Исчезновение союзного парламентаризма
Смертельный удар по единству государства нанес референдум 17 марта 1991 г., в котором главным был не его результат (76,4% проголосовали за сохранение Союза, но большинство жителей Москвы и Ленинграда - против), а то, что он легализовал в сознании масс возможность его ликвидации. На провокационный характер референдума указывает хотя бы тот факт, что Горбачев, его инициатор, уже 18 июня направил в союзный и республиканские Верховные Советы проект «Договора о Союзе суверенных государств», из чего следовало, что Союз ССР прекращал свое существование.
Предпринимал ли Съезд или Верховный Совет СССР тогда какие-либо действия, чтобы остановить процесс разрушения страны, нейтрализовать и арестовать «заговорщиков», возглавлявшихся Горбачевым и лидерами республик? Ведь они покушались на территориальную целостность и суверенитет государства, совершая уголовные преступления в форме государственной измены.
Увы. На позиции съездовского большинства не действовали ни ход событий, происходивших в различных регионах, ни аргументы министров обороны, внутренних дел и председателя КГБ, которые в июле на «закрытом» заседании Верховного Совета доложили о подрывной работе «агентов влияния» в высшем эшелоне политического руководства. Большая часть депутатов Съезда уже либо фактически прекратила исполнения обязанностей, либо оказалась в лагере ликвидаторов Союза. Странный трехдневный инцидент с ГКЧП в августе 1991 г., заявившим о необходимости спасти Союз от распада, но так и не предпринявшим ничего для его реализации, не изменил характер их деятельности (фактически бездеятельности). Союзные парламентарии оставались до такой степени безучастными, что можно говорить об их полной деморализации.
После ликвидации ГКЧП, объявленного Горбачевым и Ельциным «антиконституционным путчем», и ареста его руководителей, включая председателя Верховного совета Лукьянова, началась агония союзных институтов и органов власти. Кабинет министров исчез. Его заменили Комитетом по оперативному управлению народным хозяйством. Заседание Съезда, пятое по счету и вообще последнее, открылось лишь 2 сентября 1991 г. Это было собранием политических теней. Повестка даже не обсуждалась. «Хунта ликвидаторов», возглавляемая Горбачевым, закулисно подготовила нужные решения, которые Съезд принял 5 сентября. Большая часть депутатов, по воспоминаниям Н. Рыжкова, находилась в подавленном состоянии. «Казалось, что мы присутствуем на коллективных похоронах».
Суть новых «преобразований» сводилась к самоликвидации Съезда, созданию некоего Госсовета, состоящего из глав «союзных» республик под председательством президента СССР и формированию в будущем парламентами этих республик нового Верховного Совета из назначенных «представителей». 6 сентября Госсовет «признал» государственную независимость Литвы, Латвии и Эстонии, 14 сентября упразднил союзные министерства. Политический распад исторической России, ее новый удельный период становились реальностью. И хотя было заявлено о скором подписании договора о создании союза суверенных государств, это делалось для отвода глаз. Республиканские бюрократии разбегались в разные стороны.
Уже 6 сентября заполыхал чеченский мятеж. Началась война за Карабах. 11 ноября Чубайса поставили руководить приватизацией госимущества, 15 ноября обнародован указ Ельцина о либерализации внешнеэкономической деятельности, 1 декабря 90% жителей Украины проголосовало за ее «независимость», 8 декабря состоялся Беловежский сговор, 12 декабря Верховный Совет РСФСР отозвал своих представителей из Верховного Совета СССР, 19 декабря Ельцин слил в одно министерство органы безопасности и внутренних дел, 21 декабря в Алма-Ате главы девяти республик приняли «протокол» о создании СНГ. 25 декабря Горбачев заявил об уходе с поста президента по «принципиальным соображениям», что не помешало ему учредить «Горбачев-фонд», без проволочек зарегистрированный в Минюсте РФ уже 30 декабря 1991 года. 25 декабря Верховный Совет РСФСР под предлогом переименования превращает Российскую республику в Российскую федерацию.
От союзного парламентаризма в этот момент осталась лишь его тень - Совет Республик Верховного Совета. Его собрали впопыхах 26 декабря, чтобы принять формальный акт о прекращении существования СССР, подслащенный совершенно нелепой в тот момент «Декларацией прав и свобод человека». Так как вместе с ликвидацией Союза исчезало и союзное гражданство, в этом комическом по своему юридическому значению акте о «гражданине» и его «правах» благоразумно ничего не было сказано. Наоборот, в этом документе публичного бесчестия было подчеркнуто, что «высшая ценность нашего общества - свобода человека, его честь и достоинство». Таким образом, союзный парламентаризм прекратил свое существование полной клоунадой. Отсутствие кворума, как и противоконституционность всех этих «деяний», пропитанных изменой, своекорыстием и мелкотравчатым карьеризмом, никого не останавливало.
Что же касается населения, то, не обратив никакого внимания на исчезновение союзной представительной власти, как и самого Союза, оно готовилось весело встретить новый год, с шкурным удовольствием предвкушая потоки благ, которые ему грезились заполучить после либерализации цен, назначенной Ельциным на 2 января 1992 года. Теперь-то мы знаем эти «блага». Перманентную «войну властей», «шоковую терапию», расхищение национального достояния под видом приватизации, «черный октябрь» 93-го, фальшивые выборы 96-го, «дефолт» 98-го, миллионы беженцев и бездомных, десятки миллионов нищих, почти 200 миллионов бедных. И более 20 миллионов демографических потерь за эти 15 лет.
Неужели на фоне этой трагедии мы будем и дальше верить тому, что происшедшее - результат естественного хода объективных обстоятельств или действия непреодолимой силы?
Mundus vult decipi - decipiatur
Проблема, как всегда, заключается не только в поколениях людей, которые оказываются не на высоте задач, которые им приходиться решать в кризисные эпохи, и не в закономерностях антагонизма различных сил, как бы их кто ни именовал, борьба между которыми составляет якобы смысл и содержание «истории, которая дошла до нас в письменных источниках» и обойти которые вообще невозможно, как невозможно игнорировать естественные законы природы. Дело в принципиальной несостоятельности парламентаризма как такового, что доказывается не только примерами из всемирной истории, лишь отчасти упомянутыми в начале этой статьи, или отечественным опытом восприятия парламентских институтов, каждый раз оканчивающихся разочарованием и крахом, что было испробовано в XX столетии.
На ложный характер парламентаризма, чреватый для России бедствиями, задолго до его воплощения на практике, обращал внимание еще К.П. Победоносцев, обер-прокурор Священного Синода, в знаменитой статье «Великая ложь нашего времени» (1896 г.).
Вкратце его аргументы против этого института сводятся к следующему:
Выборы не выражают волю избирателей, а депутаты руководствуются собственными расчетами или тактическими партийными соображениями. Механика парламентаризма сводится к «искусству играть инстинктами и страстями массы», превращающему избирателей в «стадо для сбора голосов». Не парламенты управляют министрами, а министры «насилуют парламент», распоряжаясь по своему усмотрению «достатками» нации и произвольно раздавая льготы и милости.
Лишь единицы граждан подают свои голоса сознательно, когда как большинство избирателей «дает свой голос стадным обычаем» тому имени, которое «громче всего звенело в ушах у всех в последнее время». Опыт свидетельствует, решительное действие принадлежит не разумному, но бойкому и блестящему слову, что на массу действуют не ясные, стройные аргументы, глубоко коренящиеся в существе дела, но громкие слова и фразы, искусно подобранные, усильно натверженные и рассчитанные на инстинкты гладкой пошлости, всегда таящиеся в массе.
Большая, значительная в парламенте партия образуется не как союз одинаково мыслящих людей, соединяющих свои силы для совокупного осуществления своих воззрений в законодательстве и в направлении государственной жизни. Она создается лишь под влиянием личного честолюбия, группируясь около одного господствующего лица. И в результате самые талантливые люди охотно ему подчиняются, становясь послушными его орудиями, сохраняя уверенность, что он ведет их к победе - и, нередко, к добыче.
По теории парламентаризма должно господствовать разумное большинство; на практике - пять-шесть предводителей партии; они, сменяясь, овладевают властью. По теории, убеждение утверждается ясными доводами во время парламентских дебатов; на практике - оно не зависит нисколько от дебатов, но направляется волею предводителей и соображениями личного интереса. По теории, народные представители имеют в виду единственно народное благо; на практике - они, под предлогом народного блага, и на счет его, имеют в виду преимущественно личное благо свое и друзей своих. По теории - они должны быть из лучших, излюбленных граждан; на практике - это наиболее честолюбивые и нахальные граждане. По теории - избиратель подает голос за своего кандидата потому, что знает его и доверяет ему; на практике - избиратель дает голос за человека, которого по большей части совсем не знает, но о котором натвержено ему речами и криками заинтересованной партии. По теории - делами в парламенте управляют и двигают опытный разум и бескорыстное чувство; на практике - главные движущие силы здесь - решительная воля, эгоизм и красноречие, а главным мотивом этой игры становится стремление к власти и к наживе.
При крайнем умножении числа членов собрания (парламента) большинство их, помимо интереса борьбы и партии, заражается равнодушием к общественному делу и теряет привычку присутствовать во всех заседаниях и участвовать непосредственно в обсуждении всех дел. Таким образом, дело законодательства и общего направления политики, самое важное для государства, - превращается в игру, состоящую из условных формальностей, сделок и фикций. Система представительства сама себя оболживила на деле.
Эти плачевные результаты всего явственнее обнаруживаются там, где население государственной территории не имеет цельного состава, но заключает в себе разнородные национальности. Национальность в наше время можно назвать пробным камнем, на котором обнаруживается лживость и непрактичность парламентского правления. Примечательно, что начало национальности выступило вперед и стало движущею и раздражающею силою в ходе событий именно с того времени, как пришло в соприкосновение с новейшими формами демократии. Довольно трудно определить существо этой новой силы и тех целей, к каким она стремится; но несомненно, что в ней - источник великой и сложной борьбы, которая предстоит еще в истории человечества, и неведомо к какому приведет исходу.
Мы видим теперь, что каждым отдельным племенем, принадлежащим к составу разноплеменного государства, овладевает страстное чувство нетерпимости к государственному учреждению, соединяющему его в общий строй с другими племенами, и желание иметь свое самостоятельное управление со своею, нередко мнимою, культурой. И это происходит не с теми только племенами, которые имели свою историю и, в прошедшем своем, отдельную политическую жизнь и культуру, - но и с теми, которые никогда не жили особою политическою жизнью. Демократия не может справиться с подобными порывами, и этнические инстинкты служат для нее разъедающим элементом: каждое племя высылает представителей племенных инстинктов, племенного раздражения, племенной ненависти - и к господствующему племени, и к другим племенам, и к связующему все части государства учреждению.
Больно и горько думать, заключает Победоносцев, что в земле Русской были и есть люди, мечтающие о водворении этой лжи у нас; что профессоры наши еще проповедуют своим юным слушателям о представительном правлении, как об идеале государственного учреждения; что наши газеты и журналы твердят о нем в передовых статьях и фельетонах, под знаменем правового порядка; твердят - не давая себе труда вглядеться ближе, без предубеждения, в действие парламентской машины.
Мудрый Победоносцев, писавший эти суждения 110 лет тому назад, благодарил Провидение за то, что судьба не послала России при ее «разноплеменном составе» роковой дар - всероссийский парламент - и тем самым сохранило страну от «подобного бедствия». Но философская проницательность обер-прокурора, разоблачившая разрушительный смысл парламентаризма, преувеличила, как мы теперь можем с сожалением утверждать, способность потомков распознать его скрытую ложь, очистить от него общественное сознание и перестать поклоняться в своей политической практике.
Последнее «выдающееся» достижение всемирного парламентаризма, ставшее достоянием прессы, - на днях парламент Австралии, заседающий в Канберре, принял акт, предписывающий считать крокодилов рыбами…