1837

в узком смысле обозначает только ту часть психических процессов человека, которая, будучи облечена в языковую оболочку, оказалась осознанной.

8. Информационно-регулятивный характер сознания

С точки зрения содержательной, общей теории информации, сознание — это не что иное, как своеобразный информационный процесс, свойство и связь управляющей системы, в роли которой выступает мыслящий субъект, с управляемой внешней (природной и социальной) средой.

8.1. Двойная детерминация психических процессов

Сознание и внешняя деятельность человека, его поведение определяются как получаемой извне свободной информацией, так и всей накопленной в фило- и онтогенезе связанной информацией мозга (а также материальными и духовными потребностями человека в данный момент). Обе эти детерминанты — внешняя и внутренняя, экзогенная и эндогенная — находятся в такой неразрывной связи, что разделить их можно лишь мысленно. Больше того, свободная информация,— как важнейшая сторона воздействия внешнего мира на органы чувств,— постепенно, путем научения превращается в связанную информацию мозга, так что мозг человека оказывается средоточением и биологических, и социальных факторов. Для философской науки особый интерес представляет то обстоятельство, что материальная основа сознания заключается не только в нервных процессах мозга, но и в общественнопредметной деятельности человека. Эти две детерминанты сознания, разумеется, не тождественны естественным и социальным основам его, так как в нервных структурах взрослого

113

человека в какой-то мере отражены, «закодированы» и общественные условия существования людей.

Отметим одну деталь терминологического характера. Ино-

гда субъективное отождествляют с идеальным, а объективное

— с материальным. То, что субъективное всегда идеально, ни у кого не вызывает сомнений. Сводить же идеальное к субъективному представляется ошибочным: даже в мозгу мыслящего субъекта идеальное суть сплав объективного и субъективного. Кроме того, существуют формы общественного сознания (наука, например), когда «мертвая» информация («память» общества) считается «объективной», хотя идеальное содержание при этом не тождественно выражающим его материальным знакам. Наконец, нельзя психические процессы животного безоговорочно зачислять в разряд субъективных, хотя не приходится сомневаться, что они по природе своей нематериальны, идеальны.

Точно так же не совпадают полностью понятия «материальное» и «объективное»: материальное всегда объективно, но объективное нельзя сводить к материальному. Короче говоря, пары категорий «объективное — субъективное», «материальное — идеальное» характеризуют соответствующие свойства как бы в различных ракурсах и полностью не совпадают. При этом термины «субъективное» и «объективное» используются в двояком смысле: субъективное предполагает и идеальность, и зависимость содержания мыслей человека от его общемировоззренческой позиции, уровня научной подготовки, а объективное — и независимость внешней реальности от познания ее человеком, и известную независимость содержания объективной истины от человека и человечества.

Отражение в мозгу не является зеркальным, психическое не сводится к гносеологическому образу, а включает в себя целый ряд эмоционально-волевых компонентов: эмоции, интуицию, психическую установку, иерархию целей и т. п. В силу этого мозг и сознание человека обладают значительно

114

большей относительной самостоятельностью, чем любое техническое устройство и его информационные процессы. Особенно хорошо это видно в случаях, когда, даже закрыв глаза и уши (так что внешняя информация почти не поступает), человек способен продуцировать новую информацию. Имеет смысл говорить даже об относительной самостоятельности мышления во всем комплексе психических процессов.

Надо сказать, что роль субъективного и объективного факторов в формировании психического образа далеко не равнозначна. Ведущим источником психического выступает объективная реальность, и в этом смысле мозг является лишь необходимым условием формирования образа (да и сам он есть результат длительного исторического развития материи, результат отражения в широком смысле слова). Вместе с тем, если говорить о качественном своеобразии психических процессов, человек выступает ведущей и активной стороной в системе «субъект — объект» (никакое воздействие на предметы неорганической природы не в состоянии породить психическое). Последнее тем более очевидно, если учесть упомянутую возможность самостоятельной (вне видимой связи с поступающей извне информацией) выработки информации человеком.

Итак, психический образ детерминирован не только воздействиями внешнего мира, но и предшествующим опытом субъекта, потребностями и состоянием его организма. Он есть, грубо говоря, результат и процесс актуализации ранее накопленной в нервных связях мозга связанной информации. В этом отношении в мозгу развертываются процессы, напоминающие внутриклеточные, поскольку в геноме живой клетки тоже происходит считывание определенной части генетической информации, необходимой и достаточной для адекватного моделирования внешней среды, а в итоге активного приспособления к ней.

Приведенная аналогия, как и всякая другая, конечно, приблизительна. Однако современная психология и физиология

115

высшей нервной деятельности (работы П. К. Анохина, Н. А. Бернштейна, И. С. Беритова и др.) вступают в период известной переоценки ценностей в том смысле, что в них происходит процесс смещения представлений в сторону признания большей активности и относительной самостоятельности сложного по своей структуре духовного мира человека и его мозга. В генетике подобный процесс в основном уже завершен, и понятия гена и генотипа заняли свои ключевые позиции в биологической науке. Впрочем, в психологии это оказывается делом более сложным, и здесь особенно важно не допускать упрощенчества.

Признание двойной детерминации психических процессов

имеет огромное методологическое значение для всех наук ме- дико-биологического цикла. Разумеется, принцип отражения

—важнейший принцип деятельности мозга; но необходимо различать, по меньшей мере, три временных плана отражения

—в филогенезе, онтогенезе и конкретной ситуации. Имевшее место в ряде научных работ смешение этих планов, в результате которого психическое фактически рассматривалось только как отражение конкретной ситуации, давало известные негативные последствия, результатом которых являлась недооценка наследственной природы ряда заболеваний, роли генотипа в формировании фенотипа и т. д. и т. п. Короче говоря, оно способствовало распространению «наивного реализма», упрощенных, механистических представлений об очень сложных процессах отражения. Поясним эту мысль.

Сознание, с одной стороны, есть итог онтогенеза (а в ка- кой-то мере и филогенеза) духа, результат, грубо говоря, отражения различного рода воздействий, воспринимавшихся субъектом за время его жизни, и одновременно суть результат отображения конкретной ситуации, а также выражение потребностей, состояния организма, т. е. некоторая результирующая прошлого и настоящего. Потому-то под сознанием и понимается не только гносеологический образ объекта, ситуа-

116

ции внешнего мира, но вся совокупность психических процессов. Иначе говоря, отражение — это и непосредственное, и обобщенно-опосредованное, и результат воздействия конкретной ситуации, и проявление всей духовной истории конкретного индивида (в определенной степени общества). Последнее означает, что субъект воспринимает объект через призму своих представлений, в известном смысле накладывая при этом на него сеть сформировавшейся в онтогенезе духа системы логических категорий, осуществляя определенную внутреннюю интенцию (направленность на объект), давая оценку отображаемым явлениям, важнейшим результатом которой являются эмоции.

8.2. Роль принципа обратной связи в осуществлении психической деятельности

Утвердившаяся в нашей философской литературе вышеприведенная формулировка сознания на современном этапе развития науки, на наш взгляд, может быть конкретизирована, дополнена, ибо в ней не отмечается одна из весьма существенных черт идеального, которую подметила кибернетика. Остановимся на этом подробнее, не вынося за скобки идеального те психические процессы, которые развертываются в мозгу животного.

В учете принципа обратной связи нам видится условие более глубокого понимания сознания. Только такой подход дает возможность правильно истолковать психические явления, утверждая при этом основополагающий принцип единства сознания и действия. В противном случае остается непонятным, почему психическое, будучи свойством физиологического, выходит за пределы последнего (В. В. Орлов), почему субъективный образ несводим к соответствующей нервной модели мозга (А. М. Коршунов), и возникают ошибочные концепции, отрицающие наличие идеального в онтологическом аспекте 185. Учет принципа обратной связи позволяет лучше понять при-

117

роду и сущность идеального (Л. И. Пахарь). Идеальное в широком смысле целесообразно определять как функцию мозга,

отражение бытия, регулятор поведения организма в конкретной ситуации.

У человека дело обстоит значительно сложнее. «Животное всю жизнь остается самым узким практиком-утилитаристом, а человек уже в детстве начинает быть теоретиком». Человек на основе прошлого опыта способен мысленно создавать ситуацию, которая только еще должна быть, мысленно оперировать окружающими предметами, не обязательно опредмечивая свои мысли. Эта знаковая деятельность возникает благодаря инте- риоризации—перенесению внешней деятельности в свернутом виде «во внутренний план» (П. Я. Гальперин, Ж. Пиаже). Формирование цели, плана, информационной «модели потребного будущего», достижению которых подчиняется вся деятельность человека, и обусловливает регулятивный характер сознания, его очевидную активность.

Существенно, что сознание, мышление в частности, предполагает изготовление орудий труда и их последующее использование. Но само изготовление орудий труда требует выхода человека за пределы биологической ситуации, т. е. предполагает способность к абстрактному мышлению. На первый взгляд, возникает порочный круг: мышление есть результат общественного труда, а такой труд в свою очередь предполагает изготовление орудий труда и, следовательно, понятийное мышление. Однако подобная проблема «курицы и яйца» логически вполне разрешима, если учесть трехплановость отражения иметь в виду, что внешняя предметная деятельность постепенно со временем привела на основе совершенствования сигнализации к выработке системы идеальных значений, к появлению способности абстрактно мыслить, так что любой трудовой акт впоследствии стал предварительно формироваться в голове как идеальная «модель потребного будущего». Человек научился мысленно воспроизводить структуру своей деятель-

118

ности (а через нее и структуру самих объектов), практический анализ становился умственным: повторяясь миллиарды раз, практика как бы фокусировалась, концентрировалась в формулах логики.

В интериоризации внешнепредметной деятельности чело-

века— суть и тайна генезиса мышления и причина относительной самостоятельности психических процессов. Некоторое подобие этой интериоризации мы находим у обладающих психикой животных, формирующиеся в конкретной ситуации биологические цели которых тоже представляют собой идеальное в широком смысле слова. Однако в отличие от обычной деятельности высшего животного изготовление орудий труда человеком не ведет к непосредственному удовлетворению биологических потребностей и предполагает такое (мысленное) предвосхищение результатов действий, которое выходит за рамки конкретной биологической ситуации (Ф. И. Георгиев). К тому же сознание человека в отличие от животной психики предполагает осознанность отображения и, как известно, не возникает у новорожденного при отсутствии возможности общения его с людьми. Иначе говоря, способность мыслить формируется только в социальной среде. Вместе с тем следует отметить, что никакое животное нельзя обучить понятийному мышлению, так как у него иная, чем у человека, организация мозговых структур.

Психический образ предметен, содержание его в общем и целом совпадает с отображаемыми объектами реальной действительности. Значит, вещественно-энергетическая сторона мозговых процессов оказывается снятой, элиминированной, и в этом смысле чувственный образ есть свойство всей системы управления «субъект — объект», сознание как бы выносится за пределы головы, хотя и нельзя согласиться с категорическим утверждением на этот счет. Конечно, предметную деятельность человека в значительной мере регулирует внешняя среда через свое идеальное «инобытие», в котором она отобра-

119

жается (в этом заключается функциональная роль образа, «замещающего» объект). Однако все это не дает оснований считать психическое вынесенным за черепную коробку в буквальном смысле: образ не привязан к отображаемому объекту. И вообще неправомерно жестко ставить вопрос о локализации сознания, имея в виду его функциональный характер (А. М. Коршунов, В. Холличер).

Несколько слов о гносеологических причинах упрощенного толкования понятия сознания.

В ходе анализа изучаемого явления человек мысленно огрубляет элементы последнего. Чтобы изучить отдельное явление, его надо предварительно вырвать из общей связи, разъединить нераздельное.

Субъект мысленно отрывается от познаваемого им объекта, и его сознание рассматривается только в плане отражения, а не в плане активной предметной деятельности, когда оно выступает регулятором последней. Иначе говоря, взаимодействие по принципу обратной связи, по существу, не учитывается, что является главной причиной последующей ошибочной субстанциализации сознания.

Мозг, даже кора мозга, мысленно изолируется от остальной части центральной нервной системы и человека в целом, рассматриваясь как единственный материальный субстрат сознания. Двусторонние информационные связи коры с подкоркой и другими органами тела опять-таки не учитываются.

Во временном отношении сознание часто рассматривается только как результат, итог, а не процесс, олицетворяющий собой диалектическое единство прерывного и непрерывного во времени.

Все эти огрубления в итоге сводятся к фактической недооценке динамики взаимодействия субъекта с объектом, точнее, к игнорированию принципа обратной связи, который выражает момент непрерывности и направленности регулятивных про-

цессов в системе «субъект — объект», целостность деятельно-

120

сти, ее целесообразную упорядоченность и системный характер.

Остается проблема объяснения регуляции физиологических процессов психическими. Эта проблема, на наш взгляд, не может быть зачислена целиком по ведомству философии. Решение ее прежде всего дело частных наук, среди которых не последнюю роль сыграют, по-видимому, зоопсихология, гистохимия, биофизика, биохимия, биокибернетика, нейрофизиология, психиатрия, этология и экология. Однако можно утверждать, что, будучи регулятором деятельности организма, психические образы и планы (в том числе и у животного, разумеется) должны оказывать и действительно оказывают направляющее воздействие на физиологические процессы мозга, а через последние — в необходимой степени на все остальные органы тела, соматические процессы организма.

Итак, психические формы отражения и регуляции оказываются наиболее эффективными в живой природе, так как идеальное, психические образы дают возможность корректировать действия животного в зависимости от изменения конкретной ситуации, т. е. более оперативно.

8.3. Индивидуальное и общественное сознание как регуляторы поведения людей

Как было показано выше, у обладающего психикой высшего животного образы и планы (биологические цели) выступают идеальными по своей природе регуляторами поведения организма в конкретной ситуации. Выполняя служебную роль, психические процессы не могут не быть идеальными прежде всего потому, что в образах, выступающих в функции «замещения» объекта, не должно быть ни грана вещества или какихлибо материальных компонентов мозга, который является материальным субстратом психики, ни, разумеется, вещества са-

121

мого отображаемого объекта (психический образ, скажем, стола не предполагает наличие в мозгу самого этого стола).

Мышление — это всегда знаковая деятельность, которая в конечном итоге является результатом интериоризазации внешней предметной деятельности в сокращенном и свернутом виде. А такая деятельность в силу некоторой самостоятельности по отношению к отображаемой конкретной ситуации часто продолжительное время осуществляется без какихлибо видимых действий со стороны мыслящего субъекта. В этих условиях невозможно сделать заключение о содержании мыслительных процессов другого человека, поскольку мысль его не объективируется в звуках речи или знаках письма, а сознание не опредмечивается в процессах трудовой деятельности.

Как видим, идеальное (в узком смысле) иногда некоторое время не выступает регулятором в явном виде, в то время как у животного относительная самостоятельность психических процессов выражена значительно слабее, а регулятивная функция психики — очевиднее, ярче (в соответствующей биологической ситуации, во всяком случае).

И тем не менее главное назначение сознания в итоге тоже заключается в регуляции поведения людей, в управлении их многогранной и сложной деятельностью, хотя использование вырабатываемой социальной информации в процессах такого управления, как правило, и отдалено множеством промежуточных звеньев и опосредствующих факторов. Процесс познания человеком окружающего мира, в конце концов, не является самоцелью, а служит средством последующего активного преобразования природы и общества.

Итак, регулятором выступает не только индивидуальное сознание. Общественное сознание во всех своих формах и подразделениях, являясь итогом общественного познания и практики человечества, тоже выступает регулятором последующей деятельности людей — членов общества, социальных

122