Экзамен зачет учебный год 2023 / koldin_v_ya_sudebnaya_identifikatsiya

Врезультате домашнего обыска у Закирова были обнаружены и изъяты кухонные ножи, кувалда, пять топоров, молотки.

При расследовании эпизода об изнасиловании и убийстве Розы Саниной установлено сходство волоса, изъятого с молотка, найденного в автомашине Закирова, и волос Розы.

После эксгумации трупа Розы по следам разруба на костях удалось идентифицировать орудие, которым производилось отчленение (топор).

Врезультате расследования был установлен комплекс предметов, использованных преступником при совершении преступлений. К их числу относились автомашина, топор, кухонный нож, кувалда, молоток. Доказательственное значение указанного комплекса определялось, с одной стороны, его принадлежностью Закирову, а с другой - использованием составляющих его вещей в качестве орудий и средств совершения преступлений. В результате устанавливалась причинная связь Закирова с совершением расследуемых изнасилований и убийств.

Аналогичное значение может иметь взаимодействие объектов, составляющих единый производственный комплекс, объектов, характеризующих ограниченные участки местности или помещений, объектов, характеризующих способ действия отдельных лиц или групп, и т.д. Доказывание осуществляется здесь по той же схеме, что и в описанных выше случаях: установление каждого из отождествляемых объектов на основе самостоятельной системы идентификационных признаков, исследование взаимодействия отождествляемых объектов, суммирование информации для достоверного установления искомого материального комплекса.

5.7. Роль идентификации в установлении факта контактного взаимодействия объекта (ФКВ)

Выделение проблемы ФКВ и интерес к ней со стороны исследователей и практических работников, отчетливо обозначившийся за последние годы, объясняется двумя основными причинами.

Во-первых, ФКВ преступника и жертвы представляет сердцевину главного факта в доказывании.

Во-вторых, установление ФКВ расширяет возможности экспертизы в установлении индивидуального тождества в тех следственно-экспертных ситуациях, когда из-за недостатка информации этот вопрос или не решался, или решался в форме установления сходства и родовидового тождества. Тем самым существенно возрастает роль судебной экспертизы в доказывании связи конкретных объектов с событием преступления.

Исторически в разработке проблемы ФКВ обозначились два подхода:

360

теоретический и экспериментально-практический. Теоретический подход к установлению ФКВ наметился в результате поиска путей преодоления дефицита идентификационной информации, содержащейся в единичном следе искомого объекта. Уже в работе [121] указывалось на возможность суммирования идентификационной информации, содержащейся в различных отображениях искомого объекта, а также “встречных” отображениях. Позднее тем же автором были рассмотрены и обоснованы возможности и условия суммирования информации, содержащейся в различных, в том числе “встречных”, отображениях, что представляет важную теоретическую основу решения задачи о ФКВ [см. 118, стр. 125-186].

Теоретические предпосылки исследования ФКВ подробно рассмотрены в фундаментальной работе М.Я.Сегая [295, стр. 164, 178, 194]. Его концепция идентификации, основанная на совокупном использовании “встречных” и “обратных” отображений в процессе криминалистической идентификации, по существу представляет одну из первых теоретических моделей ФКВ.

Принципиальное значение для разработки проблемы ФКВ имела идея материального комплекса, сформированного в обстоятельствах расследуемого события как объекта криминалистической идентификации, развитая в работах В.Я.Колдина [120, стр. 65-69] и В.С.Митричева [204, стр. 34-35, 79-82].

Интересно отметить, что теоретическая разработка указанных вопросов стимулировалась развернувшейся в свое время дискуссией о возможностях идентификации по признакам состава и структуры, отрицавшихся некоторыми ведущими учеными (Белкин Р.С., Васильев А.Н., Винберг А.И.).

Первая попытка систематического изложения теоретических и методических основ экспертизы ФКВ была предпринята В.С.Митричевым и М.Н.Тараном в 1978 году. Наряду с рядом спорных моментов, авторы в указанной работе выдвинули ряд важных положений этого вида экспертизы. К ним относятся обязательность исследования признаков взаимодействия объектов, при отсутствии которых не может быть установлен и факт КВ [204, стр. 9, 25]; необходимость исследования всех источников информации в рамках комплексного исследования вещественных доказательств.

На базе указанных теоретических представлений получил развитие экс- периментально-практический путь решения задачи о ФКВ в различных областях криминалистической экспертизы: трасологии, криминалистической идентификации личности, а также в смежных областях дорожно-транспортной и судебно-медицинской экспертизы. Разработке экспертно-практического направления способствовал ряд энергично внедряемых в практику исследований по использованию в расследовании микроследов и микрочастиц [83; 41].

Из числа частных отраслей криминалистической экспертизы особенно

361

интенсивное развитие получило указанное направление в работах по криминалистическому исследованию волокнистых материалов и одежды. На протяжении длительного периода времени, с 60-х годов и до настоящего времени, коллективом авторов (Л.Н.Козлова, В.А.Пучков, Н.В.Федянина, С.Н.Рехсон, Д.С.Талалене, В.П.Чернов, В.Н.Клочкова, П.П.Комаров, В.З.Поляков и др.) велись систематические исследования вначале единичных волокон, затем волокнистых материалов, а позднее комплектов обуви и одежды, в том числе из кожи, меха, искусственных и синтетических материалов. На основе этих исследований подготовлен ряд публикаций, создана основа необходимого для производства экспертиз банка данных о волокнах и в содружестве с математиками программно-вычислительный комплекс “Контакт” [см. 116; 163; 310; 257; 243; 359; 269]. Важным практическим итогом явилась разработка экспертных методик и подготовка методических рекомендаций и пособий по назначению и производству судебных экспертиз ФКВ [163]. Проблеме криминалистического исследования контактно-взаимодействовавших объектов был специально посвящен Всесоюзный научно-практический семинар [162].

Интересные результаты получены судебными медиками и биологами, осуществившими комплексное исследование повреждений на теле и одежде и наложений на повреждающих орудиях, позволившее в значительном числе случаев индивидуально отождествлять орудие травмы. Наиболее значительны в этом отношении работы А.П.Загрядской и Л.С.Федоровцевой.

Наряду со значительным прогрессом в решении экспериментальнопрактических задач экспертизы ФКВ, достигнутым за последние десятилетия, современное состояние теоретических исследований в этой области характеризуется рядом нерешенных проблем принципиального характера.

В первую очередь следует обратить внимание на отсутствие общепринятой концептуальной модели ФКВ, на базе которой должны развиваться все онтологические, гносеологические, методические и процессуально-доказатель- ственные аспекты исследований в этой области. Отсутствие концептуальной модели сказывается прежде всего в отношении ученых к научной состоятельности и допустимости исследования ФКВ как самостоятельного экспертного исследования. Предложенные разными авторами модели исследования ФКВ принципиально противоречиво решают вопросы о месте и роли идентификации и исследования механизма взаимодействия в структуре решения этой задачи.

В.Ф.Берзин, З.А.Ковальчук и З.С.Меленевская рассматривают решение задачи о ФКВ как серию идентификационных исследований “прямых” отображений, не видя возможностей суммирования идентификационной информации на основе исследования механизма взаимодействия. Такая конструкция

362

приводит их к выводу о принципиальной недопустимости экспертных выводов о ФКВ, основанных на суммировании идентификационной информации [25, стр. 136-141]. По мнению указанных авторов, в экспертизе ФКВ утрачиваются отождествляемые объекты, отсутствуют основания суммирования информации, а выводы об индивидуальном тождестве необоснованно делаются экспертами на основе общих признаков. Таким образом, по их мнению, от вывода о ФКВ (применительно к формулировке экспертной задачи и вывода) следует отказаться [29, стр. 14, 22-25].

По мнению В.С.Митричева и М.Н.Тарана, “экспертизу по установлению факта контактного взаимодействия элементов вещной обстановки целесообразно проводить после исследования (подчеркнуто нами. В.К.) этих же элементов в целях идентификации и только тогда, когда при положительном решении вопроса о тождестве образование следов могло иметь место и без контактного взаимодействия соответствующего объекта с предметом-носителем, а также тогда, когда идентификационное исследование не завершено отождествлением одного или обоих взаимодействующих элементов вещной обстановки [209, стр. 17]. “Индивидуализирующие признаки взаимодействия” рассматриваются этими авторами как необходимое условие категорического вывода о ФКВ [там же, стр. 25].

Г.Л.Грановский принципиально разделяет задачи идентификации и диагностическую задачу установления ФКВ. При этом “если не будет на уровне индивидуальной идентификации установлено, что следы оставлены проверяемым объектом, то нельзя решить вопрос, находился ли этот объект в контактном взаимодействии со следовоспринимающим” [73, стр. 89]. Таким образом, в этой конструкции условием вывода о ФКВ является предварительная положительная индивидуальная идентификация взаимодействующих объектов.

Л.Д.Беляевой и В.Ф.Орловой представлена концепция установления ФКВ как комплексного исследования, предметом которого является целостный материальный комплекс взаимодействующих объектов. “При этом установление факта и индивидуализация контакта представляют собой единый процесс решения экспертной задачи” [22, стр. 12-13].

Принципиальная несовместимость этих концепций в целостной модели решения вопроса о ФКВ представляется очевидной.

Весьма спорным остается вопрос о месте и роли исследования механизма взаимодействия в решении задачи о ФКВ. Ряд авторов видит задачу исследования механизма взаимодействия в обнаружении индивидуализирующих признаков (В.С.Митричев, М.Н.Гаран, В.Ф.Орлова и др.). При этом их рекомендации сводятся в основном к выделению идентификационных свойств взаимодействующих объектов. Между тем задача исследования механизма

363

взаимодействия принципиально отличается от задачи идентификации. Она в случае исследования ФКВ состоит в установлении целостности динамической материальной системы взаимодействия. При этом, в отличие от задачи выявления независимых качественных и количественных свойств взаимодействующих объектов при индивидуализации, такое исследование предполагает обнаружение именно взаимозависимых следов, свойств и характеристик, обусловленных фактом и процессом их динамического взаимодействия. Поскольку отражение и развитие причинности выступают как сущность и форма следообразования, процесс взаимодействия связан с переносом материи, энергии и движения. Поэтому для решения задачи ФКВ должны исследоваться свойства объектов и последствия, характеризующие указанные параметры взаимодействия. К их числу относятся направление, кратность, интенсивность воздействий, источник - адресат энергетического воздействия, топография размещения следов на взаимодействующих поверхностях, взаимозависимость механизмов следообразования на корреспондирующих участках взаимодействующих объектов, конформность рельефа, отслоение-наслоение и т.д. Указанные признаки отражают интегративные свойства целостной системы взаимодействия, обусловливающие ее пространственно-временной континуум. Именно установление целостности системы взаимодействия представляет специфическую промежуточную задачу установления ФКВ. Ее значение состоит в том, что установление целостности представляет логическое основание для суммирования идентификационной информации, содержащейся в каждом отдельном взаимодействующем объекте.

Недостатки проработки теоретико-методологических основ исследования ФКВ обнаруживаются также в ряде других концептуальных положений.

1. Смешение онтологической модели КВ и гносеологической модели решения задачи о ФКВ.

В ряде теоретических работ и статей, а также при формулировании модели ФКВ нет четкого разграничения этих принципиально различных моделей.

Модель контактного взаимодействия, в которой взаимодействующие объекты выступают с заранее известным набором свойств, пригодна для организации эксперимента с целью выяснения закономерностей механизма следообразования и взаимодействия объектов, полноты и характера отражения идентификационных свойств и других условий взаимного отображения идентификационных признаков.

Эта модель, однако, не может использоваться в качестве модели решения вопроса о ФКВ. Иными словами, исследователь в этом случае не может

364

исходить из того, что им изучается целостный материальный комплекс реально взаимодействовавших объектов, сформировавшийся в обстоятельствах расследуемого события. Гносеологическая модель решения вопроса о ФКВ должна исходить из принципа разделения искомого и проверяемого объектов, общепризнанного в настоящее время в теории криминалистической идентификации. Исходя из этого принципа, факт реального контактного взаимодействия объектов, представленных на экспертизу, является только предположением (версией) следователя и подлежит экспертному исследованию и процессуальному доказыванию. Соответственно этому в ходе экспертизы этот факт может рассматриваться как одна из экспертных версий, а искомый объект (повреждающее орудие, скрывшийся транспорт, насильник и др.) должен строго отграничиваться от проверяемого объекта (ножа или топора, изъятых при обыске, задержанного подозреваемого, автомобиля и т.д.). Следует констатировать, что в большинстве концепций ФКВ, изложенных в литературе, проверяемые и искомые объекты не выделяются и не разграничиваются. Это не обеспечивает объективности исследования и методологической чистоты криминалистического и математического моделирования.

2. Смешение объекта экспертизы и предмета процессуального доказыва-

ния.

Факт контактного взаимодействия не может рассматриваться как объект экспертизы, поскольку является предметом процессуального доказывания. Смешение этих категорий связано со смешением задач, функций экспертизы и процессуального доказывания. Между тем используемая в литературе терминология, например, “экспертиза ФКВ” (вместо “экспертиза с целью решения вопроса о ФКВ”) или “криминалистическое исследование контактно-вза- имодействовавших объектов” [162, 164 и др.] (вместо “криминалистическое исследование с целью определения контактно-взаимодействовавших объектов”) позволяет думать, что объектом экспертизы является именно факт контактного взаимодействия.

Более того, смешение объекта экспертизы и его предмета приводит отдельных авторов к некорректному моделированию решения вопроса о ФКВ.

Так, решение вопроса о ФКВ объектов волокнистой природы сводится к индивидуализации комплекса обнаруженных на представленных предметах (комплектах) одежды “взаимопереходящих” (?!) волокон, т.е. представленные объекты рассматриваются как источник идентификационной информации, на основе которой может быть разрешен вопрос о неповторимости данного контактного взаимодействия. Однако в методике рассматриваемого исследования ФКВ нет блока анализа именно механизма контактного взаимодействия, без которого суммирование вероятностей тождества, установленного раздельным

365

исследованием каждого предмета (комплекта) одежды, является неправомерным. Таким образом, в данной модели целостность исследуемого материального комплекса, которая должна быть доказана, т.е. является предметом экспертизы, принимается как физически данная, т.е. рассматривается как объект исследования.

Следует подчеркнуть, что при построении гносеологической модели решения вопроса о ФКВ определение источников информации (структура объекта) и предмета исследования (структура задач) является отправной позицией, без разграничения которой само построение модели является невозможным. Отметим, что рассмотрению предполагаемых контактно-взаимодейство- вавших объектов как целостного объекта экспертизы и необоснованному смешению объекта и предмета экспертизы ФКВ способствовали некоторые ошибочные теоретические положения. К их числу относится презумпция так называемых “встречных” и “обратных” идентификационных связей [см. 4]. “Встречные” и “обратные” идентификационные связи не могут презюмироваться в объектах экспертизы. Они должны устанавливаться и доказываться посредством экспертизы и других следственных действий. Будучи же доказанными, они выступают как факт тождества, а не “идентификационная связь”.

Таким образом, существующие независимо от сознания исследователя объективные связи не следует смешивать с процессом идентификации, познания тождества объектов на основе изучения потоков отображенных от них идентификационных признаков.

Во всяком случае констатация лежащего в прошлом факта контактного взаимодействия неизвестных объектов и констатация контактного взаимодействия известных объектов представляют в гносеологическом отношении два совершенно различных и не подлежащих смешению факта.

Заслуживает самостоятельного рассмотрения факт контактного взаимодействия как подлежащий доказыванию в уголовном деле (доказательственный факт) и роль судебной экспертизы в процессе его установления. Актуальность этого аспекта проблемы обусловлена тем, что ФКВ весьма часто является системообразующим элементом материальной структуры расследуемого события (убийства, телесные повреждения, автомобильные травмы, изнасилования и т.д.), т.е. основным элементом главного факта и соответственно основным элементом предмета доказывания по уголовному делу (ст. 73 УПК РФ). В связи с этим роль и значение экспертизы в установлении этого факта и корректное использование ее выводов в доказывании приобретают особое значение. Согласно закону, который прямо перечисляет субъектов доказывания по уголовному делу (ст. 86-89 УК РФ), эксперт не является таковым. И это ло-

366

гично, ибо заключение эксперта является источником доказательств по уголовному делу (ст. 74 УПК РФ), а это несовместимо со статусом субъекта доказывания. Сказанное, однако, не снимает с эксперта бремени доказывания своих утверждений и выводов, которые должны быть соответствующим образом обоснованы (ст. 204 и 207 УПК РФ).С точки зрения процедуры доказывания существенно разграничивать понятия: а) физического контакта, б) непосредственного физического контакта, в) криминального непосредственного физического контакта, поскольку не всякий контакт является непосредственным и не всякий непосредственный - криминальным. Последовательное установление указанных качеств исследуемого контакта является важной задачей доказывания. При этом роль судебной экспертизы и ее возможности на указанных стадиях доказывания весьма различны. В соответствии со сказанным, заключение эксперта может рассматриваться только как один из источников доказательств по уголовному делу, необходимых для установления и правовой оценки ФКВ, который, будучи доказательственным фактом, должен устанавливаться на основе частной системы доказательств следователем и судом. Подчеркнем, что в этом качестве оно выступает независимо от формы вывода (категорический-вероятный, вывод о родовом, групповом или индивидуальном тождестве). Частная система доказательств о ФКВ является единственной логической и процессуальной формой установления этого факта, как и любого другого доказательственного или искомого факта.

В связи с этим представляется необоснованным и противоречащим теории судебных доказательств представление об экспертизе как самостоятельном, автономном и достаточном средстве установления факта контактного взаимодействия по уголовному делу. Эти представления дезориентируют следственную и судебную практику. Между тем именно вывод о достаточности экспертизы для обеспечения достоверного установления ФКВ делается в ряде работ, в том числе последних методических рекомендациях инструктивного характера [см. 215, стр. 3, 50].

3. Отсутствие в концептуальной модели решения вопроса о ФКВ интегрального блока, обосновывающего совокупную оценку идентификационных свойств.

Как уже отмечалось, сама проблема ФКВ приобретает смысл только в тех случаях, когда единичный след искомого не содержит достаточно признаков для категорической положительной идентификации и дефицит информации может быть преодолен за счет “встречного” отображения. Однако совокупная оценка идентификационных признаков наталкивается на серьезные методологические трудности и возражения [см. 18, 22, 24, 23, 30, 25,]. Действительно, в процессе контактного взаимодействия формируется не одна пара

367

объектов идентификации, как это может показаться с первого взгляда, т.е. А Б

(Автор этой схемы М.Я.Сегай характеризует объекты А, Б как “взаим- ноидентифицируемые-идентифицирующие”), а две пары, а именно:

А→Б б→а,

где в каждой отдельной паре идентифицируемых и идентифицирующих объектов реализуется самостоятельное идентификационное поле, например, трасологическое в первой паре и субстанциональное s во второй (ср. классический пример идентификации ломика по его следам на сейфе и идентификация покраски сейфа по частичкам краски на рабочей поверхности ломика). Однако поскольку задачи идентификации по различным идентификационным полям являются независимыми и решаются специалистами разных специальностей, совокупная оценка признаков возможна только при соблюдении ряда условий.

В первых теоретических работах по ФКВ основания для совокупной оценки идентификационной информации усматривались в исследовании механизма следообразования отображений - источников идентификационной информации [см. 209]. В дальнейшем были предприняты шаги по выяснению условий и оснований совокупной оценки идентификационной информации в различных следственно-экспертных ситуациях. При этом выделялись ситуации, когда совокупная оценка может быть дана экспертом при проведении обычной или комплексной экспертизы, и ситуации, когда такая оценка может быть дана следователем и в частной, и в общей системе собранных по делу доказательств [см. 118, стр. 129 и след.; 120, стр. 36 и др.].

Вместе с тем при разработке ряда частных методик проблема оснований суммирования идентификационной информации специально не рассматривается, а общая модель решения вопроса о ФКВ строится без учета необходимости обоснования правомерности совокупной оценки идентификационной информации. В качестве примера сошлемся на работу, специально посвященную анализу методологических и методических аспектов криминалистического исследования контактно-взаимодействовавших объектов волокнистой природы, выполненную ведущими специалистами в этой области В.А.Пучковым и Б.З.Поляковым. Уже при постановке задачи исследования авторы видят специфичность задачи о ФКВ в том, “что оба объекта известны” и каждый из следообразующих объектов не может быть отождествлен по следу-наслоению на воспринимающем объекте” [258, стр. 144], т.е. материальный взаимодействующий комплекс имеется в наличии и необходимо лишь доказать его специфичность, индивидуальность. Эта задача решается путем простого перемножения вероятностей тождества каждого следообразующего объекта [там же,

368

стр. 158].

Такая операция правомерна, если идентификационная информация относится к целостному объекту или установлено, что следы оставлены одним объектом. В данном же случае имеет место случайная пара объектов, и совместная оценка признаков, выявленных в каждом следообразующем объекте, неправомерна.

4. Неправомерность распространения частной модели решения вопроса о ФКВ на общий случай.

Из логики и теории познания общеизвестными являются недостаточность индукции для теоретического познания и опасность распространения моделей и конструкций, разработанных применительно к узкой области или частному кругу объектов на общий случай.

Именно такого рода трудности возникли при распространении модели решения вопроса о ФКВ объектов волокнистой природы на общий случай решения этой задачи, предпринятого специалистами по исследованию одежды. Авторы полагают, что разработанные ими модели имеют “методологическое значение для более углубленного понимания криминалистического исследования контактно-взаимодействующих объектов различных классов, что речь идет о математизации целой области научного знания в судебной экспертизе”

(подч. нами. - В.К.) [см. 258, стр. 159].

Определяя случаи, когда установление ФКВ имеет самостоятельное значение, В.А.Пучков и В.З.Поляков указывают следующие:

а) “Когда в результате контактного взаимодействия возникают следы, состоящие из вещества следообразующего объекта” (не следовоспринимающего);

б) “когда следы... образованы частицами вещества и в их структуре не отображаются или слабо отображаются признаки внешнего строения следообразующего объекта” (стр. 144).

Все указанные ограничения, касающиеся вида и материала следов взаимодействия, относятся только к исследованию двух комплектов одежды и то без учета их взаимодействия с окружающей средой и орудиями преступления. Они никак не могут быть распространены на общий случай и использованы при построении общей модели решения вопроса о ФКВ, которая должна строиться с учетом любых следов, возникающих в результате взаимодействия объектов между собой и с окружающей средой. Об этом свидетельствуют и подготовленные под редакцией В.А.Пучкова методические рекомендации о назначении и организации судебных экспертиз для установления факта контактного (механического) взаимодействия различного рода объектов. В них,

369