§ 4. Отказ в одобрении сделки представителя без полномочия
Под отказом в одобрении (Verweigerung der Genehmigung) сделки представителя без полномочия понимается односторонняя сделка носителя имени <97>, которая непосредственно направлена на прекращение обоснованного сделкой представителя права ожидания. Носитель имени свободен в принятии решения об отказе в одобрении совершенной для него сделки, так же как и решения о даче на нее одобрения.
--------------------------------
<97> Отказ в одобрении, в том числе отказ в одобрении сделки представителя без полномочия, рассматривается как односторонняя сделка компетентного к одобрению лица и западноевропейскими цивилистами (см., напр.: Hellmann F. Vortrage uber das burgerliche Gesetzbuch fur das deutsche Reich. Allgemeiner Teil. Freiburg i. В.; Leipzig; Tubingen, 1897. S. 107; Tuhr A. Allgemeiner Teil des schweizerischen Obligationenrechts. Halbbd. 1. S. 320 mit Anm. 8; Larenz K. Allgemeiner Teil des deutschen burgerlichen Rechts. S. 473; Leptien U. Kommentar zu § 184. S. 1431; Larenz K., Wolf M. Op. cit. S. 969; Schramm K.-H. Kommentar zu § 177. S. 1772).
I. По мнению В.А. Рясенцева, отказ в одобрении сделки представителя без полномочия не является сделкой, потому что он направлен не на установление, изменение или прекращение прав и обязанностей, а на "недопущение возникновения правоотношения между представляемым и неуполномоченным представителем" <98>. Это мнение ошибочно. Во-первых, оно не учитывает, что отказывающий в одобрении носитель имени желает предотвратить не возникновение какого-то правоотношения с представителем без полномочия, а вступление для себя в силу его сделки с третьим лицом. Во-вторых, отрицая правосделочную природу отказа в одобрении, В.А. Рясенцев, очевидно, опирается на то обстоятельство, что при его совершении носители имени практически не используют специальную терминологию, связанную с конструкцией сделки представителя без полномочия, в частности не говорят о своем намерении прекратить возникшее из нее право ожидания. Однако закон и не требует использования этой терминологии. Характеристика отказа в одобрении как сделки определяется его направленностью на вызывание правового последствия, которое относится к области гражданского права и наступает не только потому, что закон связывает его с совершением отказа, а в первую очередь потому, что носитель имени желает его наступления <99>.
--------------------------------
<98> Рясенцев В.А. Представительство и сделки в современном гражданском праве. М., 2006. С. 431.
<99> О понятии сделки см.: Enneccerus L., Nipperdey H.C. Op. cit. Halbbd. 2. S. 576; Larenz K., Wolf M. Op. cit. S. 431 ff.; Агарков М.М. Понятие сделки по советскому гражданскому праву // Советское государство и право. 1946. N 3-4. С. 41 - 55; Гражданское право / Под ред. А.П. Сергеева. Т. 1. С. 434, 437 - 439 (автор параграфа - Е.А. Крашенинников).
II. Волеизъявление отказывающего в одобрении носителя имени нуждается в получении представителем без полномочия или третьим лицом <100>. Как односторонняя сделка, которая призвана внести определенность в правовое положение третьего лица, отказ в одобрении является безотзывным <101>, <102> и не может совершаться под отлагательным или отменительным условием. Будучи непосредственно направленным на прекращение права ожидания, отказ представляет собой распорядительную сделку, через которую устраняется возможность вступления в силу сделки представителя без полномочия <103>.
--------------------------------
<100> Hellmann F. Vortrage uber das burgerliche Gesetzbuch fur das deutsche Reich. Allgemeiner Teil. S. 107; Leptien U. Kommentar zu § 184. S. 1431.
<101> Enneccerus L., Nipperdey H.C. Op. cit. Halbbd. 2. S. 787. Anm. 9; Schmidt K. Beseitigung der schwebenden Unwirksamkeit durch Verweigerung einer Genehmigung // Archiv fur die civilistische Praxis. 1989. Bd. 189. S. 1, 3 ff.; Flume W. Op. cit. S. 900; Roller A. Op. cit. S. 333; Palm H. Kommentar zu § 177. S. 516; Bork R. Allgemeiner Teil des Burgerlichen Gesetzbuchs. Tubingen, 2006. 2 Aufl. S. 645.
<102> Поэтому одобрение сделки представителя без полномочия, исходящее от носителя имени, который однажды уже отказался ее одобрить, не проявляет никакого действия. Но если носитель имени ранее заявил, что он временно воздержится от дачи одобрения или отказа в нем, и теперь одобряет сделку, то ее правовое последствие наступает непосредственно для носителя имени, так как его заявление о временном воздержании не является отказом в одобрении (см.: Tuhr A. Der allgemeine Teil des deutschen burgerlichen Rechts. Bd. 2. Halfte 2. S. 246).
<103> "Если представляемый отказывает в одобрении, то сделка представителя становится окончательно недействительной" (Schemer K.O. BGB - allgemeiner Teil. Munchen, 1995. S. 271). "Отказ в одобрении есть... волеизъявление, которое направлено на то, чтобы оставить недействительной сделку, заключенную без полномочия" (Schramm K.-H. Kommentar zu § 177. S. 1772).
III. Если во время состояния подвешенности третье лицо предлагает носителю имени одобрить сделку представителя без полномочия, то в соответствии с п. 3 ст. 183 ГК РФ молчание носителя имени, последовавшее за этим предложением в течение разумного срока, приводит к тому же правовому последствию, что и его отказ в одобрении. Таким образом, закон связывает с указанными предложением и молчанием прекращение обоснованного сделкой представителя права ожидания и, стало быть, наступление ее окончательной недействительности для носителя имени.
Предложение третьего лица одобрить сделку представителя без полномочия совершается с целью стимулирования носителя имени к принятию им решения об одобрении или отказе в одобрении этой сделки <104>, <105>. По своей правовой природе оно является сделкоподобным действием (geschaftsahnlich Handlung) <106>, т.е. действием, правовое последствие которого определяется не волей действующего лица, как это имеет место при сделке, а законом и наступает независимо от того, желает ли его наступления это лицо или нет <107>. В связи с содержащимся в таком предложении обнаружением воли к нему могут применяться по аналогии некоторые предписания, предусмотренные для сделок, в частности предписания о получении волеизъявления и дееспособности <108>.
--------------------------------
<104> Larenz K. Allgemeiner Teil des deutschen burgerlichen Rechts. S. 573.
<105> Ввиду отсутствия такой цели нельзя рассматривать как предложение об одобрении адресованное носителю имени сообщение третьего лица о заключении им договора с представителем без полномочия, которого это лицо по ошибке считает настоящим представителем носителя имени (см.: Leptien U. Kommentar zu § 177. S. 1380).
<106> Larenz K., Wolf M. Op. cit. S. 437, 937; Jauernig O. Vorbemerkungen zu § 104 // Jauernig O. Burgerliches Gesetzbuch. 9 Aufl. Munchen, 1999. S. 43; Schramm K.-H. Kommentar zu § 177. S. 1765; Heinrichs H. Uberblick vor § 104 // Palandt O. Burgerliches Gesetzbuch. Kurzkommentar. 66 Aufl. Munchen, 2007. S. 73 f.
<107> Enneccerus L., Nipperdey H.C. Op. cit. Halbbd. 2. S. 577; Гражданское право / Под ред. А.П. Сергеева. Т. 1. С. 434 (автор параграфа - Е.А. Крашенинников).
<108> ГК РФ не содержит общих предписаний о получении волеизъявления, в силу чего здесь находят соответствующее применение посвященные заключению договора предписания п. 1 ст. 433 и абз. 1 п. 2 ст. 435 ГК РФ, согласно которым волеизъявление, адресованное другому лицу, как правило, должно быть им получено и вызывает желаемое изъявившим волю правовое последствие в момент получения этого волеизъявления. Если носитель имени, которому третье лицо предложило одобрить сделку представителя без полномочия, является недееспособным, то предложение об одобрении, так же как и нуждающееся в получении волеизъявление, считается полученным в момент его поступления к законному представителю адресата; в этом случае только молчание законного представителя служит второй предпосылкой прекращения состояния подвешенности (см.: Larenz K., Wolf M. Op. cit. S. 937).
Молчание в ответ на предложение третьего лица об одобрении сделки представителя без полномочия есть не молчаливое волеизъявление носителя имени, а его нормированное молчание (normiertes Schweigen) <109>, т.е. молчание, с которым закон связывает правовое последствие, которое было бы вызвано соответствующим волеизъявлением, независимо от того, каким образом молчание оценивается или должно оцениваться сторонами в каждой конкретной ситуации <110>. Поэтому носитель имени, заблуждавшийся о значении своего молчания, не вправе его оспорить <111>; допустимость оспаривания здесь противоречила бы преследуемой законом цели внесения окончательной определенности в правовое положение третьего лица <112>.
--------------------------------
<109> Larenz K. Allgemeiner Teil des deutschen burgerlichen Rechts. S. 573; Pawlowski H.-M. Allgemeiner Teil des BGB. 5 Aufl. Heidelberg, 1998. S. 368.
<110> О нормированном молчании, именуемом в литературе также "молчанием вместо волеизъявления", "молчанием с действием волеизъявления" или "фингированным волеизъявлением", см.: Larenz K. Vertrag und Unrecht. Hamburg, 1936. Teil 1. S. 67 ff.; Gotz D. Zum Schweigen im rechtsgeschaftlichen Verkehr. Ein Beitrag zur Problematik von Verkehrsstorungen durch Untatigkeit, dargestellt insbesondere am Beispiel des Schweigens auf Formularbedingungen und Bestatigungsschreiben. Berlin und Zurich, 1968. S. 80 ff.; Larenz K., Wolf M. Op. cit. S. 547 ff.; Palm H. Vorbemerkung zu § 116 // Erman W. Burgerliches Gesetzbuch. Handkommentar. 10 Aufl. Munster und Koln, 2000. Bd. 1. S. 263; Heinrichs H. Einfuhrung vor § 116 // Palandt O. Burgerliches Gesetzbuch. Kurzkommentar. 66 Aufl. Munchen, 2007. S. 86 f.; Крашенинников Е.А., Байгушева Ю.В. Заключение договора // Вестник ВАС РФ. 2013. N 5. С. 84 - 85. Прим. 114.
<111> Enneccerus L., Nipperdey H.C. Op. cit. Halbbd. 2. S. 647; Larenz K. Allgemeiner Teil des deutschen burgerlichen Rechts. S. 572.
<112> Larenz K., Wolf M. Op. cit. S. 937.
IV. В силу абз. 1 п. 1 и п. 3 ст. 183 ГК РФ при отказе носителя имени в одобрении сделки представителя без полномочия или истечении разумного срока после получения им предложения одобрить сделку она считается совершенной от имени самого представителя <113>. Предписания этих пунктов, направленные на защиту третьего лица, которое при совершении сделки доверилось утверждению представителя о наличии у него полномочия, не применяются к сделкам, совершенным недобросовестным третьим лицом. В отношении таких сделок сфера действия указанных предписаний подвергается телеологической редукции, ибо тот, кто знает или должен знать, что совершает сделку с представителем без полномочия, по собственной воле идет на риск отказа в ее одобрении и, следовательно, не подлежит защите <114>, <115>.
--------------------------------
<113> Неодобренная сделка субститута без полномочия должна признаваться совершенной им от своего имени.
<114> Абзац 3 § 179 BGB и п. 3 ст. 130 Закона об общей части Гражданского кодекса Эстонии исключают защиту недобросовестного третьего лица через признание представителя стороной совершенной им сделки, когда они предписывают, что в случае отказа в ее одобрении представитель "не несет ответственности", если третье лицо знало или должно было знать об отсутствии полномочия.
<115> Сделка недобросовестного третьего лица с представителем без полномочия приближается к сделке, при совершении которой представитель утверждает не о наличии полномочия, а о наступлении обстоятельства, которое должно было повлечь, но, возможно, не повлекло возникновение полномочия (например, предъявляет третьему лицу письмо носителя имени и предлагает решить, следует ли рассматривать выраженное в нем волеизъявление в качестве уполномочия или нет). Так как в этой ситуации третье лицо осознает вероятность того, что оно имеет дело с представителем без полномочия, то при отсутствии последнего и отказе носителя имени в одобрении сделка не может считаться совершенной для самого представителя (см.: Hupka J. Die Haftung des Vertreters ohne Vertretungsmacht. Ein Beitrag zur Lehre von der Vertretung in Rechtsgeschaften. Leipzig, 1900. S. 183; Tuhr A. Der allgemeine Teil des deutschen burgerlichen Rechts. Bd. 2. Halfte 2. S. 447 mit Anm. 83).
Признавая неодобренную сделку добросовестного третьего лица с представителем без полномочия совершенной последним от своего имени, законодатель тем самым говорит, что в данном случае между ними ex lege возникает обязательственное отношение, состоящее из прав и обязанностей, аналогичных правам и обязанностям, на установление которых была направлена сделка. Вследствие этого правовое положение в принципе обсуждается так, как если бы третье лицо и представитель заключили подобную сделку в качестве обычных контрагентов. Применительно к взаимному договору сказанное означает, что каждый из них вправе требовать от другого совершения предусмотренного сделкой предоставления; но представитель должен совершить свое предоставление первым.
На случай, если представитель без полномочия окажется нежелательной для добросовестного третьего лица стороной возникающего между ними обязательственного отношения, п. 3 ст. 183 ГК РФ наделяет такое лицо правом отказаться от входящих в это отношение прав и обязанностей, или, по терминологии ГК, отказаться от сделки с представителем без полномочия. Являясь субъективным гражданским правом на свое поведение, это право осуществляется через одностороннее волеизъявление третьего лица, нуждающееся в получении представителем, который при этом должен возместить третьему лицу причиненные убытки (п. 3 ст. 183 ГК РФ).
В абз. 1 п. 1 и п. 3 ст. 183 ГК РФ закреплена правовая идея, что действующий от чужого имени несет риск отсутствия у него полномочия. Поэтому предусмотренные этими пунктами правовые последствия наступают независимо от осведомленности представителя о совершении им сделки в качестве неуполномоченного лица. Такое решение de lege lata представляется несправедливым по отношению к представителю, который даже при проявлении им крайней осторожности не в состоянии понять, что у него отсутствует полномочие, например, по причине внешне не различимого для него психического расстройства уполномочившего его носителя имени. Этот представитель заслуживает снисхождения, которое могло бы выразиться в возложении на него обязанности к возмещению добросовестному третьему лицу только реального ущерба или даже в полном освобождении представителя от обязанностей перед третьим лицом.
Если представитель без полномочия в силу своего возраста ограничен в сделкоспособности и его законный представитель не дает согласия на совершаемую им сделку <116>, то интересы представителя без полномочия обеспечиваются за счет интересов добросовестного третьего лица. Как следует из абз. 1 п. 1 и п. 3 ст. 183 ГК РФ, взятых в связи с п. 1 ст. 26 ГК РФ, не одобренная носителем имени сделка не считается заключенной для несовершеннолетнего представителя без полномочия, потому что по сравнению с третьим лицом он является более слабым участником регулируемых гражданским правом отношений.
--------------------------------
<116> Поскольку это согласие означает согласие с принятием несовершеннолетним на себя риска отсутствия власти к представительству, оно может быть дано законным представителем и без упоминания в нем о выступлении несовершеннолетнего в качестве неуполномоченного лица (см.: Tuhr A. Der allgemeine Teil des deutschen burgerlichen Rechts. Bd. 2. Halfte 2. S. 450 mit Anm. 103; Leptien U. Kommentar zu § 179 // Soergel H.Th. Burgerliches Gesetzbuch. Kommentar. 12 Aufl. Stuttgart; Berlin; Koln; Mainz, 1987. Bd. 1. S. 1390; Schramm K.-H. Kommentar zu § 179 // Munchener Kommentar zum Burgerlichen Gesetzbuch. 4 Aufl. Munchen, 2001. Bd. 1. S. 1788; Heinrichs H. Kommentar zu § 179 // Palandt O. Burgerliches Gesetzbuch. Kurzkommentar. 66 Aufl. Munchen, 2007. S. 189).
V. Проблематика отказа в одобрении договора представителя без полномочия связана с проблематикой ответственности за culpa in contrahendo <117>, т.е. ответственности, которая возникает при нарушении предусмотренной п. 3 ст. 1 и п. 2 ст. 6 ГК РФ регулятивной обязанности к добросовестному ведению преддоговорных переговоров и представляет собой обязанность к возмещению убытков. Если в одобрении отказано (или считается, что в нем отказано), то решение вопроса о возмещении убытков, причиненных третьему лицу вследствие недобросовестности представителя, состоящей в виновном умолчании им об отсутствии полномочия на подготавливаемый договор, зависит от того, привлекал ли носитель имени представителя для заключения этого договора или нет. В первом случае, например, когда носитель имени дал представителю поручение совершать любые сделки по поводу принадлежащей ему недвижимости, но не уполномочил его на совершение этих сделок, по аналогии со ст. 403 ГК РФ, носитель имени должен возместить третьему лицу убытки, несмотря на то что он не одобрил договор представителя без полномочия <118>, <119>; во втором случае, стало быть, когда нет ни поручения, ни уполномочия, представитель отвечает за culpa in contrahendo. После осуществления притязания на возмещение убытков, предусмотренного п. 3 ст. 183 ГК РФ, третье лицо может требовать их возмещения как потерпевший партнер по преддоговорным переговорам лишь в части, которая превышает размер этого притязания.
--------------------------------
<117> О проблематике ответственности за culpa in contrahendo см.: Ihering R. Culpa in contrahendo oder Schadenersatz bei nichtigen oder nicht zur Perfektion gelangten Vertragen // Jahrbucher fur die Dogmatik des heutigen romischen und deutschen Privatrechts. 1861. Bd. 4. S. 1 ff.; Herz E. Culpa in contrahendo nach heutigem Recht in rechtsvergleichender Darstellung. Berlin, 1935; Ballerstedt K. Zur Haftungflir culpa in contrahendo bei Geschaftsabschluss durch Stellvertreter // Archiv fur die civilistische Praxis. 1950/51. Bd. 151. S. 501 ff.; Welser R. Op. cit. S. 56 ff.; Larenz K. Bemerkungen zur Haftungflir culpa in contrahendo // Festschrift fur Kurt Ballerstedt. Berlin, 1975. S. 397 ff.; Crezelius G. Culpa in contrahendo des Vertretetrs ohne Vertretungsmacht // Juristische Schulung. 1977. S. 796 ff.; Schmitz E. Dritthaftung aus culpa in contrahendo. Berlin und Munchen, 1980; Крашенинников Е.А., Байгушева Ю.В. Обязанности при ведении преддоговорных переговоров // Вестник ВАС РФ. 2013. N 6. С. 82 - 93.
<118> При этом обязанность носителя имени к возмещению убытков не обусловливается виновным неисполнением им обязанности к добросовестному ведению преддоговорных переговоров. Следовательно, эта обязанность служит не мерой ответственности носителя имени, а мерой защиты охраняемого законом интереса третьего лица в восстановлении его имущественного положения.
<119> Если субститут виновно умалчивает об отсутствии у него полномочия на подготавливаемый договор, а носитель имени затем отказывает в одобрении этого договора, то третье лицо может требовать возмещения убытков от носителя имени как стороны будущего договора, привлекшей для ведения переговоров недобросовестного исполнителя, только если носитель имени предусмотрел возможность передоверия в своих указаниях представителю. Ввиду того что при поддоверии стороной подготавливаемого договора на "логическую" секунду становится представитель, привлекающий субститута для заключения договора, третье лицо здесь вправе требовать возмещения причиненных ему недобросовестным субститутом убытков также и от представителя.