Экзамен зачет учебный год 2023 / koldin_v_ya_sudebnaya_identifikatsiya

бенно часто приходится сталкиваться на практике с вероятными заключениями при проведении экспертиз почерка и следов. Между тем в юридической литературе уже по поводу самой допустимости вероятных заключений высказаны противоположные точки зрения. Одна группа авторов (А.И.Винберг, П.П.Цветков и др.) считает, что вероятные заключения экспертов могут быть использованы в процессе доказывания и являются “промежуточным этапом на пути следователя к установлению истины”. Другая группа авторов (Р.Д.Рахунов, Б.Л.Зотов и др.) полагает, что вероятные заключения “играют отрицательную роль в судебном процессе и никак не содействуют выяснению истины, сея только сомнения” [265, стр. 228].

Практика использования вероятных заключений также нередко является противоречивой и ошибочной. В одних случаях вероятное заключение эксперта само по себе рассматривается следователем и судом как достаточное доказательство исследуемого факта и не принимается мер к отысканию дополнительных доказательств, в других, напротив, вероятные заключения немотивированно, без должных оснований отклоняются. И тот и другой подходы к использованию вероятных заключений являются, по нашему мнению, неправильными. В почерковедении, трасологии и других отраслях экспертизы вероятные заключения экспертов занимают значительное место. Проблема вероятных заключений является не только проблемой теории, но и практики доказывания. Ее нельзя решать в отрыве от практических условий и способов установления истины в уголовном процессе.

Вопрос о допустимости вероятного заключения эксперта следует решать с учетом возможностей экспертизы. Материалы, представленные эксперту, нередко оказываются недостаточными для категорического ответа на поставленный перед ним вопрос. Так, след пальца, изъятый с места преступления, может оказаться неясным или смазанным, след ноги - частично поврежденным, оспариваемая подпись может состоять из нескольких штрихов, плохо отображающих привычки письма, в пятне на одежде задержанного может содержаться недостаточное для полного анализа количество вещества и т.д. Самое тщательное изучение таких объектов, выполненное опытным экспертом с применением современных методов научного исследования, может не привести к обнаружению достаточных для категорического заключения данных. В этих условиях эксперт, опираясь на результаты исследования, может дать лишь вероятный (предположительный) ответ на поставленный перед ним вопрос. Рассматриваемые с точки зрения возможностей экспертизы вероятные заключения эксперта являются, таким образом, в ряде случаев неизбежными1.

1 От них необходимо отличить вероятные заключения эксперта, которые даются в

170

Предположительные заключения эксперта по своей логической форме могут быть сопоставлены с вероятными (проблематическими) суждениями. Такие суждения используются в тех случаях, когда мысль, высказанная в суждении, предполагается, но еще недостаточно доказана. Предположительные заключения противопоставляются категорическим.

Последние по своей логической модальности могут быть сопоставлены с достоверными суждениями. Они применяются в тех случаях, когда мысль, выраженная в суждении, доказана. Если эксперт полагает тождество установленным, доказанным, он использует категорическую форму заключения, если же, по его мнению, для категорического утверждения тождества нужны дополнительные доказательства, эксперт использует форму вероятного заключения1.

Следует учитывать, что та или другая форма заключения эксперта сама по себе не предрешает его истинности или ложности. Истинность или ложность заключения эксперта зависит не от его формы, а от соответствия выраженной в них мысли действительности. Вопрос об истинности как вероятного, так и категорического заключения эксперта решается в результате его проверки и оценки в системе всех собранных по делу доказательств.

Каково же значение таких заключений? Какую роль они играют в процессе доказывания? Эти вопросы необходимо решать, отправляясь от общего понятия доказательств и их роли в судебном процессе.

В соответствии с законом доказательствами по делу являются “любые фактические данные, на основе суд прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенным настоящим Кодексом, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела” (ст. 74 УПК РФ).

Возникает вопрос, отражает ли предположительное заключение эксперта достоверно установленные фактические данные, имеющие значение для дела, или его содержание исчерпывается лишь предположением эксперта по поводу искомого факта. Ответ на поставленный вопрос дает анализ структуры

результате поверхностного исследования, недостаточной компетенции эксперта, его слабой технической оснащенности и т.п. причин. Такие заключения не являются полноценными доказательствами. Они должны быть отклонены, а интересующие следствие и суд вопросы разрешены путем проведения повторных экспертиз (ст. 207 УК РФ).

1 В некоторых случаях вероятные (проблематические) суждения смешиваются с суждениями о возможности, в которые также могут облекаться выводы эксперта. Таково, например, заключение эксперта о том, что из представленного оружия может производиться прицельная стрельба. Суждения о возможности выражают завершенное, достоверное знание, и это принципиально отличает их от суждений вероятных (проблематических).

171

заключения эксперта. Любое, в том числе и предположительное, заключение эксперта, помимо вывода, умозаключения эксперта, содержит определенные фактические данные, установленные в процессе исследования и послужившие основанием для вывода. В случаях идентификационной экспертизы такими фактическими данными являются объективные совпадения (или различия) идентификационных свойств сравниваемых объектов. Таковы, например, совпадения признаков почерка, установленные при сравнении спорной рукописи

иобразцов почерка подозреваемого; совпадения особенностей папиллярного узора, установленные при сравнении следа пальца, обнаруженного на месте преступления, и дактилоскопической карты задержанного лица; совпадение признаков состава вещества, установленное при сравнительном исследовании пятна на одежде обвиняемого, и вещества, найденного на месте преступления,

ит.д. Фактические данные могут состоять также в выявлении других свойств

иособенностей объектов, имеющих значение для разрешения поставленных перед экспертизой вопросов. Например: обнаружение следов ядовитых веществ при исследовании содержимого желудка для определения причин смерти; обнаружение отдельных штрихов текста при исследовании поврежденных документов с целью их прочтения; обнаружение следов копоти выстрела при определении характера повреждения, имеющегося на преграде, и т.д.

Неправильно, по нашему мнению, оценивать заключение эксперта только как вывод, ответ эксперта на поставленный ему вопрос, отбрасывая мотивировку и обоснование этого вывода, обнаруженные в процессе исследования фактические данные, весь ход исследования, приведшего эксперта к определенному заключению. Такой подход к оценке заключения эксперта, к сожалению, еще распространен на практике и обосновывается в литературе. Так, понимая под заключением эксперта только его вывод и отвергая в связи с этим какое-либо доказательственное значение вероятных заключений, В.И.Шиканов пишет: “Фактические данные, выявленные экспертом в ходе проведения экспертизы, конечно, могут выступать в качестве судебных доказательств. Больше того, их доказательственное значение не станет меньше, если эксперт в силу недостаточности представленных ему материалов или по иным причинам на поставленный вопрос не сможет дать заключение. Но какое все это имеет значение к вопросу о допустимости в доказательственном значении вероятных заключений эксперта? Никакого” [372, стр. 117-120].

Мы полагаем, что фактические данные, на которых основаны выводы эксперта, имеют прямое и непосредственное отношение к выводам эксперта, оценке их допустимости и доказательственного значения.

Действительно, как можно оценить заключение эксперта в отрыве от

172

фактических данных, на которых оно основано? В.И.Шиканов предлагает руководствоваться только формой заключения: если заключение эксперта дано в категорической форме, можно со спокойной совестью принять его и считать доказываемый факт установленным; если же оно дано в вероятной форме, то его нужно отвергнуть как недопустимое.

Это типичный формальный подход к оценке заключения эксперта, а фактически отказ от его оценки, нежелание анализировать заключение эксперта, ход его исследования, значение установленных им фактических данных.

Форма заключения, категорическая или предположительная, есть лишь форма, она выражает субъективную оценку экспертом результатов проведенного им исследования. Объективная же ценность экспертизы состоит в определении оснований заключения, демонстрации логической необходимости сделанных экспертом выводов. “Способность аподиктического 1 суждения - выражать необходимое отношение между понятиями субъекта и объекта, - указывается в логике, не может быть усмотрена из одной лишь формы суждения... Необходимость суждения усматривается только из доказательства” [11, стр. 88]. Для определения объективной ценности заключения его нужно оценить по существу. Могут быть и необоснованные, в том числе ошибочные, категорические заключения экспертов и прекрасно научно аргументированные вероятные заключения. Вторые, очевидно, более предпочтительны, чем первые, ибо вторые действительно помогают следователю и суду в установлении доказываемых фактов; первые же могут привести к серьезным судебным ошибкам.

Таким образом, при оценке заключения эксперта важно анализировать не только и не столько форму вывода, сколько фактические данные, обнаруженные в процессе исследования, обоснование сделанного им вывода. Это и означает оценить заключение эксперта по существу, что и предписано законом

(ст. 88, 205, 207 УПК РФ).

С другой стороны, фактические данные, установленные экспертом, нельзя отрывать от его вывода, в котором выражена оценка этих данных. Фактические данные, установленные экспертом, не могут быть доказательствами, независимо от заключения эксперта. Нельзя допустить как доказательства установленные экспертом фактические данные и отвергнуть предположение того же эксперта. “Признаки исследуемых объектов, - как правильно указывает А.А.Эйсман, - до того, как они получили оценку и истолкование со стороны эксперта (если для их оценки нужны специальные знания), не имеют ни-

1 Достоверного.

173

какого практического значения для дела, не могут выполнять роль доказательства, обоснования каких-либо выводов” [390, стр. 97].

Таким образом, выделяя в структуре заключения эксперта фактические данные и основанный на этих данных вывод, неправильно отрывать эти элементы заключения эксперта друг от друга, придавая им самостоятельное значение. Вывод эксперта имеет значение лишь постольку, поскольку он обоснован фактическими данными. Выявленные экспертом фактические данные, в свою очередь, получают доказательственное значение только в результате соответствующей экспертной оценки.

Вероятная или категорическая форма заключения и выражает произведенную экспертом оценку достаточности обнаруженных им фактических данных.

Вероятная форма заключения эксперта указывает на два существенных обстоятельства:

а) в результате научного исследования не обнаружено данных, препятствующих положительному разрешению поставленного вопроса;

б) данные, обнаруженные в результате исследования, могут служить основанием для предположения, но недостаточны для категорического разрешения вопроса.

Всвязи с этим нельзя согласиться с авторами, считающими, что “эксперт

впредположительном заключении ничего определенного не утверждает. Например, заявляя, что текст письма выполнен, вероятно, Ивановым, он тем самым дает основание предполагать, что текст выполнен, вероятно, и кем-либо другим” [251, стр. 113]. Если эксперт в своем заключении утверждает, что “текст письма выполнен, вероятно, Ивановым”, он тем самым совершенно определенно заявляет, что в ходе исследования не было обнаружено никаких признаков, препятствующих положительному решению вопроса о тождестве (т.е. устойчивых различий в привычках письма). Далее. Совершенно определенно эксперт утверждает, что именно с почерком Иванова, а не другого лица обнаружена совокупность совпадений, достаточная для научно обоснованного предположения о тождестве исполнителей сравниваемых рукописей.

Поскольку средствами доказывания искомого факта являются именно фактические данные, установленные в результате исследования, центральное место в заключении эксперта должны занять подробное описание и наглядная иллюстрация указанных фактических данных. С этой целью эксперт должен использовать все находящиеся в его распоряжении средства: описание, фотографические методы сопоставления, совмещения и наложения, микро-, стерео- и цветную фотографию, графические приемы выделения выявленных призна-

174

ков и т.д. Следует отметить, что в практике это требование, к сожалению, нередко нарушается экспертами. Вместо подробного описания обнаруженных фактических данных эксперты ограничиваются их обобщенной характеристикой, к актам экспертизы не прилагают фотоснимков, иллюстрирующих выявленные данные, и т.п. Наряду с этим заключение должно содержать обоснованную оценку обнаруженных фактических данных, указывающую на их значение для установления искомого факта.

Широко используемые в настоящее время в экспертизе вероятностностатистические методы позволяют рассчитать и количественно выразить уровень надежности экспертного вывода. Знание принципов такого определения было бы очень полезным для следователей и судей, которые полагают, что между категорическим и предположительным экспертным выводом существует непроходимая грань, а не весьма условная граница.

Так, при надежности вывода 0,9999, т.е. приближающейся к 1 (достоверном), дается категорическое заключение, а при надежности 0,98 - вероятное заключение. При более низких показателях надежности методики экспертизы предписывают эксперту отказ от дачи заключения [см. 258, стр. 158]. Таким образом, вероятное заключение дается при достаточно высоком уровне надежности вывода, граничащем с надежностью категорического заключения.

Между тем многие практические работники и авторы до настоящего времени полагают, что вероятное заключение дается экспертами при надежности 0,5, т.е. в случаях равновероятности положительного и отрицательного вывода. Именно в этом и заключается, по-видимому, причина отрицательного отношения к предположительным выводам экспертов и их игнорирование как источников фактических данных - доказательств по уголовному делу.

Рассмотрим вопрос о роли установленных экспертом фактических данных в системе других фактических данных по уголовному делу.

Заключение эксперта подвергается оценке со стороны следователя и суда на основе всех собранных по делу доказательств, содержащих информацию об исследуемом факте. Доказательства, содержащие информацию об искомом объекте, образуют определенную систему доказательств. Относительно системы доказательств по делу в целом такая система будет выступать как одна из частных систем (или подсистем). Уместно указать на различие подхода эксперта, с одной стороны, следователя и суда, с другой, к оценке идентификационных признаков и свойств.

Эксперт оценивает эти признаки и свойства, опираясь на анализ существующих между ними связей, исследование их происхождения, статистических характеристик и других данных, полученных путем применения специальных знаний.

175

Суд и следователь используют иную фактическую основу. В качестве такой основы выступает система собранных расследованием данных (доказательств) об искомом объекте.

Система собранных расследованием фактических данных об искомом объекте является одновременно и контролирующей и подкрепляющей относительно системы фактических данных, установленных экспертом.

Если вероятное заключение эксперта согласуется с другими доказательствами (другими заключениями экспертов, данными осмотров, освидетельствований, экспериментов, опознаний и др.) и совокупность этих данных достаточно надежно индивидуализирует искомый объект, следователь и суд приходят к выводу о доказанности тождества.

Недостаточность фактических данных об искомом объекте, содержащихся в каком-либо одном источнике, не означает, что этот источник не имеет доказательственного значения и его надо отбросить.

Недостаточность установленных данных означает лишь то, что этими данными нельзя ограничиться, что их необходимо восполнить в процессе доказывания.

Эта задача разрешается путем привлечения и исследования других источников. Совокупность установленных таким путем фактических данных может дать достаточное основание для достоверных выводов. Таким образом, фактические данные, установленные предположительным заключением эксперта, должны использоваться как одно из средств доказывания искомого факта, являвшегося предметом исследования при производстве экспертизы. Приведем типичный в этом отношении случай использования предположительного заключения экспертизы.

При осмотре места кражи со взломом, совершенной из магазина в г.Шахты, на наличнике взломанной двери были обнаружены и изъяты следы от твердого заостренного предмета. У подозреваемых по делу Павлова и Левшина была изъята кирка, на заостренном конце которой были найдены частички краски. Проведенной по делу трасологической экспертизой было установлено, что кирка, изъятая у подозреваемых, по ряду общих и частных признаков внешнего строения совпадает с киркой, оставившей следы взлома. На основе обнаруженных совпадений эксперт пришел к выводу, что повреждения на наличнике двери могли быть (подчеркнуто нами. - В.К) причинены киркой, “изъятой у подозреваемых”1.

Учитывая, что заключение эксперта дано в предположительной форме и

1 Формулировка вывода в данном случае не является удачной, так как речь идет не о физической возможности оставления следов данным предметом, а о тождестве.

176

достоверно орудия взлома не устанавливает, следователь принял меры к обнаружению дополнительных доказательств этого факта. Была назначена и проведена судебно-химическая экспертиза частичек краски на кирке и на наличнике взломанной двери. Сравнительным исследованием было установлено, что частички краски на кирке и наличнике двери однородны по своему химическому составу.

По делу был собран ряд других доказательств, указывающих на орудия и способ совершения преступления. Показывая о способе совершения преступления, обвиняемые объяснили, что взлом был совершен именно той киркой, которая была у них обнаружена.

Проведенная по делу трасологическая экспертиза, взятая в отдельности, изолированно от других доказательств, достоверно не устанавливала орудия, которым был совершен взлом. Взятая же в совокупности с другими доказательствами, собранными по делу, трасологическая экспертиза несомненно явилась одним из средств достоверного установления орудия преступления.

Заключение эксперта, как и любое другое доказательство, нельзя смешивать с устанавливаемым посредством данного доказательства доказательственным фактом. Доказательственный факт устанавливается на основе оценки заключения эксперта в системе всех собранных по делу источников информации о доказательственном факте.

В этом отношении использование вероятного заключения эксперта в принципе не отличается от использования категорических заключений.

Особенность оценки и использования вероятного заключения эксперта состоит в том, что недостаточность установленных в ходе специального исследования фактических данных и необходимость их восполнения путем исследования других источников констатируется самим экспертом. Тем самым специально оговаривается недостаточность исходных фактических данных и предписывается особая осторожность в выводах о доказываемом факте.

Переход от вероятных выводов к достоверным является типичным путем доказывания искомых фактов. Каждая отдельная улика указывает лишь на возможность искомого факта, поскольку связь ее с доказываемым положением не является необходимой. Накопление же определенной совокупности улик, исключающей возможность ее случайного объяснения, обосновывает вывод о необходимом характере исследуемой связи и достоверность самого вывода1.

Аналогичную логическую структуру имеет использование фактических

1 По вопросу о переходе вероятного знания в достоверное в процессе доказывания см. [339, стр. 427-426].

177

данных, устанавливаемых вероятным заключением эксперта. Взятые отдельно, в отрыве от других доказательств, они недостаточны для достоверного установления доказываемого факта. Если же они будут восполнены определенным объемом дополнительных фактических данных и взяты в системе всей собранной по делу идентификационной информации, достоверный вывод может оказаться возможным и обоснованным.

Изложенная здесь и в других работах [123] мысль о возможности суммирования фактических данных, содержащихся в различных источниках, и возможности получения достоверного вывода путем оценки такой совокупности неправильно истолковывается отдельными авторами.

Так, Р.С.Белкин по этому поводу пишет: “Очевидно, что В.Я.Колдин считает возможным из суммы (совокупности) предположительных суждений сделать достоверный вывод. Это неверно” [18]. Здесь и в опубликованных ранее работах мы говорили о суммировании фактических данных, содержащихся в различных источниках. Как видно из приведенной цитаты, Р.С.Белкин приписывает нам мысль о суммировании “предположительных суждений”. Эта мысль нами не высказывалась и не поддерживается. Конечно, “суммирование предположений” не продвигает нас в установлении фактов.

Предположительно установленные факты не могут рассматриваться как доказательственные факты. Они не могут служить основанием для выводов суда о наличии преступления и виновности в его совершении конкретных лиц. Обвинение не может быть основано на предположениях и необоснованных выводах экспертизы. Эти положения неоднократно подчеркивались в разъяснениях Верховного Суда РФ.

Однако неправильность суммирования предположений и подмены ими доказательств не следует смешивать с суммированием, накоплением фактических данных, обосновывающих вывод о доказываемом факте.

Речь идет не о суммировании “предположительных суждений”, а о суммировании объективно установленных идентификационных свойств сравниваемых “объектов”. Любое идентификационное исследование, как правильно отмечает А.А.Эйсман [390, стр. 79], основанное на сравнении независимых признаков, представляет пример “накопления аргументов”.

Такое суммирование, накопление не только возможно и правомерно, но представляет наиболее типичную логическую форму установления доказательственных и искомых фактов в процессе судебного доказывания.

В литературе приходится встречаться с утверждениями о том, что вероятные заключения экспертов не должны включаться в цепь улик по уголовному делу [33, стр. 78-79]. Основанием такого утверждения является то обстоятельство, что вероятное заключение не устанавливает достоверно искомого

178

факта.

На этой же посылке основываются и руководящие указания Пленума Верховного Суда об экспертизе, в которых указывается, что “вероятные заключения эксперта не могут быть положены в основу обвинительного приго-

вора” [433].

И в том и в другом случае мы имеем дело с умозаключениями, в которых из ошибочной посылки неизбежно следует ошибочный вывод.

В основе доказывания уликами лежит разграничение фактических данных (доказательств) и объективно установленных фактов. В цепь улик включаются не фактические данные, которые могут быть противоречивыми и даже взаимоисключающими, а объективно установленные факты. Это относится и к заключению эксперта (независимо от формы вывода), и устанавливаемому им факту.

Заключение эксперта, как и любое доказательство, не может рассматриваться как улика, ибо под уликой понимается достоверно установленный факт, а не сведения, информация, содержащаяся в том или ином источнике доказательств [см. 79].

Точно так же обстоит дело и с обвинительным приговором, в основу которого кладутся достоверно установленные факты, а не сведения, информация о них. Для того чтобы включать тот или иной факт в цепь улик и использовать его для обоснования обвинительного заключения, его необходимо прежде достоверно установить посредством доказывания, т.е. на основе определенной системы доказательств, в числе которых может быть и заключение эксперта. Если доказательственные факты (улики) установлены и из них с необходимостью следует вывод о виновности лица в совершении преступления, то в общую систему доказательств по делу включаются все те источники, которые содержат информацию об установленных фактах. Они нужны для проверки фактической правильности (верификации) судебного решения. Если же те или иные факты по делу не установлены, не доказаны или доказаны не полностью, предположительно, то они не могут включаться в цепь улик и служить основанием для обвинительного приговора. В этом случае, естественно, теряют силу и доказательственное значение любые сведения, фактические данные, доказательства, которые использовались для доказывания фактов, ибо отсутствуют аргументы, обосновывающие тезис обвинения.

Заключение эксперта, независимо от формы, в которой оно дано (категорическое, предположительное, об индивидуальном или родовом тождестве) используется не изолированно, а в системе других доказательств, обосновывающих доказываемый факт. Поэтому доказательственное значение заключения эксперта, может или не может оно использоваться в обоснование обвинения,

179