Zhilio_F_Sistemny_podkhod_k_nespravedlivomu_i_neosnovatelnomu_obogascheniyu_2003
.pdf
Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2016
семьи права не всегда понимают, что природа указанного иска лежит в справедливости; соответствующие нормы зачастую скрыты среди иных норм, регулирующих condictiones, что и показал анализ § 816 (1) ГГУ и ст. 2038 ГК Италии. Обсуждение проблемы с точки зрения версионного иска также имеет преимущества с точки зрения простоты и прямоты. В действительности с точки зрения этого иска ответ на вопрос передачи вором неоспоримого права собственности не имеет особого значения, потому как действительность каузы, или, другими словами, обоснованность, не входит в число предпосылок исков по модели versio.
Основной довод из дела Banque Belge был воспринят при решении дела Lipkin Gorman49. Используя тот же самый пример с вором, лорд Темплемен сказал: «Истец должен доказать, что принадлежащие ему деньги были уплачены вором ответчику и что ответчик несправедливо обогатился и оставался таковым»50.
Лорд Темплемен следующим образом описал структуру actio de in rem verso: а) наличие трехстороннего отношения; б) добросовестность/недобросовестность получателя; в) изменение положения ответчика. Эта структура аналогична структуре иска, вытекающего из вопросов лорда-судьи Миллетта в деле Portman51.
Неясность классификаций — одна из причин неопределенности английского института обогащения. В речи лорда Хоупа52 по делу Kleinwort Benson v. Lincoln City Council53 эта неясность названа отличительным признаком английского права обогащения. В волне судебных споров о свопах, берущей начало с дела Hazell v. Hammersmith and Fulham London Borough Council 54, Палата лордов должна была решить, может ли ошибка в праве, повлекшая уплату недолжного, быть использована как «фактор несправедливости» для того, чтобы удовлетворить требование о реституции. Говоря о «принципе несправедливого обогащения», лорд Хоуп отметил: «Этот принцип заключается в том, что несправедливым считается удержание блага, полученного одним лицом за счет того, кто не намеревался передавать это благо, и в отсутствие правового основания для удержания»55.
Высказывание относится к вопросу об ошибке, который обсуждался в этом деле. В других частях решения лорд Хоуп указал, что событие, которое дает право на иск, — это несправедливость, заключающаяся в необоснованном получении блага. Однако с точки зрения права отсутствие основания не всегда связано с нечестной или несправедливой передачей некой ценности. Передача может быть юридически действительна, но несправедлива, или юридически недействительна, но спра-
49Lipkin Gorman (см. выше прим. 37).
50Ibid. Р. 560 (лорд Templeman).
51См.: Portman (см. выше прим. 43). Р. 206.
52См.: S. Meier и R. Zimmermann «Judicial Development of the Law, Error Iuris, and Law of Unjustified Enrichment – a View from Germany» (1991) 115 LQR 556-65, 565.
53См.: Kleinwort Benson v. Lincoln CC [1999] 2 AC 349 (HL).
54См.: Hazell v. Hammersmith and Fulham London BС [1992] AC 1 (CA).
55Kleinwort Benson v. Lincoln (см. выше прим. 53). Р. 408 (лорд Hope).
174
Научный перевод
ведлива. Идея безосновательного получения ценности и идея несправедливости не всегда пересекаются. Таким образом, вопрос заключается в том, рассматривал ли лорд-судья, которому была известна формулировка иска, принятого правовыми системами других европейских государств, в качестве ключевого компонента иска несправедливость либо же отсутствие основания. Его взгляды могут быть обнаружены в следующей фразе: «…цель указанного принципа — дать средство правовой защиты для взыскания обогащения, когда отсутствуют правовые основания, обосновывающие удержание ценности»56.
Таким образом, главная предпосылка указанного иска — отсутствие правового основания, а не несправедливость как таковая. Лорд Хоуп описывает модель иска, которая чрезвычайно похожа на кондикцию. Использование терминологии, которая воскрешает в памяти принцип справедливости из французского дела Будье, как показал сравнительно-правовой анализ, маскирует гораздо более формальный кондикционный подход57.
C. Модель actio in rem verso: изменение положения ответчика и переложение рисков
Не каждое требование о реституции направлено на изъятие у ответчика материальной ценности. Некоторые иски затрагивают ситуацию, когда у ответчика истребуется лишь часть ценности. Есть как минимум два возражения, которые дают основания предположить, что предметом английского иска о реституции не всегда является переданное ответчику имущество. Иногда суд присудит истцу денежные средства, размер которых будет определен на основе общих правовых принципов. Такими возражениями являются «изменение положения ответчика» (change of position) и «перераспределение рисков» (passing on).
(i) Изменение положения ответчика
Возражение об изменении положения ответчика введено в английское право лордом Гоффом в деле Lipkin Gorman58. Это возражение было смоделировано по образцу § 818 (3) ГГУ, в соответствии с которым обязательство о реституции исключается в той мере, в какой ответчик более не считается обогатившимся. Немецкая судебная практика уточняет, что ссылаться на § 818 (3) ГГУ может лишь тот ответчик, который добросовестно получил вещь. Аналогично этому английское возражение об изменении положения ответчика требует, чтобы последний (как получатель некой ценности. — Прим. пер.) был добросовестным.
Условия защиты ответчика в данном случае несовместимы с чистой моделью кондикционного иска. Во-первых, возможность сужения предмета иска означает, что
56Ibid. P. 409 (лорд Hope).
57Cр. Meier и Zimmerman (см. выше прим. 52). Р. 565.
58См.: Lipkin Gorman (см. выше прим. 37). Р. 577–83.
175
Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2016
предметом иска не всегда является то, что было предметом исполнения. Возражение изменяет содержание предмета, а значит, сам иск. Во-вторых, факт недобросовестности препятствует применению возражения, а потому необходимо исследовать положение сторон, так что недействительность основания сама по себе не становится причиной реституции. С другой стороны, возражение вполне может быть применено в рамках actio de in rem verso, который рассматривается на основании менее формальных критериев.
Недавно Л. Смит опубликовал любопытный анализ применения возражения об изменении положения ответчика в рамках обширной работы по изучению взаимосвязи передачи ценности и требования о реституции59. Свои рассуждения он подкрепляет ссылками на авторитетные немецкие источники. Но все же немецкий институт неосновательного обогащения развивается по особому пути. Немецкое право безуспешно пыталось избавиться от иска по модели versio из института неосновательного обогащения, однако в английском праве дело обстоит не так. Смит не проводит различий между двумя разными требованиями о реституции, каждое из которых входит в институт неосновательного обогащения. Поэтому он испытывает трудности при объяснении некоторых дел, в которых нет прямой связи между сторонами реституции в том плане, что истец ничего не передавал ответчику напрямую или у ответчика есть действительное основание для удержания блага, полученного от третьего лица, возврата которого сейчас добивается «потерпевший». Затруднения Смита хорошо видны в следующей фразе: «…строгая ответственность (т.е. ответственность без вины. — Прим. пер.), базирующаяся на получении ценности получателем, не являющимся стороной отношений с истцом, структурно похожа на ответственность за правонарушение в том, что отсутствует связь между истцом и ответчиком при передаче ценности. Однако в ней нет элемента правонарушения, наличие которого необходимо для обоснования ответственности в соответствии с принципами корректирующей справедливости»60. Это действительно было бы так для исков, подобных condictio. Однако требование, смоделированное на основе actio de in rem verso, сохранило бы свою целостность как способ реституционной защиты даже в отсутствие прямой связи между истцом и ответчиком. Было бы достаточно наличия косвенной связи, как в деле Будье.
(ii) Перераспределение рисков
Второй аргумент в пользу существования в английском праве исков по модели versio можно сформулировать на основании того, что иногда истец вправе переложить риски убытков на третье лицо. Для кондикционной модели не имеет значения, уменьшены ли активы истца61. Для сравнения: иск по модели versio должен учитывать, что произошло с активами обеих спорящих сторон, следовательно, решение будет более сбалансированным.
59См.: Smith (см. выше прим. 13).
60Ibid. Р. 2169.
61Пример дела о соотношении переложения рисков с condictio, в котором итальянский суд не придал значения тому, что истец утратил имущество: Cassazione, 7 April 1986, № 2415 [1986] Foro italiano, I. 2187 (излишняя уплата налога).
176
Научный перевод
В деле Kleinwort Benson v. Birmingham City Council 62 (еще один спор о свопе) ответчик пытался избежать реституции, заявляя в свою защиту, что истец уже восстановил свое право путем заключения соглашений о хеджировании, т.е. он не понес те убытки, на компенсацию которых направлено его требование о реституции. Суд отклонил его возражение по двум причинам. Первая: вред не является необходимым условием этого иска. Вторая: наличие соглашений о хеджировании не касается иска в силу его отдаленности63. Позиция суда породила дискуссию. С одной стороны, Комиссия по совершенствованию права Англии и Уэльса64 рекомендовала использовать это возражение в спорах о переплате налогов. Такая точка зрения была поддержана в Финансовом акте 1997 г., в котором прямо поименовано право казны на возражение о переложении истцом рисков на другое лицо против иска о возврате излишне уплаченного налога65. С другой стороны, отдельные ученые66, соглашаясь с тем, что указанный подход хорош с теоретической точки зрения, отказывают ему в практической применимости, ибо точная оценка убытков невозможна, а факты переложения рисков являются зачастую слишком отдаленными и потому не могут служить основанием для возражения. Этот аргумент совпадает с подходом суда в деле Kleinwort Benson.
Мнение суда и ученых о том, что возражение о переложении рисков должно быть отклонено, основывается главным образом на политико-правовых аргументах. Например, аргумент об отдаленности используется для того, чтобы не учитывать доходы, которые, по мнению ответчиков, перекрывают потери. Действительно, во многих случаях бывает трудно определить, изменилось ли положение истца в связи с переводом убытков на третье лицо. Хотя это во многом вопрос доказывания67. Более того, когда суды указывают, что благо, которое должно компенсировать убытки, является чрезмерно отдаленным, они тем самым отклоняют возражение, опираясь на представление о справедливости. Справедливость должна действовать в отношении всех спорящих сторон.
При отклонении этого возражения суды используют аргументы, похожие на обоснования в исках по модели versio. Такой подход не лишен недостатков, ибо откло-
62См.: Kleinwort Benson v. Birmingham CC [1996] 4 A11 ER 733 (CA).
63Ibid. Р. 741 (лорд-судья Evans).
64См.: Law Commission, Restitution: Mistakes of law and Ultra Vires Public Authority Receipts and Payments, Report № 227 (1994), § 10.46 и 10.47, а также рекомендации № 20 и 21.
В Великобритании 50 лет назад была создана Комиссия по совершенствованию права Англии и Уэльса (Law Commission of England and Wales), в которую были приглашены ведущие университетские ученые, а также представители судебной системы и адвокатуры. Их задача заключалась в том, чтобы исследовать все отрасли правоприменения, выявлять проблемы и предлагать правительству и парламенту меры по их разрешению. Эта организация не является правительственной, независима, и ее цель — создавать позитивное право справедливым, современным, простым и как можно более эффективным. — Прим. пер.
65Cр. Value Added Tax Act 1994. Р. 80 (3) с дополнениями, внесенными Finance Act 1997. Р. 46.
66См.: M. McInnes «Passing on» in the Law of Restitution: A Re-Consideration» (1997) 19 Sydney L Rev 179– 210, особенно 199–203.
67Лорд-судья Evans справедливо заметил в Kleinwort Benson v. Birmingham (см. выше прим. 62). P. 743: «Я бы сказал, что в настоящем деле (курсив Ф. Жилио. — Прим. пер.) не прослеживается оснований для применения возражения о переложении рисков».
177
Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2016
нение возражения подкрепляет кондикционную составляющую иска о возврате обогащения: если возражение не имеет значения, то и наличие потерь не является предпосылкой иска, чего, собственно, и требует модель condictio. Отсюда возможны расхождения между тем, что говорится, и истинной природой иска. Подобные расхождения и объясняют тот факт, почему это возражение так трудно применить.
Фактически до того момента, пока это возражение не начинает рассматриваться в контексте двух составляющих неосновательного обогащения, оно представляется достаточно неопределенным. Смит, выделяющий лишь один иск для ситуаций неосновательного/несправедливого обогащения, не может объяснить переложение рисков в свете своей теории. Он отмечает: «…представляется, что обычная логика института неосновательного обогащения делает невозможной ссылку на возражение о переложении рисков. Появление этого возражения в контексте публичного права может быть объяснено исключительно тем, что затрагиваемые публичным правом дела не следуют обычной логике»68. Рассмотрение этого возражения с точки зрения двух основ института неосновательного обогащения дает ответ о его месте.
D. Типы обогащения
Важное сравнительно-правовое исследование немецкого и английского права обогащения по этому вопросу провел Г. Даннеманн69. Его основная идея сводится к следующему: в деле Moses v. Macferlan70 судья Мэнсфилд выделил два типа ситуаций, относящихся к неосновательному обогащению. Первый тип именуется негативным, в него включены случаи, когда обогащение имеется, однако не может взыскиваться в судебном порядке: например, требование уплаты долга, исковая давность по которому прошла. Второй называется позитивным, в него включены случаи, когда обогащение имеется и может взыскиваться в судебном порядке: такие как, возврат переданного по ошибке, случаи отпадения основания или применения насилия.
В то время как первоначальное правило, сформулированное судьей Мэнсфилдом, было основано на принципах равенства и справедливости, последующее развитие английского права демонстрирует отход от реституции, основанной на принципах добра и справедливости (ex aequo et bono), в пользу введения общего правила.
Английское общее правило основано на позитивном типе ситуаций и сводится к следующему: «…реституция невозможна, если требование не подпадает под один из типов ситуаций позитивного списка»71. Немецкое общее правило воспринимает подход «ситуаций негативного типа», согласно которому «обогащение является скорее неосновательным, нежели несправедливым... если только нет специфической юридической причины, почему оно (несправедливое обога-
68Smith (см. выше прим. 13). Р. 2155.
69См.: Dannemann (см. выше прим. 2).
70См.: Moses v. Macferlan (1760) 2 Burr 1005.
71Dannemann (см. выше прим. 2). Р. 1839.
178
72
73
74
75
76
Научный перевод
щение. — Прим. пер.) должно быть удержано»72. Как немецкая, так и английская система, попав под критику ученых и многообразие жизненных ситуаций, показывающих несправедливость некоторых решений, уменьшили значимость своих общих правил. В Германии это было сделано главным образом посредством систематизации, а в Англии — через политико-правовую интерпретацию.
Даннеманн признает разницу между «неосновательным» и «несправедливым» обогащением, которую он связывает с ролью правового основания при передаче вещей. Однако, по его мнению, понятие «правовое основание» не играет той же центральной роли, как в теории двух оснований института обогащения. Вследствие этого смещения концептуальных акцентов в его интерпретации два вида обогащения пересекаются лишь частично. Основной пункт различий состоит в определении общих принципов, составляющих реституционные требования. Даннеманн считает, что есть только одно правило в немецком праве и одно, отличное от него, правило в праве английском, в то время как в настоящем исследовании утверждается, что имеются два основных принципа, на которых основываются два разных реституционных требования, и на основе этих принципов можно выделить схожие конструкции в двух правовых системах, о которых идет речь. Кроме того, Даннеманн утверждает, что «всё немецкое право неосновательного обогащения зиждется на понятии правового основания»73. Однако, как было показано выше, не все иски из обогащения в немецком праве, которые относятся к институту неосновательного обогащения, на самом деле ими являются (хотя и многие). Еще одним элементом конфликта между позицией Даннеманна и двухкомпонентным подходом является довольно общее утверждение, согласно которому соображения справедливости, определяемые Даннеманном как «самое важное правило в деле Moses v. Macferlan»74, с развитием судебной практики постепенно теряют силу, уступая принятию позитивных типов ситуаций, допускающих возмещение. По мнению Даннеманна, английская правовая система отказалась от подхода, основанного на принципе справедливости, в пользу более формального. Однако правовые системы, которые выбирают только одну модель обогащения, основанную на строго формальном принципе (например, модель кондикции), не могут справиться с ситуациями, которые требуют более гибких средств защиты.
Действительно, Даннеманн признает, что «говорить об отсутствии соображений справедливости в праве неосновательного обогащения, которое сейчас сложилось в Англии и Германии, было бы преувеличением»75. Тем самым, он косвенно соглашается с тем, что положения о неосновательном обогащении в формальном кондикционном смысле не полностью охватывают этот институт. Он подкрепляет свою точку зрения, отмечая, что в целом в Европе все чаще признают политикоправовые доводы в качестве действенного инструмента для достижения справедливости76. Это утверждение совпадает с функцией, выполняемой иском по модели
Ibid. Р. 1840.
Ibid. Р. 1849.
Ibid. Р. 1840.
Ibid. Р. 1841.
Ibid. Р. 1848.
179
Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2016
versio, и подтверждает, что взятая отдельно кондикционная модель создаст «хромающее», неполноценное право обогащения. С другой стороны, Даннеманн определяет случаи, в которых решения по английскому праву очень напоминают реституцию исполненного в германском праве77. Как было показано выше, это требование в немецком праве является современной версией старого понятия condictio. И поэтому Даннеманн признает, что по крайней мере в некоторых областях английское право применяет кондикционную модель.
Е. Последние теоретические разработки
Прежде чем перейти к выводам, следует упомянуть некоторые значимые выступления на конференции, где право обогащения было рассмотрено в компаративистском ключе. Эта конференция78 может стать поворотным моментом в развитии доктрины английского права обогащения.
Одной из главных тем конференции стало противопоставление немецкого подхода, базирующегося на кондикционной модели, английскому, который традиционно требует присутствия «признака несправедливости» для возмещения: «...в английском праве... платеж подлежит возврату, если основание для его возврата может быть обосновано истцом»79. В английском праве истец должен доказать «признак несправедливости». Результаты конференции показывают, что, несмотря на существенные различия, которые всё еще есть в структуре обогащения в немецком и английском правопорядках, конкретные результаты отличаются меньше, чем можно предположить исходя из теоретических построений80.
Хорошим примером для сравнения будет возмещение в случае ошибки платежа или передачи. Ошибка в факте81, а теперь даже ошибка в праве82 является «признаком несправедливости». В своем исследовании С. Мейер применяет своеобразный правовой анализ83 доктрины ошибки. Во-первых, она доказывает, что понятие правового основания подразумевается в любом успешном требовании из обогащения, когда потерпевший совершил исполнение, ошибочно предполагая о наличии у него обязанности по оплате84. Из этого положения ученый делает вывод, что исполнимые в судебном порядке обязательства являются правовыми основаниями, а само существование обязательства упреждает требование из обогащения, осно-
77Ibid. Р. 1847.
78См.: Johnston и Zimmermann (eds), Unjustified Enrichment (см. выше прим. 3).
79Ibid. Р. 3–33, 5.
80«Залив сужается» (Ibid. Р. 29).
81См.: Kelly v. Solari (1841) 9 M&W 54.
82См.: Kleinwort Benson v. Lincoln CC (см. выше прим. 53).
83См.: S. Meier, «Unjust factors and legal grounds» в Unjustified Enrichment (см. выше прим. 3). Р. 37–75, 48.
84Ibid.
180
85
86
87
88
89
90
Научный перевод
ванного на ошибке. Через то, что она называет «анализ правового основания», автор приходит и к другому примеру требования из неосновательного обогащения (condictio-claim): право возвратить то, что было исполнено вследствие требований государственных органов с превышением ими полномочий85, — вопрос, подробно разработанный в деле Woolwich Building Society v. IRC 86. Кроме того, «анализ правового основания» используется С. Мейер, чтобы выявить те порочные договоры, которые в английском праве служат основанием для иска из обогащения. Такой анализ позволил выделить «некоторые типы порочных договоров, которые могут обеспечить правовую основу для предоставления, после того как заключены согласно всем необходимым формальностям»87.
Статья Т. Кребса берет начало из анализа правового основания, проведенного С. Мейер. В результате тщательного изучения дел по свопам Кребс устанавливает новое правило в английском праве, согласно которому «когда оплата производится на основании ничтожной сделки, возможна реституция»88. Он признает, что это правило хорошо подходит любой гражданско-правовой системе, применяющей кондикционный подход.
Объяснения Мейер и Кребса убедительны. Их результаты коррелируют с анализом, предпринятым в настоящей статье. Однако любой подход, построенный на немецком праве неосновательного обогащения, должен учитывать и те случаи перехода имущества, которые не являются следствием исполнения без правового основания, а потому condictio, основанная на предоставлении, в данном случае не применяется. Кребс отмечает, что «обращение к реституции в связи с отсутствием… «правового основания» вызывает путаницу… Возникнут проблемы, когда обогащение основано не на исполнении, но получено «иным способом», как, например, сказано в § 812 (1) ГГУ»89. И если принимать за основу немецкий подход, то приходится считаться с Nichtleistungskondiktion, или кондикционным подходом, основанным на неисполнении.
Как показано выше, Nichtleistungskondiktion является способом защиты, изобретенным немецкой правовой наукой. Чтобы избежать введения особого иска, немецкий законодатель расширил категорию кондикции, отказавшись от подхода римского права, применяющегося, между прочим, во Франции и Италии. Такое развитие событий принесло немало проблем немецкому праву и, в отличие от мнения Кребса90, не должно быть принято в английском праве.
Более приемлемое решение предложено П. Бирксом. Он анализирует роль иска по модели versio в английской системе. Его статья настолько связана с настоящим исследованием, что заслуживает отдельного рассмотрения.
Ibid. Р. 62–5.
См.: Woolwich Equitable Building Society v. IRC [1993] AC 70 (HL).
Meier (см. выше прим. 83). Р. 72.
T. Krebs, «In defence of unjust factors» (см. выше прим. 18). Р. 99–100.
Ibid. Р. 91.
Ibid. Р. 92.
181
Вестник экономического правосудия Российской Федерации № 12/2016
F. Косвенное* обогащение и иск по модели versio
П. Биркс предлагает модель возмещения при косвенном обогащении, основанную на иске по модели versio. Его аргументация основана на двух основных положениях. Первое сводится к тому, что «основание для возврата косвенного обогащения...
живет, как паразит, на основании для возврата обогащения от того, кто получил его непосредственно от истца»91. Это означает, что иск по модели vesio отклоняется, если у истца нет оснований требовать возврата имущества от того, кому оно было передано изначально. Такая ситуация возникает, например, когда он не мог предъявить иск к непосредственному получателю, потому что передал ему имущество на основании действительного договора.
Второе положение, поддерживающее теорию Биркса, — это аргумент о причинноследственной связи. Если доступен иск против непосредственно обогатившегося, то иск по модели versio к косвенно обогатившемуся лицу допустим, когда уместен следующий аргумент: «Вы не получили бы вашего обогащения от X, если бы X не обогатился за мой счет»92.
Все случаи, которые исходя из причинно-следственной связи дают основание для иска из обогащения, в равной степени приводят ко взысканию в рамках подхода, по которому институт обогащения базируется на двух основаниях. Напротив, такой подход также может затрагивать случаи, которые не охватываются моделью, основанной на причинно-следственной связи. Несмотря на то, что эти два подхода касаются одной области права и частично перекрывают друг друга, иски против косвенного обогатившегося лица обосновываются с помощью различных правовых принципов. Как правило, общий запрет обогащения, учитывающий двухкомпонентный подход, возводят к римскому юристу Помпонию93. Сформулированный им принцип звучит так: никто не должен обогащаться за счет другого. Однако это не строго формально юридический принцип. Это, скорее, оценочный принцип справедливости. А вот модель, предложенная Бирксом, теоретически звучит как строго юридическая: суды получат возможность возвращать имущество только при соблюдении определенных требований, позволяющих квалифицировать иски к третьему лицу как паразитические. Однако на практике нельзя забывать, что концепция правовой причинноследственной связи из-за своих отличий от естественной причинно-следственной связи по определению не может быть строго формально-юридической.
Как показывает Н. Уитти в своей значимой для систематизации работе, Биркс идет по хорошо проторенному пути. Уитти делится сравнительно-правовыми наблюдениями, показывающими, что общее правило, отрицающее ответственность в случае косвенного обогащения, часто обходят, когда имеется действительная сделка
в отношениях между тем, кто обогатился непосредственно, и тем, кто обогатился
* Обогащение, возникшее из-за действия третьего лица, на данном этапе автор начинает именовать косвенным обогащением. — Прим. пер.
91P. Birks, «At the expense of the claimant»: direct and indirect enrichment in English law» в Unjustified Enrichment (см. выше прим. 3). Р. 493–525, 496.
92Ibid. Р. 514.
93См. выше прим. 14 и относящийся к нему текст.
182
Научный перевод
косвенно, но нет юридических отношений между потерпевшим и лицом, обогатившимся непосредственно94.
Причинно-следственная связь и двухкомпонентный подход находят точки соприкосновения в тех случаях, когда одновременно могут быть применены подход, основанный на справедливости, и формально-юридический подход. Это происходит, например, в ситуациях, рассмотренных в § 816 (1) и 822 ГГУ. Параграф 816 (1) ГГУ гласит, что если лицо, не имеющее титула на вещь, безвозмездно распоряжается этой вещью и такое распоряжение является обязательным для обладателя титула, то сторона, получившая вещь безвозмездно, обязана по реституции возвратить ее. По мнению Биркса, иск в данном случае возможен, потому что право на вещь этой третьей стороны будто паразитирует на праве возврата полученного от непосредственно обогатившегося лица, у которого не было титула на вещь. Согласно двухкомпонентной теории иск возможен, потому что иное не будет соответствовать справедливости, которая информирует правовую систему, когда пострадавшему лицу пришлось понести потери.
Решение Биркса имеет большое преимущество в том, что исключает оценочный принцип справедливости из правового поля. Этот принцип вроде бы является характеристикой права, однако именно он вводит в правовую систему элемент неопределенности, который сам по себе является дестабилизирующим. Правовая концепция, стоящая за причинно-следственным подходом, — это принцип pacta sunt servanda («договоры должны соблюдаться»): право обогащения не должно подрывать договоры, имеющие юридическую силу95. Следуя этой логике, Биркс должен признать неверным «пресловутое»96 решение по делу Будье, так как оно удовлетворяло требование к косвенно обогатившемуся лицу, хотя договор между потерпевшим и непосредственно обогатившимся был действителен.
Причинно-следственный подход основан на концепции, которая сильно отличается от двухкомпонентного подхода. Основой последнего является идея о том, что никакая правовая система, базирующаяся на строгости и юридическом формализме, не может функционировать без минимальной гибкости, которая обеспечивается признанием и применением принципа справедливости. Подход Биркса не учитывает ситуации, решение которых строгими формально-юридическими методами приведет к несправедливым результатам. Он является совершенно негибким. Хотя попытка удержать принципы справедливости в очень жестких границах достойна одобрения, не всегда возможно полностью от этого отказаться. Таким образом, по мнению Биркса, если потерпевший не имеет права на иск к непосредственному получателю его имущества из-за истечения исковой давности, потерпевший не должен иметь возможности обойти истечение срока с помощью реституционного иска к конечному получателю, получившему имущество безвозмездно97. Соответ-
94См.: N. Whitty, «Rationality, nationality and taxonomy of unjustified enrichment» в Unjustified Enrichment (см. выше прим. 3). Р. 658–729, 717–18.
95См.: Birks (см. выше прим. 91). Р. 524.
96Ibid. Р. 513.
97Биркс (Ibid. Р. 524) отрицает возможность предъявления реституционного иска, когда отношения сторон возникли из договора.
183