270219
.pdf
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Cёрен Кьеркегор
исовременные философские представления о реальности
©Известия Пензенского государственного педагогического университета им. В.Г. Белинского Выпуск № 23 / 2011
На формирование новых концепций в квантовой механике повлияли работы Шарля Ревунье, Эмиля Бутру, Сѐрена Кьеркегора и Харальда Хѐффдинга, на основе которых был сделан вывод, что самой физической реальности присуща контингентность. Само понятие контингентности было введено Х. Вольфом в его «Онтологии», по Х. Вольфу, событие является контингентным, если противоположное ему не содержит противоречия.
Понятие контингентности тесно связано с критикой лапласовского детерминизма. Ш.. Ренувье одним из первых усомнился
встрогой законности принципа причинности, так как установление причинной связи между двумя отдельными событиями, разнесѐнными
впространстве и времени, покоится на возможности представить их связанными непрерывной цепочкой промежуточных событий. Ш. Ренувье направил свою полемику против понятия причинности как идеалистической категории в кантианском смысле, т.е. принципа, без которого познание постижимого мира было бы невозможным, а также и против причинности как реалистического принципа порядка во Вселенной. Материализм, по Ш. Ренувье, ошибался в том, что объект может быть отделѐн от своего «изображения». Идеализм же предполагает «изображение» даже там, где изображать нечего. Чтобы избежать этих ошибок, познание должно быть ограничено с двух
сторон и должно приниматься за нечто независимое и само по себе составляющее первичную реальность. 1
Таким образом, философское прощание с 19 веком состояло в плюрализации понятия реальности, так как контингентности придавалось не только научное, но и философское значение. Ранняя история понятия «плюрализм» связано с именами Г.В. Лейбница и Х. Вольфа. У Вольфа этим термином обозначались те философы, которые признавали существование более чем одной сущности. В творчестве И. Канта эта концепция приобретает характер «логического плюрализма», то есть сравнение различных истинных суждений, однако в «антропологии в прагматическом аспекте» обнаруживается философско-прагматическое еѐ измерение. По мнению И. Канта, эгоизму можно противопоставлять только плюрализм, то есть образ мыслей, при котором человек рассматривает и ведѐт себя не как
1 Джеммер М. Эволюция понятий квантовой механики. – М., 1985. – стр. 168 – 169.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
охватывающий в своѐм Я весь мир, а только как гражданин мира. Ш. Ренувье также выступал с защитой плюрализма от «монистических суеверий», в этом он сильно повлиял на У. Джеймса, который использовал термины прагматизм и плюрализм как синонимы.
По мнению современного немецкого философа Ханса Йорга Зандкюлера2, плюрализм есть идеология свободы, но не идеология действительности. Социально-теоретический и теоретикопознавательный плюрализм содержит существенные антиавторитарные возможности, но плюрализм нельзя понимать как апологию релятивизма в понимании истины и в поведении, для этого необходимо принять несколько основополагающих тезисов:
1)Эти представления несоизмеримы в том смысле, что не существует беспредпосылочных, рациональных или эмпирических критериев, посредством которых их можно было бы сравнивать по степени обоснованности или по эффективности результатов. Сопоставление определѐнных аспектов возможно, но значение каждого из них определяется не теоретически, а только практически.
2)Взаимосвязи опыта, мышления языка и форм существования должны быть предметом пристального внимания.
3)Зависимость индивидуального мышления и опыта от социально – транслируемых, закреплѐнных и практикуемых способов организации опыта и мышления.
4)Зависимость мировоззрения от биологических, психологических и социальных факторов.
5)Плюрализм осмысливается как факт, а не норма. Никого нельзя принудить быть плюралистом. Плюрализм не утверждает, что он единственно правильная точка зрения.
Мы всегда выбираем лишь перспективы из поля возможностей, так в философии и науке выбираются эпистемологические профили. Мы и есть те, кто делает наброски миров в разнообразных формах познания, и ни один из этих миров не может быть признан единственно правильным.
Необходимо подчеркнуть контингентность любого возможного
описания реальности.
К. Хюбнер3 утверждает, что все онтологии контингентны, так как каждая из них относится к специфической «форме жизни», несоизмеримой с другими. Ни одна из онтологий не имеет необходимой значимости, поэтому ни одну из них нельзя предпочесть другой. Действительность имеет аспектный характер, то есть все еѐ
2 Зандкюлер Г.Й. Действительность знания. – М., 1996. – стр. 286 – 288, он же. Репрезентация или как реальность может быть понята философски // Вопросы философии, 2002. – № 9. - стр. 81 – 82.
3 Хюбнер К. Рефлексия и саморефлексия метафизики // Вопросы философии, 1993. - № 7. – стр. 166 – 168.
описания дополнительны, но взаимно исключают друг друга. Никакой из аспектов действительности не имеет абсолютного обоснования, тем не менее, мы должны сделать выбор, так как вне такого выбора вообще нет познания. Процесс выбора может совершаться в индивидуальном сознании, но может быть отличительным признаком некоторой эпохи или эпохального изменения менталитета, но сам процесс выбора необъясним, т.к. не имеет рациональных оснований.
Развитие неклассической концепции физической реальности, тесно связанное с именем Н. Бора и «копенгагенской интерпретацией» квантовой механики, было кульминацией эпистемологических идей, определивших облик неклассической науки и современной философии. Именно Х. Хѐффдинг был для Н. Бора главным авторитетом по философским вопросам. Здесь сыграл свою роль тот факт, что Х. Хѐффдинг был близким другом отца Н. Бора. Х. Бор был профессором физиологии в Копенгагенском университете. Х. Хѐффдинг отличался своими антигегелевскими взглядами, а Бор старший был не согласен с Геккелем, что сближало обоих профессоров и ставило их в оппозицию к современной им мысли. Х. Хѐффдинг был последователем и блестящим интерпретатором С. Кьеркегора. Он интерпретировал взгляды С. Кьеркегора в том смысле, что мышление никогда не может постичь реальности. Сама мысль, что это удалось, фальсифицирует реальное, превращая его в воображаемое.
Х. Хѐффдинг подчѐркивал, что традиционная умозрительная философия утверждала свою способность объяснить всѐ, но при этом она забывала, что создатель системы сам является частью бытия, подлежащего объяснению. Систему можно постичь только в том случае, когда некто имеет возможность оглянуться на законченное существование, но это предполагает, что некто больше не существует. Человек не может, не внося искажений, представить себя беспристрастным наблюдателем. Он по необходимости всегда остаѐтся участником. Разграничение между объективным и субъективным является всегда произвольным действием, а жизнь человека – последовательностью решений. Истина – результат человеческой деятельности, но сам объект познания не остаѐтся навсегда неизменным. Проблема познания разрешима, если бытие как целое может быть выражено с помощью лишь одной из составляющих вещей. Из всех возможностей мысли только одна проявляется в реальности в том виде, в котором мы еѐ осознаѐм, но сознаваемая реальность – это лишь часть гораздо большего целого, поэтому нельзя создать исчерпывающую концепцию реальности.
Х. Хѐффдинг называл С. Кьеркегора «единственным индетерминистским мыслителем, который пытался описать скачок». Если скачок происходит между двумя состояниями или двумя
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
моментами времени, то его нельзя зафиксировать, поэтому скачок никогда не может быть явлением и не допускает своего описания.
Здесь необходимо указать значение термина «индетерминизм» у Х. Хѐффдинга и Н. Бора. Они определяли детерминизм как одну из разновидностей причинной связи, а именно как жѐсткую, однозначную причинность. Она отличается от так называемой статистической причинности, которая в этой концепции трактуется как индетерминистская. Н. Бор понимал под детерминизмом представление о причинности как однозначной связи состояний. По его мнению, описание такого рода представляет собой идеальную форму причинной связи, соответствующую понятию детерминизма.4
Сам Н. Бор особо отмечал то влияние, которое на него оказало повесть П. М. Мѐллера «Приключения датского студента». Заметим, что П. Мѐллер был личным другом и последователем С. Кьеркегора. В повести П. Мѐллера Н. Бор обнаружил яркий и заставляющий задуматься рассказ о взаимодействии разных аспектов видения действительности разными людьми. П. Мѐллер иллюстрировал это дискуссиями между студентами, людьми разных характеров и различного отношения к жизни.
П. Мѐллер вывел образ некоего лиценциата, обладающего критическим, осторожным созерцательным характером и складом ума. Практичный кузен укоряет героя за то, что тот не воспользовался открывающимися возможностями найти полезную и прибыльную работу. Герой отвечает, что из-за своих бесконечных вопросов ничего не может достичь. Он делит себя на бесконечную ретрогрессивную последовательность Я, рассматривающих друг друга, поэтому ему неясно, на котором Я следует остановиться как на реальном. Как только герой останавливается на одном из них, то вдруг появляется новое Я, на котором хочется остановиться. В результате возникает головокружение, как от взгляда в бездонную пропасть. Практичный кузен не в состоянии помочь в сортировке многочисленных Я главного героя, так как это выходит за его привычные пределы. Он хочет крепко держаться за осязаемые вещи, идти дорогой здравого смысла и в этом он видит гарантию того, что его собственные Я никогда не перепутаются.
Х. Хѐффдинг большее внимание уделял выдвижению проблем, чем их решению, под его влиянием Н. Бор также предлагал понимать каждую свою фразу не как утверждение, а как вопрос. По мнению Н. Бора, вопрос состоит не в том, истинна ли определѐнная точка зрения, а в том, какие аргументы можно объективно извлечь из доступной информации. Взгляды С. Кьеркегора и Х. Хѐффдинга на неизбежно активную роль наблюдателя полностью разделялись Н. Бором, для
4 Джеммер М. Эволюция понятий квантовой механики. – М., 1985. с 175, Князев Н.А. Причинность: новое видение классической проблемы. М., 1992. стр. 10.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
него человек как анализирующий субъект стал занимать центральное положение.
Таким образом, Н. Бор взял за основу кьеркегоровское понимание субъект-объектного отношения, которое вытекает из возможности самоанализа субъекта. Размышляя о самом себе, субъект объективирует себя, но в процессе рефлексии субъект никогда не является для самого себя только объектом. Субъективное и объективное составляют здесь единство, но обе стороны этого единства не могут быть рассмотрены одновременно, с одинаковой ясностью и, вместе с тем, их никогда нельзя отделить друг от друга. Когда субъект становится объектом для самого себя, его субъективность прячется за объективностью, именно поэтому объективация оказывается односторонней. Чтобы преодолеть эту односторонность, он должен снова выходить за рамки объективности, возвращаясь к своей субъективности. Этот раскачивание от субъективности к объективности и обратно, по С. Кьеркегору, не является длящимся во времени, иначе оно было бы объективным переживанием. Такие трансформации происходят мгновенно, то есть скачками, а сам скачок есть акт выбора. Эта диалектика не ограничена только рамками рефлектирующего Я, она свойственна отношению между субъектом и объектом вообще, то есть понятию истины, прояснению смысла.
Через Х. Хѐффдинга Н. Бор познакомился также с философией У. Джеймса. Н. Бора интересовали у Джеймса те же философские темы, которые ранее были подняты С. Кьеркегором, а именно, анализ сознания. Наиболее чѐткое выражение этот анализ нашѐл в работе Джеймса «Принципы психологии», где также рассматривается проблема, каким образом мышление субъекта может быть объективировано. Джѐймс прибегает к принципиально важной для него диалектике «субстантивных и транзитивных» элементов мышления. Субстантивные элементы соответствуют тому, что явным образом выражает мыслительный процесс, то есть высказываниям и словам, но в основании непосредственно мыслимого лежат транзитивные элементы, относящиеся к специфическому потоку мысли и еѐ переливам. Если мы захотим концептуализировать эти элементы, то есть придать им законченную форму, то они исчезают, разрушаются. Таким образом, между субстантивными и транзитивными элементами возникает определѐнная дополнительность.
В переписке Н. Бора и Х. Хѐффдинга В1922 году важную роль играло обсуждение принципа исключѐнного третьего. По мнению Н. Бора, данный принцип не применим в мире атомов.5
5 Хюбнер К. Критика научного разума. М., 1994. – стр. 134 – 135.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
Таким образом, можно сделать вывод, что формулировка Н. Бором знаменитого принципа дополнительности складывалась под философским влиянием С. Кьеркегора, Х. Хѐффдинга и У. Джеймса.
Н. Бор определял понятие дополнительности как то, что непосредственно выражает наше положение в вопросе об отображении фундаментальных свойств материи, которые считались подлежащими классическому физическому описанию, но оказались вне пределов его применимости. Дополнительность характеризует возможные ответы, получаемые исследователем в том случае, когда взаимодействие между измерительным прибором и объектом составляет нераздельную часть явления. Н. Бор употреблял слово «явление» только в смысле чего-то такого, о чѐм можно однозначным образом информировать. Измерение употребляется здесь в своѐм прямом смысле: в качестве количественно сравнения с эталоном. Н. Бор указывал на гносеологическое сходство, характерное для применения понятия относительности и дополнительности. Он указывал, что в обоих случаях не предполагается ссылки на наблюдающего субъекта, так как это препятствовало бы однозначной передачи опытных фактов. В теории относительности объективность обеспечивается учѐтом зависимости явлений от системы отсчѐта наблюдателя. В дополнительном описании субъективность исключается благодаря учѐту тех обстоятельств, которые делают однозначным применение наших первичных понятий.
Широко известно, что Н. Бор с самого начала не ограничивал принцип дополнительности только рамками физики, а придавал ему общекультурный смысл. Цельность живых организмов, характеристики людей, обладающих сознанием, а также и человеческих культур, представляют собой черты целостности, отображение которых требует типично дополнительного способа описания. Применение и развитие терминологии, пригодной для описания более простой ситуации в области физики, показывает, что мы имеем дело с примерами логических связей, которые в разных контекстах встречаются в более широких областях знания.6
Широко известен интерес Бора к физиологии и психологии. Бор считал, что для изучения живого организма возможны два подхода или две дополнительных экспериментальных ситуации. Можно вторгнуться внутрь организма с теми представлениями об его устройстве, которые есть в классической физике и описать его как физико-химическую систему, но можно также общаться с организмом, наблюдать его, попытаться понять его мотивы. Два подхода дополнительны в том смысле, что они взаимоисключают друг друга. Двигаясь до логического конца в одном из направлений, невозможно
6 Бор. Н Квантовая физика и философия // Избр. науч. труды. М., 1971, Т.2, с. 139 –
147.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
принимать во внимание другое, но это и есть контингентность описаний. Это не означает, что между подобными описаниями нет вообще никакой связи. За явлением дополнительности в физике стоит ясный математический аппарат - преобразование Фурье, устанавливающее связи между корпускулярным и волновым описаниями. Преобразование Фурье является, по существу, общематематическим, связанным с понятием двойственности, оно позволяет сделать переход из одной картины мира в другую.
А.Н. Паршин делает вывод, что антиномия – это противоречащие друг другу высказывания об одном и том же, но делаемые в разных, дополнительных ситуациях. Иначе говоря, антиномичность описаний и есть их дополнительноость. Теоретической абстракцией антиномичности выступает бинарная оппозиция.7
Здесь следует коротко указать на те расхождения в понимании физической реальности, которые возникли между А. Эйнштейном и Н. Бором. Согласно А. Эйнштейну, реальность состоит из субстанций, свойства которых не зависят от отношений между отдельными субстанциями. Согласно Н. Бору, реальность выступает как отношения между субстанциями, а измерение раскрывает некоторые внутренние, присущие этой реальности состояния. По А. Эйнштейну, субстанции определяют отношения; по Н. Бору, субстанции определяются отношениями. Эти общие философские положения лежат в основании спора между двумя мыслителями. На наш взгляд, расхождение между Бором и Эйнштейном – это расхождение между антифундаментализмом и фундаментализмом в понимании природы физической реальности. Есть основания полагать, что до конца жизни Эйнштейн был приверженцем картезианской парадигмы, то есть сторонником той картины мира, где Бог не играет в кости.
С другой стороны, философию Бора нельзя считать идеализмом. Она сама по себе нейтральна по отношению к различным направлениям классической теории познания. У Н. Бора нет прямой отсылки к субъекту, и никакие характеристики Я Н. Бор непосредственно не связывал с процессами физического познания. Знаменитый спор между двумя учѐными вѐлся вокруг чисто философских аргументов. Позволим себе выразить суть этого спора в несколько заострѐнной форме: кто ближе к пониманию реальности Р. Декарт или С. Кьеркегор?
Для нас важно зафиксировать здесь вывод о том, что онтологический и познавательный плюрализм не влечѐт за собой автоматически и диалогизм. По мнению Б. Вальденфельса, всякая диалогическая концепция подвергается опасности заменить
7 Паршин А. Н. Дополнительность и симметрия // Вопросы философии, 2001, № 4, с. 102.
Copyright ОАО «ЦКБ «БИБКОМ» & ООО «Aгентство Kнига-Cервис»
эгоцентризм и этноцентризм, которые выстраивают все отношения из центра самости, логоцентризмом, в котором единственный логос выступает в качестве всеобщего, охватывающего различие своего и чужого и поднимающегося над ними.8
Сама история исследований творчества С. Кьеркегора оказывается иллюстрацией данного положения, изобилуя монологическими трактовками и превращением персонажей мышления в монадические субъективности, однако внутренний диалогизм С. Кьеркегора был замечен М.М. Бахтиным. Здесь ограничимся ссылкой на личное свидетельство М. Бахтина: «Очень рано я познакомился, раньше кого бы то ни было в России с Киркегором. Он – современник Достоевского. Достоевский о нѐм понятия не имел, но близость его к Достоевскому изумительная. Проблематике почти та же, глубина почти та же. И вообще, его сейчас считают одним из величайших мыслителей нового времени. А при жизни его ни во что не ставили. Я ещѐ в Одессе (т.е. студентом) познакомился с одним очень культурным швейцарцем – Гансом Линбахом. Он был страстный поклонник Киркегора, когда его ещѐ никто не знал. Он открыл для меня Киркегора и даже подарил первую книгу Киркегора с его надписью: «Сѐрен Киркегор». Ну, потом я запасся полным собранием сочинений. Датского языка я не знал, но на немецкий он был переведѐн весь….».9
Вероятнее всего, Бахтина привлекла полифоничность мышления С. Кьеркегора как внутренний плеолог его псевдонимов, сводимый к диалогам Я и Я в качестве Других. Полифонический диалог изначально чужд всякому самопредпочтению и самоутверждению его участников. Самоопределяться вовсе не значит определять мир только для себя, растворяя Других в себе. Каждый Другой в полифоническом сопричастном отношении являет свою неповторимость в качестве одного из аспектов бытия. Тогда возникает бескорыстно утверждаемый мир как мир всех Других.
Г.С. Батищев увидел в том, что думал М.М. Бахтин о диалогизме и полифонизме вовсе не однозначную концепцию, но глубочайшую антитетику, в которой выражен весь драматизм человеческого пути самоопределения. Он открывается перед всяким, кто пытается до конца додумать свою судьбу как призвание.10
С нашей точки зрения, полифоничность относится к самому существу понятия истины. Идея соответствия знания и реальности, а также соответствия различных описаний реальности предполагает способ задавать это соответствие. Говорят, что различные описания
8Вальденфельс Б. Своя культура и чужая культура. Парадокс науки о «Чужом» // Логос, 1993, № 4, с. 78.
9Разговоры с Бахтиным // Человек, 1993, № 4, С. 151.
10Батищев Г.С. Диалогизм или полифонизм? (Антитетика в идейном наследии М.М. Бахтина) // М.М. Бахтин как философ. М., 1992, с. 140.
реальности несоизмеримы между собой. Это можно понимать как их замкнутость в себе, однако они могут вступать в диалогические отношения. М.М. Бахтин определял само понимание как отвечающее понимание, имеющее различные градации. Например, слушание чегото нельзя смешивать со всего лишь слышанием чего-то. Понимание должно быть освобождено от волюнтаристских мотивов и отдавать должное чужому в его самобытности. Стремление современной философии к диалогичности делает С. Кьеркегора одним из самых актуальных мыслителей, открывших новое видение познания и истины.