и она тут же обратилась в Петербургский университет с прошением о разрешении ей сдать экстерном экзамены за юридический факультет. Но оказалось,

6

Г.Н. Полянская. Начало жизненного пути

что и здесь ситуация сложилась для нее крайне неблагоприятная. Столыпинский министр просвещения А.Н. Шварц, грубейшим образом нарушавший университетскую автономию, подавляя революционный

идаже просто либеральный дух, поставил в годы реакции Совет Петербургского университета на колени. Понятно, что в этих условиях Совет не мог и не желал удовлетворять такую необыкновенную просьбу, с которой к нему обратилась Е.А., и рекомендовал ей адресоваться непосредственно к министру просвещения. Но и последний нашел, что для него дело слишком необычное и объяснил, что прошение Е.А. должно быть представлено на «высочайшее благовоззрение».

Требование сдачи экзамена по латинскому языку за курс мужской гимназии как обязательное условие для того, чтобы прошение было принято, Е.А. выполнила в течение двух месяцев. И вот, наконец, Е.А. получает сообщение, что ей «высочайше разрешено, по представлению министра народного просвещения, подвергнуться испытанию в юридической испытательной комиссии при Санкт-Петербургском университете». В течение одного года и двух месяцев Е.А. проходит весь четырехлетний курс университета (далеко не совпадающий с курсом Парижского университета), а сдача всех экзаменов занимает у нее всего девять недель. Притом ответы на экзаменах оцениваются не только как отличные, но по ряду предметов являются памятными.

Весной 1909 г. Е.А. получает диплом I степени юридического факультета Петербургского университета, а 30 октября того же года Е.А. достигает, наконец, цели: Совет присяжных поверенных округа Петербургской судебной палаты выдал ей установленное свидетельство помощника присяжного поверенного.

Почти тут же, 5 ноября 1909 г., Е.А. села на скамью присяжных в XI отделении Петербургского окружного суда по делу Пантофилова

иего товарищей, обвиняемых в краже бильярдных шаров из ресторана. Это значительное в жизни Е.А. событие неожиданно выступило

икак существенное явление в истории русского суда и общественной жизни.

Опишем его словами корреспондентов газет и других лиц, присутствовавших на процессе. К. Энгер в фельетоне «Первое выступление женщины-адвоката»1 отмечает именно «огромное принципиальное значение» этого процесса, связанного с первым признанием судом

1 «Биржевые ведомости», СПб., 6 ноября 1909 г.

7

Избранные труды по гражданскому праву. Том 2

права женщины на защиту в уголовном деле. Поэтому скромному и незаметному делу о краже бильярдных шаров «суждено быть занесенным в анналы истории не только русского судебного процесса, но и русской общественной жизни».

Мы узнаем из фельетона, что «день первого дебюта первой русской женщины – помощника присяжного поверенного хранился в большом секрете во избежание каких-либо подготовительных действий». Тем не менее зал заседания суда, где должно было слушаться данное дело, постепенно стал заполняться адвокатами, прокурорами, курсисткамиюристками.

Всеобщее внимание привлекла прежде всего внешность Е.А. и первое впечатление, произведенное ею на суд. И то и другое имело значение при последующем обсуждении законопроекта о допущении женщин к защите.

Итак, по словам К. Энгера, «г-жа Флейшиц в черном скромном платье заняла свое место в ряде других защитников». Один из них, а именно Адамов, в свою очередь делится впечатлениями о молодой адвокатессе: «Появление рядом со мной на скамье защиты женщиныадвоката меня приятно удивило… Г-жа Флейшиц, одетая в скромное черное платье, произвела, как на меня, так и на моих коллег, самое благоприятное впечатление»1.

Открыв судебное заседание, председательствующий Н.Н. Таганцев (сын крупного криминалиста проф. Н.С. Таганцева), выполнив необходимые формальности, предоставил слово товарищу прокурора Ненарокомову для того, чтобы он высказал свое мнение о праве женщины вести уголовную защиту. «Для товарища прокурора выступление г-жи Флейшиц, по-видимому, не являлось неожиданностью, – отмечает К. Энгер,

– ибо в своей речи он представил подробный, заранее подготовленный анализ существующих законоположений о правах женщины в суде». Речь Ненарокомова длилась около часа. «Не встречая нигде прямого запрещения для женщин выступать защитником, – комментирует его речь К. Энгер, – товарищ прокурора путем филологических изысканий текста закона приходит, однако, к выводу, что если закон определенно не оговаривает разрешения женщине выступать защитником, то этим самым он запрещает это». Например, один из законов говорит о «жене» присяжного поверенного. Отсюда вытекает, что закон имеет в виду в качестве

1 «Русское слово», М., 7 ноября 1909 г.

8

Г.Н. Полянская. Начало жизненного пути

присяжного поверенного лишь мужчину. «Свидетельству, выданному на звание помощника присяжного поверенного г-же Флейшиц Советом присяжных поверенных, он придает мало значения, приравнивая случай выдачи свидетельства женщине к случаю выдачи свидетельства умалишенному, несовершеннолетнему, ограниченному в правах!»

Е.А. в предоставленном ей затем для объяснения слове, по свидетельству корреспондентов, весьма кратко и без всякой аффектации указывает, что закон, устанавливая список лиц, которым запрещено участвовать в качестве защитников на суде, не называет женщин,

апо ее мнению, то что не запрещено – разрешено. Поэтому Е.А. просит суд допустить ее к защите в данном деле, причем ее ходатайство поддерживается другими адвокатами, участвующими в процессе.

Суд удаляется на совещание, а в это время, сообщает К. Бецкий1, «зал заседания представлял крайне оживленную картину. С одной стороны, многочисленные адвокаты, подвергающие уничтожающей критике заключение Ненарокомова, с другой стороны – вся прокуратура СПб. окружного суда, тесной кучкой столпившаяся вокруг Ненарокомова. Тут же художник, рисующий редкое зрелище».

Суд совещается более получаса и приходит к выводу о возможности допустить Е.А. Флейшиц в качестве защитника по данному уголовному делу. Доводы товарища прокурора Ненарокомова о неправомерности выступления женщин в качестве помощников присяжных поверенных суд отводит тем, что в данном случае речь идет «не о допущении г-жи Флейшиц в качестве помощника присяжного поверенного,

ао предоставлении ей тех прав, которые принадлежат всем правоспособным гражданам, независимо от того, состоят они в адвокатуре или нет». Таким образом, суд перенес весь вопрос совсем в иную плоскость. Это было поистине Колумбово решение!

Затем наступает самый кульминационный момент всего процесса. Ненарокомов объявляет, что «считает присутствие суда ввиду его постановления незаконным, а потому участвовать в нем не может». Нарушая установленный законом порядок, согласно которому прокурор даже при неправильном, с его точки зрения, определении суда должен продолжать выполнение своих обязанностей по данному делу, Ненарокомов складывает бумаги в портфель и демонстративно быстрым шагом направляется к выходу. Случай беспрецедентный!

1 К. Б е ц к и й, Кража из ресторана бильярдных шаров («Речь» от 7 ноября 1909 г.).

9

Избранные труды по гражданскому праву. Том 2

Присяжный поверенный Адамов выражает величайшее возмущение незаконным поступком прокурора. После этого Н.Н. Таканцев обращается к Е.А. с вопросом, не намерена ли она отказаться от защиты, на что последняя ответила отрицательно. Тогда председательствующему не остается ничего другого как за отсутствием законного состава суда (из-за ухода прокурора) заседание закрыть. Судьи один за другим встают и, даже не совершив необходимые формальности, молча, в явной растерянности удаляются.

«Заседание кончилось, – говорит очевидец К. Бецкий, – но в кулуарах еще долго обсуждался инцидент, который несомненно войдет яркой страницей в историю русской прокуратуры».

Во время этого эпизода Е.А. держала себя с достоинством и выдержкой, изумительной для девушки, не достигшей 22-летнего возраста. Когда вокруг нее собралась толпа, она, «скромно улыбаясь», сказала, что «добьется разрешения выступить на суде»1.

Но какая пропасть легла в жизни Е.А. между началом и концом дня 5 ноября 1909 г.! Утром – казалось бы, полное свершение надежд, вечером – такое же полное их крушение. Думала ли она, что ее скромное желание вложить свой труд, свои силы и свои знания в дело правосудия вызовет такой отпор? Предполагала ли, что станет объектом борьбы реакционных и прогрессивных сил, что ей предстоят еще дальнейшие испытания.

А назавтра, 6 ноября, жилище потрясенной молодой адвокатессы атакуют сонмы шумных корреспондентов петербургских, московских

икрупнейших провинциальных газет.

Иеще через день, 7 ноября, в первый морозный ясный день установившейся зимы, воздух оглашается криками разносчиков газет, оповещающих столицу о новостях дня. Здесь наряду с сообщениями о роспуске непослушного финляндского сейма, о полете вдоль ограды Петербургского ипподрома на высоте до 10 метров (!) французского летчика Гюйо повсеместно разносилась сенсационная весть: «первая женщина-адвокат», «прокурор убежал от женщины-адвоката». Под такими и похожими названиями можно было прочитать о событии 5 ноября в петербургских газетах. В тот же день ночные телеграммы

ителефонные передачи донесли эту новость до всех газет Москвы, а затем она покатилась по всей России. Харьковское «Утро», «Киевская

1 «Петербургская газета» 7 ноября 1909 г.

10

Г.Н. Полянская. Начало жизненного пути

почта», «Одесская почта», «Одесский листок», «Одесские новости», новороссийская «Черноморское побережье», казанские «КамскоВолжская речь», «Приволжский край», «Волжский вечер», томская «Сибирская жизнь», иркутские «Сибирь», «Сибирский еженедельник»

имногие другие газеты откликнулись на выступление женщины-адвока- та. Газеты возвращались к выступлению Е.А. Флейшиц неоднократно. Ряд из них посвятил женской адвокатуре и «выступлению г-жи Флейшиц» передовые статьи, некоторые организовали интервью с участниками процесса Пантофилова, а также с видными общественными деятелями, многие перепечатывали фельетоны очевидцев процесса, добавляя к ним местные материалы о безуспешных попытках женщин вступить в сословие адвокатов. Вопрос не сходил со страниц газет в течение многих дней. Особое внимание ему уделила петербургская газета «Речь», в той или иной связи возвращавшаяся к нему почти повседневно, а также харьковская газета «Утро». Московская газета «Утро России», вышедшая первым номером 15 ноября 1909 г, поместила нашумевший и перепечатанный многими газетами фельетон «Сестры Флейшиц» (по пути Е.А. шла и ее младшая сестра), а кроме того, дала

ипортрет молодой, строгой на вид женщины «в скромном черном платье» с подписью: «адвокаторша Флейшиц».

Когда Е.А. готовилась стать адвокатом, она, конечно, надеялась добиться доброго имени, может быть, мечтала о славе лучших современных ей адвокатов-мужчин. Однако слава пришла к ней внезапно, без всяких усилий с ее стороны, в один день, но какая же горькая слава!

Оценка выступления Е.А. в газетах определялась общей политической позицией газет, их отношением к женскому вопросу в целом.

За Е.А., а вместе с тем за женскую адвокатуру вступилась вся оппозиционная правительству печать всех направлений и оттенков. Против высказалась только реакционная пресса столыпинского правительства, придворной клики и субсидируемые казной «частные газеты», настоящую травлю Е.А. объявила черносотенная свора.

То обстоятельство, что в защиту Е.А. вступилась либерально-буржу- азная и более умеренная пресса не может не смутить на первый взгляд современного читателя. Может быть, домогательство о допущении женщин к адвокатуре явилось одним их феминистских требований равноправия, которым марксисты-ленинцы всегда противопоставляли требования трудящихся женщин, идущих нога в ногу с мужчинами в борьбе

11

Избранные труды по гражданскому праву. Том 2

за свержение капиталистического строя? Но сомнение это рассеивается при сколько-нибудь углубленном его продумывании. Известно, что основной задачей социал-демократической, далее большевистской партии являлась борьба с капитализмом за полное переустройство общества, за уничтожение эксплуататорского строя. В то же время В.И. Ленин всегда отмечал необходимость участия партии в борьбе за демократию, за уничтожение средневекового варварства в стране.

В.И. Ленин всегда утверждал громадное прогрессивное значение демократии по сравнению с крепостническим строем1. Более того, не доверяя защиты демократических начал трусливой русской буржуазии, которая металась между революционными силами и реакционным правительством, а в решительные моменты становилась всегда на сторону последнего, В.И. Ленин считал, что пролетариат и его партия должны возглавить общенародную борьбу за демократию. Он совершенно отчетливо сформулировал соотношение задачи партии в борьбе с капитализмом и в борьбе за демократию.

«Мы должны, – говорил В.И. Ленин, – соединить революционную борьбу против капитализма с революционной программой и тактикой по отношению ко всем демократическим требованиям: и республики,

имилиции, и выбора чиновников народом, и равноправия женщин,

исамоопределение наций, и т.д.»2

Итак, равноправие женщин с мужчинами во всех областях государственной, общественной и семейной жизни есть общедемократическое требование, за которое партия должна была, согласно взглядам В.И. Ленина, в условиях царизма вести борьбу, подчеркивая при этом, что полного достижения их она считает возможным добиться лишь в результате ликвидации капитализма.

Феминистские требования равноправия с мужчинами выступали не как общедемократические требования, а как вступающие с ними в противоречие, именно с этими узкобуржуазными требованиями социал-демократия вела борьбу.

Допущение женщин к квалифицированному труду всегда являлось одним из существенных общедемократических требований, поддерживаемых социал-демократической, а позднее большевистской единственно последовательно демократической партией.

1В.И. Л е н и н, Полн. собр. соч., т. 39, с. 82.

2Там же, т. 27, с. 62.

12

Г.Н. Полянская. Начало жизненного пути

Частным случаем такого требования являлась борьба за женскую адвокатуру. О том, что такой вывод следует из общего отношения большевиков к общедемократическим принципам, бесспорно свидетельствует начавшая выходить в мае 1912 г. легальная ленинская газета «Правда», дважды поддержавшая выросший из выступления Е.А. законопроект о допущении женщин к адвокатуре1.

Сравнительно узкая проблема женской адвокатуры всколыхнула самые различные общественные слои. Вопрос об участии женщин

вобщественной и государственной деятельности имел в то время весьма существенное значение, так как в силу ряда исторических особенностей женщина отсталой России была в своих семейных и имущественных правах в более независимом положении, чем в ряде передовых капиталистических стран. Поэтому ограничения прав женщин на участие

вобщественной и политической деятельности представлялись особо нетерпимыми.

Вопрос о выступлении в суде Е.А. рассматривался оппозиционными газетами и в плане общекультурного отношения к женщине, и ввиду расширения сферы применения женского труда, и в связи с проблемой права женщин на высшее образование, и с точки зрения совершенствования самого правосудия, и как задача обеспечить материальную независимость женщин в семье и поднять ее роль в обществе. Разные были мотивы, но приходится только удивляться той общей убежденности в защите права женщины на адвокатуру, которую донесли до нас поблекшие страницы газет шестидесятилетней давности. Телеграмма вольнослушательниц юридического факультета Новороссийского университета приветствует Е.А. как «женщину-адвоката, на долю которой выпало первой выступить в борьбе за право судебной деятельности грядущих женщин-юристов»2. Женский прогрессивный клуб в Одессе благодарит суд за энергичную поддержку первого выступления женщины-адвоката3.

Любопытно, что не только оппозиционные газеты всех оттенков и мастей, но и «С.-Петербургские ведомости», являвшиеся органом министерства просвещения, встали на позицию защиты права жен-

1Обзор заседания III Государственной думы, посвященного законопроекту о женской адвокатуре, с подробным изложением речи социал-демократического депутата («Правда» 25 мая 1912 г.); С е н и л ь с к и й, Равноправие женщин перед судом Государственного Совета («Правда 16 января 1913 г.).

2«Речь» от 11 ноября 1909 г.

3«Одесский листок» от 8 ноября 1909 г.

13

Избранные труды по гражданскому праву. Том 2

щины на участие в адвокатуре в противовес позиции, занятой Ненарокомовым и прокуратурой. Это объяснялось тем, что Министерство просвещения в это время готовило проект, который уравнивал права женщин и мужчин на высшее образование.

Но вот что было самым удивительным: в защиту женщины-адвоката стало даже суворинское «Новое время» – «неофициальный официоз правительства», или газета «Чего изволите», как ее назвал В.И. Ленин, всегда смыкавшаяся в своих позициях с официальными правительственными органами. На этот раз «Новое время» оказалось на стороне оппозиционных газет.

Особенный интерес представляет отношение к вопросу о женской адвокатуре крупнейших русских криминалистов того времени.

Сенатор и профессор И. Фойницкий заявил, что закон не препятствует допущению женщин к защите по доверенности, присоединившись, таким образом, к позиции, занятой судом. Он высмеивал филологические изыскания Ненарокомова, говоря, что «в законе часто встречается слово: «виновный». Значит ли это, что к преступным женщинам слово «виновный» неприменимо?»1.

Горячо приветствовали женщину-адвоката на новом поприще адвокаты-мужчины, всеми силами отстаивая ее права. Но надо ли скрывать от современников, что и И.Я. Фойницкий, и крупнейшие адвокаты, такие как Н.П. Карабчевский2, Шубинский3 не надеялись на выдающиеся успехи женщины на этом пути, считая его слишком для них трудным. Но рядовую работу, по их мнению, женщины здесь, как и везде, вести могут.

Большой интерес и безусловно положительное отношение к вопросу о женской адвокатуре проявил также специальный юридический петербургский либеральный журнал «Право», который из номера в номер помещал информацию о событиях, связанных с несостоявшимся выступлением Е.А., а также отдельные статьи.

Положительному отношению всех степеней оппозиционных к правительству газет к женской адвокатуре сопутствовало столь же резко отрицательное отношение к поведению товарища прокурора Ненарокомова.

1«Русское слово» от 7 ноября 1909 г., «Новое время» от 7 ноября 1909 г.

2«Петербургская газета» от 9 ноября 1909 г.

3«Харьковская газета «Утро» от 17 ноября 1909 г.

14

Г.Н. Полянская. Начало жизненного пути

«Голос правды» в статье «Фемида без повязки» от 12 ноября говорит, что «Ненарокомов плюнул в лицо суду», а поведение его было оценено даже «Новым временем» как «пакость» и вызвало суровую критику со стороны Фойницкого, «который тоже не из левых». Независимо от степени накала чувств в пользу женской адвокатуры профессора права и адвокаты признали поведение Ненарокомова совершенно недопустимым и заслуживающим строгого наказания.

Как выяснилось впоследствии, инициатива срыва выступления Е.А. исходила непосредственно от министра юстиции И.Г. Щегловитова. Узнав из заметки в газете «Речь» от 1 ноября о приеме в помощники присяжного поверенного женщины – Е.А. Флейшиц, он потребовал от прокурора Петербургской судебной палаты Чаплинского (будущего обвинителя по делу Бейлиса), чтобы выступление небывалого защитника не состоялось. Задачу сорвать судебное заседание, в котором будет защищать женщина, взял на себя товарищ прокурора Ненарокомов, человек талантливый, но решивший на этом деле сделать себе карьеру.

Вот какие силы привела в действие своим предполагаемым выступлением Е.А.!

Ну, а теперь перейдем к рассмотрению той реакционной прессы, которая пришла на помощь министру юстиции и прокуратуре. Тон выступлений этого рода задала петербургская реакционно-монархистская «частная» газета «Свет» в статье от 7 ноября «Закон и захватное право».

Основное положение этой статьи состоит в том, что, пользуясь неясностью закона по вопросу о женской адвокатуре, женщины средствами «захватного права» хотят протиснуться в свободные профессии. «Авось удастся обойти закон и окольным путем проникнуть в храм Фемиды, где присутствие женщин может только отрицательно отразиться на ходе дел». При этом статья недвусмысленно намекает на нерусскую национальность ряда женщин, претендующих на допущение их в адвокатуру. Соответственно речь Ненарокомова характеризуется как «талантливая и исчерпывающая вопрос».

Ход рассуждения газеты «Свет» при всей его бедности и сбивчивости полностью воспроизводится правительственным официозом, полицейской газетой «Россия» от 8 ноября 1909 г., а также официальным «Правительственным Вестником», который прямо, лаконично высказал свое суждение по этому вопросу устами В.Ф. Дейтриха, члена Государственного Совета, бывшего прокурора СПб., судебной палаты, занятого в дни обсуждения выступления Е.А. тем, чтобы окончательно

15

Избранные труды по гражданскому праву. Том 2

сломить самостоятельность Финляндии после разгрома финляндского сейма и поставить ее на колени. В интервью, данном им «Новому времени», он утверждает, что закон не допускает женщин к уголовной защите и что появление на скамье присяжных Е.А. было произведено явочным порядком. Он полностью оправдывает уход из суда прокурора, так как иначе состоялся бы незаконный процесс.

Но все, что написано в газетах «Свет», «Россия» и «Правительственный Вестник», бледнеет перед выступлениями черносотенных газет, совершенно потрясающих современного читателя своей наглостью

ициничной ложью.

Вэтих газетах задача подавления женского равноправия сочетается с антисемитскими погромными выходками. В основе их все тоже «захватное право», которым женщины якобы пытаются проникнуть в адвокатуру.

Впетербургской газете «Русское знамя», официально именуемой «Вестник союза русского народа», за 8 ноября опубликован фельетон Д. Булатова, в котором он пишет: «Устав уголовного судопроизводства составлен 45 лет тому назад, когда никто не подозревал, что народятся какие-то феминистки, претендующие на звание адвокаток, профессорш и губернаторш.

Понятно, что в этом Уставе нет прямого запрещения женщинам быть адвокатками, ибо вводить такое запрещение никому не приходило в голову так само, как не приходит в голову делать в Уставе оговорку, что адвокатами не могут быть обезьяны». Но затем появилось «женское движение», ставящее целью уравнение женщин во всех правах с мужчинами. Тут автор переходит «к главному». «В обход существующего законодательного порядка феминитски-адвокатки задумали бесцеремонно, как ни в чем ни бывало, приступить к никем не разрешенным им обязанностям».

Их «притязания совсем было увенчались успехом: судьи уже сдались и постановили допустить Флейшиц к защите, но непреклонность товарища прокурора Ненарокомова, отказавшегося от исполнения обязанностей по причине явно незаконного постановления суда, провалила затею. Счастье, что в Пететрбургском окружном суде нашелся стойкий прокурор».

К позиции «Русского знамени», естественно, присоединился московский орган «русских монархистов» газета «Вече» (10 ноября 1909 г.).

Но, пожалуй, всех черносотенцев превзошел С.К. Глинка-Янчевский, редактор газеты «истинно русских» «Земщина». Отдав дань героичес-

16

Г.Н. Полянская. Начало жизненного пути

кому подвигу Ненарокомова, он обрушивается на судью Таканцева, который, по его мнению, должен быть привлечен к самой строгой ответственности за то, что он «пошел на ура», попирая закон, сорокапятилетний обычай и вполне обоснованный протест прокурора»1. «Только этого недоставало для счастья России, – пишет он, – чтобы какая-то Флейшиц устраивала в наших судах свои дебаты».

И уже в полную меру он высказывается в другой статье, посвященной отрицательной роли женщины-защитника в суде2. Тут речь идет и о том, что женщина по своему складу всегда пристрастна, и о том, что судьям трудно устоять против женского обаяния адвокатессы, даже если она вполне порядочная женщина. Но главная опасность состоит все же не в этом. До сих пор речь шла о порядочной женщине. «Но представьте себе развратницу, одаренную красотой, которая будет служить предметом любовных столкновений и которая задумает торговать своим телом! Не обратиться ли суд в грязную клоаку, где к служебным интригам прибавятся еще любовные интриги?»

Говоря мимоходом, что он не может ничего плохого сказать о г-же Флейшиц, все же отмечает фривольность ее туалета в суде, причем для него остается неясным, было ли это просто кокетством или желанием обольстить присяжных заседателей.

Позвольте, а как же «простое черное платье», отмеченное в статьях свидетелей – корреспондентов «Биржевых Ведомостей», «Речи» и «Петербургской газеты»? Как же сдержанная, краткая и без аффектации речь Е.А. Ф., отмеченная ими же?

Столичных черносотенцев поддерживают провинциальные. На имя Ненарокомова поступает адрес от «истиннорусских» из Астрахани, в котором выражается благодарность Ненарокомову за то, что он «с мужеством, свойственным всем верным слугам самодержавия, отразил затею захватным правом отдать суд в руки женщин-масонов» (!)3.

Наконец, выступает сам В.М. Пуришкевич – основатель и почетный председатель Союза русского народа им. Михаила Архангела, вождь черной сотни, думский шут, скандалист и сквернослов, который охарактеризован В.И. Лениным как «дикий помещик и старый держиморда», славящийся «погромно-хулиганскими выступлениями»4. О его

1«Земщина» от 7 ноября 1909 г.

2«Земщина» от 14 ноября 1909 г.

3«Речь» от 8 ноября 1909 г.

4В.И. Л е н и н, Полн. собр. соч., т. 17, с. 435.

17

Избранные труды по гражданскому праву. Том 2

отношении к женщинам можно судить также по словам В.И. Ленина, писавшего, что «нельзя же, в самом, деле, не вызывая смеха у людей грамотных и не порождая путаницы в умах безграмотных, добиваться приличного отношения к женщинам и неудобства употреблять «нецензурные» изречения у Пуришкевича»1.

В дни, когда пресса обсуждала выступление Е.А., Пуришкевич был особенно зол на женщин. Дело в том, что незадолго до этого события он направил частное письмо А.П. Философовой, одной из наиболее видных деятельниц женского движения, чрезвычайно много сделавшей для развития женского просвещения. В этом письме содержались такие непристойные выражения, что суд по жалобе А.П. Философовой вынужден был приговорить Пуришкевича к месяцу заключения в тюрьме, которое было заменено по «высочайшему повелению» недельным домашним арестом2. Непосредственно после выступления Е.А. он послал приветственную телеграмму Ненарокомову, опубликованную 8 ноября церковно-черносотенной петербургской газетой «Колокол». В ней Пуришкевич выражал Ненарокомову «чувство глубочайшего уважения по поводу отказа участвовать в заседании суда, где защитником выступала впервые в России баба. Выступление женщины на арену публичной борьбы – первый шаг к развалу семьи, а также и государства».

Ко всем прочим своим «достоинствам» Пуришкевич был еще поэ- том-графоманом. Поэтому он направил лично Е.А. акростих, в котором начальные буквы строк, сложенные вместе, составили оскорбительные для национального достоинства ругательство.

Но все это было отнюдь не концом того пути, который пришлось пройти Е.А.

Раньше всего ждали реакции «сверху» на незаконные действия прокурора. Но дни шли, а ее все не было. Это волновало и возмущало либеральную прессу3, в дело вмешалась и специальная юридическая печать. Журнал «Право» (ноябрь 1909 г., № 46) был поражен, что «ни суровое осуждение поведения Ненарокомова таким знатоком теории и практики, как проф. И.Я. Фойницкий», и ни что другое «до сих пор не мешает Ненарокомову смотреть героем и паладином права».

1В.И. Л е н и н, Полн. собр. соч., т. 20, с. 359.

2«Сибирь» (Иркутск) от 8 ноября 1909 г.

3«Речь» от 10 и 13 ноября 1909 г., «Утро» (Харьков) от 12 и 13 ноября 1909 г.

18

Г.Н. Полянская. Начало жизненного пути

Но если высшие органы юстиции не спешили с наказанием Ненарокомову (которого, конечно, и не последовало), то они предприняли сверхсрочные шаги для того, чтобы денонсировать определение суда, допустившее женщину к уголовной защите. Министр юстиции И.Г. Щегловитов сделал запрос (рапорт) в Сенате о праве женщин выступать в суде и одновременно обер-прокурор представил Сенату для отмены определение XI отделения Петербургского окружного суда о допущении в качестве защитника подсудимого Пантофилова женщины – Е.А. Флейшиц.

Глубоко секретным было заседание Соединенного присутствия I и Кассационного департаментов Правительствующего Сената от 13 ноября 1909 г., рассмотревшее представление обер-прокурора и вынесшее по нему определение за № 858, которое не было опубликовано в обычном порядке в приложениях к «Сенатским Ведомостям», а доведено до сведения лишь председателей и прокуроров судебных палат и притом только в резолютивной части в циркуляре министра юстиции1.

Так возникло «дело г-жи Флейшиц», которое было предметом обсуждения в законодательных, судебных органах, в юридической периодике вплоть до последних дней царского «правосудия».

Оно нашло место и в учебной литературе2, и среди ныне здравствующих юристов, немало изучавших его на университетских курсах, а может быть, и «сдавших» его на экзаменах.

Сенат согласился с тем, что к уголовной защите может быть по выбору подсудимого привлечено любое лицо, которому не запрещено ходатайствовать по чужим делам, и что перечень лиц, которым запрещено заявлять судебное ходатайство, ни одним словом не упоминает женщин. Но, по мнению Сената, перечень этот не является исчерпывающим и, кроме того, отсутствие прямого запрещения в законе еще не дает достаточного основания для решения данного вопроса в положительном смысле. Исходным должен быть не запретительный перечень, а закон, который в положительной форме предоставляет право женщинам «ходить по судебным делам». Такое право им дано ст. 389 Учреждения Судебных Уставов, которое допускает хождение

1«Журнал Министерства юстиции», № 10, за 1909 г.

2И.Я. Ф о й н и ц к и й, Курс уголовного судопроизводства, т. 1, СПб., 1912, с. 15;

В.С л у ч е в с к и й, Учебник русского уголовного права, изд. 4, СПб., 1913, с. 228; Н.Н. Р о з и н, Уголовное судопроизводство – пособие к лекциям, изд. 3, Петроград, 1916, с. 336.

19

Избранные труды по гражданскому праву. Том 2

по судам по доверенности родителей, супруга и детей. Этим и должно быть ограничено право женщины на защиту. Такой вывод, по мнению Сената, подтверждается общим духом русского законодательства, запрещающего женщине (Устав о службе, 1896, т. III, ст. 156) занимать служебные должности по найму, за исключением особо предусмотренных изъятий. Поскольку же суд под председательством Н.Н. Таганцева не установил родственной связи между Е.А. и Пантофиловым, постольку его определение о допущении Е.А. к защите является неправильным и подлежит отмене. В заключение говорится, что вопрос о допущении женщин к занятию адвокатской деятельностью может быть поставлен в законодательном порядке.

Несмотря на секретность заседания Сената от 13 ноября 1909 г., сведения о нем немедленно поступили во все газеты и, разумеется, вызвали противоположные отклики.

«Русское знамя» ликовало. Оно поместило сообщение о заседании Сената на первой странице за 14 ноября и прокомментировало его в своем обычном стиле.

Оппозиционная пресса была определением Сената возмущена, хотя и ожидала именно подобного решения вопроса. Кроме того, она обратила внимание на одно любопытное обстоятельство. Дело в том, что Сенат впал в противоречие со своим собственным еще свежим

впамяти определением по аналогичному случаю.

Снедоуменным вопросом по этому поводу обратился к одному из сенаторов пользующийся большим влиянием в правительственных кругах редактор реакционной петербургской газеты «Гражданин», князь В.П. Мещерский. Сенатор ему цинично ответил: «…тогда Сенат был либеральным и руководствовался законом, а теперь стал консервативным и сообразуется с тем, что скажет его превосходительство г-н министр юстиции. А так как от министра зависят награды и лучший департамент, то лучше сообразоваться с министром, чем с законом»1.

Вспоминается также, что по вопросу о праве женщин представительствовать на суде изменил мнение и сам министр юстиции И.Г. Щегловитов. Хотя будучи судебным деятелем, он высказался в пользу того, что женщина по русским законам может выступать в качестве защитника. В статье «Заметки из уголовной практики мирового съезда»2

1«Речь» от 27 ноября 1909 г.

2«Журнал гражданского и уголовного права», кн. 5, 1887, с. 26.

20

Г.Н. Полянская. Начало жизненного пути

он писал: «По закону (ст. 246 и 45 УУС) женщинам не воспрещается быть поверенными, а потому вопрос этот разрешается в положительном смысле». В таком же смысле он высказывался и за несколько лет до описываемого случая.

Какие же события заставили министра юстиции и Сенат изменить свое воззрение на право женщин вести чужие дела в суде в течение нескольких лет? Между этими годами пролегла полоса буржуазно-де- мократической революции, активнейшее участие в которой приняли женщины-работницы, крестьянки, а также агитаторы, пропагандисты, профессиональные революционерки. Вот почему правительство

вгоды реакции всячески сопротивлялось тому, чтобы предоставить женщинам судебную трибуну, насилуя при этом закон, пользуясь его неясностями и недомолвками.

Определение Сената было осуждено в специальной юридической литературе1.

Но если правительство спешило запретить женщине адвокатскую деятельность, то оппозиционные партии в свою очередь спешили использовать рекомендацию Сената и обратиться за решением вопроса к законодателю. Уже через несколько дней 104 депутата III Государственной Думы внесли в порядке думской инициативы законопроект о допущении женщин к защите. Тем самым борьба за женскую адвокатуру перешла в совершенно новую стадию.

Какая стремительная смена событий! 30 октября Е.А. зачисляется

всословие присяжных поверенных, 5 ноября суд признает право Е.А. выступать в суде, 13 ноября Сенат это право опровергает, 14–16 ноября

вГосударственную Думу вносится законопроект о женской адвокатуре. Всего две недели, а сколько потрясений!

Весьма скоро после описываемых событий (5 декабря 1909 г.) Петербургская судебная палата предложила Совету присяжных поверенных (за которым она осуществляла надзор) исключить Е.А. из числа помощников присяжных поверенных ввиду того, что Сенат по запросу министра юстиции дал следующее разъяснение: по закону помощником присяжного поверенного может быть лицо, окончившее юридический факультет одного из императорских университетов, а слово «лицо», если за ним не следует слов «в том числе и женского пола», означает в законе только мужчину. Итак, опять все сначала. Но силы Е.А. не были

1См., например, И.Я. Ф о й н и ц к и й, назв. учебник, с. 50; И. Ш е л у х о в, Имеют ли право женщины выступать в качестве защитника («Право». № 50 за 1909 г.).

21

Избранные труды по гражданскому праву. Том 2

сломлены. Напротив, сейчас она чувствовала общественную поддержку, в Думу был внесен законопроект о женской адвокатуре. Теперь перед ней встала гораздо более широкая задача, она сознательно решила вступить в ряды борцов за признание женской адвокатуры в целом.

Перед Е.А. открывает свои страницы журнал «Право», где она публикует свою первую статью «О женской адвокатуре»1.

Эта статья, написанная сдержанно, без упоминания о собственном деле, убеждая читателя богатством исторического материала, тонкостью юридического анализа, доказывает право женщин на защиту в суде.

И какие же интересные, ранее малоизвестные, а теперь вовсе забытые факты мы из нее узнаем! Оказывается, уже в Риме существовали женщины-адвокаты (некоторые из них весьма популярные) до тех пор, пока не издан был закон о запрете женщинам адвокатской деятельности.

Вот как он звучит: «Претор сделал изъятие для одного пола, запретив женщинам выступать на форуме и вести чужие дела». Мотивом этого запрещения явилось соображение «не давать женщинам возможности впутываться в чужие дела, насилуя свойственную им стыдливость,

ивыполнять мужские обязанности». Повод же к изданию закона подала некая Кафрания, «в высшей степени бесчестная женщина, только беспокоившая суд своими несправедливыми исками».

Дурное поведение Кафрании явилось аргументом для запрещения принятия женщины в адвокатуру и в Средние века, как об этом говорит главный юридический памятник Средневековья – «Швабское зерцало».

Даже в 1897 г. во Франции женщина не была допущена к принятию адвокатской присяги на том основании, что запрещение женщинам быть адвокатами соответствует римской традиции. Лишь в 1898 г. во Франции был издан закон о допущении женщин в адвокатуру и впервые женщины-француженки приняли адвокатскую присягу в 1900 г.

Правда, до этого в последней четверти XIX в., в некоторых северных штатах Америки женщин допустили в адвокатуру. Ко времени написания Е.А. статьи женская адвокатура существовала уже в ряде стран (Швеции, Финляндии, Канаде, Мексике и др.). Не признавали ее Германия и Австрия, но там в отличие от России женщин последовательно не допускали и к юридическому образованию. В Италии

иБельгии создалось такое же положение, как в России: образование

1 «Право», № 2 и 3 за 1910 г.

22

Г.Н. Полянская. Начало жизненного пути

юриста женщина получить могла, но применить его не имела права. Попытка вступления в адвокатуру в Турине в 1898 г. Лидии Поэт дель Пиньероль встретила такое же противодействие, как и в России в 1909 г.

Обращаясь к истории женской адвокатуры в России, Е.А. отмечает, что при проведении Судебной реформы 1864 г., создавшей институт присяжных поверенных, вопрос о праве женщин на принятие их в это сословие не возникал вообще, так как они не могли получить высшего юридического образования, которое для присяжных поверенных являлось обязательным. Зато когда 25 мая 1874 г. на суд были допущены так называемые частные поверенные, для которых высшее образование не требовалось, среди них оказались и женщины. Однако весьма скоро, в 1875 г., Министерство юстиции издало циркуляр, которым объявило, что женщина не может быть частным поверенным, так как это противоречит «высочайшему повелению» от 14 января 1871 г., определившему «круг полезной государственной и общественной деятельности лиц женского пола». Этим актом был запрещен прием женщин даже и по вольному найму в канцелярские и другие должности во всех правительственных и общественных учреждениях, где места предоставляются по назначению начальства и по выбору. Женщинам же дозволялось: 1) заниматься акушерством и оспопрививанием; 2) быть фельдшерицами, сестрами милосердия и аптекарскими ученицами; 3) поощрялась их педагогическая деятельность; 4) допускались женщины на службу в почтово-телеграфное ведомство. Изложенное выше закрывало доступ во все другие учреждения.

Иную позицию занял Сенат. Общее собрание кассационных департаментов Сената признало определением от 27 октября 1875 г. циркуляр Министерства юстиции незаконным, поскольку «высочайшим повелением 14 января 1871 г. не воспрещено женщинам быть поверенными». И хотя вслед за тем по «всеподданнейшему» докладу министра юстиции графа Палена (прославившегося реакционными исправлениями Судебных уставов 1864 г.) было издано «высочайшее повеление от 14 января 1876 г., прямо запрещавшее женщинам быть частными поверенными, тем не менее Сенат непосредственно после этого вынес определение от 16 января 1876 г. по делу Коссаржецкой, которым признал, что «высочайшее повеление» от 14 января 1876 г. все же не воспрещает женщинам выступать в суде по доверенности. При этом Сенат отметил, что следует исходить из точного смысла закона, так как «ограничение в праве никогда не предполагается».

23

Избранные труды по гражданскому праву. Том 2

«Однако теперь, – пишет Е.А., – Сенат коренным образом изменил свою позицию».

Между тем узкий круг «женских занятий», определенный в 1879 г., ломался самой жизнью. С боями получили женщины право на работу врачей, дантистов и др., что каждый раз рассматривалось как изъятие из общего правила о запрещении женщинам занимать служебные должности. Вновь возник вопрос о допущении женщин к адвокатуре в 1894 г. в «высочайше» утвержденной комиссии для пересмотра судебного законодательства под председательством министра юстиции Муравьева. Комиссией вновь было предусмотрено ограничение, хотя, как подчеркивает Е.А., против выступили такие крупнейшие авторитеты, как В.Д. Спасович, А.А. Боровиковский, Н.Н. Мясоедов. Исходным при этом было то соображение, что адвокатура не есть служба и что поэтому запрещение женщинам занимать должности на адвокатуру не распространяется.

Вновейшее время, пишет Е.А., женщина не может замыкаться

всемье. Экономические условия заставляют ее предлагать свой труд,

втом числе и квалифицированный. В последние годы жизнь поставила вопрос о праве женщин на присяжную адвокатуру в связи с тем, что они стали получать высшее юридическое образование. Поскольку запрещения такого рода деятельности в законах о судебной реформе нет и его нельзя вывести также из запрещения женщинам занимать служебные должности, постольку Е.А. полагает, что женщины по действующему законодательству могут быть допущены в присяжную адвокатуру.

Вопрос приобретает все большее значение в связи с тем, что число женщин, получивших высшее юридическое образование, возрастает за счет оканчивающих юридические факультеты заграничных университетов и женщин – вольнослушательниц университетов, которые были допущены в России в 1905 г. Первыми закончили юридический факультет Московского университета три женщины – Бубнова, Гиршман, Подгурская – в 1908 г. Подобные единичные случаи имели место и в других городах. Все они безуспешно пытались стать адвокатами. Кроме отдельных женщин, уже получивших высшее образование, готовились массовые выпуски юристов на Высших женских курсах Петербурга, Москвы, Киева, Харькова, Одессы и некоторых других городов. «Сейчас вопрос касается отдельных женщин, – завтра он коснется многих», – пишет Е.А.

За выступлением Флейшиц в суде и за последующими за ним событиями с тревогой и волнением следили другие женщины-юристы, курсистки,

24

Г.Н. Полянская. Начало жизненного пути

готовящиеся стать юристами. Все они с надеждой и верой ждали издания закона о женской адвокатуре. Однако Дума не приступала к его рассмотрению ни в 1909, ни в 1910, ни в 1911 гг. После длительного ожидания стало совершенно очевидным, что она бойкотирует законопроект и что те самые реакционные силы, которые предопределили содержание выступления Ненарокомова и воздействовали на Сенат при выработке заключения по «делу госпожи Флейшиц», оказывают свое влияние и на Думу.

Что же делает Е.А. в эти тяжкие годы ожидания закона о допущении женщин к защите на суде? Она не оказалась в положении безработной. Статья о женской адвокатуре открыла ей путь к литературной деятельности. Одновременно Е.А. вела преподавательскую работу в рабочих клубах на Путиловском и Обуховском заводах, где читала по приглашению правлений клубов (под неусыпным надзором полицейских чиновников) курс лекций по конституционному праву европейских стран и активно участвовала в деятельности кружков и обществ, борющихся за женскую адвокатуру.

В конце 1911 г. произошло событие, которое в корне изменило дальнейший жизненный путь Е.А. 25 декабря был, наконец, принят тоже залежавшийся в Думе законопроект об уравнении прав женщин

смужчинами на высшее образование и на подготовку их к научной деятельности. Ввиду этого профессора Петербургского университета И.А. Покровский, М.Я. Пергамент и А.И. Петражицкий, запомнившие выдающиеся ответы на экзаменах в университете Е.А., следившие за ее необычной судьбой и литературными успехами, предложили ей вступить в группу женщин, готовившихся при Бестужевских курсах к профессорской деятельности.

Стех пор она занялась наукой. Но отойдя от адвокатской деятельности, Е.А. ничуть не ослабляет борьбы за женскую адвокатуру.

Для этого появилась и новая почва: она заключалась в содействии прохождению законопроекта о женской адвокатуре через законодательные органы путем агитации среди депутатов, чему Е.А. вместе

сдругими женщинами-юристами отдала много энергии. Повествование о путях прохождения в Думе и Государственном

Совете законопроекта, возникшего в результате выступления Е.А. в суде и в судьбе которого Е.А. принимала столь деятельное участие, не может быть оторвано от ее биографии.

Сам путь прохождения законопроекта весьма замечателен. Реакционное правительство, сделавшее Думу орудием своих интересов,

25

Избранные труды по гражданскому праву. Том 2

все же не смогло на этот раз провалить неугодный ему законопроект. Оно сделало это на следующей стадии в Государственном Совете – «высшей палате».

Чтобы разобраться в происшедшем, необходимо применить конкретный подход к изучаемому явлению.

В.И. Ленин писал, что к 1912 г. в Думе совершенно четко определились три лагеря: 1) правительственные партии, составлявшие абсолютное большинство (правые и октябристы – 268 из 437 депутатов Думы), 2) либеральные (прогрессисты, кадеты и примыкающие к ним партии – 115 депутатов), 3) революционные социал-демократы, образующие лагерь последовательной демократии (13 депутатов). Кроме того, имелась трудовая группа (14 депутатов) и беспартийные (27 депутатов)1.

Совершенно очевидно, что для того, чтобы законопроект о женской адвокатуре в Думе прошел, недостаточно было голосов социал-демок- ратов даже в союзе с трудовиками и беспартийными. Важно было, какую роль здесь займут кадеты и другие либеральные партии, не откажутся ли они от представленного ими два года назад законопроекта, ибо известно, что либералы, занимавшие положение официальной оппозиции правительству, с каждым годом «правели» и становились на сторону правительственных партий по основным вопросам, так как больше правительства они боялись революции. Тем не менее по ряду менее острых вопросов кадеты все же выступали с критикой мероприятий царского правительства2. Одним из таких мероприятий явился законопроект о женской адвокатуре, который либералы по-прежнему горячо отстаивали, так как он являлся одним из немногих, где они могли, не склоняя головы, показать себе и другим свою партийную самостоятельность и встать в оппозицию к царизму, поддерживая этим падающую популярность.

Но общее число голосов «левых» и «либералов» все же не создало бы большинства в Думе, если бы за женскую адвокатуру не выступили октябристы.

В.И. Ленин, характеризуя правительственные партии, не раз отмечал, что они в свою очередь распадались на две основные. С одной стороны, это была партия феодального черносотенного дворянства, с другой – партия земледельческой и торговой буржуазии, которая

1В.И. Л е н и н, Полн. собр. соч., т. 21, с. 248–249, 342–343.

2«История Коммунистической партии Советского Союза», изд. 2. Госполитиздат,

1962.

26

Г.Н. Полянская. Начало жизненного пути

в отличие от «допотопного хищника» была хищником, покрытым «некоторым культурным лоском»1. Этот слой был представлен в Думе октябристами. Между ними возникали нередко конфликты, как правило, на почве классовых противоречий, но иногда и на других основаниях. Конфликт в вопросе о женской адвокатуре возник на почве различных общекультурных требований «допотопного» и обуржуазившегося помещика. Поэтому октябристы вместе с кадетами в борьбе за законопроект о женской адвокатуре противопоставляли буржуазную культуру дикости

итемноте старозаветных черносотенных помещиков. Это совершенно ясно видно по прениям в Думе.

Кроме того, к концу деятельности III Думы, когда именно и рассматривался проект о женской адвокатуре, в правительстве стали проявляться бонапартистские тенденции. Все это в достаточной мере объясняет, почему октябристы высказались также в пользу законопроекта за женскую адвокатуру, что и обеспечило прохождение его в Думе.

Однако мучительные усилия, которые потребовались для того только, чтобы добиться обсуждения проекта о женской адвокатуре в Думе,

ипровал в конце концов законопроекта в Государственном Совете еще раз показали бессилие III Думы перед царизмом даже тогда, когда все ее оппозиционные партии объединили свои усилия против крайне правой фракции.

Теперь обратимся к рассмотрению самого законопроекта о женской адвокатуре 12–13 марта 1912 г.2, когда он все же сдвинулся с мертвой точки. Хотя этот законопроект и был включен в повестку дня, но Министерство юстиции, выражавшее интересы правительства, и правые всячески старались обсуждение сорвать. Товарищ министра юстиции Веревкин резко возражал против обсуждения законопроекта, говоря, что вопрос касается всего нескольких десятков женщин, получивших юридическое образование (из которых многие не христиане) и что из-за этого не стоит принимать закон. Это соображение сейчас же подхватил черносотенец Ф.Ф. Тимошкин, представляющий в Думе «русское население Закавказья». Этот колонист и усмиритель кавказских народов, долженствующий изображать «русское крестьянство»,

1В.И. Л е н и н, Полн. собр. соч., т. 16, с. 140–141.

2Материалы заседаний III Государственной Думы представлены по стенографическим отчетам, сессия 5, ч. 3 и 4. Сведения о политической принадлежности депутатов

инекоторые данные о них заимствованы в Энциклопедическом словаре Граната, т. 17 приложения, «Члены Государственной Думы первого, второго и третьего созыва».

27

Избранные труды по гражданскому праву. Том 2

был возмущен постановкой «такого пустякового вопроса, не имеющего никакого общественного, государственного и политического значения, как будто Думе больше делать нечего».

Начавшиеся все же прения по проекту весьма скоро были прерваны сообщением Веревкина, что министерство отказывается принять к разработке проект о женской адвокатуре, а это председательствующий воспринял как сигнал к закрытию заседания. Надо полагать, что инициаторам законопроекта так и не удалось бы возобновить его обсуждение, если бы не произошел тот переход к революционному настроению масс, толчком к которому послужили события на Лене

вапреле 1912 г. Деятельность Думы оживилась, и проект стал предметом нового обсуждения 23 и 24 мая 1912 г. Не имея более возможности сорвать обсуждение проекта, крайне правые продолжали свою линию, утверждая несущественность рассматриваемого вопроса.

Подголосок Пуришкевича, П.В. Новицкий-второй от Херсонской губ., землевладелец и уездный предводитель дворянства, задал вопрос: «Как я вернусь с этим в деревню. Это внесет деморализацию: бабы скажут – мы перестанем работать, пойдем в адвокаты». Он назвал законопроект «фарсом» и закончил выступление словами: «Крестьянству этот проект не нужен. Ему нужны хлеб и землеустройство (имеется

ввиду столыпинское землеустройство. – Г.П.), а не горсточка женских прав. Поэтому правые будут голосовать против». Новицкому-второму ответил крестьянин Д.П. Гулькин (от Бессарабской губ.), член «Союза русского народа», впоследствии вышедший из него и разоблачавший своих старых союзников. «Я – крестьянин, – говорил он, – ноне опасаюсь того, что говорилось с крайних правых скамей, что бабы не будут работать, а будут адвокатами. Крестьянским бабам нужно пока еще научиться молитвам, но, дай бог, когда-нибудь настанет время, когда и они будут адвокатами».

Должный отпор дал выступлению Новицкого-второго и крестьянин Г.В. Амосенок (Витебская губ.): «Крестьяне теперь после пятилетнего существования Думы хорошо знают господ, сидящих направо… Напрасно господа Новицкий-второй и Пуришкевич заботятся о крестьянах, крестьяне не должны им верить, так как они предают крестьян и только на словах обещают нам землю и гражданские права».

За проект высказываются левые, центр и октябристы.

Резко агрессивную позицию в отношении законопроекта занял, разумеется, вождь черной сотни В.М. Пуришкевич. Все обсуждение

28

Г.Н. Полянская. Начало жизненного пути

проходило под аккомпанемент Пуришкевича, который подбадривал «своих» репликами, прерывал противников криками «заткнись» и т.п. По поводу выступления левых кричал «хулиганство». Этим он возбуждал своих сторонников, которые тоже начинали кричать, причем Но- вицкий-второй обругал социал-демократического депутата мингрела.

Защитник проекта Герасимов требовал от председателя, чтобы он оградил выступавших от оскорблений Пуришкевича. Словом, в Думе разыгрался скандал. Наконец, Пуришкевич произнес длинную напыщенную речь, в которой «цитирует Вильгельма II, немецких, французских и латинских авторов, полемизирует с Герасимовым, делает экскурсы в Грецию и Рим, поминает лихом гетер, Мессалину и даже забирается в Лесбос, через французскую революцию возвращается к Сенеке, заявляя, будто он называл женщин «глупыми животными»»1.

Так унизив женщину в одной речи и доказывая, что она неспособна на адвокатскую деятельность, Пуришкевич в другой речи, напротив, женщину возвеличивает, называет ее основой семьи и государства и объявляет, что адвокатура замарает, унизит ее. Он кончает свою вторую речь словами: «Правая фракция Думы против предоставления женщине права адвокатуры, против того, чтобы русская женщина была допущена на панель». Это своим соображениям Пуришкевич даже придал стихотворную форму.

И наконец, внимание должно быть привлечено к речи социал-де- мократических представителей. Поддерживая полностью законопроект, они указывают прежде всего на то, что все возражающие против него депутаты относятся к лагерю реакции. Но далее они отмежевываются и от позиции октябристов и кадетов, которые выступают в пользу законопроекта. Здесь надо отметить, что, согласно указаниям В.И. Ленина, одной из важнейших задач социал-демократов в III Думе вообще и перед выборами в IV Думу в особенности являлось «выяснение глубокой разницы между демократизмом настоящим и кадетским либерализмом»2.

Позиция антидемократа Гучкова, который прямо объявил, что он противник равноправия женщин в государственной жизни, но является сторонником женской адвокатуры, поскольку все же допускает работу женщин в отдельных областях ее, совершенно неприемлема

1«Речь» от 25 мая 1912 г.

2В.И. Л е н и н, Полн. собр. соч., т. 21, с. 107–108.

29

Избранные труды по гражданскому праву. Том 2

для социал-демократов, полагающих неотрывными понятие женского равноправия от понятия демократизма. Ввиду этого социал-демократы призывают женщин вместе с мужчинами бороться за демократию, иначе они не дождутся прав. Эта позиция социал-демократов была подобно и сочувственно изложена в ленинской «Правде» от 25 мая 1912 г.

Подавляющим большинством законопроект о допущении женщин в адвокатуру был III Думой принят, но он должен был получить большинство голосов еще в Государственном Совете, который был призван играть роль тормоза в те редкие моменты, когда послушная и беспомощная III Дума позволяла себе некоторые вольности.

Половина состава этой «верхней палаты» назначалась, а половина избиралась из представителей духовенства православной церкви, дворянства и земства, а также от науки, торговли и промышленности. В него не входили представители рабочих и трудящегося народа в целом. Соответственно иным был и партийный состав Государственного Совета, где не было ни социал-демократов, ни представителей трудовой группы, ни даже кадетов. Его левое крыло образовали прогрессисты, или «помесь октябристов с кадетами», как их охарактеризовал В.И. Ленин1. Центр с примыкающими к нему фракциями (польская партия, торгово-промышленная) не имели существенного значения. Крайне правые составляли абсолютное большинство. Вот почему правительство имело возможность задержать в Государственном Совете любой неугодный ему проект.

Обсуждение проекта о женской адвокатуре происходило в Государственном Совете 23–24 января, т.е. ровно через восемь месяцев после того, как он был принят Думой2. «Такого оживленного заседания уже давно не было в нашей верхней палате», – отмечает «Речь» за 24 января. Докладчик от комиссии законодательных предположений Государственного Совета П.А. Шебеко горячо отстаивает проект, возникший из «дела г-жи Флейшиц», и, заранее предвидя основное возражение всех противников женской адвокатуры, утверждает, что природа отнюдь не препятствует женщине в этом занятии. Он вспоминает о том, как Порция из «Венецианского купца» Шекспира своим

1В.И. Л е н и н, Полн. собр. соч., т. 22, с. 326–327.

2Материалы приведены по стенографическим отчетам. Сведения о партийной принадлежности членов Государственного Совета и некоторые биографические данные приведены по книге «Государственный Совет» (портреты и биографии), составительиздатель М.Л. Левенсон, Петроград, 1915.

30

Г.Н. Полянская. Начало жизненного пути

мудрым толкованием закона спасла жизнь Антонио от кровожадного стремления Шейлока.

Но вот на трибуну Государственного Совета подымается министр юстиции И.Г. Щегловитов. Он против проекта, решительно против. Кроме того что проект недоработан и оставляет целый ряд неясностей, которые нельзя будет разъяснить в порядке толкования, он по существу неправилен.

Министр не видит ничего противоестественного в том, что женщины, допущенные к юридической подготовке, не могут применить ее на деле, ибо право на образование им предоставляется для того чтобы они могли расширить свой умственный горизонт. Вызвав на помощь бессмертный дух римлянки Кафрании, он в своей витиеватой речи вещает, что допущение женщины в суд подрывает самые основы семьи

игосударства и что «суд – последняя опора государственности, как Гибралтар порядка, он должен быть недоступен для будущих страстей

ивременно преходящих поползновений».

Вответ министру и в пользу женской адвокатуры высказывается А.Ф. Кони, произнеся одну из своих изумительных по простоте, искренности и в то же время неоспоримости речей. Жизнь требует, говорит он, от многих женщин того, чтобы они жили за счет плодов своего труда. Как государство может не пойти навстречу, как может оно, открыв доступ к образованию, сказать, что оно бесполезно. «Можно ли сказать им: Вы переносили голод, и холод, и нужду, тяжелые условия. Вы, быть может, из последних сил давали уроки, иногда находясь на краю отчаяния и самоубийства, платили деньги, чтобы получить эти сведения, а теперь отправляйтесь домой с расширенным горизонтом знаний и суженным приложением их к делу».

А.Ф. Кони подчеркивает лицемерие того довода противников закона, что надо охранять суд от женского соблазна и вместе с тем уберечь женскую стыдливость. Известно, что А.Ф. Кони имел беседы с Е.А.,

иневольно думается, не ее ли «простое черное платье» имел он в виду, когда произносил следующие слова: «когда говорят об опасном незримом влиянии, я думаю, что имеется в виду, то внешнее влияние, когда воображение рисует Вам скамью подсудимых, красивую даму с розой в петлице, которая пылает негодованием, говорит красивые слова и этим влияет на судей. Но ведь дама-то наденет обыкновенный костюм, а на ее выходки, если они будут иметь место, есть власть председателя». И потом предположить, что суд может неправосудно

31

Избранные труды по гражданскому праву. Том 2

решить дело под влиянием женщины можно только тогда, «если потерять всякое уважение к судейскому ведомству».

Нельзя пройти мимо речи основателя и председателя партии прогрессистов проф. Д.Д. Гримма, бывшего долгое время ректором Харьковского и Петербургского университетов и деканом Высших женских курсов, который считает вопрос ясным «как дважды два – четыре», почему даже «неловко говорить в его пользу». Он все же отмечает, что на своей многолетней практике убедился, что способности женщин ничем не уступают способности мужчин. «Вместе с тем следует сказать, что в смысле добросовестного отношения к делу, в смысле идеализма и преданности ему, они вообще превосходят своих мужчин-собратий». Эту речь сочувственно воспроизводит и «Правда»1.

А вот высказался и Т.И. Буткевич, протоирей, профессор богословия Харьковского университета, член Государственного Совета от белого духовенства, примкнувший к группе правых. Он против законопроекта. Довод его краток. «Мнение, что бог сотворил мужа и жену равными, неосновательно. Сотворил он их разными способами (Еву из ребра Адама), и они равны перед богом, но не перед судом».

Итоги те, которых следовало ожидать. Законопроект отклоняется большинством 18 голосов (в том числе 8 членов правительства).

Теперь, когда рухнули надежды уже сотен женщин-юристов, было организовано при горячем содействии А.Ф. Кони Общество СПб. женщин-юристов с целью добиться новой постановки перед Думой вопроса о женской адвокатуре, а также для содействия женщинамюристам по устройству на работу (в частных обществах и компаниях).

Учредителями общества были А.И. Бехтерева, Е.П. Ляхова и М.Е. Ранкевич. В правление общества в 1913 и 1914 гг. входила и Е.А.2

Было решено ходатайствовать перед IV Государственной Думой о скорейшем внесении нового законопроекта, но Министерство юстиции высказало свои самые резкие возражения, и в Государственную Думу новый проект о женской адвокатуре более не поступил3…

Когда все с законопроектом о женской адвокатуре было кончено, Е.А. выступила со своей статьей под оптимистическим названием «Адвокаты будущего» и тем готовила почву для дальнейшей борьбы4.

1«Правда» от 26 января 1913 г.

2«Правда», № 15 за 1913 г. и № 7 за 1914 г.

3«Правда», № 42 за 1913 г.

4«Вестник гражданского права», 1914, № 7.

32

Г.Н. Полянская. Начало жизненного пути

При этом Е.А. ссылается на статью М.М. Винавера, который отмечает, что доводы против женской адвокатуры были «много короче и остроумнее выражены в старинном указе Альфонса Мудрого, запретившего женщинам заниматься адвокатурой, так как с того момента, что они теряют робость, их трудно слушать и невозможно

сними рассуждать»1.

Втом же году Е.А. опубликовала статью «Изъятые из адвокатуры»2, этим названием подчеркивая, что через полторы тысячи лет все же действует совершенно не соответствующая новым условиям римская традиция об изъятии женщин из адвокатуры.

А борьба за женскую адвокатуру, несмотря на невозможность внесения нового законопроекта в Думу, все же продолжалась. Теперь она приняла форму неподчинения определению Сената «по делу г-жи Флейшиц» от 13 ноября 1909 г., которое ввиду его неавторитетности внедрялось путем дисциплинарных взысканий.

На протяжении 1913–1915 гг. проходили: дисциплинарное дело Совета присяжных поверенных округа Казанской судебной палаты, трижды принимавшего в сословие женщин; дисциплинарное дело московского мирового судьи Зилова, допустившего к уголовной защите женщину; рассматривался вопрос о петроградском мировом судье, разрешившем защиту интересов акционерного общества его служащей – женщине-юристу.

Всвязи с этим появилась целая серия очень интересных статей, подвергших критике наложение дисциплинарных взысканий за ослушание и вновь возбуждающих вопрос о законности определения Соединенного Присутствия от 13 ноября 1909 г.3 Эта серия статей была завершена четвертой и последней работой Е.А. о женской адвокатуре. «Еще о женщинах в судебном производстве»4, посвященной вопросу о праве женщин отстаивать в гражданском деле интересы частных компаний, где они работают.

На этом история «дела госпожи Флейшиц» заканчивается.

1М.М. В и н а в е р, Старые и новые веяния в европейской адвокатуре («Журнал министерства юстиции, январь – февраль 1898 г.»).

2«Вестник права», 1914, № 50, с. 1498–1450.

3К.П. З м и р л о в, Учреждения судебных уставов, СПб., 1913; Е.Я. Ч е р н о -

мо р д и к («Юридический вестник», 1915; кн. IX); И.В. Ж у р а в л е в, («Вестник права», № 11–12, 1915 г.); П.И. Л ю б л и н с к и й («Поаво», 1915, № 21).

4«Вестник права», 1915, № 34.

33